Иррациональные верования о науке, иррациональности учёных

· Верование, что наука обеспечивает панацею для решения всех человеческих проблем.

· Верование, что научный метод составляет единственный способ расширения человеческого знания.

· Верование, что все технологические изобретения и достижения хороши для людей.

· Верование, что раз логико-эмпирический метод науки не даёт совершенные решения всех проблем и имеет свои ограничения, то он малополезен или совсем бесполезен.

· Верование, что если в научных наблюдениях существует неопределённость, то логико-эмпирический метод полностью бесполезен.

· Верование, что если наука нашла свидетельства и объяснения гипотез, которые первоначально существовали только в человеческом воображении (например, теория относительности), она должна и несомненно найдёт свидетельства и объяснения других гипотез, созданных воображением человека (таких, как существование души или Бога).

· Верование, что если учёный признан как авторитет в одной области (например, Эйнштейн как физик), у него или неё должны быть авторитетные мнения в других областях (например, в политике).

· Сильная склонность очень компетентных, исключительно хорошо подготовленных учёных действовать очень предвзятым, глупым образом в отдельных важных аспектах своей области научной деятельности и вести себя ещё более по-дурацки в личной жизни.

· Сильная склонность прикладных специалистов социальных наук, — таких, как клинические психологи, психиатры, социальные работники, адвокаты и священнослужители, — вести себя саморазрущающе и ненаучно в их личной и профессиональной жизни.

Вышеприведённый список человеческих иррациональностей, который никоим образом не претендует быть исчерпывающим, включает почти 250 основных подрывающих счастье человеческих склонностей (happiness-sabotaging tendencies). Некоторые из них, правда, частично совпадают, так что список включает повторения. В то же время, этот список — только весьма упрощённая схема. Под каждым из его заголовков мы можем легко включить в категорию большое количество других иррациональностей. Под первым заголовком, «Иррациональности традиций, нравов и конформизма», например, мы могли легко включить сотни идиотизмов, связанных с ухаживанием, браком и свадебными обычаями, многие из которых ушли в прошлое, но немало всё ещё сохраняются.

Психотерапия представляет собой один из самых печальных примеров в этом отношении. Мы упомянули об этом кратко, под заголовком «Иррациональные верования о науке, иррациональности учёных», как о «Сильной склонности прикладных специалистов социальных наук, — таких, как клинические психологи, психиатры, социальные работники, адвокаты и священнослужители, — вести себя саморазрушающе и ненаучно в их личной и профессиональной жизни». И это отнюдь не ложный поклёп! Психотерапия предполагается областью научного исследования и практического приложения его результатов, а психотерапевты видятся решительно приверженными помогать клиентам устранять или минимизировать их иррациональные, саморазрушающие мысли, чувства и поведенческие привычки. На деле же в основном наблюдается прямо противоположная картина. Большинство психотерапевтов вовлечены в повсеместные антинаучные поветрия и этим помогают своим клиентам поддерживать или даже усиливать их неразумность.

В действиях психотерапевтических «помощников» вообще прослеживается немало увесистых иррациональностей. Например, вместо того, чтобы проявить комплексный мультимодальный подход, включающий в себя эмоциональный, когнитивный и поведенческие компоненты, многие фетишистски следуют единственному монолитному подходу, такому как: осознанность, инсайт, эмоциональное отреагирование, понимание прошлого, переживание на опыте, рациональность или физическое отреагирование. Они порой испытывают сильную потребность в одобрении со стороны клиентов и нередко привязывают последних к себе в рамках длительных отношений зависимости. Они часто отказываются от научного, эмпирически выверенного анализа в пользу притянутых за уши предположений, которые редко соотносят с фактическими данными. Они подчас догматически настаивают на том, что только их метод или система помогает людям, и проявляют закрытое сознание в отношении других систем или техник. Они часто игнорируют биологические основы человеческого поведения и полагают, что всегда должны быть (только) определённые ситуационные причины для всех расстройств, и, что ещё хуже, они уверены, что если эти причины будут обнаружены, то расстройства будут автоматически исчезать. Они всё чаще и всё больше обращаются к магии, исцелению верой, астрологии, картам Таро и другим ненаучным средствам «трансперсональной» психотерапии.

Этот список не является исчерпывающим и легко мог бы быть удвоенным или утроенным. Повторю главное: фактически у всех заголовков и подзаголовков в вышеприведённом списке основных человеческих иррациональностей есть два или более десятков подразделов, и для каждого подраздела существует весьма основательное количество подкрепляющих данных наблюдений и экспериментов.

