Эпилог. Будущее библейского Израиля

Йехуд оставался в руках персов в течение двух столетий, вплоть до завоевания Александром Македонским в 332 году до н. э. Затем он был включен в состав империй, основанных преемниками Александра, сначала вошел в состав Египта Птолемеев, а потом — в состав Сирии Селевкидов. На протяжении более 150 лет после завоевания Александра Македонского жреческая элита провинции, теперь известной как Иудея, сохраняла обычаи и соблюдала законы, впервые сформулированные во времена царя Иосии, а в дальнейшем систематизированные и усовершенствованные в пленный и послепленный периоды. В самом деле, именно из эллинистического периода (около 300 года до н. э.) мы получаем первое подробное описание библейских законов и обычаев от стороннего наблюдателя. Греческий писатель Гекатей Абдерский, который путешествовал по Ближнему Востоку вскоре после смерти Александра, дает представление об этапе еврейской традиции, в которой авторитет жречества и власть социального законодательства Второзакония полностью затмили традицию монархии. Говоря о законах, установленных "Человеком по имени Моисей, выдающимся благодаря своей мудрости и своему мужеству", Гекатей отметил:

Он выбрал из людей самых совершенных и с наибольшей способностью возглавить весь народ, и назначил их жрецами, и он предписал, что они должны заниматься храмом и почестями и совершать жертвоприношения своему Богу. Этих же людей он назначил судьями во всех крупных спорах, а также поручил им попечительство над законами и обычаями. По этой причине, евреи никогда не имели царя.

Иудеи, или евреи, стали известны во всем Средиземноморье как сообщество с уникальной преданностью своему Богу. В ее основе лежали не только общие своды законов и правила жертвоприношений, но и сага о национальной истории, которая начиналась призванием Авраама в далеком Уре и заканчивалась восстановлением храмовой общины Ездрой и Неемией в послепленный период. С отказом от монархии и рассеянием евреев по всему греко — римскому миру, священный текст еврейской Библии в третьем и втором веках до н. э. был постепенно переведен на греческий язык и стал главным источником идентичности сообщества и руководством для всех тех членов дома Израиля, которые жили далеко от Иерусалимского Храма. Его сага об Исходе и завоевании Земли Обетованной предлагает общее видение солидарности и надежды для каждого человека в сообществе — таким образом, которым царская или героическая мифологии не могли.

Во втором веке до н. э. противостояние жреческого руководства Иудеи с эллинистической культурой и религией приведет к драматическим изменениям. Радикальному движению сопротивления Маккавеев (во многом напоминающему идеологию Девтерономического движения времен Иосии) удалось подчинить большую часть традиционной земли Израиля и навязать законы его жителям. Но самая большая сила Библии не было руководством для военных завоеваний или политических побед, предназначенных только для повышения состояния конкретного правителя или династии.

В первом веке до н. э., так как Хасмонейские цари из рода Маккавеев вследствие династических дрязг, в конце концов, пришли в упадок, и к власти в Иудее пришел римский васал Ирод, Библия стала объединяющей силой и священным центром угнетенного сообщества. Истории об освобождении из египетского рабства и завоеваниях Иисуса Навина придали особую эмоциональную силу народному движению сопротивления против местных тиранов и римских повелителей в течение первого века до н. э., а также первого и второго веков нашей эры. Нигде в древнем мире не была создана такая мощная, коллективная сага: греческий эпос и мифы говорили только метафорами и примерами; месопотамский и персидский религиозный эпос выражал космические тайны, но не земную историю или практическое руководство к жизни. Еврейская Библия выражает и то, и другое, обеспечивая повествовательную систему, в которой каждый еврей мог определить как родовую, так и национальную историю. Короче говоря, сага об Израиле, который впервые сформировался во времена Иосии, стала первым в мире полностью сформулированным национальным и социальным договором, охватывающим мужчин, женщин и детей, богатых, бедных и обездоленных всего сообщества.

С разрушением Второго Храма в 70 г. н. э. и возникновением христианства, независимая сила Библии зарекомендовала себя как формирующее образование, а не только как блестящее произведение литературы или сборник древних законов и мудрости. Она была основой для постоянно расширяющегося развития в Мишне и Талмуде раввинистического иудаизма и была признана как "Ветхий Завет" формирующимся христианством. Осознание духовного происхождения от Авраама и общее переживание Исхода из рабства стали общим мышлением постоянно растущей сети общин по всей Римской империи и Средиземноморью. Надежда на будущее освобождение, но уже без привязки к потухшей земной династии Давида, был сохранено в пророческих и мессианских ожиданиях иудаизма и в христианской вере в то, что Иисус был потомком Давида. Горькая смерть предполагаемого мессии Иосии много веков до этого установила шаблон, который будет жить на протяжении всей истории.

