Происхождение монашества. Основатели его на Востоке и Западе. Значение монашества.

Евангелие требует от всех нравственно-доброй жизни, но вместе с тем некоторым, особенно ревнующим о благочестии, дает указания, как устроить жизнь более совершенную. Так, например, всем дозволяется вступать в законный брак, и брак христианский освящается таинством, но почитается более совершенным тот, кто сохранил свое девство в чистоте и целомудрии. Всем повелевается уделять часть из имущества своего в пользу бедных, но выше тот подвиг, когда кто все свое имение раздаст бедным.

С самого начала христианской Церкви многие из верующих стремились к достижению высшего духовного совершенства: одни добровольно отказывались от имущества и раздавали его бедным; другие, подражая Приснодеве Марии, святому Иоанну Предтече, апостолам Павлу, Иоанну и Иакову, принимали на себя обет девства, проводили время в непрестанной молитве, посте и воздержании. Такие подвижники известны были в Церкви под именем аскетов.

Но в первые два века подвижничество во всех его видах не было явлением организованным: подвижники жили отдельно друг от друга и не составляли из себя какого-либо особенного общества с определенным уставом. В конце третьего века подвижничество начинает принимать более определенный характер. Христианские аскеты почитают более удобной для исполнения своих обетов жизнь вдали от мира. Поэтому они оставляют города и селения и поселяются в горах и пустынях. Такие удалившиеся от мира аскеты назывались анахоретами (с греч. “отшельник”) и еремитами (с греч. “пустынник”).

Ужасы гонения от Декия были некоторым внешним побуждением к этому движению, но с прекращением гонения еще более усилилось стремление христианских подвижников к уединению. Во дни мира, с переходом в Церковь множества язычников, стала ослабевать строгость жизни христиан, и это также побуждало ревнителей благочестия искать спасения в пустыне.

Монашество первоначально возникло на Востоке. Родиной его почитается Египет; отцом и учредителем его — Антоний Великий.

Антоний Великий родился около 250 года от благородных и богатых родителей, воспитавших его в благочестии. Восемнадцати лет он лишился своих родителей и остался один с сестрой, которая была на его попечении. Однажды он шел в церковь и размышлял о святых апостолах, как они оставили все, чтобы идти за Господом. Входит в храм и слышит евангельские слова: “Если хочешь быть совершен, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи и следуй за Мною” (Мф. 19:21). Эти слова так поразили Антония, как бы сказаны были Господом лично ему самому. Первым делом Антония после сего было отказаться от наследства после родителей в пользу бедных жителей своего селения, но Антоний недоумевал, на кого оставит он сестру. Озабоченный этой мыслью, он в другой раз входит в храм и слышит там опять как бы к нему обращенные слова Спасителя: “Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы” (Мф. 6:34). Антоний поручил свою сестру известным ему христианским девственницам и оставил город и дом, чтобы жить в уединении и служить одному Господу.

Удаление святого Антония от мира совершилось не вдруг, а постепенно. Сначала он пребывал близ города у одного старца, жившего в уединении, и старался во всем подражать ему. Посещал и других отшельников, живших в окрестностях города, и пользовался их советами. Уже в это время он так прославился своими подвигами, что его называли “другом Божиим.” Затем он решается уйти подалее, зовет старца с собою и, когда тот отказался, прощается с ним и поселяется в одной из гробовых пещер. Один из друзей его по временам приносил ему пищу. Наконец святой Антоний удаляется совсем из обитаемых мест, переходит реку Нил и поселяется в развалинах воинского укрепления. Он принес с собой хлеба на шесть месяцев, а после получал его от друзей своих только два раза в год чрез отверстие в кровле.

Нельзя изобразить, сколько искушений и борьбы вынес этот великий подвижник. Он страдал от голода и жажды, от холода и зноя. Но самое страшное искушение пустынника, по слову самого Антония, в сердце: это тоска по миру и волнение помыслов. Ко всему этому присоединились прельщения и ужасы от демонов. Иногда святой подвижник изнемогал, готов был впасть в уныние. Тогда или Сам Господь являлся, или посылал ангела для его ободрения. “Где ты был, благий Иисусе? Почему вначале не пришел Ты прекратить мои страдания?” — воззвал Антоний, когда Господь, после одного тяжкого искушения, явился ему. “Я был здесь, — сказал ему Господь, — и ждал, пока не увижу твоего подвига.” Раз, среди ужасной борьбы с помыслами, Антоний воззвал: “Господи, я хочу спастись, а помыслы не дают мне.” Вдруг он видит: кто-то похожий на него сидит и работает, потом встал и начал молиться, затем опять сел за работу. "Делай так, и спасешься", — сказал ему ангел Господень.

