Исцеление бесноватого слепого и немого. Иисус или Веельзевул? Хула на Духа Святого (12:22-32). Продолжение.

В прошлой беседе мы разбирали отрывок Евангелия от Матфея (12:22-32), в котором вслед за чудесным исцелением бесноватого слепого и немого, которое совершил Иисус, окружавший его народ начал уже предполагать, не явился ли в Иисусе обещанный народу Божию Спаситель, царственный Сын Давидов. Но фарисеи, которые давно с большой неприязнью наблюдали за Христом, решили иначе, высказав между собою предположение, что Иисус «изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского» (Мф 12:24). Иисус легко опровергает их злое мнение о Нем, произнеся притчу о царстве, городе или доме, которые не устоят, если в них произойдет раскол: «Если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его?» (Мф 12:26). Вторая притча Иисуса говорила о том, что никто не может победить сатану, прежде чем не свяжет его. «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает», – такое радикальное высказывание добавил Иисус к произнесенным притчам (Мф 12:30). Он собирает жатву для Царствия Божия, а те, кто противятся ему рассеивают, разбрасывают, расточают зерно.

Нам осталось рассмотреть еще одно важное высказывание, завершающее тему – многократно обсуждаемые слова Иисуса Христа, утешающие и предостерегающие:

³¹ Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам; ³² если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем.

Похожие, почти тождественные изречения мы находим и в двух других Синоптических Евангелиях: от Марка (3:28-30) и от Луки (12:9-10). Во всех трех Синоптических Евангелиях эти слова Христа хотя и похожи, но стоят в разных контекстах и поэтому несколько различаются по своему смыслу. Что же мы имеем в нашем Евангелии от Матфея? Пожалуй, основное, что мы должны услышать в словах Иисуса Христа – Его благая весть о Боге, Который готов простить все грехи. Именно универсальное прощение от имени Бога и возвещает Иисус: «всякий грех и хула простятся человекам». Более того, человеку простится даже «слово на Сына Человеческого». Но… это всеобъемлющее прощение имеет одно единственное исключение – грех, который не будет прощен «ни в сем веке, ни в будущем». Это хула на Духа Святого.

Остановимся сначала на прощении всякого греха и хулы, то есть клеветы и кощунства. То, что Иисус Христос Своей крестной смертью объективно искупил всех людей от всех их грехов и кощунств, – это центральное положение христианского богословия. Разумеется, при этом мы не должны забывать о том, что субъективное принятие своего спасения каждым конкретным человеком зависит уже не от Бога, не от Иисуса Христа, а от самого искупленного грешника. Раскаяние и вера – вот что принесет ему плоды его спасения во Христе. Но в нашем тексте о таких богословских тонкостях пока речь не идет. Иисус просто благовествует о Божией любви к людям. Бог простит даже «слово» против Сына Человеческого. Ведь далеко не все люди во время земного пути Иисуса Христа, да и много позже, могли уразуметь Его как Божественного Посланца – Сына Человеческого из пророчества Даниила. Большинство людей видело в Нем, конечно, очень необыкновенного, но все-таки просто «сына человеческого», то есть просто «человека» с обычными человеческими немощами. Вот о таких простых, искренне заблуждающихся или обманутых людях сказано слово прощения: «Если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему».

Но при этом Иисус дважды повторяет, что Бог не просит человеку хулу на Духа Святого «ни в сем веке, ни в будущем», то есть никогда. И это очень сильное утверждение! Многих богословов смущала определенность этого высказывания Иисуса. Чтобы как-то смягчить его резкость, некоторые утверждали, что это, мол, следует понимать не буквально, а в духе колоритной восточной манеры выражаться. В качестве аналогии этому приводился такой пример. Когда читаем слова Иисуса: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, … тот не может быть Моим учеником» (Лк 14:27), – люди знающие особенности библейского языка, понимают, что речь здесь идет не об эмоции ненависти, и что чрезмерная суровость звучит только в буквальных переводах.

Тем не менее, нас не может не встревожить определенность слов о хуле на Святого Духа, и мы должны попытаться как-то объяснить их буквальный смысл, хотя бы как о прегрешении более серьезном, нежели все прочие грехи и преступления.

