С лёгкой прохладой туда посылаемый людям блаженный».

Так описывал Гомер эту местность в поэме «Одиссея» (4.560-565). Согласно греческой мифологии, Елисейские поля (Elusion pedion греч., – благословенные поля) – это рай античного загробного мира, а Радамант златовласый, имя-то какое примечательное, сын Зевса и Европы, один из трёх судей мёртвых. Когда европейцы «переоткрыли» эти острова в начале 14 века – в 1312 году ими были обнаружены два больших острова Канарского архипелага Фуэртовентура и Лансароте, они увидели там расу голубоглазых и златовласых, атлетически сложенных сложенных гигантов.

Гигантами их, конечно, можно назвать условно. Таковыми они были на фоне низкорослых европейцев – их средний рост составлял 185 см, некоторые имели рост более двух метров.

В четырёхтомнике немецкого географа Рихарда Хеннига «Неведомые земли», изданного в Москве в 1962 году, собраны практически все известные первоисточники, относящиеся к открытиям и исследованиям европейцами неведомых им земель. В третьем томе рассказывается об открытии Канарских островов, где приводится средневековый документ, так называемая «Рукопись Бокаччо», долгие годы хранившаяся во Флоренции, в библиотеке Малья-бекки. Она была опубликована в 1827 году Себастьяно Чампи – итальянским учёным-филологом, славистом и этрускологом: Ciampi, Monumenti d’un manoscritto autografo di Messer Gio, Boccaccio da Certaldo, Firenze, 1827, p. 53.

Вот, что там говорится о совместной колонизаторской экспедиции европейцев к островам и их первых впечатлениях: «В год Господа нашего 1341-й во Флоренцию пришли письма, написанные 14 ноября названного года некими флорентийскими купцами в Севилье, в городе во внешней Испании. Они сообщали следующее:

1 июля этого года вышли в плавание два корабля, которые оснастил всем необходимым португальский король, и с ними хорошо снаряжённое маленькое судно из города Лиссабона с экипажем из флорентийцев, генуэзцев, кастильцев и других испанцев. Все эти суда достигли открытого моря. Они везли с собой лошадей, оружие и различные военные машины, чтобы можно было захватывать города и замки, и направились на поиски тех островов, которые, согласно общему мнению, следовало открыть заново. Благодаря попутному ветру они на пятый день пристали там к берегу. В конце ноября они возвратились домой и привезли с собой следующий груз: четырёх местных жителей с тех островов, а также большое количество козьих шкур, сало, рыбий жир, тюленьи шкуры, красящую древесину красного дерева, дающую почти такой же цвет, как краска verzino, хотя те, которые разбираются в этом, утверждают, что это сравнение неудачно, далее – древесную кору для производства красной краски, красную землю и тому подобные вещи.

Кормчий экспедиции, Никколозо да Рекко из Генуи, разъяснил, отвечая на вопросы, что этот архипелаг отстоит почти на 900 миль от города Севильи. Но, считая от того места, которое теперь называется мысом Сан-Висенти, острова находятся значительно ближе к материку [Европы]: первый из открытых островов – примерно в 140 милях. Это необработанная каменистая громада, изобилующая, однако, козами и другими животными и заселённая обнажёнными мужчинами и женщинами, своими обычаями и привычками, походящими на дикарей. Кормчий добавил, что он вместе со своими спутниками погрузил здесь большую часть кож и жира, но не отважился проникнуть в глубь страны.

Они прошли ещё мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей, спешивших к берегу им навстречу. Эти мужчины и женщины тоже были почти нагими; некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-жёлтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок. Насколько можно судить по поведению островитян, у них есть государь, которого они высоко чтут и которому повинуются. Все эти островитяне жестами давали понять, что они хотят вести торговлю и вступить в сношения с моряками. Однако, когда шлюпки приблизились к берегу, моряки совсем не поняли их языка и не осмелились сойти на сушу. Язык у них очень тихий, произношение похоже на итальянское. Когда островитяне заметили, что моряки не хотят пристать к берегу, некоторые из них пытались добраться до судна вплавь. Четырёх островитян захватили на борту, это те люди, которых моряки привезли с собой.

