Равнина близ Новгорода-Северского

 

(1604 года, 21 декабря)

Битва.

 

Воины

 

(бегут в беспорядке)

Беда, беда! Царевич! Ляхи! Вот они! вот они!

Входят капитаны Маржерет и Вальтер Розен.

 

Маржерет

 

Куда, куда? Allons...[3]пошоль назад!

 

Один из беглецов

 

Сам пошоль, коли есть охота, проклятый басурман.

 

Маржерет

 

Quoi? quoi?[4]

 

Другой

 

Ква! ква! тебе любо, лягушка заморская, квакать на русского царевича; а мы ведь православные.

 

Маржерет

 

Qu'est-ce à dire pravoslavni?.. Sacrés gueux, maudites canailles! Mordieu, mein herr, j'enrage: on dirait que ça n'a pas des bras pour frapper, ça n'a que des jambes pour foutre le camp.[5]

 

В. Розен

 

Es ist Schande.[6]

 

Маржерет

 

Ventre-saint-gris! Je ne bouge plus d'un pas — puisque le vin est tiré, il faut le boire. Qu'en dites-vous, mein herr?[7]

 

В. Розен

 

Sie haben Recht.[8]

 

Маржерет

 

Tudieu, il y fait chaud! Ce diable de Samozvanetz, comme ils l'appellent, est un bougre qui a du poil au cul. Qu'en pensez vous, mein herr?[9]

 

В. Розен

 

Oh, ja![10]

 

Маржерет

 

Hé! voyez donc, voyez donc! L'action s'engage sur les derrières de l'ennemi. Ce doit être le brave Basmanoff, qui aurait fait une sortie.[11]

 

В. Розен

 

Ich glaube das.[12]

Входят немцы.

 

Маржерет

 

На, ha! voici nos Allemands. — Messieurs!.. Mein herr, dites leur donc de se rallier et, sacrebleu, chargeons![13]

 

В. Розен

 

Sehr gut. Halt![14]

Немцы строятся.

Marsch![15]

 

Немцы

 

(идут)

Hilf Gott![16]

Сражение. Русские снова бегут.

 

Ляхи

 

Победа! победа! Слава царю Димитрию.

 

Димитрий

 

(верхом)

Ударить отбой! мы победили. Довольно: щадите русскую кровь. Отбой!

Трубят, бьют барабаны.

 

Площадь перед собором в Москве

 

Народ.

 

Один

 

Скоро ли царь выйдет из собора?

 

Другой

 

Обедня кончилась; теперь идет молебствие.

 

Первый

 

Что? уж проклинали того?

 

Другой

 

Я стоял на паперти и слышал, как диакон завопил: Гришка Отрепьев — анафема!

 

Первый

 

Пускай себе проклинают; царевичу дела нет до Отрепьева.

 

Другой

 

А царевичу поют теперь вечную память.

 

Первый

 

Вечную память живому! Вот ужо им будет, безбожникам.

 

Третий

 

Чу! шум. Не царь ли?

 

Четвертый

 

Нет; это юродивый.

Входит юродивый в железной шапке, обвешанный веригами, окруженный мальчишками.

 

Мальчишки

 

Николка, Николка — железный колпак!.. тр р р р р...

 

Старуха

 

Отвяжитесь, бесенята, от блаженного. — Помолись, Николка, за меня грешную.

 

Юродивый

 

Дай, дай, дай копеечку.

 

Старуха

 

Вот тебе копеечка; помяни же меня.

 

Юродивый

 

(садится на землю и поет)

 

Месяц светит,

Котенок плачет,

Юродивый, вставай,

Богу помолися!

 

Мальчишки окружают его снова.

 

Один из них

 

Здравствуй, Николка; что же ты шапки не снимаешь? (Щелкает его по железной шапке.) Эк она звонит!

 

Юродивый

 

А у меня копеечка есть.

 

Мальчишка

 

Неправда! ну покажи.