Уже двадцать лет жил Антоний в своем уединении, когда некоторые из друзей его, узнав об его местопребывании, пришли, чтобы поселиться вокруг него. Долго они стучали к нему и просили его выйти к ним из своего добровольного заключения; наконец решились уже выломать двери, как Антоний отворил их и вышел. Они удивились, не найдя в нем следов изнурения, хотя он подвергал себя величайшим лишениям. Небесный мир царствовал в его душе и отражался на лице. Спокойный, сдержанный, ко всем одинаково приветливый, старец скоро сделался отцом и наставником многих. Пустыня оживилась: в горах кругом явились обители иноков; множество людей пело, читало, постилось, молилось, трудилось, служило бедным. Святой Антоний не давал своим ученикам каких-либо определенных правил для монашеской жизни; он заботился только о том, чтобы коренить в них благочестивое настроение, внушал им преданность воле Божией, молитву, отрешение от всего земного, неусыпный труд.

Но Антоний в самой пустыне тяготился многолюдством и искал нового уединения. “Куда ты хочешь бежать?” — был голос с неба, когда он на берегу Нила дожидался лодки, чтобы удалиться от людей. “В Верхнюю Фиваиду,” — отвечал Антоний. Но тот же голос возразил ему: “Поплывешь ли ты вверх — в Фиваиду или вниз — в Буколию (взморье при впадении Нила, на восток от Александрии), тебе не будет покоя ни там, ни здесь. Иди во внутреннюю пустыню.” Так называлась пустыня, лежавшая близ берегов Чермного (Красного) моря. Туда и пошел Антоний вслед за проходившими сарацинами.

Через три дня пути нашел он дикую высокую гору с ключом воды и немногими пальмами в долине. На этой горе он и поселился. Здесь он обработал небольшое поле, так что теперь никому не нужно было приходить к нему и приносить хлеба. По временам он посещал братию. Верблюд нес на себе хлеб и воду для поддержания сил его во время этих тяжких путешествий по пустыне. Впрочем, почитатели святого Антония открыли и последнее его уединение. Во множестве стали приходить к нему искавшие его молитв и наставлений. Приводили к нему болящих: он молился о них и исцелял их.

Святой Антоний уже около семидесяти лет жил в пустыне, против воли его начал смущать горделивый помысл, что он старше здесь всех. Он просил Бога удалить от него этот помысл и получил откровение, что один отшельник гораздо ранее его поселился в пустыне и долее его служит Господу. Антоний встал рано утром и отправился искать этого неизвестного миру подвижника. Проходил целый день и не встретил никого, кроме пустынных зверей. Пред ним расстилалось необозримое пространство, но он не терял своей надежды. Рано утром он снова пошел. Пред его глазами мелькнула волчица, бежавшая к ручью. Святой Антоний подошел к этому ручью и увидел близ него пещеру. При звуке его шагов дверь в пещеру крепко замкнулась. Святой Антоний до полудня взывал чрез дверь к неизвестному подвижнику и просил показать ему свое лицо. Наконец дверь отворилась, и навстречу ему вышел глубокий старец, совершенно убеленный сединами. Это был святой Павел Фивейский. Он уже около девяноста лет жил в пустыне. После братского лобзания Павел спросил Антония: в каком положении род человеческий? Какое правление в мире? Остаются ли еще идолопоклонники? Прекращение гонений и торжество христианства в Римской империи было для него радостной новостью, а появление арианства горькой. Пока старцы беседовали, спустился к ним ворон и положил хлеб. “Щедр и милостив Господь, — воскликнул Павел, — вот сколько лет каждый день я получаю от Него полхлеба, а ныне ради твоего пришествия послал Он целый хлеб.” Утром другого дня Павел открыл о себе Антонию, что скоро отойдет от мира; посему просил Антония принести к нему мантию епископа Афанасия (знаменитого борьбой за Православие против ереси арианской), чтобы прикрыть ею его останки. Антоний поспешил исполнить желание святого старца. Он возвратился в свою пустыню в сильном волнении и на вопросы братии мог сказать только: “Грешный я, считал еще себя монахом! Я видел Илию, я видел Иоанна, я видел Павла в раю.” На обратном пути к святому Павлу он видел его несомого на небо, среди сонма ангелов, пророков, апостолов. “Зачем, Павел, не дождался ты меня? — воскликнул Антоний. — Так поздно я узнал тебя и так рано ты уходишь!” Однако, когда вошел в пещеру Павла, он нашел его безмолвно и неподвижимо стоящим на коленях. Антоний также встал на колена и начал безмолвно молиться. Уже после нескольких часов молитвы убедился он, что Павел потому не движется, что мертв. Он благоговейно омыл тело и завернул в мантию Афанасия. Вдруг явились два льва и своими когтями вырыли довольно глубокую могилу, где Антоний и похоронил святого подвижника.

