Гамлет считает своей задачей борьбой с мировым злом, восстановление всемирной гармонии. Разлад героя с историческим Временем будет и далее трагически нарастать в шекспировских пьесах.

Правда, в «великих трагедиях», написанных вслед «Гамлету», предпринимается последняя попытка эпически цельного и прекрасного героя пробиться в мир: любовью — Отелло, силой — Макбет, добром — Лир. Это не удается: Время непроницаемо для них. Более того — им и внутренне не дано противостоять разрушительному воздействию Времени. Чем более велик человек, тем страшнее совершается его падение.

«Зло есть добро, добро есть зло…» (перевод Б. Пастернака) — зловещим рефреном звучит заклинание ведьм в «Макбете». Послесловием к трагедиям пишутся последние пьесы Шекспира: «Цимбелин», «Зимняя сказка», «Буря». Первоначально их относили к комедиям. Теперь их принято называть «романтическими драмами» (romances). Повторяя ситуации трагических сюжетов, они завершаются счастливо — как будто возвращая утопическую надежду на лучшее.

Магистральной идеей эпохи Возрождения была мысль о достойной личности. Время подвергло эту идею трагическому испытанию, свидетельством которого и явилось творчество Шекспира. К финалу в нем нарастает метафора бури, ибо, как в бурю, все вдруг закружилось, спуталось, потерялось. Величие и низость стали легко меняться местами.

Человек, спасаясь от самого себя, подобно королю Лиру, бросился назад к природе, сорвал одежду, чтобы в неприкрытой наготе души обнаружить неизвестную прежде сложность внутреннего бытия, свою одновременно Божественную и по-звериному жестокую сущность. «Время вышло из пазов», прежнее единство распалось, замелькало множеством лиц, быть может, поражающих не героическим величием, но небывалым ранее разнообразием, которое впервые и навсегда было запечатлено в драматургии Шекспира.

«Шекспировский вопрос»

Источником огорчений и сомнений для биографов Шекспира послужило его завещание. В нем говорится о домах и имуществе, о кольцах на память для друзей, но ни слова — о книгах, о рукописях. Как будто умер не великий писатель, а заурядный обыватель. Завещание стало первым поводом задать так называемый «шекспировский вопрос»: а был ли Уильям Шекспир из Стратфорда автором всех тех произведений, которые мы знаем под его именем?

Вот уже сто лет находится немало сторонников отрицательного ответа: не был, не мог быть, поскольку был необразован, не путешествовал, не учился в университете. Стратфордианцами (сторонники традиционной версии) и антистратфордианцами было приведено множество остроумных доводов. Было предложено более двух десятков кандидатов в «Шекспиры». Среди наиболее популярных претендентов философ Фрэнсис Бэкон и предшественник Шекспира в деле преобразования драматического искусства, величайший из «университетских умов» Кристофер Марло. Однако в основном искали среди лиц титулованных: назывались графы Дерби, Оксфорд, Рэтленд — права последнего были поддержаны и в России.

Полагали, что только присущее им образование, положение в обществе и при дворе, возможность путешествовать, открывали широкий обзор жизни, который есть в пьесах. У них могли быть причины скрывать свое настоящее имя, на которое якобы пятном позора по тогдашним представлениям легло бы ремесло драматурга.

Однако в пользу Шекспира свидетельствует главный аргумент: его имя при жизни появилось на десятках изданий отдельных пьес, поэм, на сборнике сонетов. О Шекспире говорили как об авторе этих произведений (почему при каждом упоминании имени следовало ожидать уточнения, что речь идет об уроженце Стратфорда, а не о ком-то еще?).

Сразу после смерти Шекспира двое его друзей-актеров издали его произведения, а четыре поэта, включая величайшего из современников Шекспира его друга Бена Джонсона, восславили его. И ни разу никакие опровержения или разоблачения не последовали. Никто из современников и потомков, вплоть до конца 18 в. не усомнился в шекспировском авторстве. Можно ли предположить, что тайна, в которую должны были быть посвящены десятки людей, хранилась столь ревностно?

А как объяснить, что драматург следующего поколения Уильям Давенант, прекрасно осведомленный в театральных делах и сплетнях, придумал легенду, по которой получалось, что его мать — «Смуглая леди» сонетов, а сам он — родной сын Шекспира из Стратфорда-он-Эйвон? Чем тут было гордиться?