Земля засеяна различными культурами. Путешественники могут увидеть фруктовые деревья, сады, зерновые поля, овощи. Дома с дверьми прочные, построенные из крупных камней, остов деревянный, солидный. Мы ходили в храм, где стоял идол из камня – обнажённый мужчина, прикрывающий пальмовыми листьями срам. Мы забрали эту статую в Лиссабон.

Когда моряки поплыли вдоль берега, чтобы объехать остров, они нашли, что северная сторона возделана гораздо лучше, чем южная. Они увидели много хижин, фиговые и иные деревья, пальмы, на которых, однако, не было плодов, и ещё другие деревья, а также огороды, где росли капуста и прочие овощи. Моряки решили пристать здесь к берегу. На берег высадились 25 вооружённых моряков, они обыскали дома и в одном нашли около 30 совершенно нагих людей, испугавшихся при виде оружия и тотчас убежавших. Моряки проникли вглубь острова... Остров показался им густонаселённым и хорошо возделанным. На нём растут травы, злаки, плодовые деревья, главным образом фиговые...

Отплывая от этого острова, моряки видели много других островов на расстоянии 5, 10, 20 и 40 миль. Они направились к третьему острову, на котором увидели много высоких, поднимающихся прямо к небу деревьев. Затем они прошли мимо другого острова, на котором было множество птиц и отличная вода. Там было также много деревьев и диких голубей, которыми они питались, убивая их палкой или камнями. Голуби были больше наших, однако вкус имели такой же или даже лучший. Моряки видели там много соколов и других хищных птиц. Однако они не пытались сойти на берег, ибо он казался им совсем необитаемым.

Затем они увидели перед собой ещё один остров, скалистые горы которого поднимались на огромную высоту и почти все были покрыты снегом. Но та часть острова, которую можно разглядеть при ясной погоде, показалась им очень приятной, и они считают, что она обитаема. Моряки видели ещё много островов, из которых одни были населены, другие безлюдны; всего их было 13. И чем дальше плыли моряки, тем больше островов они видели. Море между островами спокойнее, чем у наших берегов, а грунт удобен для якорной стоянки, хотя у этих островов мало гаваней; однако все они хорошо обеспечены водой. Среди 13 островов, на которые они заходили, 5 были обитаемы, но не все заселены одинаково густо. Моряки сообщили также, что язык местных жителей столь странный, что они ровно ничего не поняли, и на островах нет никаких судов. Только вплавь можно добраться от одного острова к другому…»

Так началось почти полуторавековое завоевание европейцами островного народа, которое закончилось его гибелью. Погибла их самобытная культура, погиб их уникальный образ жизни, погибло большинство физических носителей, а остатки ассимилировались в волнах пришельцев на их землю. И теперь мы врядли когда-нибудь узнаем наверняка, осколком, какой исчезнувшей цивилизации они были…

О них стали собирать сведения лишь спустя 100 лет после завоевания Канарских островов кастильцами, которое происходило с 1402 по 1496 гг. В 1579 году на остров Тенерифе прибыл доминиканский монах Алонсо де Эспиноза (Alonso de Espinosa (1543-?)) для исследования чуда явления Богоматери Канделарийской (Nuestra Senora de la Candelaria) двум гуанчам – аборигенам острова Тенерифе примерно в 1392 году. Вообще-то, это Богоматерью она была названа много позже и определена в христианские покровительницы Канарских островов, а тогда гуанчи ещё не были покорены испанцами и, соответственно, не были поголовно обращены в христианство. Хотя набеги на острова европейцы регулярно предпринимали со второй половины 13 века. Генуэзцы, португальцы, испанцы высаживались на их берегах, воровали домашний скот аборигенов и их самих для продажи на невольничьих рынках.