При условии, что все вышеперечисленные основные человеческие иррациональности существуют — и ещё множество подобных! — можно ли поддержать тезис о том, что они имеют, по всей вероятности, биологические корни, произрастающие из глубинной природы людей? Да, на нескольких солидных, убедительных основаниях, приводимых ниже.

Все основные человеческие иррациональности, свойственны, кажется, в том или ином виде, фактически всем людям. (Не в равной степени, конечно!) Некоторые из нас ведут себя, в целом, намного менее иррационально, нежели другие, но попробуйте найти хоть одного человека, который весьма часто не подписывается на все эти основные иррациональности. Например, взглянув только на первые девять групп верований, которые относятся к теме «самосаботажа», сможете ли вы сказать, что знаете хотя бы одного мужчину или женщину, который бы не следовал слепо какому-либо глупому устаревшему обычаю или же не давал бы себе глобальные, категоричные личностные оценки, не имел бы сильных предубеждений, нелогичных суждений, не дурачил бы себя идеей о том, что испытываемое сильное чувство свидетельствует об объективной действительности, не имел бы каких-нибудь пагубных привычек или же являлся человеком, совершенно свободным от всех невротических признаков, и никогда не следовал религиозным догмам? Есть ли хоть один такой человек?

Почти все основные иррациональности, что существуют сейчас, имели неограниченную власть практически во всех социальных и культурных группах, которые исследовались историками и антропологами. Хотя правила, законы, нравы и нормы широко варьируются от одной группы к другой, доверчивость, абсолютизм, догматизм, религиозность и долженствование в отношении этих стандартов остаются удивительно схожими. Так, ваши родители и ваша культура советуют или обучают вас носить один вид одежды в мире западной цивилизации, а другой — на островах Южных морей. Но где бы вам не внушали, что «тебе лучше одеться правильно или надлежащим образом, чтобы люди приняли тебя и отнеслись к тебе благосклонно», вы иррационально доводите эту «правильную» норму до «я должен одеваться надлежащим образом, потому что мне абсолютно необходимо одобрение других людей. Я не способен переносить неодобрение и неудобства, которые могут таким образом обратиться на меня, и, если им не нравится моё поведение, это означает, что они не любят меня и что я стою не больше, чем совершенно гнилая личность!» Хотя ваши родители и ваши учителя могут подталкивать вас думать таким абсолютистским, самоугнетающим образом, у вас есть врождённая человеческая склонность к доверчивому восприятию их (глупостей) всерьёз, продолжать их бессмыслицу всю оставшуюся жизнь и изобретать её самостоятельно, если они умудрились снабдить вас относительно слабым абсолютизмом.

Многие из тех иррациональностей, которым люди всерьёз следуют, идут вразрез с почти всеми наставлениями родителей, сверстников и средств массовой коммуникации. Тем не менее, они отказываются от них отказываться! Мало какие родители рекомендуют вам делать сверхобобщения, придерживаться нереалистичных утверждений или отстаивать противоречивые суждения, но вы, как правило, делаете такого рода вещи постоянно. Ваша образовательная система настоятельно рекомендует вам учиться, отучиваться и переучиваться, но вы (точно) испытываете большие трудности в выполнении этих рекомендаций во многих важных отношениях. Вы сталкиваетесь с настойчивыми попытками окружающих заставить вас отказаться от непродуктивных и самовредящих привычек вроде переедания и курения. Но вы в значительной степени склонны сопротивляться этим постоянным поучениям.

У вас могут быть родители, которые воспитывают вас в духе радикального скептицизма или антирелигиозности, и всё же вы можете легко принять на веру какую-нибудь крайнюю религиозную ортодоксию в зрелые годы. Вы узнаёте о желательности регулярного посещения своего врача и дантиста уже в начальной школе, но побуждает ли это знание вас так поступать? Утихомиривает ли ваш поллианнаизм или утопизм или избавляет вас от неуместного пессимизма повседневное и повсеместное чтение о фактах жизни? Тысячи хорошо документированных книг и фильмов ясно раскрыли несправедливости войн, бунтов, терроризма и крайнего национализма. Они действительно побудили вас настоятельно выступать против этих форм политической иррациональности?