Святой Антоний скончался в 356 году в возрасте 106 лет и за свои подвиги заслужил наименование Великого.

Преподобный Антоний основал монашество отшельническое. Несколько отшельников, находясь под руководством одного наставника (аввы, евр. слово — значит “отец”), жили отдельно друг от друга в хижинах или пещерах (скитах) и предавались здесь посту, молитве, трудам на пользу свою и бедных (плели корзины, циновки и т. п.). Несколько скитов, соединенных под властью одного аввы, назывались лаврой. Но еще при жизни Антония Великого появился другой род иноческой жизни. Подвижники собирались в одну общину, несли труды каждый по своей силе и способности на общую пользу и подчинялись одним правилам. Такие общины назывались киновиями, или монастырями. Аввы этих общин стали называться архимандритами. Основателем общежительного монашества почитается преподобный Пахомий Великий.

Родители преподобного Пахомия были язычниками. Богато одаренный от природы, он получил в молодости хорошее образование. В 312 году он взят был в войско кесаря Максимина, который возмутился против императоров Константина и Ликиния. Среди трудов и лишений похода он имел случай узнать христиан, как они, по заповеди своего Учителя, милосердно и с любовию относились к страждущим врагам своим. Он стал молиться Господу Спасителю еще не будучи христианином, а по возвращении с войны крестился, пошел в пустыню и спасался под руководством одного подвижника по имени Полемон. После пятнадцати лет сокровенных духовных подвигов Господь внушил ему соединить под одно общее правило отшельников, живших отдельно. На одном острове реки Нила (Тавенне) он начал устраивать монастырь. Вскоре этот монастырь не мог уже вместить всех желающих спасаться под руководством святого Пахомия. и он вынужден был основать еще несколько монастырей на берегах Нила, в недалеком расстоянии один от другого. Он же устроил и первый женский монастырь, где первой настоятельницей была его сестра.

В своих монастырях он ввел определенные правила, обязательные для всех. Основаниями этого устава были: целомудрие, смирение, отречение от всего земного и беспрекословное подчинение авве. Монахи жили по трое в каждой келлии, вместе занимались рукоделием и вкушали пищу. У всех была одинаковая одежда (нижняя льняная — хитон без рукавов, верхняя кожаная, на голове волосяная шапочка — кукуль, на ногах сандалии). По нескольку раз в сутки днем и ночью, по звуку трубы или била, монахи безмолвно стекались в церковь. Здесь читали Священное Писание, слушали наставление старца, молились, пели псалмы. В воскресенье из соседнего селения являлся пресвитер, совершал литургию и причащал иноков. (Святой Пахомий и сам не принимал священства, и других не допускал к принятию его из опасения духа любоначалия.) На работу выходили все, в порядке и молчании, вместе со своим настоятелем. Без благословения старшего никто не смел ни начать новой работы, ни перейти с одного места на другое. Работа, исполненная тем или другим братом, принадлежала не ему, а всей общине. Пища принималась один раз — именно в полдень и состояла из хлеба, овощей, плодов; в воскресенье полагалась вечерняя трапеза. Для того, чтобы все эти правила неизменно выполнялись иноками, преподобный Пахомий положил не прежде принимать желающих поступить в монастырь, как по годичном испытании. Основанное на таких началах общество монахов еще при жизни святого Пахомия возросло до 7 000, а через сто лет после него до 50 000 человек.

Около того времени, когда Антоний удалился к пустынным берегам Красного моря, а Пахомий основал Тавенийское общежитие, один из учеников Антония, Аммон, основал новое убежище для иноков невдалеке от Александрии, на горе Нитрийской. (Название горы произошло от обилия нитры, или селитры.) К концу IV века здесь считалось до 50 монастырей и до 5 000 иноков. За горой начиналась обширная Ливийская пустыня. Когда и уединение горы Нитрийской оказалось недостаточным, Аммон, по благословению преподобного Антония, перенес келлии и в эту пустыню, и с той поры пустыня сия стала именоваться келлиями. Еще далее от Нитрийской горы отстоял скит (скит — название местности, означающее длинную и сухую долину), где положил начало иноческому житию преподобный Макарий Египетский. Сюда не было и тропинки. Отыскивали путь к инокам по звездам.