(Вырывает копеечку и убегает.)

 

Юродивый

 

(плачет)

Взяли мою копеечку; обижают Николку!

 

Народ

 

Царь, царь идет.

Царь выходит из собора. Боярин впереди раздает нищим милостыню. Бояре.

 

Юродивый

 

Борис, Борис! Николку дети обижают.

 

Царь

 

Подать ему милостыню. О чем он плачет?

 

Юродивый

 

Николку маленькие дети обижают... Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича.

 

Бояре

 

Поди прочь, дурак! схватите дурака!

 

Царь

 

Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка.

(Уходит.)

 

Юродивый

 

(ему вслед)

Нет, нет! нельзя молиться за царя Ирода — богородица не велит.

 

Севск

 

Самозванец, окруженный своими.

 

 

Самозванец

Где пленный?

 

 

Лях

Здесь.

 

 

Самозванец

Позвать его ко мне.

Входит русский пленник.

Кто ты?

 

 

Пленник

Рожнов, московский дворянин.

 

 

Самозванец

Давно ли ты на службе?

 

 

Пленник

С месяц будет.

 

 

Самозванец

Не совестно, Рожнов, что на меня

Ты поднял меч?

 

 

Пленник

Как быть, не наша воля.

 

 

Самозванец

Сражался ты под Северским?

 

 

Пленник

Я прибыл

Недели две по битве — из Москвы.

 

 

Самозванец

Что Годунов?

 

 

Пленник

Он очень был встревожен

Потерею сражения и раной

Мстиславского, и Шуйского послал

Начальствовать над войском.

 

 

Самозванец

А зачем

Он отозвал Басманова в Москву?

 

 

Пленник

Царь наградил его заслуги честью

И золотом. Басманов в царской Думе

Теперь сидит.

 

 

Самозванец

Он в войске был нужнее.

Ну что в Москве?

 

 

Пленник

Все, слава богу, тихо.

 

 

Самозванец

Что? ждут меня?

 

 

Пленник

Бог знает; о тебе

Там говорить не слишком нынче смеют.

Кому язык отрежут, а кому

И голову — такая, право, притча!

Что день, то казнь. Тюрьмы битком набиты.

На площади, где человека три

Сойдутся, — глядь — лазутчик уж и вьется,

А государь досужною порою

Доносчиков допрашивает сам.

Как раз беда; так лучше уж молчать.

 

 

Самозванец

Завидна жизнь Борисовых людей!

Ну, войско что?

 

 

Пленник

Что с ним? одето, сыто,

Довольно всем.

 

 

Самозванец

Да много ли его?

 

 

Пленник

Бог ведает.

 

 

Самозванец

А будет тысяч тридцать?

 

 

Пленник

Да наберешь и тысяч пятьдесят.

Самозванец задумывается. Окружающие смотрят друг на друга.

 

 

Самозванец

Ну! обо мне как судят в вашем стане?

 

 

Пленник

А говорят о милости твоей,

Что ты, дескать (будь не во гнев), и вор,

А молодец.

 

 

Самозванец

(смеясь)

Так это я на деле

Им докажу: друзья, не станем ждать

Мы Шуйского; я поздравляю вас:

Назавтра бой.

(Уходит.)

 

 

Все

Да здравствует Димитрий!

 

 

Лях

Назавтра бой! их тысяч пятьдесят,

А нас всего едва ль пятнадцать тысяч.

С ума сошел.

 

 

Другой

Пустое, друг: поляк

Один пятьсот москалей вызвать может.

 

 

Пленник

Да, вызовешь. А как дойдет до драки,

Так убежишь от одного, хвастун.

 

 

Лях

Когда б ты был при сабле, дерзкий пленник,

То я тебя

(указывая на свою саблю)

вот этим бы смирил.

 

 

Пленник

Наш брат русак без сабли обойдется:

Не хочешь ли вот этого,

(показывая кулак)

безмозглый!