Шекспировская тайна, безусловно, существует, но это не биографическая загадка, а тайна гения, которому сопутствует то, что поэт-романтик Джон Китс назовет «негативной способностью» Шекспира, его поэтическим зрением — видеть все и ничем не обнаружить своего присутствия. Уникальная шекспировская тайна, которая принадлежит личности и времени, когда личное впервые прорезывает безличность бытия, а великий драматург, на века вперед создавший портретную галерею новой эпохи, скрывает лишь одно лицо — свое собственное.

Шекспир завершает процесс создания национальной культуры и английского языка; его творчество подводит трагический итог всей эпохе европейского Возрождения. В восприятии последующих поколений складывается образ Шекспира как всеобъемлющего гения, который у истоков Нового времени создал галерею его человеческих типов и жизненных ситуаций. Пьесы Шекспира по сей день составляют основу мирового театрального репертуара. Большинство из них было многократно экранизировано для кино- и телеэкрана.

Билет № 14.Изображение человека в искусстве Возрождения (изобразительное искусство).

То что принято называть Возрождением, или по – итальянки, Ренессансом, было утверждением преемственности великой античной культуры, утверждением идеалов гуманизма. Проводники новой культуры называли себя гуманистами. Истинный гуманизм провозглашает право человека на свободу, счастье, признает благо человека основой социального устройства, утверждает принципы равенства, справедливости, человечности в отношениях между людьми и освобождает их от религиозных пут. Гуманисты Возрождения считали, что возможности человеческого познания беспредельны, ибо разум человека подобен божественному разуму, а сам человек является как бы смертным богом, и в конце концов люди вступят на территорию небесных светил и там обоснуются и станут как боги. Наслаждение земным бытием – это непременная часть культуры Возрождения. Гуманисты Возрождения полагали, что в человеке важно не его происхождение или социальное положение, а личностные качества, такие, как ум, творческая энергия, предприимчивость, чувство собственного достоинства, воля, образованность. В качестве «идеального человека» признавалась сильная, талантливая и всесторонне развитая личность, человек творец самого себя и своей судьбы. В эпоху Возрождения человеческая личность приобретает невиданную ранее ценность, важнейшей чертой гуманистического подхода к жизни становится индивидуализм, что способствует распространению идей либерализма и общему повышению уровня свободы людей в обществе. Не случайно гуманисты, в целом не выступавшие против религии и не оспаривающие основных положений христианства, отводили Богу роль творца, приведшего мир в движение и далее не вмешивающегося в жизнь людей. Началась новая культурная эпоха – эпоха Возрождения, которая фактически означала конец культуры Средневековья.

Ярче всего эпоха Возрождения нашла отражение в философско – эстетическом явлении, называемом гуманизмом. Оно носило ярко выраженный светский характер, противостояло духовному господству церкви, выступало против феодальных привилегий, отстаивая новый, кардинально отличный от средневекового, взгляд на человека и его место в мире. Гуманизм базировался на самом передовом и прогрессивном мировоззрении эпохи, носителем которого выступала ремесленная группа.

В Италии в силу ее социальных и экономических особенностей светские черты идеологии выражены были всегда сильнее, чем в остальной части Европы. И это также, в первую очередь, связанно с городской культурой. Мировоззрение горожан – плод ее побед в антифеодальной борьбе и ее самостоятельного духовного развития. Потребительское отношение к производству, когда еще не прибыль, а человек и его потребности определяют цель последнего, сближает труд с искусством, требует творческого развития мастерства и выбора работы по таланту, выдвигает творческую личность на передовой план. Активное участие в общественной жизни городов, от которого зависел успех как антифеодальной, так и внутри партийной борьбы, широкие гражданские права и часть политических формировали самосознание граждан. Идея свободного человека вела за собой широкие демократические слои в борьбе за эти права. Человек, его свободное развитие становится теперь в центре жизни, к нему устремлено внимание, а не к богу. Человек рожден для деятельности, и проводником ему должен служит разум. Следует отметить, что социально – экономические изменения привели к появлению довольно многочисленного слоя городской интеллигенции. Если в средние века ученые и философы были почти всегда служителями церкви, то теперь появилась прослойка образованных и высококвалифицированных специалистов, непосредственно связанных с наукой и искусством и, как правило, не связанных с церковью. Именно появление этого качественно нового социального слоя и привело к появлению новой культуры, получившей название гуманизма.

