Ремеслом историка. М., 2000.

Глава 1. Историческое сознание

…все мы в каком-то смысле историки. Поскольку наш биологический вид больше полагается на опыт, чем на инстинкт, мы просто не можем жить без осознания личного прошлого; а тот, кто утратил эту способность по болезни или старости, обычно считается непригодным к нормальной жизни. Память служит нам и как база данных, и как средство осмысления прожитой жизни. Любое общество обладает коллективной памятью, хранилищем опыта, позволяющим выработать чувство идентичности и оценить направление своего развития.

…Историческое сознание, в том смысле как ею понимают сторонни­ки историзма, основывается на трех принципах. Первый и наиболее фундаментальный из них - это признание, что нашу эпоху и все предыдущие разделяет пропасть.

…вторым компонентом исторического сознания является контекст. Предмет исследования нельзя вырывать из окружающей обстановки …Для профессионального специалиста по социальной истории семейная история - это не столько генеалогия или даже установление среднего размера семьи в разные периоды; это прежде всего место семьи в меняющемся контексте домашнего производства, здравоохранения, религии, образования и государственной политики.

Третий фундаментальный аспект исторического сознания - это понимание истории как связи между событиями во времени, что придает им больший смысл, чем их рассмотрение в изоляции. Помимо интереса к событиям как таковым, в основе нашего любопытства к этим проявлениям исторического процесса лежит более общий вопрос - как мы попали из «тогда» в «теперь». Любой аспект нашей культуры, поведения и верований является результатом процессов, происходивших в прошлом.

…Три характерные черты социальной памяти обладают особенно серьезным искажающим эффектом.

Это, во-первых, уважение к традициям.

… уважение к традициям внесло столь большой вклад в сплочение общества, когда дело касалось немногочисленных, не обладающих грамотностью народностей. В любом обществе, отличающемся динамичными социально-культурными изменениями, проявляющимися во внешней торговле или социальной иерархии политических институтов, некритическое уважение к традициям становится контрпродуктивным. Оно замалчивает исторические перемены, происходившие в переходный период; более того, оно однозначно не поощряет любое внимание к этим переменам и ведет к продлению существования отживших или «отошедших в историю» внешних форм. …..

Другие формы искажения носят более завуалированный характер. Одна из них и весьма влиятельная - это ностальгия. Как и традиции, она обращена назад, но, не отрицая факта исторических перемен, толкует их лишь в одном направлении - перемен к худшему...Тоскливый взгляд в прошлое дает утешение, является духовным бегством от жестокой реальности. Когда прошлое словно исчезает у нас на глазах, мы стремимся воссоздать его в своем воображении. … Проблема с ностальгией заключается в том, что это крайне односторонний взгляд на историю. Чтобы превратить прошлое в комфортабельное убежище, все его негативные черты следует удалить. Прошлое становится проще и лучше, чем настоящее.

На другом конце шкалы искажений истории расположена вера в прогресс. Прогресс означает перемены во времени, но с одним принципиальным отличием - перемены наделяются положительным знаком и моральным содержанием. В этом смысле концепция прогресса по сути была изобретена в XVIII в., в эпоху Просвещения. Результатом становится снисходительный подход и непонимание прошлого. Если оно существует включительно для подтверждения достижений современности, то невозможно и восхищение его культурными богатствами...

Традиции, ностальгия и прогресс являются базовыми составляющими социальной памяти. Каждая из них по-своему откликается на глубокую психологическую потребность в защищенности - они, казалось бы, обещают либо отсутствие перемен, либо перемены к лучшему, либо душевно более близкое прошлое в качестве убежища.

Глава 2. Для чего нужна история

…Историк приходит в подвал не потому, что любит пыль, а для того, чтобы оценить прочность здания и потому, что для определения характера трещин он должен знать, каково качество фундамента.

При таком подходе историю не «перелопачивают» в поисках «смысла» в поддержку тех или иных ценностей, она выступает как инструмент максимального увеличения нашего контроля над сегодняшней ситуацией. Быть свободным не значит обладать полной свободой действий (это утопическая мечта), а понимать, насколько твои действия и мысли обуславливаются наследием прошлого. Но на самом деле такой подход создаст реалистичную основу для радикальных инициатив. Нам нужно знать, когда мы ломимся в открытую дверь, а когда - бьемся лбом об стену.