А монах де Эспиноза написал такую историю. Два пастуха загоняли в конце дня скот в пещеру и увидели темнокожую женщину с ребёнком на руках, неподвижно стоящую на берегу. Один хотел кинуть в неё камешком, но руку парализовало, а второй решил отрезать ей пальчик, но едва не отхватил свои. Пастухи побежали к вождю. Пока бегали, вместо женщины на берегу оказалась статуэтка из тёмного дерева. Кстати, Канделарийскую Богоматерь испанцы так и называют – ла Моренита, что означает «смугляночка». Она одна из так называемых Чёрных Мадонн. Оказалось, что статуя может, как наносить увечья, так и исцелять их. Вождь забрал её с собой в пещеру. Гуанчи стали поклонятся ей, назвав её Матерью Солнца (Chaxiraxi). Позже одному из гуанчей, которого испанцы захватили в рабство, увезли с острова и обратили в христианство, якобы удалось вернуться на родину и «опознать» в деревянной статуе Деву Марию. Всё это Алонсо де Эспиноза описал в своей книге «История Богоматери Канделарийской» (Historia de Nuestra Senora de Candelaria), которую он издал в Севилье в 1594 году.

К сожалению, его книга да ещё несколько других, написанные испанцами ещё позже – это и всё, чем располагают учёные, занимающиеся коренным населением Канарских островов. О гуанчах писал Гонсало Арготе де Молино (Gonzalo Argote de Molina) – испанский военный, поэт и историк, филолог и геральдист в 1590 году. Его книга «История и описание Канарских островов» (Historia y descripcion de las siete islas Canarias) осталась незавершённой из-за смерти автора в 1596 году. В 1630 году некий францисканский монах Хуан де Абрейо Галиндо (Juan de Abreu Galindo) издал Историю завоевания семи Канарских островов (Historia de la conquista de las siete islas de Gran Canaria), которая явилась компиляцией двух предыдущих авторов и некоторых других. Впоследствии оказалось, что это имя – псевдоним неизвестного, поскольку такого монаха в списках ордена в это время не существовало. Ещё одним автором, писавшим о Канарах, был итальянский инженер Леонардо Ториани (Leonardo Torriani). Он был послан испанским королём с инспекцией оборонительных сооружений на островах, попутно написав «Историю Канарских островов» (Descripcion e historia del reino de las islas Canarias antes Afortunadas) в 1588 году. В 1604 году Антонио де Виана (Antonio de Viana (1578-1650)), канарский историк, врач и поэт, написал эпическую поэму о гуанчах «Древности счасливых островов» (Antiguedades de las islas afortunadas). Вот, собственно, и всё.

Но не наивным описанием явления и чудес статуэтки Чёрной Мадонны, больше похожим на выдуманную историю, интересна книга доминиканского монаха. Первая часть её (из 4-х) состоит из 10 подглавок и посвящена описанию острова Тенерифе и образа жизни его коренных жителей – гуанчей. Кстати сказать, гуанчами называются обитатели только острова Тенерифе. Коренные обитатели каждого острова Канарского архипелага имеют другие названия. Живущие на острове Ла Пальма прозываются бенаоритас (Benahoritas), на Ла Гомере – хуноньенсес (Junonienses), на Йерро – бимбачес (Bimbaches), на Гран Канарии – тамаротес (Tamaraotes), на Фуэнтевентуре – махорерос (Majoreros), на Ланзароте – махос (Majos). Вторая часть книги повествует собственно о чуде появления статуи Девы Марии. Третья описывает завоевание Канарских островов войсками, так называемых, католических королей Фернандо Арагонского и Изабеллы Кастильской. Четвёртая посвящена 57 чудесам, которые якобы произвела найденная гуанчами статуя непорочной Девы.

Но нас интересует не сказка о том, каким образом белокожие и светловолосые гуанчи стали поклоняться чёрной статуе, а, что представлял собой народ гуанчей, их происхождение и история. К сожалению, вот это-то автор и не смог точно указать, поскольку канарские аборигены не имели развитой письменности в нашем понимании этого слова. (Наскальные надписи в виде кругов, эллипсов и зигзагов, которые современные учёные полагают письменностью канарских аборигенов, не могут раскрыть тайну их появления на островах). Поэтому он пересказал лишь догадки и мнения, взятые неизвестно откуда, одна другой экзотичней.