Один из учеников святого Антония, Иларион, перенес монашество на свою родину — в Палестину и основал обитель близ Газы. Отсюда монашество распространилось по всей Палестине и Сирии. Василий Великий, посетивший по окончании своего образования обители в Палестине и Египте, насадил монашество в Каппадокии и дал ему строго определенный устав, который сделался всеобщим на Востоке. Один из подвижников V века, Савва Освященный (т. е. соединявший с званием инока сан священника), учредил обитель Иерусалима, в скале, у потока Кедронского, и ввел здесь строго определенный богослужебный устав. Восточное монашество нашло себе особенное убежище на горах Олимпийской и Афонской. На последней (на протяжении 30 верст в длину и 20 в поперечнике) находится около 20 монастырей, до 800 скитов и около 8 000 подвижников. Здесь можно видеть разные образцы жизни монашеской — от уединенных пещер и келлий до многолюдных лавр. Отсюда монашество перешло и к нам в Россию.

Отшельничество и общежитие суть наиболее распространенные виды монашества на Востоке. Но кроме этих видов известно еще столпничество и юродство о Христе. Основателем первого почитается святой Симеон, родом сириянин, живший в V веке. Много лет он подвизался в молитве, не сходя со столпа и подвергаясь всем воздушным переменам. Юродивые старались побороть главный корень всех грехов — гордость, и преимущественно гордость ума. Имея высокое духовное просвещение, иногда владея замечательным светским образованием, они нарочно принимали вид простых людей, чтобы не возбудить каких-либо себе похвал. Из юродивых в особенности известен святой Андрей (жил в X веке (886-911 гг.)), который за свое смирение удостоился во Влахернском храме видения Богоматери, что вспоминается Церковью в праздник Покрова Пресвятой Богородицы.

На Западе монашество распространилось с Востока. Святой Афанасий Великий, во время своего пребывания там, описал жизнь преподобного Антония Великого и возбудил во многих желание подражать его подвижнической жизни. Такое же влияние оказал на ревнителей благочестия знаменитый учитель Западной Церкви блаженный Иероним жизнеописанием преподобного Павла Фивейского. Многие из знатных римлян, мужчины и женщины, отказались от мира для жизни уединенной в пустыне. Но особенно отцом и организатором монашества на Западе почитается святой Бенедикт Нурсийский (род. 480, умер 543 г.), основатель знаменитого впоследствии монастыря Монте-Кассино. Он дал западному монашеству иное, более практическое направление. Он не требовал от своих последователей тех лишений, которые несли монахи на Востоке, а заповедовал им только благочиние, воздержание и трудолюбие. В числе трудов, удобных для монаха, он указал на переписывание книг. Посему в стенах бенедиктинцев сохранились многие из творений святых отцов и произведений классической древности.

Несмотря на то, что иноки удалялись от мира для достижения высшего нравственного совершенства, монашество и на живших среди мира имело великое благотворное влияние и сохраняет его до настоящего времени. Уже один взгляд на отрешенную от всего земного жизнь иноков давал и дает мирским людям чувствовать, чего требует от христианина его небесное звание и где его истинное отечество. Слава жизни и подвигов святых пустынников привлекала к ним множество людей, искавших наставления и утешения. Со всех пределов римского мира стекались ревнители благочестия видеть эту чудную жизнь подвижников. Посетители не только сами учились у них благочестию, но и рассказывали о них другим и записывали их деяния и слова. Собрания деяний и изречений святых подвижников становились учебною книгою и руководством нравственности для всех христиан.

Помогая духовным нуждам ближних, иноки не отказывались, когда имели возможность, служить и временным их нуждам. Добывая себе трудами пропитание, они делились средствами пропитания с неимущими. При монастырях были странноприимницы, где иноки принимали, питали и покоили странников. Из иноческих обителей рассылались милостыни и по другим местам: томившимся в темнице узникам, бедствовавшим во время голода и от других несчастий.

Но главная неоценимая заслуга иноков для общества — в непрестанной творимой ими молитве о Церкви, отечестве, живых и умерших: “Иноки — это жертва Богу от общества, которое, предавая их Богу, из них составляет себе ограду. В монастырях в особенности процветает священнослужение чинное, полнейшее, продолжительнейшее. Церковь является здесь во всей красоте своего облачения. Здесь неиссякаемый источник назидания для мирян.” (Преосвященный Феофан в “Начертании христианского нравоучения,” стр. 499.)