…историки, отвергающие связь с современностью под лозунгом объективного знания не просто гоняются за химерой: они еще и уклоняются от ответственности в самом широком смысле. Общество ждет от ученого такой интерпретации прошлого, которая бы связывала его с современностью и послужила основой для выработки решений относительно будущего. Историки могут возразить, что их специализация связана с прошлым, а не с настоящим и не их дело судить о практических результатах своей работы. Но только они обладают необходимой квалификацией, чтобы дать обществу подлинную историческую перспективу и уберечь его от вредного воздействия исторических мифов. Если профессионально подготовленные историки не выполняют этих функций, появятся необоснованные интерпретации, созданные другими, менее информированными и более предвзятыми людьми. Один из наиболее справедливых упреков, предъявляемых сегодня профессиональным историкам, состоит в том, что слишком мало научных трудов создается в расчете на широкую аудиторию.

Глава 7.Границы исторического знания

…историки, как и все, испытывают воздействие представлений и ценностей того общества, в котором живут. …А раз общественные ценности меняются, то, следовательно, интерпретация истории подвержена постоянной переоценке. … Парадоксально, но факт, в любом историческом исследовании существует элемент «взгляда с позиций современности».

…Речь идет о постмодернизме. Его отличительной чертой является приоритет языка над опытом, ведущий к открытому скептицизму относительно способности человека к наблюдению и истолкованию внешнего мира, особенно человеческого мира.

... Постмодернисты в принципе с издевкой относятся к «большим нарративам» или «мета-нарративам» историков - например, о генезисе капитализма или развитии свободомыслия и терпимости. Максимум, который они способны признать - это то, что прошлое можно систематизировать как множество рассказов, подобно тому, как отдельный текст открыт для множества прочтений.

Столь радикальный пересмотр существующих взглядов имеет серьезные последствия для нашего понимания профессии историка. Постмодернисты привнесли сюда две важные идеи. Во-первых, подчеркивают они, исторические труды являются видом литературного производства, который, как любой жанр, функционирует в рамках определенных риторических правил. …..Говорят, что историки не раскрывают прошлое, они его выдумывают, в результате проверенная временем разница между фактом и вымыслом сходит на нет.

Как историки должны реагировать на этот натиск? Одна из задач, с которой они могут хорошо справиться - это поставить сам постмодернизм в исторический контекст, то есть признать, что он принадлежит конкретному культурному моменту. Понятием «модернизм» означаются главные убеждения, лежавшие в основе эволюции со­временного индустриального общества с середины XIX до середины XX вв. Наиболее важной из них была вера в прогресс и эффективность дисциплинированного рационального исследования. Уже некоторое время назад получила распространение следующая точка зрения: те черты, что традиционно олицетворяли Запад, во многом зашли в тупик, его превосходство над остальным миром сходит на нет, технический гений превратился в бремя (например, в ходе гонки вооружений), рациональный подход, которым он столь похвалялся, как выясняется, не годится для решения многих проблем человечества - от понимания психики до сохранения окружающей среды. Преимущества научного метода, ранее считавшиеся бесспорными, теперь вызывают большие сомнения. Теория постмодернизма - лучшая иллюстрация этой тенденции.

Упор постмодернистов на неопределенный характер языка и превалирующий в их настроении культурный пессимизм - чисто современные явления, но в самом отрицании исторической правды нет ничего нового. Вообще, скептики появились одновременно с первыми историческими трудами. Сомнения относительно статуса «реальности» и нашей способности ее познать, будь то в прошлом или настоящем, являются неотъемлемой частью западной философской традиции со времен античной Греции.

...Но мало кто согласится с отрицанием исторической правды в ее общепринятом понимании. В теории можно выстроить безупречную аргументацию в пользу предположения, что человеческий язык самодостаточен, а не репрезентативен. Но обыденная жизнь показывает, что язык прекрасно работает в тех ситуациях, когда требуется точная передача и правильное понимание смысла. Если исходить из любых других предпосылок, то взаимодействие между людьми было бы просто невозможно.

…Если мы полностью откажемся от стремления познать прошлое, мы никогда не поймем, как возникло настоящее. Социальную функцию истории нельзя отбросить с такой легкостью.