Одни говорили, что гуанчи происходят от римлян, которые неизвестно как оказались на островах и вообще неизвестно, откуда взялась эта теория. Другие говорили, что гуанчи происходили от какого-то народа Африки, который восстал против римлян, убил римского претора или судью, а те, чтобы не убивать весь народ отрезали им языки, чтобы они не смогли никому рассказать о восстании, посадили на корабли без вёсел и отдали на волю океанских волн. Ещё одни выдвигали версию, что это люди разных национальностей, которые присоединились к Квинту Серторию, древнеримскому военачальнику, который восстал против метрополии и бежал в Испанию. А после его смерти, боясь мести римлян, они бежали на острова.

Ещё одна версия, которую упоминает монах, высказывалась Платоном в «Тимее». Когда-то Канарские острова были соединены с африканским материком, как Сицилия с Италией, а после того, как страшные бури и ливни отделили их от материка и разделили между собой, на них остались жить пережившие катаклизм люди, но искусством мореплавания они не владели. Это, кстати одно из объяснений, почему живущие посреди океана люди не знали кораблей или лодок, у них не было морского сообщения между островами и рыбу они ловили с берега.

Старейшины же гуанчей говорили о 60 человеках, которые пришли на остров Тенерифе и с них всё началось. Но откуда пришли, они не знают. Сам же автор считает, что история гуанчей насчитывает полторы тысячи лет и происходят они из Африки из-за близости континента, похожести обычаев и языка, а также пищи. Да и многие современные исследователи относят гуанчей к берберам. Однако никто ничего конкретного пока сказать не может. Может быть придёт время и учёные сделают серьёзный генетический анализ мумий, которых на островах достаточно много. Не все они подверглись уничтожению христианскими мракобесами.

Дело в том, что, когда конкистадоры рассказали в Европе, что на островах есть пещеры, в которых находилось порой от 300 до 1000 мумий, европейские учёные сразу же объявили их монстрами, плодами брака между дьяволом и людьми, а посему подлежащими уничтожению. Что и делалось со всем тщанием и старанием. В добавок к этому, части мумий европейские алхимики считали важным ингредиентом в лекарствах и магических снадобьях, со всеми вытекающими последствиями. К счастью, варвары не смогли уничтожить всё. По сведениям гуанчей, только на Тенерифе было около двадцати больших пещер с мумиями. Найдено же и расхищено не более половины.

Так как же жили гуанчи, одичавшие потомки Антов, до того, как пришли цивилизаторы? Вот, что удалось найти в разных испаноязычных источниках.

Внешность

Монах Алонсо де Эспиноза писал, что на севере Тенерефе живут белокожие люди, женщины которых красивы с прекрасными светлыми волосами. На юге же острова живут люди с более тёмной кожей из-за того, что они почти всегда ходили практически без одежды и загорели на солнце. Он также отмечал их поразительную гибкость и физическую силу и мастерство владением тела, с которой никто не мог сравниться из европейцев, когда состязались с ними в бросании камней или копья. У них был огромный камень, на котором они тренировали свою силу и выносливость. Они поднимали его над головой и заводили руки назад.

Они бегали по крутым горным дорожкам, там, где другие и ходить-то боялись, за потерявшимся скотом и с лёгкостью вытаскивали застрявшее в самых недоступных местах животное за ноги. Ещё монаха поразила способнось гуанчей точно подсчитывать количество коз, которые они выпускают из загона, не открывая рта и не указывая на них рукой. Также они знали каждое животное, которое пасли, даже, если их была тысяча. На войну они шли обнажённые, прикрывшись только накидкой из козьей шкуры. Женщины тоже шли с мужчинами, несли им еду и также умирали вместе с ними. Победители никогда не добивали побеждённых и не причиняли никакого вреда их женщинам, детям и старикам, либо мужчинам, которые не были воинами. Они позволяли им возвращаться к своим домам.

