Определение понятия «социальное поведение» и его структура

Поведение – это форма взаимодействия организма с окружающей средой, источником которого являются потребности. Человеческое поведение отличается от поведения животных своей общественной обусловленностью, осознанностью, активностью, созидательностью и носит целеполагающий, произвольный характер.

Структура социального поведения:

1) поведенческий акт – единичное проявление деятельности, ее элемент;

2) социальные действия – действия, совершаемые личностями или социальными группами, имеющие общественное значение и предполагающие общественно детерминированную мотивацию, намерения, отношения;

3) поступок – это осознаваемое действие личности, понимающей его социальное значение и совершаемое в соответствии с принятым намерением;

4) деяние – совокупность поступков личности, за которые она несет ответственность.

Виды социального поведения личности

1) по системе общественных отношений:

а) производственное поведение (трудовое, профессиональное);

б) экономическое поведение (потребительское поведение, распределительное, поведение в сфере обмена, предпринимательское, инвестиционное и др.);

в) социально-политическое поведение (политическая активность, поведение по отношению к власти, бюрократическое поведение, электоральное поведение и др.);

г) правовое поведение (законопослушное, противоправное, отклоняющееся, девиантное, криминальное);

д) нравственное поведение (этическое, моральное, аморальное, безнравственное поведение и др.);

е) религиозное поведение;

 

2) по времени осуществления:

› импульсивное;

› вариабельное;

› длительно осуществляемое.

Субъектами регуляции социального поведения личности выступают общество, малые группы и сама личность.

Факторы регуляции поведения

1) внешние факторы:

а) социальные явления (общественное производство, общественные отношения (широкий социальным контекст жизнедеятельности личности), социальные движения, общественное мнение, социальные потребности, общественные интересы, общественные настроения, общественное сознание, социальная напряженность, социально-экономическая ситуация);

б) общечеловеческие факторы (образ жизни, стиль жизни, уровень благосостояния, традиции, ритуалы, обычаи, привычки, предрассудки, стереотипы, средства массовой информации, стандарты, труд, спорт, социальные ценности и т. д.);

в) духовно-нравственные факторы (мораль, этика, менталитет, культура, субкультура, архетип, идеал, ценности, образование, идеология, средства массовой информации, мировоззрение, религия);

г) политические факторы (власть, бюрократия, социальные движения);

д) правовые факторы (право, закон);

е) социально-психологические явления (большие и малые социальные группы, групповые явления (социально-психологический климат, конфликт, настроение, межгрупповые и внутригрупповые отношения, референтность группы, уровень развития коллектива и др.), личностные составляющие (социальный престиж, позиция, статус, авторитет, убеждение, установка, социальная желательность));

 

2) внутренние регуляторы поведения:

а) когнитивные процессы;

б) устная и письменная речь;

в) специфические психологические явления (инсайт, интуиция, суждения, умозаключения, решение задач);

г) психические состояния (аффективные состояния, депрессия, ожидания, отношения, настроения, настрой, навязчивые состояния, тревожность, фрустрация, отчужденность, релаксация и др.);

д) психологические качества человека (внутренний локус контроля мотивационно-потребностная и волевая сферы личности);

 

3) социально-психологические механизмы (внушение, подражание, подкрепление, заражение; технологии рекламы и пропаганды и др.).

Просоциальное поведение

Так называемое нормативное (социальное) поведение является разновидностью подражания. Термин «социальные нормы» обычно используется для указания на существование стандартов, правил (как предписывающих, так и за­прещающих), которых должны придерживаться члены группы или общества. Обще­ство требует от личности конформности, согласия с данными нормами. Соблюдая в своем поведении эти нормы, человек становится похожим на стальных членов груп­пы, социальной общности, приобщается к ней, становится «как все». Получается, что эти внешние по отношению к человеку нормы как бы управляют его поведени­ем, заставляют действовать так, а не иначе.