 

Лях гордо смотрит на него и молча отходит.

Все смеются.

 

Лес

 

Лжедимитрий, Пушкин.

В отдалении лежит конь издыхающий.

 

 

Лжедимитрий

Мой бедный конь! как бодро поскакал

Сегодня он в последнее сраженье

И, раненый, как быстро нес меня.

Мой бедный конь!

 

 

Пушкин

(про себя)

Ну вот о чем жалеет!

Об лошади! когда все наше войско

Побито в прах!

 

 

Самозванец

Послушай, может быть,

От раны он лишь только заморился

И отдохнет.

 

 

Пушкин

Куда! он издыхает.

 

 

Самозванец

(идет к своему коню)

Мой бедный конь!.. что делать? снять узду

Да отстегнуть подпругу. Пусть на воле

Издохнет он.

(Разуздывает и расседлывает коня.)

Входят несколько ляхов.

Здорово, господа!

Что ж Курбского не вижу между вами?

Я видел, как сегодня в гущу боя

Он врезался; тьмы сабель молодца,

Что зыбкие колосья, облепили;

Но меч его всех выше подымался,

А грозный клик все клики заглушал.

Где ж витязь мой?

 

 

Лях

Он лег на поле смерти.

 

 

Самозванец

Честь храброму и мир его душе!

Как мало нас от битвы уцелело.

Изменники! злодеи-запорожцы,

Проклятые! вы, вы сгубили нас —

Не выдержать и трех минут отпора!

Я их ужо! десятого повешу,

Разбойники!

 

 

Пушкин

Кто там ни виноват,

Но все-таки мы начисто разбиты,

Истреблены.

 

 

Самозванец

А дело было наше;

Я было смял передовую рать —

Да немцы нас порядком отразили;

А молодцы! ей-богу, молодцы,

Люблю за то — из них уж непременно

Составлю я почетную дружину.

 

 

Пушкин

А где-то нам сегодня ночевать?

 

 

Самозванец

Да здесь в лесу. Чем это не ночлег?

Чем свет, мы в путь; к обеду будем в Рыльске.

Спокойна ночь.

(Ложится, кладет седло под голову и засыпает.)

 

 

Пушкин

Приятный сон, царевич!

Разбитый в прах, спасаяся побегом,

Беспечен он, как глупое дитя;

Хранит его, конечно, провиденье;

И мы, друзья, не станем унывать.

 

 

Москва. Царские палаты

 

Борис, Басманов.

 

 

Царь

Он побежден, какая польза в том?

Мы тщетною победой увенчались.

Он вновь собрал рассеянное войско

И нам со стен Путивля угрожает.

Что делают меж тем герои наши?

Стоят у Кром, где кучка казаков

Смеются им из-под гнилой ограды.

Вот слава! нет, я ими недоволен,

Пошлю тебя начальствовать над ними;

Не род, а ум поставлю в воеводы;

Пускай их спесь о местничестве тужит;

Пора презреть мне ропот знатной черни

И гибельный обычай уничтожить.

 

 

Басманов

Ах, государь, стократ благословен

Тот будет день, когда Разрядны книги

С раздорами, с гордыней родословной

Пожрет огонь.

 

 

Царь

День этот недалек;

Лишь дай сперва смятение народа

Мне усмирить.

 

 

Басманов

Что на него смотреть;

Всегда народ к смятенью тайно склонен:

Так борзый конь грызет свои бразды;

На власть отца так отрок негодует;

Но что ж? конем спокойно всадник правит,

И отроком отец повелевает.

 

 

Царь

Конь иногда сбивает седока,

Сын у отца не вечно в полной воле.

Лишь строгостью мы можем неусыпной

Сдержать народ. Так думал Иоанн,

Смиритель бурь, разумный самодержец,

Так думал и его свирепый внук.