О благородстве гуанчей также говорил и поэт Антонио де Виана: «Они были добродетельны, честны и смелы, в них сочетались все лучшие качества человечества: великодушие, ловкость, мужество, атлетическая сила, стойкость души и тела, приветливые лица, пытливый ум, пылкий патриотизм, любовь к свободе...».

Организация общества

Известно, что аборигены Канарских островов находились на уровне каменного века – огонь добывали трением, зерно перетирали на каменных жерновах, ходили в овечьих и козьих шкурах, а топоры делали из обсидиана – тёмной вулканической породы. Однако, организация их общественной жизни и законы, по которыи они жили, а также некоторые знания и умения, не соответствовали этому уровню, но были гораздо выше.

Общество было кастовым и состояло из трёх каст – знать, воины и крестьяне. Представители высшей касты не имели права сочетаться браком с представителями низшей. Если не было кандидатур из своего сословия, то женились или выходили замуж за своих братьев и сестёр. На каждом острове были свои тонкости семейных отношений. Например, на Гран-Канарии господствовала моногамия, а на Йерро – многожёнство, на Лансароте было принята полиандрия – многомужество – жена и три мужа, каждый из которых жил с ней по месяцу. Канарцы использовали нетривиальный метод наказания за преступления. Например, за убийство они приговаривали к смерти не самого преступника, а кого-нибудь из его близких, считая, что убийце гораздо тяжелее потерять жену, отца или сына, чем самому лишиться жизни…

Население островов на момент кастильского вторжения в 1402 году составлсло: на Гран Канарии – между 35 000 y 40 000 человек, на Тенерифе – между 30 000 y 35 000, на острове Ла Пальма – 4 000, Ла Гомера – 2 000, на Иерро – 1 000, на Фуэнтевентyре и Лансароте в общей сложности проживало примерно 900 аборигенов. Система управления на островах не была сложной, но на каждом острове имела свои особенности. Вот как это было на острове Тенерифе.

По словам монаха де Эспиноза, у тенерифцев была своеобразная система наследования власти. Власть менсея, а именно так назывался правитель, переходила не от отца к сыну, но к следующему брату менсея, если таковые имелись, несмотря на то, что имел своих детей. Когда тот умирал, то влать переходила к следующему брату и так далее, пока оставались братья. В противном случае, влать переходила к старшему сыну первого правителя. Церемония, так сказать, коронации правителя проходила на совете старейшин, который назывался тагорор (Tagoror). Он целовал кость наистарейшего правителя своего рода, которая бережно хранилась в роду, завёрнутая в собственную кожу. Затем этой костью касались головы будущего правителя и плеча всех, кто находился на совете и все они говорили: Клянусь этой костью об этом дне, когда ты стал великим (Agone yacoron ynatzahana Chaconamet).

После этого народу возвещали, что у них есть правитель, что отмечали весельем и застольями по всему острову за счёт избранного правителя и его родственников. Когда менсей переезжал из одной резиденции в другую – летом в горы, а зимой на побережье, он брал с собой старейшин. Перед процессией несли копьё, как знак, что едет правитель. Все, кто встречался по дороге, простирались перед ним ниц и, поднявшись, очищали ему ноги краем своей одежды из овечьих шкур, которая называлась тамарко, и целовали их. Менсей Тенерифа был единственым правителем острова до правления Тинерфе Великого. После его смерти остров был поделен меджду его 9-ю сыновьями и внуками. Их микроскопические менсеяты назывались следующим образом: Анага (Anaga), Тегесте (Tegueste), Такоронте (Tacoronte), Таоро (Taoro), Икод (Icod), Дауте (Daute), Адехе (Adeje), Абона (Abona) и Гимар (Guimar).

