Учения стоиков и пифагорейцев

Так, стоики учили, что человек будет счастлив, если превыше всего будет ценить добродетель, исполнять свой долг перед обществом, но не придавать значения таким мирским обстоятельствам, как богатство, знатность, почести, здоровье. По словам Цицерона, распространялись сочинения, доказывавшие, что ни рабство, ни даже гибель родины еще не зло само по себе. Среди высших сословий было популярно пифагорейство, в котором было немало заимствованной с Востока мистики, тайных обрядов. Многие принимали посвящения в Элевсинские и Самофракийские мистерии. Вместе с тем в той же среде росло пренебрежение к традиционной римской религии. Цицерон в своем трактате «О дивинации» высмеивал традиционные способы узнавать волю богов, а в трактате «О природе богов» в уста великого понтифика Аврелия Котты вложил рассуждения о сомнительности существования богов: религия обязательна для простых людей, образованный же человек может в нее верить или не верить.

Таким же было мнение Варрона, делившего религию на религию поэтов, религию философов и религию, обязательную для граждан. Эпикурейцы признавали существование богов, ведущих блаженную жизнь и не вмешивающихся в дела мирские. Стоики исходили из пронизывающего все сущее божественного начала. В человеке такая «божественная искра» — его душа, дух, разум, сближающий его с божеством. Иногда они отождествляли бога с природой, иногда говорили о едином боге, тогда как другие почитаемые народом божества — это его отдельные силы и свойства или его помощники. Исходя из единства мира и взаимовлияния всех его частей, стоики обосновывали достоверность астрологии и возможность магии. Старую веру заменяла вера в судьбу. Астрономические сведения в смешении с астрологическими изложил в поэме «Астрономикон» Манилий. В астрологию верили все, начиная с рабов и кончая Марием, Суллой и Помпеем, гороскопы которым составляли ученые-астрологи.

Укреплялся индивидуализм. Показательно в этой связи творчество так называемых неотериков, к которым принадлежал один из лучших римских поэтов — Катулл. «Неотерики» следовали эллинистическим образцам, писали для элиты вычурные поэмы на мифологические темы и, с точки зрения Цицерона, были бесполезны для общества. Для Катулла главной темой была его любовь к сестре Клодия, «светской львице», названной в его стихах Лесбией. С необычайной силой переданы радости и страдания этого высокого чувства, в значительной мере оттеснившие от него события окружающего мира. Развитие индивидуализма сказывалось и в появлении мемуаров таких деятелей, как Сулла и Цезарь.

Цицерон

Для развития культуры своего времени много сделал Цицерон. Его речи, письма к друзьям, философские трактаты, в которых он старался познакомить римских читателей с греческой философской и политической мыслью, сочинения по ораторскому искусству служат источником не только по истории, но и по идеологии и культуре тех лет.

Ученик стоиков Панетия (под его влиянием он написал свой трактат «О долге») и Посидония Цицерон, заимствуя кое-что из их положений, вместе с тем склонялся и к скептицизму Новой Академии. Свои в общем эклектические воззрения он излагал в трактатах «Парадоксы», «Академики», «Тускуланы», а также в таких произведениях, как «О республике», «О законах», «О долге», увязывая политику и философию. Цицерон стремился сочетать греческие теории с исконно римскими. Как и Катон, он подчеркивал, что величие Рима создавал весь римский народ. Идеалом для него был римский политический строй, установленный «предками», Римская республика с ее «смешанной формой правления», охарактеризованной Полибием.

Жизнь республики управляется неким высшим законом, установленным не людьми, как считали эпикурейцы, а самой природой, «божественным разумом», который и создал закон. Ему подчиняется вся природа, весь космос, ему повинуются даже боги, и люди, невежественные и порочные, не должны изменять его по своему усмотрению. Такое преклонение перед законом навсегда осталось характерной чертой идеологии римлян — создателей разработанного права. И позже основное отличие хорошего императора от «тирана» они видели в том, что первый ставил закон выше собственной воли, второй же его попирал. Римляне никогда не разделяли концепцию греческих софистов, считавших, что закон создан слабыми людьми и не обязателен для сильных. Для них высшей ценностью была республика, первичное, вечное единство с цементирующим ее законом, общество граждан же — вторичное, преходящее множество.

Даже самый сильный город, если он не управлялся справедливым законом, не мог считаться республикой, т. е. наивысшей формой общности людей. Так и в политических учениях коллективизм противостоял эллинскому индивидуализму. Соответственно Цицерон приспосабливал образ безразличного ко всему стоического мудреца к идеалу римскому — «достойного мужа», которому не может быть чуждо благо родины. Свой трактат «О республике» он заканчивает рассказом о «сне Сципиона». Юному Сципиону Эмилиану явился во сне его дед Сципион Африканский. Он показал и разъяснил внуку божественное устройство космоса и возвестил о блаженной посмертной судьбе героев, возвеличивших Рим. Заимствованная из эллинистических учений идея бессмертной души сочеталась, таким образом, с идеей высшего долга выдающегося гражданина, а служение Риму становилось служением божественному вселенскому принципу.

Огромное влияние на современников и потомков оказало ораторское искусство Цицерона. Ему он посвятил несколько теоретических сочинений, иллюстрировалось оно блестящими речами. Цицерон выступал в судебных процессах, в сенате и народном собрании за своих единомышленников и против своих врагов. Наиболее знамениты его речи против наместника Сицилии Верреса, против Каталины и филиппики против Антония. Он призывал к сплочению «всех лучших», другими словами — лояльных существующему строю, людей — сенаторов, всадников, просто состоятельных граждан — против популяров и «мятежной черни». Однако (хотя вопрос этот спорен) не исключено, что он готов был признать и единоличное правление некоего «принцепса», совершенного оптимата, подобного врагу Гракхов Сципиону Эмилиану, поскольку с республикой были в его понимании совместимы и монархия, и аристократия, и демократия, если они действовали законно и для общей пользы.

С торжеством возвратившись из изгнания в сентябре 57 г. до н.э., он активно занялся литературной деятельностью, которую продолжал и в последующие годы.

Между тем переход к единовластию практически был подготовлен диктатурой Суллы, чрезвычайными полномочиями Помпея, хозяйничаньем триумвиров. Для Цицерона и оптиматов таким единоличным правителем мог выступить некий «принцепс» — защитник интересов знати; для плебеев — преемник царей-народолюбцев, освобождавших плебс от власти «отцов»; для армии — победоносный, любимый ею командир. Вопрос шел лишь о том, кто станет таким главой республики. Общая ситуация подсказывала, что им станет тот, кого поддержит армия.