В разных синоптических Евангелиях это изречение Иисуса Христа, как мы уже упомянули, произносится в разных контекстах и потому имеет несколько разные оттенки в своем смысле. Но объединяет все эти контексты одно: Иисус Христос во всех Евангелиях изображен как носитель Святого Духа. Он от имени Бога возвещает Божественное всепрощение и Божественную волю исцелить всех людей, причем не только от их земных недугов, но и от их греховности, которая является источником человеческих страданий. Иисус не только возвещает это величайшее благо, но и своими поступками (пусть и в ограниченных земных масштабах) являет Божественное добро: Он прощает грехи и исцеляет людей силою Духа Божия в Нем. Книжники и фарисеи смотрели на воплощенную любовь Божию, а видели в ней воплощение дьявольской силы «веельзевула, князя бесовского». Когда человек начинает считать добро злом, а зло – добром, когда он в милости Божией видит сатанинское зло, тогда он совершает непростительный грех. Все другие грехи являются человеческими, этот же – дьявольским. Почему? Во-первых потому, что «хула на Духа Святого» – это, собственно, хула на Бога, Который Духом Своим творит благо через Иисуса. Иначе говоря, в логическом пределе назвать действие Святого Духа силой веельзевула – то же самое, что назвать веельзевулом Самого Бога. Во-вторых, обрести плоды Божественного прощения может лишь тот, кто раскаивается. Даже если он еще не покончил со своею греховностью, если даже он еще весь в грязи и позоре, он все же может получить прощение. Но человек, который в своем духовном ослеплении потерял способность распознать добро и зло, любовь и ненависть, не способен и раскаяться и получить прощение. Вот это и есть грех против Святого Духа. Вот до такого состояния дошли ненавидевшие Иисуса книжники и фарисеи. Они слишком долго оставались слепыми и глухими к тому, что являл и говорил им Святой Дух. Они могли смотреть на воплощенную добродетель и называть ее воплощенным злом; они могли смотреть на Сына Божьего и называть Его агентом сатаны.

Примерно так объясняет святой Иоанн Златоуст прощение хулы на Сына Человеческого и непростительность хулы на Святого Духа. Златоуст как бы домысливает за Иисуса Христа:

«Я вам отпускаю все то, чем вы Меня злословили прежде креста, даже и то, что вы хотите распять Меня на кресте, и самое неверие ваше не будет постановлено вам в вину. Веровавшие прежде креста не имели полной веры, – потому Он везде запрещает объявлять о Себе кому-либо прежде страдания, и на самом кресте молился, чтобы отпущен был иудеям грех их. Но что вы говорили о Духе, то не будет прощено вам. … Почему? Потому, что Дух Святой вам известен, а вы не стыдитесь отвергать очевидную истину. Если уже вы говорите, что Меня не знаете, то несомненно знаете, что изгонять бесов и совершать исцеления есть дело Духа Святого. Итак, не Меня только поносите, но и Духа Святого. Потому и наказание ваше, как здесь, так и там, неизбежно» [6].

Следует сказать, что изречение Иисуса Христа о «непростительном грехе» укоренено в иудейской традиции. В те времена иудейские богословы много дискутировали о непрощаемых (вечных) грехах. Раввинистическая казуистика объявляла непрощаемыми ряд тяжелейших грехов: убийство, разврат, измену вере, разрушение завета с Авраамом, отрицание воскресения мертвых, сомнение в том, что Тора – от Бога и так далее. Но в Евангелиях «не прощается только неприятие прощения (ср. Мф 11,20-24). Казуистика разбивается о Евангелие» [7].

В ранней христианской Церкви, которой принадлежали евангелисты, тоже возник и обсуждался вопрос о границах Божественного всепрощения. А много позже в Церкви даже утвердилось представление о «смертных грехах», то есть пороках (или проступках), которые влекут за собой вечную муку в загробной жизни. В средневековой схоластике, да и в православной догматике традиционно насчитывалось семь смертных грехов. Замечательный русский философ, историк и богослов Лев Платонович Карсавин, погибший в лагерях Гулага, написал об этих семи смертных грехах маленькую, изысканную книгу «Saligia». Позволю себе процитировать послесловие к этой книге:

«Слово «Saligia» придумано учеными, а мною поставлено во главе нашего рассужденьица затем, чтобы легче и лучше запомнил ты порядок смертных грехов. Порядок же их таков: гордыня, жадность или скупость, распутство или любодеяние, зависть, горлобесие [то есть объедение], гнев и тоска или уныние, а по латыни: superbia, avaritia, luxuria, invidia, gula, ira, acedia. Как ты сам видишь, слово «Saligia» состоит из первых букв латинских имен грехов и удивительно точно передает их порядок, который тебе запомнить весьма полезно» [8].

Но, разумеется, никакого отношения ни к иудейской, ни к христианской схоластической казуистике простые евангельские слова Иисуса Христа не имеют. И я привел это отступление от темы только ради того, чтобы показать, какими удивительными и даже неевангельскими путями временами шла герменевтика, то есть истолкование евангельских текстов.

Итак, нами был прочитан отрывок Евангелия об исцелении бесноватого слепого и немого и о последующих за этим ужасных словах книжников и фарисеев, открыто называвших Сына Божия союзником диавола. Неудивительно, что Иисус после этого произнес небольшую речь о большой ответственности людей за свои слова.

Дерево и плоды его (12:33-37).

³³ Или признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым, ибо дерево познается по плоду. ³⁴ Порождения ехиднины! как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста. ³⁵ Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое. ³⁶ Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ³⁷ ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься.

Этот короткий отрывок содержит три смысловые части: притчу о дереве и его плодах; размышление о сердце и словах; предостережение о суде за произнесенные слова.