Нет, милости не чувствует народ:

Твори добро — не скажет он спасибо;

Грабь и казни — тебе не будет хуже.

Входит боярин.

Что?

 

 

Боярин

Привели гостей иноплеменных.

 

 

Царь

Иду принять; Басманов, погоди.

Останься здесь: с тобой еще мне нужно

Поговорить.

(Уходит.)

 

 

Басманов

Высокий дух державный.

Дай бог ему с Отрепьевым проклятым

Управиться, и много, много он

Еще добра в России сотворит.

Мысль важная в уме его родилась.

Не надобно ей дать остыть. Какое

Мне поприще откроется, когда

Он сломит рог боярству родовому!

Соперников во брани я не знаю;

У царского престола стану первый...

И может быть... Но что за чудный шум?

Тревога. Бояре, придворные служители в беспорядке бегут, встречаются и шепчутся.

 

 

Один

За лекарем!

 

 

Другой

Скорее к патриарху.

 

 

Третий

Царевича, царевича зовет!

 

 

Четвертый

Духовника!

 

 

Басманов

Что сделалось такое?

 

 

Пятый

Царь занемог.

 

 

Шестой

Царь умирает.

 

 

Басманов

Боже!

 

 

Пятый

На троне он сидел и вдруг упал —

Кровь хлынула из уст и из ушей.

Царя выносят на стуле; все царское семейство, все бояре.

 

 

Царь

Подите все — оставьте одного

Царевича со мною.

Все удаляются.

Умираю;

Обнимемся, прощай, мой сын: сейчас

Ты царствовать начнешь... о боже, боже!

Сейчас явлюсь перед тобой — и душу

Мне некогда очистить покаяньем.

Но чувствую — мой сын, ты мне дороже

Душевного спасенья... так и быть!

Я подданным рожден и умереть

Мне подданным во мраке б надлежало;

Но я достиг верховной власти... чем?

Не спрашивай. Довольно: ты невинен,

Ты царствовать теперь по праву станешь.

Я, я за все один отвечу богу...

О милый сын, не обольщайся ложно,

Не ослепляй себя ты добровольно —

В дни бурные державу ты приемлешь:

Опасен он, сей чудный самозванец,

Он именем ужасным ополчен...

Я, с давних лет в правленье искушенный,

Мог удержать смятенье и мятеж;

Передо мной они дрожали в страхе;

Возвысить глас измена не дерзала.

Но ты, младой, неопытный властитель,

Как управлять ты будешь под грозой,

Тушить мятеж, опутывать измену?

Но бог велик! Он умудряет юность,

Он слабости дарует силу... слушай:

Советника, во-первых, избери

Надежного, холодных, зрелых лет,

Любимого народом — а в боярах

Почтенного породой или славой —

Хоть Шуйского. Для войска нынче нужен

Искусный вождь: Басманова пошли

И с твердостью снеси боярский ропот.

Ты с малых лет сидел со мною в Думе,

Ты знаешь ход державного правленья;

Не изменяй теченья дел. Привычка —

Душа держав. Я ныне должен был

Восстановить опалы, казни — можешь

Их отменить; тебя благословят,

Как твоего благословляли дядю,

Когда престол он Грозного приял.

Со временем и понемногу снова

Затягивай державные бразды.

Теперь ослабь, из рук не выпуская...

Будь милостив, доступен к иноземцам,

Доверчиво их службу принимай.

Со строгостью храни устав церковный;

Будь молчалив; не должен царский голос

На воздухе теряться по-пустому;

Как звон святой, он должен лишь вещать

Велику скорбь или великий праздник.

О милый сын, ты входишь в те лета,

Когда нам кровь волнует женский лик.

Храни, храни святую чистоту

Невинности и гордую стыдливость:

Кто чувствами в порочных наслажденьях

В младые дни привыкнул утопать,

Тот, возмужав, угрюм и кровожаден,

И ум его безвременно темнеет.