В то же время даже одинаковые внешние нормы поведения для разных людей име­ют различный внутренний смысл. Например, как показано О. Д. Стаматиной (1977), имеются по крайней мере три вида мотивации устойчивого честного поведения, от­ражающие уровень социальной зрелости личности. Одни обосновывают необходи­мость такого поведения преимущественно утилитарно-практически: потому, что не­честных лишают доверия, не уважают и т. д. Другие связывают необходимость быть честным с потребностями общества, но подчас рассматривают ее как самопожертво­вание. Третьи выражают полное осознание личного и общественного значения этой необходимости, принимают ее как самостоятельную ценность, безотносительно к возможным последствиям.

Нормы социального поведения не выполняются сами собой. Они должны быть интериоризованы, должны стать — по Шварцу — «личными нормами». Кроме того, существует ряд факторов, снижающих их императивность. В частности, в связи с этим Д. Дарли и Б. Латане (J. Darley, В. Latane, 1968) выдвинули тезис о феномене социального торможения при оказании помощи во время чрезвычайных происше­ствий. Этот феномен проявляется в трех вариациях.

Первая — это препятствие публики: в присутствии других людей человек стре­мится избежать действий, которые могут смутить его. Поэтому, остерегаясь по­пасть впросак, он сдерживается и ничего не предпринимает. Вторая вариация — социальное влияние: наблюдая за поведением других людей, присутствующих при чрезвычайном происшествии, человек может решить, что его вмешательство неже­лательно или что ничего особенного не происходит. Побуждение оказать помощь снова затормаживается. Третья вариация — диффузия ответственности: присут­ствие других людей ослабляет у субъекта чувство ответственности, которая распре­деляется между всеми. Но поскольку так думает каждый, то в группе люди реже приходят на помощь пострадавшему.

С другой стороны, при принятии группового решения «диффузия ответственно­сти» способствует росту уровня риска, что может иметь как позитивные, так и нега­тивные последствия.

Так, И. Дженис (1972), анализируя различные военные и политические решения, открыл явление, названное им «групповое мышление»(groupthinkY. Оно означает стиль мышления людей, которые полностью включены в единую группу, и в этой группе стремление к единомыслию важнее, чем реалистическая оценка возможных вариантов действий. Это мышление характеризуется конформизмом, тенденциоз­ным подбором информации, сверхоптимизмом, убеждением во всесильности группы и в непогрешимости ее взглядов. Все это увеличивает вероятность принятия риско­ванных решений. Несмотря на то что ошибочность взглядов и решений такой группы вскоре становится очевидной, принятый курс действий и разработанные концепции, вместо кардинального их изменения, продолжают отстаиваться и осуществляться. Очевидно, что феномен «группового мышления» относится не только к политикам и военным, но и к научным коллективам; и здесь за примерами далеко ходить не надо, достаточно вспомнить некоторые физиологические и психологические школы (и по­ведение их представителей в процессе устных и печатных дискуссий), которые деся­тилетиями могут «вариться в собственном соку», «пережевывая» идею, выдвинутую лидером школы.

Нормативное поведение, связанное с предъявлением группой определенных тре­бований к субъекту, может приводить к такому явлению, как перфектализм. Это происходит в том случае, когда для исполнения желаемой социальной роли челове­ку не хватает ни способностей, ни образования. Он прилагает все силы, перенапря­гается; происходит конфликт между исполняемой ролью и «Я», при котором оценка роли значительно превышает оценку собственного «Я». В результате человек стано­вится перфекталистом, изнуряющим себя непосильным трудом.

Иногда следование принципу неукоснительного соблюдения правил, служебных обязанностей приводит к неадекватному поведению. Примером этого может служить поведение двух сторожей берлинского метро во время бегства гитлеровцев из города в мае I945 года при наступлении наших войск. Пытаясь уйти из города по тоннелям метро, на одном из его участков беглецы наткнулись на водонепроницаемую пере­борку, препятствовавшую дальнейшему продвижению. Разъяренные люди требова­ли от сторожей поднять ее, но те отказывались, ссылаясь на какой-то параграф из Устава 1923 года, который действительно предписывал опускать переборку каждый вечер после прохода последнего поезда. В течение многих лет в обязанности этих сторожей входило следить за этим. И хотя уже более недели здесь не проходил ни один поезд, эти законопослушные служаки все равно действовали согласно уставу.