Практически ни один человек не подталкивает вас к прокрастинации и к избеганию встречи лицом к лицу с мрачными фактами жизни. Опасный поиск вами острых ощущений редко встречает одобрение других людей. Разве это мешает вам не отказывать себе в таких глупостях? Огромное большинство ученых выступает против магического, неверифицируемого (непроверяемого), абсолютистского, фанатичного мышления. Вы всегда учитываете их мнение? Вы обычно прекрасно знаете, какие моральные и этические правила поддерживаете, и почти все, кого вы знаете, побуждает вас поддерживать именно такие правила. Но разве вы их действительно придерживаетесь? Низкая терпимость к фрустрации и безотложный гедонизм редко оказываются приемлемыми для ваших старших (родственников), учителей, священнослужителей и любимых писателей. Разве их неодобрение останавливает вас от частого погружения в сиюминутные удовольствия за счёт будущих выгод? Кто учит вас рационализировать и стимулирует делать так и дальше? Какой психотерапевт, друг или родитель соглашаются с другими способами вашей защиты? Но разве их почти всеобщая оппозиция останавливает вас? Разве значимые другие в вашей жизни вознаграждают вас за требование совершенства от себя или от них или за скуление и стенания на тему, что условия жизни должны быть именно такими, которыми вы их желаете видеть?

Конечно, у очень многих иррациональностей есть важный культурный компонент. Но очень многим из них, как представляется, почти нигде не научают, а многие другие строго осуждаются, но они всё же повсеместно процветают.

Как утверждается выше, фактически все иррациональности, перечисленные в этой главе, справедливы не только для индивидов невежественных, глупых и с сильно расшатанной психикой, но также и для очень интеллектуальных, образованных, и относительно устойчивых личностей. Индивиды с учёными степенями по физике и психологии, например, имеют расовые и другие предубеждения; безудержно предаются мышлению желаниями; убеждены, что если человек сильно в нечто верит — или интенсивно это нечто сам переживает, — то это нечто обладает независимой реальностью. Они становятся жертвами всех видов пагубных привычек (включая такое пристрастие, как алкоголизм), по-дурацки влезают в долги; искренне полагают, что обязаны получать одобрение других людей; и сочиняют слухи о посторонних, в которые затем убеждённо верят. Чрезвычайно умные и хорошо образованные люди придерживаются, вероятно, меньшего количества или менее жёстких иррациональностей, чем среднестатистические представители населения, но у первых вряд ли есть монополия на рациональное поведение!

Столь много людей придерживаются крайне иррациональных верований и вовлечены в исключительно самовредящие формы поведения так часто, что мы лишь с большим трудом можем поддержать гипотезу, что они полностью научаются таким способам реагирования. Даже если мы выдвинем гипотезу, что они главным образом научаются вести себя так ужасно, возникает очевидный вопрос: Почему они позволяют себе так легко быть напичканными учениями их культуры, и если они действительно впитывают их во время неопытной юности, почему они позже не научают себя, как выбросить эти бессмыслицы? Почти все мы приобретаем политические, социальные и религиозные ценности от наших родителей и социальных институтов в детстве, но мы часто отказываемся от них позже, после того, как поступим в колледж, прочитаем некоторые трезвые книги, или окажем поддержку людям, которые придерживаются существенно иных ценностей. Почему мы не делаем этого со многими из наших наиболее идиотичных и непрактичных представлений, которые явно не согласуются с реальностью и причиняют нам значительный вред?

Рассмотрим, например, следующие идеи: (1) «Если моя сестра обидела меня в детстве, то это значит, что все женщины опасны и с ними лучше не устанавливать близкие отношения». (2) «Если у меня недостаточно умений в какой-то области, такой как обучение в вузе, то это значит, что я — абсолютно ничего не стоящий человек и не заслуживаю никакого счастья». (3) «Поскольку вы относитесь ко мне несправедливо, чего вы делать абсолютно не должны, вы непременно обязаны пересмотреть свое поведение и начать относиться ко мне лучше в дальнейшем». (4) «Поскольку я очень люблю курить, то не могу бросить. И хотя другие люди испытывают серьёзные проблемы из-за курения, мне это, по всей видимости, сойдёт с рук, не причинив особо вреда». >(5) «Поскольку чёрные бывают арестованы и осуждены за большее количество преступлений, чем белые, то это значит, что все они являются безнравственными и с ними не стоит иметь никаких дел». (6), «Если биологический фактор и наследственность играют важную роль в эмоциональных расстройствах, то мы ничем не можем помочь людям с такими психологическими нарушениями, а их положение безнадёжно».

Ясно, что все эти иррациональные суждения и сотни им подобных либо не имеют никакого смысла, либо наносят огромный социальный и индивидуальный вред. И всё же мы истово верим в них в миллионах случаев. Даже если мы можем показать, что значительная часть этих верований происходит от социального научения (что, по всей вероятности, и имеет место быть), отчего же мы так настойчиво продолжаем впитывать и держаться за них? У нас, очевидно, есть сильная врождённая предрасположенность поступать именно так.