Ниже приведены скульптуры менсеев острова Тенерифе на момент его завоевания испанцами. Менсей Акаймо (Acaymo) – менсеят Такоронте. Менсей Адхона (Adjona) – менсеят Абона. Менсей Аньятерве (Anaterve) – менсеят Гимар. Менсей Бенкомо (Bencomo) – менсеят Таоро. Менсей Бенехаро (Beneharo) – менсеят Анага. Менсей Беликар (Belicar) – менсеят Адехе. Менсей Пелинор (Pelinor) – менсеят Икоде. Менсей Ромен (Romen) – менсеят Дауте. Менсей Тегесте (Tegueste) – менсеят Тегесте.

Владения менсеев простирались от побережья вверх до склонов центральной горной гряды. Вершины этой гряды, включая вершину вулкана Тейде, являлись общей землёй, которую могли использовать пастухи всех менсеятов летом, когда на побережье выгорала трава и животным нечего было есть. Особенно это было важно для южных менсеятов (Adeje, Abona и Guimar), которые занимались исключительно разведением скота, а климат севера позволял жителям ещё и заниматься растениеводством и выращивать пшеницу, ячмень, горох и бобы.

Хотя все менсеи были независимыми и являлись верховными правителями своих земель, один из них менсей Таоро был первым среди равных. Его столица располагалась в долине Оротава – сердце Тенерифе, которая сыграет важную роль в войне против испанских захватчиков.

Воины гуанчей подчинялись военному вождю – sigone. Они были вооружены деревянным копьём и камнями, отполированными таким образом, чтобы они имели очень острые края. Они виртуозно владели искусством точного бросания и попадания в цель. Также они использовали пращи. Они показали свою силу и героизм, уничтожив почти полностью кастильский экспедиционный корпус в 1494 году на севере Тенерифе у местечка Асентехо (Acentejo). Воины шли на войну обнажёнными, хотя обычно они носили свои тамаркос. На других островах аборигены носили что-то типа юбок из пальмовых волокон. В зависимости от погоды, вида деятельности и социального положения. гуанчи носили xercos (обувь из свиной кожи), huirmas (полоски кожи, которые носили как рукава, чтобы защитить руки), guaycas (кожанные гетры, которые защищали ложыжки и колени) и ahico (кожаные шорты).

Об организации общества на других островах известно немного. Фуэртевентура на момент испанского вторжения была разделена на 2 части. Правители земель, похоже, не ладили между собой до такой степени, что построили стену, разделяющую их государства. На Лансароте тоже было два правителя. На острове Гомера – четыре. Остров Сан Мигель де ла Пальма был разделён на 12 частей. Гран Канария сначала был разделён на 10 ганартематос, которые затем были объеденены в единое государство.

Хотя на Канарских островах царил патриархат, женщины играли очень важную роль. Если мужчины гуанчи встречали женщину в пустынной местности, то ни один, будь он самым храбрым воином, не решался нарушить табу и первым обратиться к ней, пока она это не разрешит. На некоторых островах права наследования переходили от матери к дочери, и женщины являлись гарантами передачи власти. Так на Гран Канарии всё ещё помнят правительницу Атидамана (Atidamana), которая была с молодости известна своим благоразумием и мудростью, так, что она стала оракулом острова. Ни одна война, ни заключение мира, ни вознаграждения, ни наказания не обходились без её суждения. Большинство мужчин-предводителей плёмён острова завидовали её талантам и отзывались о ней пренебрежительно и избегали следовать её советам. Девушка пыталась не обращать внимания на это, но когда градус пренебрежения и хамства достиг максимума, она вышла замуж за одного предводителя племени, который долго добивался её руки, уговорила его собрать войско и вместе они подчинили своей воле все племена острова. Причём, Атидамана каждый раз шла впереди войска и сражалась на равных с воинами.