В западной психологии значительное внимание уделяется рассмот­рению мотивации помощи. В зависимости от того, какие цели преследует человек, оказывающий помощь, она делится на корыстную и бескорыстную (альтруистиче­скую). Под альтруистическим (просоциальным) следует понимать поведение, на­правленное на благо других и не рассчитанное на какую-либо внешнюю награду. Оно в большей степени ведет к благополучию другого человека, чем самого субъек­та, и обусловлено не внешним социальным давлением и не присутствием человека, способного оценить благородство поступка субъекта. Это поведение, которое обус­ловлено наличием у человека ряда душевных качеств (личностных диспозиций) — сострадательности, заботливости, чувства долга, ответственности — и отсутстви­ем качеств, не способствующих проявлению альтруизма, — подозрительности, жад­ности, скептицизма.

Мотивации помощи психологи стали уделять значительное внимание лишь с 60-х годов XX века, свидетельством чему является наличие в монографии X. Хекхаузена специального раздела. Диапазон помощи весьма широк: от мимолетной любезности до оказания помощи человеку в опасной для него ситуации ценой собственной жизни. При этом, при­нимая решение об оказании услуги или помощи, человек учитывает такие факто­ры, как затраты времени, прилагаемые усилия, денежные расходы, отсрочку сво­их планов, неудовлетворение своих потребностей, опасность для своего здоровья и жизни.

Поведение, связанное с оказанием помощи, провоцируется ситуацией, в свя­зи с чем мотивацию этого поведения можно отнести к внешнеобусловленной мотивации. При этом важно, как субъект оценивает эту ситуацию, какую значимость ей придает. Важно выяс­нить, нуждается ли кто-либо в его помощи, какого характера должна быть она, сто­ит ли ему вмешиваться лично. Например, если у субъекта просят денег, он должен решить, кем является просящий: просто попрошайкой, который пытается его одура­чить, или же человеком, действительно находящимся в бедственном положении. Сообщаемые просящим дополнительные сведения влияют на оценку ситуации и при­нимаемое решение. Как показали Б. Латанеи Дж. Дарли (В. Latane, J. Darley, 1970), только при просьбе небольшой суммы денег количество людей, замотивированных на альтруистический поступок, оказывается значительно меньшим, чем в случае, когда просящий объясняет причину своего бедственного положения («украли коше­лек со всей получкой, пенсией и т. п.»). Эти данные не отрицают роли нравственных качеств личности (личностных диспозиций) в проявлении альтруизма, но показыва­ют, что дело не только в них, айв «холодном рассудке», в оценке значимости ситуа­ции (т. е. в оценке ее как действительно требующей помощи). Кроме того, могут иг­рать роль и возникающие у субъекта, при обращении к нему с просьбой, состояния неловкости или страха при мысли об отказе.

Имеет значение и взвешивание субъектом затрат (последствий поступка для себя) и польз (последствий для обратившегося с просьбой). Человек тем меньше готов оказать помощь, чем дороже она ему обходится, как материально, так и духов­но (например, возможность вступления в конфликт с кем-то из-за принятия на себя ответственности (Л. Берковитц, Л. Даниэльс [L. Bercovitz, L. Daniels, 1964]).

«Порог» пробуждения желания оказать помощь зависит от наличия образца для подражания. Например, X. Хорнштейн, Е. Фиш и М. Холмс (Н. Hornstein, E. Fisch, М. Holmes, 1968) установили, что если прохожий находит бумажник с вложенной в него запиской от человека, ранее нашедшего его и сообщающего, что отсылает этот бумажник его владельцу вопреки совету друга (или несмотря на то, что сам когда-то терял бумажник), то количество людей, возвративших находку владельцу, оказыва­ется в этом случае в три раза больше, чем в случае, когда в записке написано, что бумажник возвращается по совету друга или сообразуясь с собственным опытом.