Особенность этой ранней буржуазной культуры заключалась в широком использовании античного культурного наследия. Античная, «языческая» культура оказалась ближе и понятней нарождающейся буржуазии, чем культура и идеология феодального общества. С другой стороны, этот возврат к культурному наследию античности ярко свидетельствует о непреходящей ценности культурных достижений. В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей.

Но если говорить в целом, то итальянский возрожденческий гуманизм и античный и имели различия. Античный гуманизм более коллективного порядка, а в основе ренессансного лежит индивидуализм в лучшем его понимании: уважение, понимание и любовь не только к массе людей, но и отдельному человеку, мыслящемуся современным.

Возрожденческий индивидуализм породил главную черту культуры эпохи Возрождения – антропоцентризм, который проник во все стороны жизни. Он ярко проявлен и в трактатах гуманистов, переосмысливающих проблему человека и его взаимоотношений с окружающий миром по сравнению со средневековыми установками. Вместо традиционного принижения человека он объявляется высшей ценностью.

Билет № 15.Художественные открытия ренессансной живописи.

Эпоха Возрождения возникла в Италии. Её признаки были заметны ещё в XIII и XIV веках, но оно твёрдо установилось только с 20-х одов XV века. В XVI веке назревает кризис идей Возрождения, следствием чего является возникновение маньеризма и барокко. Итальянское Возрождение раделяется на следующие этапы: Проторенессанс, Раннее Возрождение (2ая половина 13 -15 века), Высокое Возрождение (первые 20 лет 16 века), Позднее Возрождение, Проторенессанс (30ые — — 90ые годы 16 века). Период так называемого «Раннего Возрождения» охватывает собой в Италии время с 1420 по 1500 года. В течение этих восьмидесяти лет искусство ещё не вполне отрешается от преданий недавнего прошлого, но пробует примешивать к ним элементы, заимствованные из классической древности. Лишь впоследствии, и только мало-помалу, под влиянием все сильнее и сильнее изменяющихся условий жизни и культуры, художники совершенно бросают средневековые основы и смело пользуются образцами античного искусства как в общей концепции своих произведений, так и в их деталях. Живопись этого периода представлена двумя художественными школами: Флоренции /Ченни де Пепо (Чимабуэ) (1240 — 1302), Джотто ди Бондоне (Джотто)(1267 — 1337) и Томмазо ди сер Джованни ди Гвиди (Мазаччо) (1401-1428)/ и Сиены /Дуччо ди Буонинсенья (Дуччо) (1255—1319) и Симоне Мартини (1284 — 1344). Следующий период Возрождения — время самого пышного развития его стиля — принято называть «Высоким Возрождением», оно простирается в Италии приблизительно с 1500 по 1580 год. В это время центр тяжести итальянского искусства из Флоренции перемещается в Рим, благодаря вступлению на папский престол Юлия II, человека честолюбивого, смелого и предприимчивого, привлёкшего к своему двору лучших художников Италии, занимавшего их многочисленными и важными работами и дававшего собой другим пример любви к художествам. При этом папе и его ближайших преемниках, Рим становится как бы новыми Афинами времён Перикла: в нём создаётся множество монументальных зданий, исполняются великолепные скульптурные произведения, пишутся фрески и картины, до сих пор считающиеся жемчужинами живописи; при этом все три отрасли искусства стройно идут рука об руку, помогая одно другому и взаимно действуя друг на друга. Античное изучается теперь более основательно, воспроизводится с большей строгостью и последовательностью; спокойствие и достоинство водворяются вместо игривой красоты, которая составляла стремление предшествовавшего периода; припоминания средневекового совершенно исчезают, и вполне классический отпечаток ложится на все создания искусства. Но подражание древним не заглушает в художниках их самостоятельности, и они, с большой находчивостью и живостью фантазии, свободно перерабатывают и применяют к делу то, что считают уместным заимствовать для него из греко-римского искусства. Этот период прославили: Сандро Боттичелли (1445-1510), Леонардо да Винчи (1452-1519), Микеланджело Буонорротти (1475-1564), Джорджо Барбарелли (Джорджоне) (1477-1510), Рафаэль Санти (1483-1520), Тициан Вечеллио (1488/1490-1576). Период позднего Возрождения или маньеризм связан с кризисом Ренесанса. Художники, рисовавшие картиныв этом стили, стремились усвоить лишь "манеры" великих мастеров Возраждения. Этот стиль отличается субъективизмом, вычурностью образов, изощрённостью форм. Из художников, писавших в этот период можно выделить: Якоппо Карруччи (Понтормо) (1494-1557), Аньоло Бронзино (1503-1572), Якопо Робусти (Тинторетто) (1518/1519-1594), Паоло Веронезе (1528-1588), Микеланджело Меризи де Караваджо (1573-1610).

