Тогда Лаперуз распорядился зарезать свиней.

Свиные туши разрубили на части, посолили и сложили в трюме. Вместо свежего мяса матросы теперь получали солонину, но зато могли пить воды сколько угодно.

Хлебные затруднения тоже были скоро разрешены. Но разрешил их не Лаперуз, а простой матрос с «Астролябии» по имени Жак.

Этот Жак был самый незаметный и самый скромный из всех матросов «Астролябии». Деревенский парень, впервые попавший на корабль, потешал моряков своей неуклюжестью. Матросы считали его дураком, издевались над ним. Ему постоянно давали самую грязную и неприятную работу, где требовалась не сообразительность, а только сила.

Недели через две после отбытия с Гавайских островов этот самый Жак, увидев на палубе капитана де Лангля, подошел к нему. Де Лангль, не привыкший к тому, чтобы с ним заговаривали простые матросы, нахмурил брови. Но у Жака было такое простодушное и доверчивое лицо, что капитан не мог рассердиться.

— Что тебе надо? — спросил он его.

— Дома я работал на мельнице… — начал Жак.

— Да, я вижу, что ты не моряк, а мельник, — перебил его де Лангль.

Матросы, столпившиеся вокруг, засмеялись. «Мельниками» моряки называют неуклюжих растяп, которые в первый раз выходят в море и не знают морского дела.

— Да, я мельник, — серьезно и даже гордо ответил Жак. — Я хотел купить мельницу, но у меня не хватило денег, и вот мне пришлось уйти в море на заработки. У вас здесь не умеют молоть муку. Где это видано, чтобы зерно толкли в ступке? Если хотите, чтобы у вас был хороший хлеб, я вам построю мельницу…

— Где же ты построишь мельницу? — спросил де Лангль. — На волнах?

Матросы хохотали.

— Нет, на палубе, — невозмутимо ответил Жак.

Но, к удивлению всех, де Лангль не смеялся.

— Как же ты построишь мельницу?

— На кухне есть два больших точильных камня. Из них выйдут хорошие жернова. А крылья можно сделать из досок.

Де Лангль задумался. Да, довольно забавный будет вид у «Астролябии», гордости французского военного флота, с мельничными крыльями на палубе! Будь они в Бресте или в Марселе, де Лангль умер бы со стыда, если бы ему пришлось командовать фрегатом с таким украшением. Но здесь их не увидит никто, кроме туземцев… А ведь хороший хлеб так нужен!

— Строй, — сказал де Лангль.

И Жак принялся строить. К вечеру под фок-мачтой завертелись мельничные крылья, а на другой день матросы получили к ужину прекрасно выпеченные булки.

— Ура! — кричала команда «Астролябии». — Качать Жака, качать!

И Жак полетел вверх.

На специально присланной шлюпке его, гордого и счастливого, отвезли на «Компас», чтобы он и там выстроил такую же мельницу.

Среди бурунов

Дул сильный попутный ветер. Корабли быстро шли на север. Тропический зной остался позади. Небо покрылось тучами. Несмотря на то что стоял июнь, Лаперузу пришлось раздать матросам шерстяные фуфайки.

Июня с «Компаса» заметили снежную вершину горы Ильи. Гора Ильи находится в Северной Америке, недалеко от Аляски. До Лаперуза ее видели всего два мореплавателя — русский капитан Беринг и англичанин Джемс Кук. Эта гора так высока, что заметить ее можно с огромного расстояния. Лаперузу пришлось плыть еще двое суток, прежде чем он увидел берег.

Берег был скалистый, поросший густым сосновым лесом. Море перед берегом было так мелко, что со дна торчали утесы, вокруг которых ревели и пенились буруны. Подойти к берегу невозможно — корабли налетят на мель. Пришлось остановиться в двух милях от береговых скал. Нужно было во что бы то ни стало найти хорошую гавань.

Но это оказалось не легким делом. Хотя до берега было всего две мили, моряки очень смутно различали его очертания. Берег был скрыт туманом. Над туманом возвышалась только снежная вершина горы Ильи.

Корабли медленно пошли вдоль берега. Лаперузу пришло в голову, что шлюпка могла бы подойти к берегу гораздо ближе, чем корабль. Быть может, с шлюпки удастся заметить какой-нибудь залив, какую-нибудь бухту. И решено было спустить шлюпку.

Шлюпкой командовал лейтенант Д'Экюр. Д'Экюру тоже не удалось близко подойти к берегу, потому что бушующие буруны преградили ему путь. Попади шлюпка в такой бурун — и ее мигом разобьет в щепки о камни. Но все же берег был виден с шлюпки гораздо яснее, чем с корабля. Берег подымался крутой, скалистый. Гавани здесь не было. А между тем гавань была необходима. Нужно было отдохнуть и запастись водой, прежде чем начать поиски пролива, соединяющего океаны.

И семь суток корабли Лаперуза медленно ползли вдоль берега на север. А между кораблями и берегом шныряла шлюпка, с которой следили за каждым мыском, за каждым изгибом береговых скал. Лейтенант д'Экюр еще в морской школе прославился своей храбростью. Эта репутация осталась за ним и впоследствии. Он заставлял свою шлюпку проходить так близко от ревущих бурунов и водоворотов, что даже привыкшие ко всему гребцы-матросы бледнели от страха. Но д'Экюр смеялся над их трусостью и нарочно подводил шлюпку к самому краю клокочущей пены. Брызги летели ему в лицо. С раннего утра стоял он на носу шлюпки, пристально вглядываясь в туманные очертания берега, и возвращался на корабль только в сумерки.

— Гавани нет! — спокойно докладывал он Лаперузу, обедал и шел спать, чтобы назавтра снова весь день шнырять вдоль берегов.