Раскрытие сущности современной уголовной политики России

Уголовная политика полностью неадекватна криминальной ситуации, в которой оказалось российское общество. С 2002 г. (когда вступил в силу новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ, установивший новый порядок учета преступлений) количество нераскрытых преступлений увеличилось на 79,4% (более чем на 734,5 тыс. преступлений). Новые правила, установленные УПК РФ, должны были работать, разумеется, на снижение преступности.

В течение последних трех лет в правоохранительных органах предпринимались серьезные меры по наведению порядка в учете и регистрации преступлений. Сразу после выхода приказа Генеральной прокуратуры РФ и МВД России «О мерах по укреплению законности при вынесении постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела» (в июне 2005 г.) был установлен рекорд месячной регистрации преступлений за 15 лет начиная с 1991 г. (32 167 преступлений).

Однако сомнительно, что можно объяснить рост числа преступлений на 1 млн. только мерами ужесточения регистрационной дисциплины. Основных факторов здесь три: общее нездоровье общества, кризис уголовной политики и улучшение системы учета и регистрации преступлений. Причем последний имеет наименьшую степень влияния.

Более того, можно утверждать, что в анализируемый период огромное число преступлений осталось не зарегистрированным в правоохранительных органах из-за странностей нового УПК РФ. В постановлении Конституционного суда РФ от 27 июня 2005 года признаны не соответствующими Конституции РФ положения ряда норм УПК РФ, приводившие к фактической безнаказанности значительного количества хулиганов, членов организованных преступных групп и экстремистских формирований. В такой ситуации латентная часть преступлений только увеличивалась.

Причины кризиса российской уголовной политики, как представляется, во многом определены преобладанием радикально-либерального подхода в проведении судебной реформы и последующих реформ уголовно-процессуального и уголовного законодательства. Российский либерализм, отвергающий эффективный социально-правовой контроль, на современном этапе оказался беспомощным в борьбе с преступностью.

Протест вызывает не либерализм как таковой, но радикализм в либерализме в его современном российском варианте. Действительно, кто в ХХI веке будет возражать против необходимости реализации такого принципа либерализма, как свободный рынок в качестве механизма индивидуальной и политической свободы, или против политического принципа разделения властей, ограничивающих коррупцию.

Радикализм в реализации либеральных принципов разрушает систему сложных взаимосвязей индивида, общества и государства и порождает радикальные антилиберальные тенденции в реагировании на преступность.

Социологические замеры показывают, что уголовная политика государства, осуществляемая с позиций репрессивности, для радикально настроенного общества недостаточно радикальна. Что касается радикально-либеральных тенденций, связанных с принятием нового УПК РФ и либерализацией УК РФ, то и они большинством населения отторгаются. Для значительной части наших граждан слова «посадим» и «расстреляем» звучат более убедительно, чем обещания «принять новые законы, которые будут либеральнее старых».

Насколько радикальны были сами реформы, настолько радикальна и степень их нынешнего отрицания населением. И это кажется естественным, если учитывать характер общества, возникшего в результате произошедших в стране перемен: можно утверждать, что организованная преступность стала одной из наиболее распространенных форм социальной организации в России.

Антимафиозный радикализм распространился в общественном сознании настолько, что жажда крови и стремление к радикальным карательным мерам охватили даже известных ученых. Можно говорить о возникновении нового вида радикализма – репрессивно-криминологического. Так, доктор юридических наук, профессор О.В. Старков говорит о необходимости «поголовного физического уничтожения в течение суток всех лидеров и авторитетов преступного мира».

Опасность репрессивно-криминологического радикализма намного выше, чем опасность радикализма бытового: первый имеет под собой «научное» обоснование. Его сторонники, однако, плохо представляют себе механизм практической реализации предлагаемой «войны» с организованной преступностью. По существу, предлагается использовать опыт латиноамериканских «эскадронов смерти». Но «поголовное физическое уничтожение» оперативно выявленных лидеров и рядовых бойцов преступных организаций предполагает понимание того, что, собственно, эти организации собою представляют. А более чем двадцатилетнее изучение феномена организованной преступности сначала в СССР, а затем и в пореформенной России так и не привело к созданию универсального понятийного инструментария, пригодного для практического использования. Уголовный кодекс Российской Федерации (1996) определяет понятие «организованная группа» в усеченном виде, а вводя понятие «преступная организация (сообщество)», совершенно не раскрывает его смысл. Российское законодательство не оговаривает, какие действия подпадают под понятие «коррупция».