Билет №16.Канон искусства классицизма. Их воплощение в классицистической трагедии (Корнель, Расин).

КОРНЕЛЬ Пьер [Pierre Corneille, 1606—1684] — французский драматург. Р. в Руане; происходил из кругов судейской буржуазии; сын адвоката. Получив образование в иезуитской школе, К. изучил право и был принят в корпорацию адвокатов.

Первая пьеса его — появившаяся в 1629 автобиографическая комедия в стихах «Mélite» (Мелита), незначительная по сюжету, но имевшая некоторый успех у публики.

Вторым произведением К. является трагикомедия «Clitandre, ou l’innocence délivrée» (Клитандр, или спасенная невинность), напечатанная в 1632, за к-рой последовал ряд других комедий: «La veuve» (Вдова, 1633), «La galerie du Palais» (Галерея суда, 1634) и др., а также первая трагедия «Medée» (Медея). Все эти произведения подражательны и неглубоки, но они свидетельствуют о росте драматурга и о настойчивом искании им своего художественного пути. После 1633 К. переехал в Париж, где кардинал Ришелье, не чуждый лит-ых запросов, привлек молодого драматурга к работе, совместно с четырьмя другими драматургами, над пьесой, в к-рой каждый из соавторов должен был написать один акт. Однако отношения Ришелье к К. вскоре изменились: стремясь сохранить свою независимость, К. отказался от пенсии и от поддержки кардинала.

В 1636, находясь в Руане, К. написал знаменитую свою трагедию («трагикомедию», по обозначению самого К.) «Cid» (Сид), к-рая в декабре того же года была поставлена в театре дю Марэ. Постановка «Сида», первой великой трагедии французского классицизма (см.), явилась переломной датой не только в творчестве К., но и в истории французского театра. Не отступая по существу от поэтики классицизма, К. дал несколько расширенное толкование некоторым ее требованиям («единство дворца» он заменил «единством города»; действие «Сида» продолжается не 24 часа, а 30 и т. д.). Но это было достаточным поводом для настоящего похода против «Сида». Этот поход, инспирируемый самим Ришелье, вылился также в форму обвинения К. в плагиате, т. к. К. использовал для «Сида» сюжет одноименной драмы испанского драматурга XVI в. Гильена де Кастро и действительно заимствовал у последнего 72 лучших стиха (поэтика классицизма вообще не запрещала таких заимствований), хотя в то же время он совершенно отверг бесформенную разработку сюжета в драме испанского автора. Вместе с тем К. отказался от трактовки Сида этим автором как галантного остроумца и воинственного феодала. «Сид» вызвал множество споров, неизбежных в ту эпоху

перестройки социальных отношений в связи со становлением абсолютизма, и породил значительную лит-ру памфлетов и апологетических сочинений. Французская академия, выполняя волю своего создателя Ришелье, устроила суд над «Сидом» и осудила его сюжет и развязку. Несмотря однако на отрицательное отношение к «Сиду» Академии и ряда драматургов (Мэре, Жорж де Скюдери), трагедия К. пользовалась огромным успехом у широкой публики. Сложилась поговорка: «прекрасно, как „Сид“». После «Сида» Корнель обращается исключительно к трагедии. В 1639 он пишет трагедии «Horace» (Гораций) и «Cinna» (Цинна), в 1640 — «Polyeucte» (Полиевкт), в 1641 — «La mort de Pompée» (Смерть Помпея), в 1646 — «Rodogune» (Родогунда) и др. В 1647 К. был избран в Академию и совершенно отказался от судейской деятельности. К этой эпохе относится его сближение со светским обществом отеля Рамбулье. Провал трагедии «Pertharite» (Пертарит), появившейся в 1652, заставил К. раздраженно покинуть Париж и возвратиться в Руан, где, подпав под влияние иезуитов, К. отдался «искупительной» религиозно-поэтической деятельности (стихотворный перевод «Подражаний Христу», выдержавший несколько изданий). В 1659 К. делает попытку возвратиться к театру, но его пьесы «Oedipe» (Эдип), «Heraclius» (Геракл), «Sertorius» (Серторий), «Othon» (Оттон),