В семье своей будь завсегда главою;

Мать почитай, но властвуй сам собою.

Ты муж и царь; люби свою сестру,

Ты ей один хранитель остаешься.

 

 

Феодор

(на коленях)

Нет, нет — живи и царствуй долговечно:

Народ и мы погибли без тебя.

 

 

Царь

Все кончено — глаза мои темнеют,

Я чувствую могильный хлад...

Входит патриарх, святители, за ними все бояре. Царицу ведут под руки, царевна рыдает.

Кто там?

А! схима... так! святое постриженье...

Ударил час, в монахи царь идет —

И темный гроб моею будет кельей...

Повремени, владыко патриарх,

Я царь еще: внемлите вы, бояре:

Се тот, кому приказываю царство;

Целуйте крест Феодору... Басманов,

Друзья мои... при гробе вас молю

Ему служить усердием и правдой!

Он так еще и млад и непорочен...

Клянетесь ли?

 

 

Бояре

Клянемся.

 

 

Царь

Я доволен.

Простите ж мне соблазны и грехи

И вольные и тайные обиды...

Святый отец, приближься, я готов.

 

Начинается обряд пострижения. Женщин в обмороке выносят.

 

Ставка

 

Басманов вводит Пушкина.

 

 

Басманов

Войди сюда и говори свободно.

Итак, тебя ко мне он посылает?

 

 

Пушкин

Тебе свою он дружбу предлагает

И первый сан по нем в московском царстве.

 

 

Басманов

Но я и так Феодором высоко

Уж вознесен. Начальствую над войском,

Он для меня презрел и чин разрядный,

И гнев бояр — я присягал ему.

 

 

Пушкин

Ты присягал наследнику престола

Законному; но если жив другой,

Законнейший?..

 

 

Басманов

Послушай, Пушкин, полно,

Пустого мне не говори; я знаю,

Кто он такой.

 

 

Пушкин

Россия и Литва

Димитрием давно его признали,

Но, впрочем, я за это не стою.

Быть может, он Димитрий настоящий,

Быть может, он и самозванец. Только

Я ведаю, что рано или поздно

Ему Москву уступит сын Борисов.

 

 

Басманов

Пока стою за юного царя,

Дотоле он престола не оставит;

Полков у нас довольно, слава богу!

Победою я их одушевлю,

А вы, кого против меня пошлете?

Не казака ль Карелу? али Мнишка?

Да много ль вас, всего-то восемь тысяч.

 

 

Пушкин

Ошибся ты: и тех не наберешь —

Я сам скажу, что войско наше дрянь,

Что казаки лишь только селы грабят,

Что поляки лишь хвастают да пьют,

А русские... да что и говорить...

Перед тобой не стану я лукавить;

Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?

Не войском, нет, не польскою помогой,

А мнением; да! мнением народным.

Димитрия ты помнишь торжество

И мирные его завоеванья,

Когда везде без выстрела ему

Послушные сдавались города,

А воевод упрямых чернь вязала?

Ты видел сам, охотно ль ваши рати

Сражались с ним; когда же? при Борисе!

А нынче ль?.. Нет, Басманов, поздно спорить

И раздувать холодный пепел брани:

Со всем твоим умом и твердой волей

Не устоишь; не лучше ли тебе

Дать первому пример благоразумный,

Димитрия царем провозгласить

И тем ему навеки удружить?

Как думаешь?

 

 

Басманов

Узнаете вы завтра.

 

 

Пушкин

Решись.

 

 

Басманов

Прощай.

 

 

Пушкин

Подумай же, Басманов.

(Уходит.)

 

 

Басманов

Он прав, он прав; везде измена зреет —

Что делать мне? Ужели буду ждать,

Чтоб и меня бунтовщики связали

И выдали Отрепьеву? Не лучше ль

Предупредить разрыв потока бурный

И самому... Но изменить присяге!

Но заслужить бесчестье в род и род!