Канарские женщины так яростно боролись на поле боя или подбадривали и помогали своим мужчинам, что конкистадоры говорили об «амазонках» острова Ла Пальма. Или они рассказывали легенды о Гасимаре (Guacimara), принцессе Анаги (Тенерифе), которая принимала участие в уничтожении тех, кто пытался высадиться на побережье. Принцессы и аристократки занимают важную часть в канарских легендах, которые рассказывают о героизме. Они предпочитали бросаться со скал в океан, чтобы не попасть в плен европейцам. Это ритуальное самоубийство, символ любви к свободе, практиковали не только женщины, но и мужчины королевской крови, предварялось криком Vacaguare! (я хочу умереть!).

Женщины также выступали, как олицетворение власти и законности. Когда остров Гран Канария признал нового сюзерена в лице испанцев, тогда юная дочь последнего правителя острова – гуанартеме (guanarteme) была им передана, как олицетворяющая законность независимости народа. Женщины Лансероте и Фуэртовентуры играли более скромную роль. Их могли предлагать, как знак гостеприимства гостям. Также женщинам приходилось довольно тяжко во времена голода или перенаселения. Когда численность людей превышала определённый максимум, и было понятно, что земля прокормить больше не может, на островах Ла Пальма и Гран Канарии практиковался женский инфантицид. Они убивали всех новорождённых девочек, за исключением первенцев. Её берегли, как продолжательницу рода.

Жилище

Обычно деревня гуанчей состояла из нескольких пещер, расположенных на окружающих склонах. Из-за того, что острова вулканического происхождения, пещеры и туннели, сформированные лавой, находятся там во множестве, поэтому археологи находят очень немного домов, построенных авборигенами острова.

Если же пещер не хватало, то они возводили небольшие хижины из камней без раствора и покрывали их ветками и листьями. Самое продвинутое исскуство строительства было на Гран Канарии. Каменные жилища вкапывались в вулканическую почву, а стены домов правителей оббивались деревянными дощечками, которые расписывались геометрическими узорами, как и стены пещер. На Тенерифе проход в пещру обычно закрывался большим камнем, оставляя лишь место для входа-выхода. Большую часть времени островитяне проводили на открытом воздухе.

Ежедневная жизнь

Женщины занимались изготовлением различной посуды из глины – круглой, овальной, с ручками и без. Они украшали их простым геометрическим узором – круги, треугольники, квадраты, кресты, а также символами солнца, которые наносили с помощью так называемых, пинтандерас – печаток из обожжёной глины или дерева величиной с монету с ручкой. Такие же инструменты и такие же символы использовали берберы в Северной Африке и индейцы Мексики и Колумбии для нанесения татуировки. Также они собирали дикие фрукты и растения, такие как кедровые орехи, папоротник, мокан или собирали урожай ячменя, пшеницы, гороха и бобов.

Мужчины же приготавливали почву для посадки, используя плуги, изготовленные из бараньих рогов. Посев производили женщины. Мужчины таже были ответственны за производство инструментов и оружия: шил, режущих камней, камней для помола муки и т.д. Мужчины также были и пастухами, выпасая огромные стада коз и овец. Они разводили их специальную породу – с прямой шерстью и никогда не отмечали своих животных, хотя знали их всех, как говорится, «в лицо», чем всегда приводили европейцев в изумление. Пастухи также обрабатывали овечьи и козьи кожи каменными и костяными орудиями и сшивали их, используя в качестве ниток сухожилия или тонкие полоски кожи и костяные иголки. При этом очень ценным инструментом считалась табона – очень острый нож из обсидиана – вулканического стекла. Пастухи также доили коз и кормили свиней.

Еда гуанчей была очень простой, и, несмотря на то, что у них было много скота, мясо на их столе было не каждый день, особенно у низших слоёв. Но когда устраивался праздник, они готовили овец, коз и даже собак. Одним из деликатесов являлось блюдо под названием тамазанона – ячмень, приготовленный с мясом на свином сале. Основным продкутом было молоко и, по сегодняшний день знаменитое, канарское гофио – молотоя мука из жареных зёрен (пшеницы или ячменя и корней папоротника). Ежедневной пищей было свиное сало и сыр, а также дикие фрукты и коренья.