«Attila» (Аттила) и др. прежнего успеха уже не имеют, и публика начинает отдавать предпочтение его женственному сопернику Расину (см.). В 1663 друзья Корнеля выхлопотали ему у короля пенсию, ко орая однако выплачивалась ему неаккуратно. С театром К. простился пьесой «Surena» (Сюрена), поставленной в 1674. Последние годы жизни К. были омрачены бедностью и лишениями. Первая биография К. написана его племянником Фонтенелем [1685].

К. является идеологом французской чиновной буржуазии XVII века в эпоху становления абсолютизма. Неограниченная монархия, руководимая Ришелье, ставила себе целью уничтожить остатки феодализма, опираясь на буржуазию. В этой борьбе с феодалами — родовитой дворянской знатью — предначертания королевской власти выполняли две социальные группы: военно-служилое (мелкопоместное и неродовитое) дворянство и чиновная буржуазия. Однако прослойка этой группы, буржуазия судейская, с которой был связан К., при всей многовековой ненависти буржуазии к дворянству проявляла известную независимость и приглушенную оппозицию к королевской власти (что особенно сильно сказалось позднее в эпоху Фронды), иногда сближавшую ее со знатью, боровшейся против абсолютизма.

Вот почему осуждение «Сида» Академией было вызвано не тем, что Ришелье «завидовал» К. как драматург-неудачник (обывательская болтовня по поводу этой «зависти» до сих пор в ходу среди части французских литературоведов), и не тем только, что К. воспел испанского национального героя в пору осложненных отношений Франции с Испанией. В своей трагедии К. выступил с протестом против основного принципа абсолютной монархии — против идей централизации и регламентации. В эпоху борьбы абсолютного государства с феодалами К. сочувственно изобразил бунтующего феодала, отца Химены, и героизировал Родриго, остающегося по существу тоже феодалом, хотя и изъявляющим покорность монарху. С другой стороны, расширенно толкуя правила, установленные Академией, внедрявшей идеи абсолютизма в область художественного творчества, К. свидетельствовал о готовности чиновной, именно судейской, буржуазии сотрудничать с абсолютизмом лишь при условии сохранения некоторой своей независимости. Сугубо суровым наказанием за такой либерализм и был приговор Академии. Наконец К. взял тему борьбы страсти и долга и дал ей компромиссное разрешение: если у Родриго эта борьба разрешается торжеством долга над страстью, то в развязке трагедии страсть все же торжествует над долгом: Химена отказывается от дочерней мести ради любви к убийце ее отца. В эпоху напряжения всех сил государства для борьбы на внутренних и внешних фронтах Академия, осуждая самую постановку такой темы, могла требовать только одного ее решения — победы долга.

По мере упрочения абсолютной монархии группа чиновно-судейской буржуазии все более правеет. Гордый К. должен был смириться и принять к сведению упреки Академии. В «Горации» он отходит от испанского сюжета к древнеримскому и уже не проявляет прежнего либерализма: правила здесь строго соблюдены, неортодоксальная тема борьбы долга и страсти уступила место теме борьбы семейного долга с долгом перед государством, причем дело кончается победой последнего. Расширение идеи долга до социально-политического ее толкования и пропаганда этой гражданской идеи, властвующей над всеми действиями и помыслами персонажей К., становятся с этих пор характернейшей особенностью его творчества. Придя к утверждению долга перед государством (абсолютистской, антифеодальной идеи), К. в дальнейших трагедиях расшифровывает содержание этого долга: верноподданническая преданность монарху и церкви. Так, в «Цинне» К. хоронит прежнюю оппозиционность своего класса, заставляя республиканца Цинну изъявить в развязке трагедии монархические чувства. В «Полиевкте» Корнель превозносит христианского мученика, увенчивающего смертью свою стойкость в вере.