В реальной ситуации процесс принятия решения о помощи проходит ряд эта­пов: восприятие ситуации как беды, оценка ее причин, оценка наличных возможно­стей оказания помощи и выбор одной из них, формирование намерения оказать по­мощь. На отдельных стадиях этот процесс может замедляться или нарушаться, на­пример из-за наличия других людей, способных оказать помощь {эффект «диффузной ответственности»). По сути, каждый перекладывает ответствен­ность и формирование намерения оказать помощь на плечи другого. Так, Б. Латане и Дж. Родин (В. Latane, J. Rodin, 1969) показали в эксперименте, что, слыша, как в соседней комнате кто-то падает с лестницы и кричит от боли, бросаются на помощь 70% испытуемых, если они были в своей комнате одни, и только 40% тех, кто нахо­дился в комнате вдвоем.

Правда, имеются и исключения. В случае внезапного падения пассажира в поез­де метро оказание ему помощи не зависело от количества пассажиров, а ее латент­ное время с ростом числа пассажиров даже уменьшалось. В организованных груп­пах диффузия ответственности также не наблюдалась. С другой стороны, на нее вли­яет вид человека, которому требуется помощь: опьянение, сочащаяся изо рта кровь, неопрятный вид увеличивали диффузию ответственности.

Как отмечает X. Хекхаузен, изучая мотивацию помощи, исследователи явно ув­леклись внешними обстоятельствами, затратами времени и усилий, не уделяя дол­жного внимания личностным особенностям. Совершенно очевидно, что одним из внутренних факторов альтруистического поведения является соблюдение норм или некоторых универсальных правил поведения (одной из них является христиан­ская заповедь «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»). Действенность этих заповедей и правил зависит от того, насколько человек интериоризировал их, на­сколько они стали для него внутренними стандартами, насколько- поведение в соот­ветствии с ними является для него ценностью. Чем более интериоризованы нормы в качестве стандартов поведения личности, тем сильнее поведение определяется предвосхищением его последствий для самооценки и тем меньше оно зависит от внешних обстоятельств.
Норма социальной ответственности требует оказания помощи старому, боль­ному или бедному человеку (мотив заботливости). Показано (И. Горовиц [I. Horo­witz, 1968]), что чем больше нуждающийся в помощи человек считается виновни­ком своего положения, тем меньше окружающие чувствуют себя ответственными за оказание ему помощи. Усиливает готовность к помощи образец чьего-то поведе­ния по оказанию помощи. Причем влияние образца бывает более сильным в случае, \ когда субъект непосредственно видит саму помощь, а не слушает нравоучительный рассказ о ней (Дж. Браун [J. Brown, 1933]).

Норма взаимности («ты мне — я тебе») обусловливает обмен материальными и благами, действиями, благодеяниями и даже вредом («око за око, зуб за зуб»). Воз­даяние как за добро, так и за зло направлено на воссоздание равновесия между индивидами и группами (на то, чтобы «расквитаться») и представляет собой основополагающий принцип, воспринимаемый как справедливость. При этом если инициативу в осуществлении нормы социальной ответственности берет на себя помогающий, то это скорее всего реакция признательности за оказанную ранее этому субъекту, помощь. Однако если помощь оказывается с расчетом на взаимность, то она теряет свой альтруистический характер. Мотивация помогающего воспринимается том недоверчивее, чем утрированнее кажется помощь и чем менее в ней нуждаются. В таких случаях возникает подозрение, что помощь оказывается с корыстной целью, обязывая получающего помощь компенсировать ее в будущем в соответствии с нормой взаимности.