Способствуя душевному и телесному благу верующих, иночество содействовало распространению веры Христовой и окончательному падению язычества. Высокая жизнь иноков приводила в удивление самих язычников и была для них доказательством святости христианской религии. Антоний Великий одним появлением своим в Александрии, по свидетельству святого Афанасия, обратил к вере Христовой столько же язычников, сколько в другое время их обращалось в год.

Иноки являлись усердными сотрудниками пастырей в борьбе с еретиками. У них святой Афанасий не раз находил убежище от своих гонителей, и они подкрепляли его среди скорбей. Иноки и сами являлись в наиболее нужное время для борьбы с еретиками и безбоязненно обличали сильных мира за уклонение от Церкви и Православия (преподобный Исаакий — императора Валента).

Видя высокое благочестие иноков и их духовную мудрость, архипастыри начали возводить их на священные степени. Впоследствии еще более возвысилось значение иночества. Из среды иноков стали преимущественно, а затем исключительно возводить на высшую священную степень епископства, и дух иночества, в котором воспитываются священноначальники Церкви, действует чeрез них благодетельно и животворно на весь состав Церкви Православной.

 

Церковное управление.

Сам Господь Иисус Христос в Церкви установил иерархию. Избрав из учеников Своих двенадцать апостолов, Он дал им власть учить народ, совершать таинства и управлять Церковью и, ниспослав на них Святого Духа, облек их потребной для сего силой. Святые апостолы были первыми и некоторое время единственными служителями Слова, совершителями Тайн и священноначальниками Церкви.

С течением времени апостолы, по воле Божией и нуждам Церкви, рукоположили сперва диаконов, потом пресвитеров, наконец епископов, которым постепенно передавали часть своих обязанностей. Диаконы поставлены были для приема и раздаяния приношений, поступавших в Церковь, но вместе с тем служили епископам и пресвитерам при совершении богослужения и таинств, пресвитеры учили и священнодействовали в зависимости от епископов; епископам же принадлежало наблюдение за порядком в Церкви, надзор за действиями и самою жизнью священнослужителей и всех членов Церкви и вообще высшее после апостолов право учительства, священнодействия и управления Церковью. По кончине апостолов полнота церковной власти перешла к епископам, и они, каждый в своей епархии, суть священноначальники Церкви и преемники в ней апостольского служения.

Еще в век апостольский среди епископов стала возвышаться власть митрополитов или областных епископов. 34-е правило святых апостолов обязывает епископов чтить первого из них, т. е. митрополита, и признавать его как главу. Это же, впрочем, правило предписывает и первенствующему епископу ничего важного не предпринимать без рассуждения всех епископов его области. Для сего митрополиты созывали епископов своей области на соборы, которые в древности назначались ежегодно.

Внешнее устроение Церкви, естественно, сообразовалось на первых порах с устройством Римской империи. Кафедра епископа в церковном отношении соответствовала так называемому городскому округу в империи. Над городским округом возвышалась митрополия — главный город области, — и кафедры епископов группировались вокруг митрополита, епископа главного областного города. Но, сверх областных городов, в Римской империи были так называемые императорские диоцезы, которые состояли под властью особенно доверенного лица, представлявшего для областей диоцеза как бы самого императора (викарий, или наместник). Применительно к этим главнейшим центрам государственного устройства в той или другой мере стали образовываться центры для церковного управления, известные впоследствии под именем патриархатов. Права и преимущества патриархатов утверждались высшею в Церкви властию Вселенских соборов. На первом Вселенском соборе утверждено было преимущество власти епископов трех главных городов Римской империи: Рима, Александрии и Антиохии. К ним приравнен по чести епископ Иерусалимский, который ради сего был освобожден от зависимости епископу главного в Палестине города Кесарии. На втором Вселенском соборе такое же преимущество чести было усвоено епископу Нового Рима, т. е. Константинополя, который до сего времени находится в зависимости от митрополита Ираклия (который, в память бывшей своей власти над Византией, и до сих пор вручает жезл патриарху Константинопольскому при возведении его в сей сан.), и с этою честию соединено было для него право управления всем округом Фракии.