Сделалась твердой опорой абсолютизма и громогласным глашатаем его предначертаний. Приспособлением к ним специфически буржуазных элементов и явилось искусство К. В этом — объяснение всех характерных особенностей стиля К.: мощной волевой напряженности, запечатлевающей его творчество; самого наличия идеи долга и гражданственного его толкования; типичной для К. группы персонажей, активных, волевых, интеллектуальных борцов за эту идею, перед которыми склоняются остальные персонажи, обычно женские. В этом же — причина утилитарного подхода К. к римской древности: он отнюдь не стремится археологически реконструировать ее во имя ее самой, но лишь пользуется материалом ее политической истории ради служения идеологии абсолютизма. Наконец в этом же — причина пристрастия К. к персонажам из придворно-дворянской среды как носителям власти, в обладании к-рой они раскрываются с максимальной полнотой; можно впрочем отметить у К., как это указывает Г. Лансон, бессознательное тяготение в сторону сюжетов из частной буржуазной жизни, сказывающееся иногда, несмотря на монументальную приподнятость действия, и предвещающее будущую буржуазную драму.

Значение К. в том, что он явился создателем классической трагедии. У предшественников К. (Гарнье, Гарди, Монкретьен и др.) она еще только начинает выходить из оболочки мистерии, копирует латинскую драму, хаотически загружена лишними эпизодами, иссушена мертвой риторикой, обладает одной внешней связью действия и примитивной психологией персонажей. Сам К. в начале своего творческого пути отдал дань этим недостаткам: загруженности инцидентами в «Клитандре», подражанию Сенеке (см.) в «Медее», Лукану (см.) — в «Смерти Помпея», испанской комедии — в фарсе «Комическая иллюзия» [1636]. Эпоха становления абсолютизма уже боролась усилиями многих драматургов за театр как за форму актуальной пропаганды идеологии нового строя; но только в «Сиде» был создан образец классической трагедии, сжатой, динамической и страстной, со строгой внутренней закономерностью действия. Буржуазный натурализм К. определил собой полнокровие и реалистическую глубину его психологических этюдов. Корнель — художник-трибун, художник-мыслитель, апологет социально-воспитательной роли искусства; рисуя людей, какими они должны быть, он отнюдь не впадает в менторский схематизм. Класс, полный свежих, веками накопляемых сил, сумел сообщить в творчестве К. мощную страстность и эмоциональный блеск самой борьбе идейных начал. Этим объясняется успех Корнеля в эпоху Великой французской революции, когда «Гораций» стал наиболее популярной пьесой революционного театра.

ДРАМАТУРГИЯ РАСИНА

Расин наряду с Корнелем был крупнейшим трагедийным писателем классицизма во Франции. Но Расин представляет новый этап в развитии трагедии французского классицизма по сравнению со своим замечательным предшественником. Больше того, последний период в литературной деятельности Корнеля превратился в упорное единоборство с младшим современником. Этим обусловлено (при наличии отдельных и во многом принципиально важных черт преемственности) существенное различие в творческом облике обоих драматургов.

Если Корнель в мощных, монолитных, овеянных духом героики и пронизанных пафосом ожесточенной политической борьбы образах воспроизводил в первую очередь столкновения, которые сопровождали процесс укрепления единого национального государства, то произведения Расина были насыщены уже иными жизненными впечатлениями. Художественное мироощущение Расина формировалось в условиях, когда политическое сопротивление феодальной аристократии было подавлено и она превратилась в покорную воле монарха, лишенную созидательных жизненных целей придворную знать. В трагедиях Расина на первый план выдвигаются образы людей, развращаемых ластью, охваченных пламенем необузданных страстей, людей колеблющихся, мечущихся. В драматургии Расина доминирует не столько политический, сколько нравственный критерий. Анализ опустошительных страстей, бушующих в сердцах венценосных героев, озарен в трагедиях Расина светом всепроникающего разума и возвышенного гуманистического идеала. Драматургия Расина сохраняет внутреннюю преемственность с духовными традициями эпохи Возрождения, и вместе с тем Генрих Гейне (во "Французских делах") имел основания писать: "Расин был первым новым поэтом... В нем средневековое миросозерцание окончательно нарушено... Он стал органом нового общества..."

Искусство классицизма часто односторонне и поверхностно воспринимают как будто бы рассудочное, статичное и холодное в своей идеальной гармоничности. Истина сложнее. За уравновешенностью и отточенностью формы трагедий Расина, за образами людей - носителей изысканной цивилизации, за порывом поэта к прекрасной и чистой духовной гармонии скрывается вместе с тем напряженность жгучих страстей, изображение остродраматических конфликтов, непримиримых душевных столкновений.