Ноиногда и бескорыстная помощь может вызвать негативную реакцию объекта помощи, например когда он не имеет возможности отблагодарить за нее. Важным свойством личности, предрасполагающим к альтруистическому пове­дению, является предрасположенность к сопереживанию человеку, нуждающему­ся в помощи (эмпатия). Чем больше человек склонен к сопереживанию, тем выше его готовность к помощи в конкретном случае (Дж. Кок и др. [J. Coke, С. Batson, К. McDevis, 1978]).

По мнению Т. П. Гавриловой (1981) и других психологов, эмпатия может прояв­ляться в двух формах — сопереживания и сочувствия. Сопереживание — это пере­живание субъектом тех же чувств, которые испытывает другой. Сочувствие — это отзывчивое, участливое отношение к переживаниям, несчастью другого (выраже­ние сожаления, соболезнования и т. п.). Первое, считает Т. П. Гаврилова, основано в большей мере на своем прошлом опыте и связано с потребностью в собственном благополучии, с собственными интересами, второе основано на понимании небла­гополучия другого человека и связано с его потребностями и интересами. Отсюда сопереживание более импульсивно, более интенсивно, чем сочувствие. Мне все же представляется, что сочувствие не всегда отражает эмпатию, оно может выражать­ся даже бесстрастно, просто из вежливости («да, я понимаю,что это неприятно, но меня это не касается, не трогает»,). Кроме того, Л. П. Калининский с соавторами (1981) считают, что при разделении эмпатических реакций вернее было бы гово­рить не столько о критерии разнонаправленности потребностей; сколько,о степени эмоциональной вовлеченности своего «Я» во время такой реакции. Они полагают, что сопереживание является больше индивидным свойством, так как связано с та­кой типологической особенностью, как слабость нервной системы, а сочувствие — личностным свойством, которое формируется в условиях социального обучения.

Т. П. Гаврилова изучила возрастно-половые проявления той и другой формы эмпатии и обнаружила, что сопереживание, как более непосредственная концентри­рованная форма эмпатии, характерно в большей степени для младших школьников, а сочувствие, как более сложная опосредованная нравственным знанием форма эмпатического переживания, — для подростков. Кроме того, выявилось, что сопе­реживание взрослым и животным чаще было выражено у мальчиков, а сочувствие — у девочек. Сопереживание сверстникам, наоборот, чаще выражалось девочками, а сочувствие — мальчиками. В целом и мальчики и девочки чаще выражали сочув­ствие, чем сопереживание.

С. ШварциГ.Клаузен(5. Schwartz, G. Clausen, 1970) показали, что готовность к оказанию помощи более выражена у людей с внутренним локусом контроля, вос­принимающих себя как активных субъектов действия.
Е. Стауб (Е. Staub, 1974) отмечает положительную роль уровня морального раз­вития и отрицательную роль макиавеллизма (пренебрежение моральными принци­пами ради достижения цели) для готовности оказать помощь.
В связи с этим можно констатировать, что проявление альтруизма связано с дву­мя мотивами: морального долга (МД) и морального сочувствия (МС). Человек с МД совершает альтруистические поступки ради нравственного удовлетворения, самоува­жения, гордости, повышения моральной самооценки (избегание или устранение ис­кажения моральных аспектов Я-концепции представления о себе), относясь при этом к объекту помощи совершенно по-разному (и даже, иногда, отрицательно). Помощь носит жертвенный характер(«отрывает от себя»). Люди с МД (а это в основном лица авторитарного типа) характеризуются повышенной личной ответственностью.

Человек с МС проявляет альтруизм в связи с идентификационно-эмпатическим слиянием, отождествлением, сопереживанием, но иногда не доходит до действия. Его помощь не имеет жертвенного характера, альтруистические проявления неус­тойчивы из-за возможного уменьшения идентификации и повышения личной ответ­ственности.

Установлено, что 15% людей вообще не имеют этих мотивов, остальные пример­но поровну делятся на тех, кто имеет одинаковую силу обоих мотивов, и тех, у кого один из мотивов преобладает.