В последующие столетия Еврейская Библия будет являться беспрецедентным источником солидарности и идентичности бесчисленным общинам. Подробности ее историй, взятых из сокровищницы древних воспоминаний, отрывчатых историй и переработанных легенд, имели силу не в качестве объективной хроники событий в крошечной зеле на восточном берегу Средиземного моря, а в качестве вневременного выражения того, каким может быть божественное предназначение народа. Так же, как и подданные Карла Великого отдавали ему дань как новому Давиду — завоевателю (а последователи турецкого султана Сулеймана видели в нем мудрость Соломона), другие общины в самых разных ситуациях будут отождествлять свою борьбу с борьбой библейского Израиля. Европейские средневековые общины крестьян поднимались на апокалиптические восстания с образами и героями еврейской Библии в качестве своих боевых знамен. Пуританские поселенцы Новой Англии, воображая себя странствующими в пустыне израильтянами, зашли так далеко, что в своих новообретенных полях и лесах воссоздали Землю Обетованную — с ее Салемом, Хевроном, Гошеном и Новым Ханааном. И никто из них не сомневался, что библейский эпос был правдой.

И только тогда, когда еврейская Библия стала расчлененной и изучалась в отрыве от своих мощных функций в общественной жизни, богословы и исследователи Библии стали требовать от нее то, чем она не была. В восемнадцатом веке в эпоху Просвещения поиски тщательно точных, поддающихся проверке, исторических фактов Библии стали (и остаются) предметом ожесточенных дебатов. Понимая, что семидневное создание мира и спонтанные чудеса не могут быть удовлетворительно объяснены наукой и разумом, ученые начали отбирать то, что им в Библии казалось «историческим», а что нет. Возникли теории о различных источниках, содержащихся в тексте Библии, а археологи спорили над доказательствами, которые доказывали или опровергали историческую достоверность определенного библейского отрывка.

Тем не менее, целостность Библии и, по сути, ее историчность не зависят от послушного исторического "доказательства" любого из ее конкретных событий или личностей, таких как разделение Красного моря, рев труб, обрушивший стены Иерихона, или убийство Давидом Голиафа одним выстрелом из пращи. Сила библейской саги связана с тем, что она является убедительным и последовательным повествовательным выражением вечной темы освобождения народа, продолжающегося сопротивления угнетению, и поисков социальной справедливости. Она красноречиво выражает глубоко укоренившиеся чувства общего происхождения, переживаний и судьбы, в которых нуждается каждое человеческое сообщество для того, чтобы выжить.

В конкретных исторических условиях, мы теперь знаем, что эпическая сага Библии впервые появилась в ответ на лишения, трудности, проблемы и надежды, с которыми сталкивались люди в маленьком Иудейском царстве в течение десятилетий до его разрушения и даже крошечная храмовая община Иерусалима в послепленный период. Действительно, самым большим вкладом археологии в наше понимание Библии может быть осознание того, что такие небольшие, относительно бедные и удаленные сообщества, такие как Иудея конца монархии и послепленный Йехуд, могли создать основные контуры этого длительного эпоса за такой короткий период времени. Такое осознание имеет решающее значение, потому что только тогда, когда мы поймем, когда и почему идеи, образы и события, описанные в Библии, оказались настолько искусно сплетенными вместе, мы сможем, наконец, начать ценить истинный гений и продолжающуюся силу этого самого влиятельного литературного и духовного произведения в истории человечества.

Приложение 1. Теории об историчности эпохи патриархов

Аморрейская гипотеза

С развитием в библейской земле современной археологии стало ясно, что Ханаан третьего тысячелетия до н.э. (раннего бронзового века) отличался развитой городской жизнью. Это явно не соответствовало историческому фону историй о странствиях патриархов, которые имели только несколько упоминаний городов. В этом первом городском периоде бронзового века крупные города, некоторые из которых достигали площади 20 гектаров и вмещали несколько тысяч человек, развивались в низинах. Они были окружены грозными укреплениями и содержали дворцы и храмы. Хотя у нас нет никаких текстов из этого периода, но сравнение обстановки в третьем тысячелетии до н.э. с обстановкой во втором городском периоде (во втором тысячелетии до н.э., тексты из которого у нас есть) предполагает, что крупные города были центрами городов-государств, а сельское население подчинялось этим центрам. Материальная культура была характерной для высокоорганизованных оседлых людей. Но в конце третьего тысячелетия до н.э. эта процветающая городская система рухнула. Города были разрушены, а многие из них стали руинами, никогда не оправившимися от шока. И многие деревни вокруг них были заброшены. После этого на несколько веков (в конце третьего тысячелетия и, возможно, в начале второго тысячелетия) последовал период совсем другой культуры, без больших городов, то есть, без городской жизни. Большая часть населения Палестины, как считали археологи в 1950-х и 1960-х годах, вела способ жизни кочевников-скотоводов до того времени, когда городская жизнь постепенно восстановилась, и в начале второго тысячелетия до н.э. в Ханаане наступил второй городской период, т.е. средний бронзовый век.