Когда умные и образованные люди отказываются от многих своих иррациональных идей, они часто склонны принимать на вооружение другие бессмысленности или бросаться в противоположные иррациональные крайности. Фанатичные верующие склонны становится не менее истовыми атеистами. Левые экстремисты становятся правыми экстремистами. Индивиды, склонные откладывать свои дела на потом (прокрастинировать), могут позже проявить себя как компульсивные работники. Люди, которые поддаются одной иррациональной фобии, обнаруживают себя уже с другой, не менее иррациональной, фобией. Экстремизм имеет тенденцию оставаться естественной человеческой чертой, которая принимает ту или иную нелепую форму.

Люди, которые кажутся наименее подверженными иррациональным мыслям и поступкам, всё же обращаются к ним и иногда на полном серьёзе. Человек, который редко сердится, при случае становится настолько разгневанным что почти или действительно может убить кого-то. Женщина, которая дерзновенно изучает трудные предметы и идёт сдавать сложные экзамены, может чувствовать, что она не в состоянии вынести отказ на собеседовании и не может больше искать подходящую должность. Психотерапевт, который объективно и беспристрастно разъясняет своим клиентам, как вести себя более рационально, может действовать весьма иррационально и отказать клиенту в терапии, если тот упорно сопротивляется. В таких случаях, необычные средовые условия часто вызывают глупое поведение обычно здравомыслящих индивидов. Но очевидно же, что люди так реагируют на эти условия потому, что у них есть некоторая базисная предрасположенность вести себя иррационально при необычном воздействии или в стрессовой ситуации, и эта базисная предрасположенность, вероятно, содержит врождённые элементы.

Люди, изо всех сил противостоящие разнообразным видам иррациональностей, часто становятся их жертвами. Агностики поддаются фанатичным, абсолютистским мыслям и чувствам. Крайне религиозные индивиды ведут себя весьма безнравственно. Психологи, которые полагают, что чувство вины или самопринижение являются самовредящими, сами вводят себя в состояние вины и занимаются самоуничижением.

Осознание и понимание неразумного поведения только частично, если вообще, способствует его изменению. Вы можете прекрасно знать о вреде курения и всё же продолжать курить больше, чем когда-либо! Вы можете понимать, что ненавидите секс потому, что родители так строго вас воспитали, но вы можете, тем не менее, продолжать ненавидеть его. Вы можете обладать ясным «интеллектуальным» представлением о своём высокомерном самомнении, но не иметь «эмоционального» понимания, как изменить это. Такая ситуация в значительной степени обусловлена врождённой человеческой предрасположенностью иметь одновременно два противоречивых верования: одно «интеллектуальное», которого вы легко и время от времени придерживаетесь, а другое — «эмоциональное», которое вы энергично и последовательно отстаиваете и в соответствии с которым вы обычно и склонны действовать. Эта наклонность одновременно иметь противоречивые верования, судя по всему, является частью человеческой природы.

Как бы долго и упорно люди ни старались, они обычно находят исключительно трудным преодолеть или устранить свои иррациональные мысли и привычки, и до некоторой степени они в этом отношении всегда остаются исключительно склонными к ошибочным способам деятельности. Мы бы могли предположить, что люди научаются своему пагубному поведению в раннем возрасте, вследствие чего находят трудным изменить себя. Но проще и логичнее заключить, что эта ошибочность имеет врождённый источник и что их ранняя готовность к обусловливанию и склонность к принятию обучения собственно дисфункциональному поведению представляют существенную часть их врожденной способности ошибаться. Они, конечно же, вряд ли приобретали готовность к обусловливанию исключительно благодаря кому-то, кто их обусловливает!

Кажется достаточно ясным, что определённые иррациональные идеи проистекают из индивидуальных, невыученных (или даже антивыученных) опытов жизни; что мы находчиво, хотя и безумно, изобретаем их в очень творческом стиле. Предположим, например, что вы влюбляетесь в кого-то и интенсивно чувствуете, «знаете» и утверждаете: «Я знаю, что буду любить тебя всегда!» Вы точно не научались этому знанию, так как вы читали не только о Ромео и Джульетте, но также и много другой информации, такой, как статистические данные о разводах, которые показывают, что люди редко романтично обожают друг другу всю жизнь. Вы, следовательно, выбираете свое «знание» из нескольких областей данных, которые вы, возможно, выбрали «знать». И вы, вероятнее всего, делаете так потому, что романтическая любовь часто несёт в себе присущую ей иллюзию: «Поскольку моё чувство к вам такое подлинное и интенсивное, я знаю, что оно сохранится навсегда». Вы эгоистично создаёте ложное и иррациональное «знание», которое сплетено с вашими подлинными чувствами.