Доверенность младого венценосца

Предательством ужасным заплатить...

Опальному изгнаннику легко

Обдумывать мятеж и заговор,

Но мне ли, мне ль, любимцу государя...

Но смерть... но власть... но бедствия народны...

(Задумывается.)

Сюда! кто там?

(Свищет.)

Коня! Трубите сбор.

 

 

Лобное место

 

Пушкин идет, окруженный народом.

 

 

Народ

Царевич нам боярина послал.

Послушаем, что скажет нам боярин.

Сюда! сюда!

 

 

Пушкин

(на амвоне)

Московские граждане,

Вам кланяться царевич приказал.

(Кланяется.)

Вы знаете, как промысел небесный

Царевича от рук убийцы спас;

Он шел казнить злодея своего,

Но божий суд уж поразил Бориса.

Димитрию Россия покорилась;

Басманов сам с раскаяньем усердным

Свои полки привел ему к присяге.

Димитрий к вам идет с любовью, с миром.

В угоду ли семейству Годуновых

Подымете вы руку на царя

Законного, на внука Мономаха?

 

 

Народ

Вестимо нет.

 

 

Пушкин

Московские граждане!

Мир ведает, сколь много вы терпели

Под властию жестокого пришельца:

Опалу, казнь, бесчестие, налоги,

И труд, и глад — всё испытали вы.

Димитрий же вас жаловать намерен,

Бояр, дворян, людей приказных, ратных,

Гостей, купцов — и весь честной народ.

Вы ль станете упрямиться безумно

И милостей кичливо убегать?

Но он идет на царственный престол

Своих отцов — в сопровожденье грозном.

Не гневайте ж царя и бойтесь бога.

Целуйте крест законному владыке;

Смиритеся, немедленно пошлите

К Димитрию во стан митрополита,

Бояр, дьяков и выборных людей,

Да бьют челом отцу и государю.

(Сходит.)

Шум народный.

 

 

Народ

Что толковать? Боярин правду молвил.

Да здравствует Димитрий, наш отец!

 

 

Мужик на амвоне

Народ, народ! в Кремль! в царские палаты!

Ступай! вязать Борисова щенка!

 

 

Народ

(несется толпою)

Вязать! Топить! Да здравствует Димитрий!

Да гибнет род Бориса Годунова!

 

 

Кремль. Дом борисов.

Стража у крыльца

 

Феодор под окном.

 

Нищий

 

Дайте милостыню, Христа ради!

 

Стража

 

Поди прочь, не велено говорить с заключенными.

 

Феодор

 

Поди, старик, я беднее тебя, ты на воле.

Ксения под покрывалом подходит также к окну.

 

Один из народа

 

Брат да сестра! бедные дети, что пташки в клетке.

 

Другой

 

Есть о ком жалеть? Проклятое племя!

 

Первый

 

Отец был злодей, а детки невинны.

 

Другой

 

Яблоко от яблони недалеко падает.

 

Ксения

 

Братец, братец, кажется, к нам бояре идут.

 

Феодор

 

Это Голицын, Мосальский. Другие мне незнакомы.

 

Ксения

 

Ах, братец, сердце замирает.

Голицын, Мосальский, Молчанов и Шерефединов. За ними трое стрельцов.

 

Народ

 

Расступитесь, расступитесь. Бояре идут.

Они входят в дом.

 

Один из народа

 

Зачем они пришли?

 

Другой

 

А верно, приводить к присяге Феодора Годунова.

 

Третий

 

В самом деле? — слышишь, какой в доме шум! Тревога, дерутся...

 

Народ

 

Слышишь? визг! — это женский голос — взойдем! — Двери заперты — крики замолкли.

Отворяются двери. Мосальский является на крыльце.

 

Мосальский

 

Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы.

Народ в ужасе молчит.

Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!

Народ безмолвствует.

 

Конец

1825

 

Ранние редакции