Американский ученый Уильям Олбрайт считал, что он опознал исторический фон патриархов в этой кочевой интерлюдии между двумя периодами развитой городской жизни в Ханаане, интерлюдии, которая закончилась в период 2100-1800 гг. до н.э., близко ко времени патриархов, о чем свидетельствует библейская хронология. Олбрайт назвал этот период Средней бронзой I (другие ученые более правильно называют его промежуточным бронзовым веком, потому что он был промежутком между двумя городскими эпохами). Олбрайт и другие ученые того времени утверждали, что крах городской культуры ранней бронзы был внезапным и что он был результатом вторжения или миграции кочевников-скотоводов с северо-востока. Он идентифицировал захватчиков с людьми, названными Амурру - аморреями (буквально, "западенцами") из месопотамских текстов. Олбрайт и его последователи пошли еще дальше и отождествили патриархов с аморреями, и датировали приключения Авраама в истории Бытия этим этапом истории Ханаана. Согласно этой реконструкции Авраам был аморреем, купцом, который переселился с севера и бродил по всему центральному нагорью Ханаана, а также и в Негеве.

А что было исторической причиной переселения Авраама? Олбрайт предложил, что Авраам, «караванщик с высокой репутацией", принимал участие в большой торговле девятнадцатого века до н.э. Тексты этого времени, найденные около Кайсери в центральной Турции, свидетельствуют о процветающих торговых отношениях между Месопотамией и севером Сирии (параллельно движению Авраама в книге Бытия из Ура в Харран). А надгробное изображение из Египта того же периода предоставляет свидетельства караванной торговли между Трансиорданией и Египтом (как описано в истории Иосифа в книге Бытия). В обоих случаях в качестве вьючных животных использовались ослы. Таким образом, Олбрайт создал связь между двумя явлениями - кочевым характером эпохи патриархов и торговыми караванами из ослов в девятнадцатом веке - утверждая, что Средняя бронза I продолжалась до приблизительно 1800 года до н.э. Американский археолог Нельсон Глюк предложил кажущееся обоснование этой теории. Его исследования в южной Трансиордании и в пустыне Негев открыли сотни селений того же времени. Олбрайт считал, что эти селения предоставляли исторический фон историй о деятельности Авраама в Негеве и разрушении городов Мертвого моря.

Тем не менее, аморрейская гипотеза продержалась не долго. С помощью дополнительных раскопок участков по всей стране большинство ученых пришли к выводу, что городская система ранней бронзы развалилась не быстро, а постепенно ослабевала в течение многих десятилетий, скорее из-за местных экономических и социальных потрясений в Ханаане, чем из-за волны посторонних захватчиков. В то же время, аморрейская гипотеза приняла удар из другого направления, поскольку стало ясно, что термин аморреи не ограничивался скотоводами. Сельские общины на севере Сирии в начале второго тысячелетия также назывались аморреями. Таким образом, является маловероятным, что Авраам пришел в страну как часть волны внешнего вторжения.

Кроме того, очевидное сходство между скотоводческим образом жизни в следующем этапе истории страны и описанием кочевого образа жизни Авраама также оказалось иллюзией. Теперь ясно, что промежуточный бронзовый век не был полностью кочевым периодом. Правда, в это время не было крупных городов, и соотношение скотоводов-кочевников среди населения в целом значительно выросло. Но большая часть населения вела оседлый образ жизни, проживая в селах и деревнях. Преемственность архитектуры, стили керамики и модели расселения предполагают, что население Ханаана в междугородной фазе было преимущественно туземным, тем самым резко опровергая теорию великого переселения кочевников с севера. Населения происходило из тех же людей, которые несколько поколений до этого жили в крупных городах. И те же люди восстановили городскую жизнь в Ханаане в городах средней бронзы.

Не менее важным было то, что некоторые из основных городов, указанных в историях о патриархах - такие, как Сихем, Беэр-Шева, Хеврон - не дали находок из Промежуточного бронзового века; эти места просто не были заселены в то время.