Есть естественная человеческая установка, которая чудится «доказывающей», что если у индивида присутствуют глубокие чувства, то это (само по себе) «доказывает» нечто о внешней вселенной.

Если мы внимательно посмотрим на некоторые из самых популярных разновидностей иррационального мышления, то создаётся впечатление, что люди их осознают. Они начинают с разумного или реалистичного высказывания и делают нелогичное заключение по типу >non sequitur >(не следствие). Таким образом, вы начинаете с «было бы очень здорово, если бы Джейн любила меня» и ошибочно заключаете: «И поэтому она должна любить меня, и это ужасно, если она этого не делает». Если же вы начнёте с ещё более сильного высказывания «Это было бы исключительно приятно и необыкновенно, если бы Джейн любила меня», вы даже с большей вероятностью сделаете вывод «Поэтому она должна (меня любить)!» Но независимо от того, насколько верной является первая часть вашего суждения, вторая часть остаётся нелогичным заключением, не имеющим никакого смысла.

Точно так же вы склонны иррационально заключать: «Поскольку я нахожу порядок желательным, то мне необходима определённость». И: «Поскольку я считаю неудачу наименее желательным исходом, то это значит, что (1) я должен не ошибаться; (2) это не мои действия привели к неудаче, а это он меня вынудил провалиться; и, (3) возможно, я вообще не терпел никакой неудачи». И: «Поскольку будет очень сложно бросить курить, то я нахожу это слишком сложным и не могу этого сделать». Все эти нелогичные (>non sequiturs) заключения исходят из аутичного, претенциозного мышления, — вы просто приказываете, что если вы чего-то очень желаете, то оно просто-напросто должно существовать, а то, что вы находите неприятным, не должно (вам мешать). Этот вид аутичного мышления представляется в существенной мере врождённым.

Многие виды иррационального мышления в значительной степени состоят из махровых сверхобобщений, и, как показали Альфред Коржибский и его последователи, эти сверхобобщения являются нормальной, хотя и глупой, частью человеческой природы. Вы, таким образом, в очередной раз начинаете с благоразумного высказывания — «я провалил этот тест», — и затем делаете сверхобобщение — «и я буду всегда терпеть неудачу; у меня нет никакой возможности преуспеть». Или вы начинаете с констатации — «они иногда обращаются со мной несправедливо», — и затем сочиняете сверхобобщение — «они всегда обращаются со мной несправедливо, и я не могу это вынести». Подобная нелогичность опять же выглядит вполне естественной для мышления нормальных людей. Дети, как показал Жан Пиаже, не способны на правильные умозаключения до 7-ми или 8-летнего возраста. Взрослые часто не способны на них всю свою жизнь!

Человеческое мышление значительно разнится не только в зависимости от уровня интеллекта, а некоторые формы мышления зависят в большой степени от связи с функционированием левого или правого полушарий мозга. Интеллект и особенности организации левого и правого полушарий мозга во многом носят наследственный характер и не возникают в результате научения.

Некоторые формы иррациональности, такие как низкая фрустрационная толерантность или поиск немедленных ложных утех, а не долгосрочного удовольствия, свойственны как многим более низшим животным, так и людям. George Ainslie написал обзор работ по обманчивым выгодам и показал, как снижение в эффективности вознаграждения происходит и у животных, и у людей по мере отдалённости награды от времени выбора (Ainslie, 1974). Довольно ясные физиологический и наследственный компоненты снова представляются очевидными и здесь.

Есть подтверждения тому, что люди гораздо легче научаются самовредящему поведению, нежели полезному. Они, таким образом, очень легко переедают, но им гораздо труднее придерживаться благоразумной диеты. Они могут научиться курить сигареты, обычно у своих глупых ровесников, но если другие сверстники или старшие пытаются научить их, как бросить курить или вести себя более самодисциплинированно в других отношениях, они сопротивляются этому обучению совершенству! Они довольно легко подхватывают предубеждения против афроамериканцев, иудеев, католиков и азиатов, но редко усваивают учение толерантности. Они легко приводят себя в состояние волнения, подавленности, ненависти и самопринижения, но тратят огромное количество времени и усилий для того, чтобы избавиться от этих беспокоящих чувств Не похоже, что они обречены на это глупое, бездумное поведение на всю жизнь, но поразительно близки к этому.

1. Parker R. S. Emotional Common Sense (New York: Harper, 1973), p. 13.

2. Ainslie G. Specious Reward: A Behavioral Theory of Impulsiveness and Impulse Control, Psychological Bulletin 82 (1974): 463-96.

3. Хоффер Э. Истинноверующий: Мысли о природе массовых движений. — Мн.: ЕГУ, 2001.