С. Шварц (S. Schwartz, 1977) разработал процессуальную модель альтруистического действия, включающую в себя 4 стадии и 9 этапов.
1. Стадия актуализации:

· восприятие нужды и ответственности:

· осознание того, что человек находится в состоянии нужды;

· понимание того, что существуют действия, способные облегчить его положе­ние;

· признание своей способности содействовать такому облегчению;

· восприятие себя в определенной мере ответственным за изменение ситуации.

 

2. Стадия обязанности:

· конструирование норм и зарождение переживания моральной обязанности;

· активизация существовавших ранее или заданных ситуацией личностных норм.

 

3. Стадия защиты:

· рассмотрение потенциальных реакций, их оценка и пере­оценка;

· определение затрат и оценка возможных исходов;

· переопределение ситуации и ее переоценка посредством отрицания: состоя­ния нужды (его реальности или серьезности), ответственности за свое дей­ствие, уместности актуализированных перед этим норм;

· повторение предшествующих этапов с учетом произведенных переоценок.

 

4. Стадия реакции:

· действие или бездействие.

 

К сожалению, Шварц не указывает, к какой стадии или этапу относятся отмеча­емые им три причины оказания помощи: эмоциональное или эмпатическое возбуж­дение, актуализация социальных ожиданий (позитивные или негативные оценки со стороны других) и привлекательность самооценок (сохранение своего «Я» в соб­ственных глазах, избегание ущемления чувства собственного достоинства); он не указывает также, насколько описанные им стадии отвечают альтруистическому по­ведению (ведь очевидно, что определение затрат и оценка со стороны других проти­воречат пониманию альтруизма).

 

Агрессивное поведение

Согласно одному из определений, предложенному Бассом, агрессия – это любое поведение, содержащее угрозу или наносящее ущерб другим.

Второе определение, предложенное, несколькими известными исследователям, содержит следующее положение: чтобы те или иные действия были квалифицированы как агрессия, они должны включать в себя намерение обиды или оскорбления, а не просто приводить к таким последствиям. И, наконец, третья точка зрения, высказанная Зильманом, ограничивает употребление термина агрессия попыткой нанесения другим телесных или физических повреждений.

Несмотря на значительные разногласия, относительно определений агрессии, многие специалисты в области социальных наук склоняются к принятию определения, близкого ко второму. В это определение входит как категория намерения, так и актуальное причинение оскорбления или вреда другим. Таким образом, в настоящее время большинством принимается следующее определение: Агрессия – это любая форма поведения, нацеленного на оскорбление или причинение вреда другому живому существу, не желающему подобного обращения.

Это определение предполагает, что агрессию следует рассматривать как модель поведения, а не как эмоцию, мотив или установку. Это важное утверждение породило большую путаницу. Термин агрессия часто ассоциируется с негативными эмоциями, – такими как злость; с мотивами, – такими как стремление оскорбить или навредить; и даже с негативными установками, – такими как расовые или этнические предрассудки. Несмотря на то, что все эти факторы, несомненно, играют важную роль в поведении, результатом которого становится причинение ущерба, их наличие не является необходимым условием для подобных действий. Злость вовсе не является необходимым условием нападения на других; агрессия разворачивается как в состоянии полнейшего хладнокровия, так и чрезвычайно эмоционального возбуждения. Также совершенно не обязательно чтобы агрессоры ненавидели или даже не симпатизировали тем, на кого направлены их действия. Многие причиняют страдания людям, к которым относятся скорее положительно, чем отрицательно.

Ввиду того, что проявления агрессии у людей бесконечны и многообразны, весьма полезным оказывается ограничить изучение подобного поведения концеп­туальными рамками, предложенными Бассом. По его мнению, агрес­сивные действия можно описать на основании трех шкал: физическая — вер­бальная, активная — пассивная и прямая — непрямая. Их комбинация дает восемь возможных категорий, под которые подпадает большинство агрессивных действий. Например, такие действия, как стрельба, нанесение ударов холодным оружием или избиение, при которых один человек осуществляет физическое насилие над другим, могут быть классифицированы как физические, активные и прямые.