…История - не образец реализма, но и не жертва релятивизма. Одной из главных функций профессии историка является внедрение научных стандартов исследования и ограничение интерпретационного своеволия. Оценка работы со стороны коллег служит мощным инструментом, гарантирующим, что в избранной ими сфере исследований историки будут, насколько возможно, точно придерживаться имеющихся свидетельств о прошлом.

В этом плане можно выделить три главных требования. Во-первых, историк должен проанализировать собственные взгляды и убеждения, чтобы понять, как они соотносятся с проводимым исследованием. Такое понимание особенно важно, если историк не имеет четких пристрастий, но может неосознанно сыграть роль рупора ценностей, безоговорочно признаваемых людьми его круга. Во-вторых, риск спутать ожидаемые и реальные открытия уменьшается, если направленность исследования выражена в виде ясной гипотезы, подтверждаемой, отвергаемой или модифицируемой в свете фактов - и автор должен первым искать прорехи в своей концепции. Целесообразное поведение для историка заключается не в «бегстве» от социальной обусловленности своей работы, а в полном осознании того, почему его привлекает именно этот отрезок истории в равном уважении к данным, соответствующим его концепции и противоречащим ей. Наконец, в-третьих - и это самое важное - исследователь должен помещать свою работу в строго исторический контекст…..

Соблюдение этих трех предписаний позволяет во многом ограничить уровень искажений в исторических работах. Природа исторического исследования такова, что и при самом жестко профессиональном подходе остается плюрализм истолкований. Однако это надо рассматривать как его силу, а не слабость. …

Плюрализм исторических интерпретаций является необходимой, хотя и недооцениваемой, предпосылкой зрелого демократического политического процесса. Прошлое всегда будет предметом разногласий, но это и к лучшему.

Глава 8. История и социальная теория

…Маркс исходил из фундаментальной предпосылки - люди отличаются от животных способностью производить средства к своему существованию. На вопрос, в чем предмет истории, Маркс отвечал, что предметом истории является рост производительного потенциала людей, и он предвидел время, когда основные потребности всех будут полностью удовлетворены: только тогда человечество сможет реализовать себя и полностью раскроет свой потенциал во всех сферах.

…Одной из отличительных особенностей учения Маркса является его периодизация истории. Он выделял три исторические эпохи, вплоть до современного ему периода, каждую из которых характеризовал способ производства более прогрессивный, чем в предыдущую эпоху. Античное общество (Греция и Рим), сменило феодальное, возникшее после падения Римской империи, и соответственно капиталистическое (или «современное буржуазное») общество появилось сначала в Англии в XVII в., и затем восторжествовало повсеместно в Европе, особенно в результате Французской революции. Политическую остроту этой периодизации придавало убеждение Маркса, что на смену капиталистическому обществу со временем придет социалистическое. Позднее он выделил еще один способ производства - германское общество, современное античному и ставшее одним из источников феодального общества. Азию он вынес в отдельную категорию, отличную от Европы: по Марксу, азиатский спо­соб производства не обладал достаточной внутренней динамикой исторических перемен, и капитализм (а значит, и социализм) на Востоке мог быть создан лишь в результате колониализма. Короче, Маркс не создавал единой схемы эволюции, которой любое общество обречено неукоснительно следовать.

Пожалуй, самой большой слабостью марксистской теории является недооценка силы связей между людьми, возникающих по причинам, совершенно не зависящим от производства. Трудно оспорить то, что религиозная, расовая или национальная принадлежность является в долгосрочном плане как минимум столь же важной, как и принадлежность классовая. От подобных связей нельзя просто отмахнуться, назвав их «ложным сознанием», внедряемым правящим классом, чтобы низшие сословия не осознали, что подвергаются эксплуатации; вероятнее всего, эти связи удовлетворяют фундаментальную человеческую потребность. Марксизм во многом помогает понять историю средних веков и раннего нового времени, но он не слишком подходит для «тотальной истории» доиндустриальных обществ Европы и тем более Азии и Африки.

…Нынешнее враждебное отношение, как бы велико оно ни было, не изменит того факта, что марксизм оказал совершенно беспрецедентное воздействие на историческую науку и в качественном, и в количественном смысле. Эта теория не имеет равных по широте охвата и уровню научной проработки. …