Кроме важного значения этих городов как главнейших в империи, а Иерусалима как места страданий и воскресения Спасителя, к возвышению их епископских кафедр могли послужить еще следующие обстоятельства: 1) Епископские кафедры в Риме, Александрии, Антиохии, Иерусалиме и древней Византии были учреждены самими апостолами: здесь они проповедывали и страдали за Христа. Посему в последующее время сюда обращались христиане в случае возникающих споров (например, коринфские христиане к святому Клименту Римскому), веря, что здесь в особенности живо и верно хранится Священное Предание. 2) В Александрии и Антиохии были христианские училища, и выходившие из них пастыри естественно чувствовали зависимость от того архиепископа, который был их главным наставником и руководителем во время их воспитания. За Римом стояло обаяние бывшей столицы всего мира, и Константинополю первенствующее среди других городов Востока значение усвоено было потому, что это Новый Рим — столица императора. Окончательно преимущества первенствующих епископов (которые дотоле имели звание архиепископов) определены были на четвертом Вселенском соборе. В отличие от митрополитов они начали именоваться патриархами. При первоначальном установлении патриархатов они распределялись так: власти Римского патриарха подлежали Италия с прилежащими к ней островами, часть нынешней Франции и Германии, Северная Африка, и, кроме сих областей, под властью Римского патриарха был Фессалоникский экзархат, простиравшийся до берегов Архипелага; власти Константинопольского патриарха подлежали Понт, Асия и Фракия, т. е. Малая Азия, за исключением Киликии и Исаврии, и часть земель на Балканском полуострове, и, кроме сего, ему дано право рукополагать епископов в варварских областях, в случае обращения сих областей к Церкви; ведению Александрийского патриарха подлежали Египет и Ливия; патриархат Антиохийский состоял из областей Малоазийских — Киликии и Исаврии, из Сирии, Финикии при Средиземном море и Месопотамии; к патриарху Иерусалимскому принадлежали Палестина и Аравия.

Но как ни возвышены были права митрополитов и патриархов перед другими епископами, разность между ними относилась только к церковному управлению: это различные виды одной степени — епископской. Отличительные права этой высшей священной степени — рукополагать пресвитеров и диаконов (и соборно епископов), освящать храмы, антиминсы и миро — принадлежали и принадлежат равно всем епископам. Права же по церковному управлению у патриархов выше, чем у прочих епископов и митрополитов, но однако у всех пяти патриархов равные, и только в порядке счисления Римский патриарх именовался первым, Константинопольский вторым, Александрийский третьим, Антиохийский четвертым и Иерусалимский пятым. (Римский патриарх назывался папой. Долгое время так назывались и другие епископы. И доселе это название находится в титуле Александрийского патриарха. Папа — слово греческое, значит отец, и может быть приложено к каждому епископу. Даже священников издревле принято называть отцами. Как особенное должностное имя, оно первоначально было усвоено александрийскими патриархами, и у них уже заимствовано римскими. В V веке встречается название папа в общем смысле у многих епископов на Западе. Уже в XI веке папа Григорий VII постановил, чтобы это наименование принадлежало исключительно римскому епископу.) Но при равенстве прав патриархов по управлению вверенными им областями области сии, уже при первоначальном распределении их, по своему протяжению и населению были неравномерны. Так, например, области Римского и Константинопольского патриархов были пространнее и населеннее, чем области других трех патриархов. И способы управления, по сложившимся преданиям и местным обстоятельствам, также были неодинаковы. Римский папа менее чувствовал зависимость от императора, жившего вдали от Рима, чем Константинопольский. Александрийский патриарх, в области которого не было митрополий, значительно ближе был к подчиненным ему епископам, чем патриархи Антиохийский и Иерусалимский, где между патриархом и епископами были митрополиты. С течением времени происходили разные местные и исторические события, по которым области патриархов то уменьшались в своем объеме и протяжении, то увеличивались. Совершались в мире величайшие события, как, например, нашествие на Европу новых народов, падение Западной Римской империи, возникновение и необычайно быстрое и широкое распространение магометанства, которые совершенно изменили положение стран и народов и не могли не отразиться на положении патриархатов. Следствием всех этих местных и исторических осложнений и переворотов было то, что к концу 2-го периода истории Церкви — периода Вселенских соборов — область Римского папы распространилась по всей Западной Европе и Северной Африке; область Константинопольских патриархов была также весьма обширна, но они в своих действиях были стеснены константинопольскими императорами, возбудившими в Церкви опасное и вредное для нее иконоборческое движение; области же патриархов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского были до крайности умалены и стеснены и находились под властью магометанских правителей.

В это крайне тревожное для Церкви время начали в особенности проявляться со стороны Римских пап притязания на преобладание в Церкви.