Сложной, многогранной, противоречивой была и натура поэта. Он сочетал в себе тонкую чувствительность и непостоянство, обостренное самолюбие и ранимость, язвительный склад ума и потребность в нежности и сердечности. В отличие от размеренной, бедной событиями жизни Корнеля, личная судьба Расина преисполнена драматизма и в силу этого важна для понимания творческой эволюции писателя.

Жан Расин родился 21 декабря 1639 года в местечке Ферте-Милон, в буржуазной по своему происхождению семье судейского чиновника. Расин рано остался сиротой. Его взяла на свое попечение бабка, которая, как и другие родственники будущего драматурга, была тесно связана с религиозной сектой янсенистов. Оппозиционные настроения янсенистов, требовавших реформы католической церкви, проповедовавших нравственный аскетизм, неоднократно навлекали на них суровые гонения со стороны правительства. Все педагогические заведения, в которых учился юный Расин, находились в руках сторонников Пор-Рояля. Янсенистские наставники дали своему подопечному великолепные познания в области древних языков и античной литературы и вместе с тем стремились привить ему свою непримиримость в вопросах морали. Одно время, в начале 60-х годов, Расин был близок к тому, чтобы стать священником.

Однако уже тогда в его сознании зрели иного рода замыслы. Он мечтал о литературной славе и светски успехах, об одобрении со стороны королевского двора, который стал законодателем вкуса, средоточием культурной жизни Мечте начинающего писателя было сужено осуществиться с поразительной быстротой. В 1667 году, после постановки "Андромахи", Расин уже признан первым драматургом Франции. Он получает пенсию от королевского двора, вхож в дома принцесс, ему покровительствует сама де Монтеспан, фаворитка короля. Но этому восхождению сопутствовали и осложнения, конфликты. Опьяненный успехом, Расин пишет едкий памфлет, направленный против своих воспитателей-янсенистов, на время решительно порывая с ними. У него появляются влиятельные враги среди наиболее реакционно настроенных кругов придворной знати, которых раздражают именно лучшие, самые глубокие произведения драматурга.

Наивно было бы думать, что писатель, с такой проникновенностью изображавший муки любви, не испытывал сам в жизни душевных бурь. Мы можем, однако, только смутно догадываться о тех треволнениях и потрясениях, которыми было чревато существование молодого драматурга в 60-х - начале 70-х годов, когда он без оглядки окунулся в водоворот страстей. Расин впоследствии уничтожил свою переписку этих лет и другие письменные свидетельства. Вплоть до наших дней, например, воображение историков литературы волнуют таинственные обстоятельства, при которых в 1668 году внезапно скончалась возлюбленная Расина - замечательная актриса Тереза Дюпарк. Знаменитый драматург за несколько лет до этого переманил ее из труппы Мольера в театр Бургундский Отель, для нее он и создал роль Андромахи.

С середины 70-х годов в жизни драматурга наступает новый решительный перелом. После постановки "Федры" он неожиданно перестает писать для театра, несколько раньше примирившись и вновь сблизившись со своими старыми наставниками - янсенистами. Чем был вызван этот резкий сдвиг? Историки литературы и по сей день не могут прийти по этому поводу к единому мнению. Здесь могли сказаться и душевные потрясения, вызванные личными переживаниями, а также острые столкновения, которые разыгрались между Расином и его могущественными врагами во время и после постановки "Федры" (противники всячески пытались сорвать успех этого гениального произведения и очернить драматурга). Однако решающую роль сыграло, видимо, следующее обстоятельство. Вскоре после премьеры "Федры" король по совету своих приближенных возвел Расина в почетный сан придворного историографа, но тем самым фактически лишил писателя на длительный срок возможности заниматься литературным творчеством: новая должность не позволяла этого.

С этого момента жизнь Расина приобретает странный двойственный характер. Писатель добросовестно выполняет свои официальные обязанности и одновременно замыкается в своем домашнем мирке. Он женится на представительнице добропорядочной буржуазной семьи. Его супруга однако, не знала даже толком, как называются трагедии, созданные ее гениальным мужем, и, во всяком случае, не видела ни одной из них на сцене. Своих сыновей Расин воспитывает в суровом религиозном духе. Но писатель находит в себе силы выйти из состояния душевного оцепенения и еще раз испытывает мощный творческий подъем.