Первая притча о дереве и плодах: «Дерево познается по плоду». С похожим простым утверждением мы уже встречались в Нагорной проповеди, где Иисус учил отличать пророков истинных от ложных: «По плодам их узнаете их» (Мф 7:16). Пророки претендовали на знание воли Божией, они были учителями народа, который жаждал блага и спасения. В эпоху Иисуса Христа на такое учительство претендовали книжники и фарисеи, хотя они и не называли себя пророками. Но каковы были плоды их учительства? Что в конечном счете могли они дать доверявшим им людям кроме требований исполнения бесчисленных заповедей, письменных и устных, и кроме осуждения грешников, которые эти заповеди не исполняют? Они как бы забыли великие слова Господа Бога, сказанные через пророка Осию: «Я милости хочу, а не жертвы» (Ос 6:6). Иисус не отвергает «жертв», но неизмеримо выше их ставит благо, творит благо и оказывает милость независимо от места и времени. Таковы Его «плоды». И это – Божественно. Но книжники и фарисеи называют такое поведение злом, проявлением «силы веельзевула». Таковы их слова об Иисусе.

Слова человека коренятся в его сердце, то есть в его «сердцевине», в самой его сущности. Да, с худых деревьев нельзя ожидать хороших плодов. Этот очевидный факт справедлив и в отношении людей. Их «плоды» хороши и ценны тогда, когда в их сердцах сокрыто добро, а не зло. Поговорка « t и3збы1тка се1рдца глаго1лютъ У3ста2 » напоминает людям, что, в конечном счете, уста выносят то, что таится и зреет в сердце человека. «Избыток сердца» – что это? Снова почитаем святого Златоуста. Как он это объясняет? – «Естественно, чтобы слова изливались наружу чрез уста, когда внутренность переполнена злом. Поэтому, когда ты слышишь человека, произносящего худые слова, то не думай, что в нем лежит лишь столько зла, сколько показывается в словах, а заключай, что источник его гораздо еще обильнее, потому что выражаемое наружно есть только избыток внутреннего… Слова предлагаются слуху всех и взвешиваются всеми, а сердце укрывается в тени, и потому меньше зла бывает на языке, больше в сердце. Но когда уже слишком много скопится его внутри, тогда с большим стремлением выходит наружу то, что доселе было скрываемо» [9].

«Сердце укрывается в тени», – говорит Златоуст. То есть наша глубинная сущность, сердцевина, сокрыта от внешнего взора, она – «сокровище». «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое». В современном русском языке слово «сокровище» изменило свой изначальный буквальный смысл. Мы «сокровищем» называем что-то ценное или даже драгоценное. Но в старом русском (и церковнославянском) языке «сокровище» означало «кладовую», «хранилище», то есть не вещь, а место, в котором что-то «сокрыто». Таково множество других слов с суффиксом -ищ. Все они среднего рода: «хранилище», кладбище, лежбище, городище, убежище, жилище, чистилище, вместилище и так далее и так далее. Вот человек и выносит из себя, как из кладовой, то, что в этой кладовой хранится – доброе или злое, то есть добрые или злые слова и дела.

Итак, наши слова, – а тем более наши дела, – выдают нас. Речь и дела человека открывают качество его сердца. Об этом Иисус и говорит фарисеям, вслед за Иоанном Крестителем (Мф 3:7) называя их «порождениями ехидниными». Греческое слово e;cidna означает «гадюка», или просто «змея». В русском Синодальном переводе оно оставлено без перевода – «ехидна». Нет, не грешников называет Он «змеиным отродьем», а набожных фарисеев. Как им, должно быть, обидно было слышать эти слова! Ведь они гордились своим происхождением от Авраама. И снова Иоанн Златоуст: «Порождениями ехидн назвал их потому, что они хвастались своими предками. Итак, чтобы показать, что нет им от того никакой пользы, Он отсекает их от сродства с Авраамом и дает им других предков, имеющих такой же нрав, как и они, и таким образом лишает их того благородства, которым они гордились» [10].

Итак, человеческие слова, вынесенные из его «сердца», не меньше, чем его дела, свидетельствуют о сердце, то есть о сути человека. Вспомним русскую поговорку: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», то есть, когда человек теряет контроль над собой, его слова выдают его сущность. Кстати, есть известная латинская поговорка, которая имеет точно такое же значение, и которая у нас понимается превратно: «In vino veritas»[11], «истина в вине»: угости человека вином, и ты узнаешь, что он думает или держит в своем сердце. Потому «за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься». Мы видим, что Иисус Христос призывает нас относиться к нашей речи с чрезвычайной ответственностью. Он осуждает не только злые, лживые или хульные речи, но даже «праздное слово», то есть пустую, лишенную смысла речь. Бог будет судить о нас не только по нашим делам, но и по нашим словам.

Некоторые из книжников и фарисеев, которых Иисус заклеймил как «порождения ехиднины», обиженные, решили все-таки скомпрометировать перед всем народом Иисуса. Если уж Он, Учитель и Чудотворец, претендует быть проводником Святого Духа, то, может быть, Он также претендует быть Мессией? И вот они требуют от Иисуса доказательства, то есть «знамения», убедительного знака.