Наивысшим проявлением этого подъема было создание Расином в 1691 году трагедии "Гофолия" (или "Аталия"), Эта написанная на библейскую тему политическая трагедия стала как бы художественным завещанием Расина потомству и провозвестницей нового этапа в развитии французского драматического искусства. Она заключала в себе идейно-эстетические тенденции, нашедшие свое дальнейшее развитие во французском театре Просвещения. Не случайно Вольтер ставил ее выше всех остальных произведений Расина. Философия истории, которую Расин развивал в своей последней трагедии, была, правда, мрачной, преисполненной пессимистических мыслей о ближайшем будущем. Но вместе с тем "Гофолия" содержала суровое осуждение деспотизма и протест против религиозных преследований. Этот протест звучал чрезвычайно остро в годы, когда правительство Людовика XIV, отказавшись от политики веротерпимости, подвергало суровым преследованиям янсенистов и протестантов. Для воплощения тираноборческих идей, звучавших в "Гофолии", уже не подходила "узкая", по определению Пушкина, форма прежних произведений Расина. Вместо трагедии с ограниченным кругом персонажей, сосредоточенной на изображении внутренней борьбы, переживаемой героями, писатель ставил теперь своей целью создать монументальное произведение с многими действующими лицами, способное передать исторический размах, донести до зрителя общественный пафос событий, разыгрывающихся на сцене. С этой целью Расин вводил в свою трагедию хор, отказывался от любовной интриги, предписываемой правилами, прибегал в V акте, нарушая указания теоретиков, к смене места действия и декораций.

Политическая злободневность и свободолюбивое содержание "Гофолии" насторожили официальные круги. Двор встретил закрытую постановку этого произведения в доме фаворитки короля де Ментенон холодно и враждебно, а его публичное представление было запрещено. Однако стареюший Расин, подчиняясь велению гражданского долга, не побоялся еще раз поставить под удар свое с таким трудом завоеванное благополучие. В 1698 году, чувствуя, что он не вправе молчать, Расин подал госпоже де Ментенон докладную записку "О народной нищете", в которой выразительно обрисовал печальную участь страны, истощенной ненужными и разорительными войнами. Эта записка попала в руки короля, и в последние дни своей жизни Расин, скончавшийся 21 апреля 1699 года, находился, видимо, в опале.

Творческое наследие Расина довольно многообразно. Его перу принадлежат и комедия "Сутяги" (1668), остроумная, с элементами буффонады насмешка над судебными порядками и страстью к тяжбам, произведение, во многом навеянное "Осами" Аристофана и предназначавшееся первоначально для использования актерами итальянской комедии масок; и поэтические произведения (здесь надо упомянуть кантату "Идиллия о мире", созданную в 1685 г.), и различные сочинения и наброски - плод деятельности писателя в качестве королевского историографа; и "Краткая история Пор-Рояля", написанная в 1693 году в защиту угнетаемых янсенистов; и переводы с греческого и латинского. Однако бессмертие Расину принесли его трагедии.

Один из советских специалистов в области теории литературы С. Г. Бочаров следующим образом и весьма удачно определил идейное своеобразие трагедии французского классицизма: "Великие произведения классицизма не были придворным искусством, они содержали не образное оформление государственной политики, но отражение и познание коллизий исторической эпохи". В чем же заключались эти коллизии? Их содержанием было "не простое подчинение личного общему, страсти долгу (что вполне удовлетворяло бы официальным требованиям)", то есть не нравоучительная проповедь, "но непримиримый антагонизм этих начал", их непоправимый разлад [1]. Это может быть вполне отнесено и к Расину. В сознании замечательного драматурга происходила напряженная борьба двух взаимоисключающих тенденций. Преклонение перед мощью монарха как носителя национального величия, ослепленность блеском версальского двора сталкивались с ощущением эгоистичности, аморальности нравов, порождаемых аристократической средой, с непреодолимой потребностью чуткого художника, воспитанного к тому же на гуманистических идеалах н усвоившего суровые уроки янсенистов, следовать жизненной правде.

Этот конфликт не был свойствен одному лишь Расину. Он был характерен для сознания передовых людей Франции второй половины XVII века, когда абсолютная монархия достигла зенита своего могущества и в<