IV. Медитация и тантрическая магия ямабуси

 

"Пьяный, вывалившийся на ходу из повозки, может сильно разбиться, но не до смерти. Кости у него такие же, как и у других людей, а повреждения другие, ибо душа у него целостная. Сел в повозку неосознанно и упал неосознанно. Думы о жизни и смерти, удивление и страх не проникли к нему в сердце, и поэтому, сталкиваясь с предметом, он не сжимался от страха. Если человек приобретает подобную целостность от вина, то какую же целостность должен он обрести от Природы!" Так рассуждал мудрый китайский даос Чжуан-цзы, но также мыслили и другие маги и воины всех времен и народов.

 

Отточенное тренировкой и жизнью ловкое и сильное тело ниндзя позволяло многое, но не все.

Возникаемые чувства и эмоции связывали возможности и мешали четко оценить и разрешить возникшую ситуацию. Дух обычного человека подобен бурной и мутной воде, которая попросту не способна отразить истину. Чтобы осознание обстановки было верным, надо очистить восприятие от мути и разогнать все волнующие и отвлекающие ум мысли. Очищение ума собирает дух (ри) в одну точку, что пробуждает силу ёрики, дающую молниеносность и адекватность действий в самых неожиданных ситуациях.

Рис. 5,6 Позы для медитации сейдза (слева) и фудодза (справа)

Обрести это желанное состояние помогала медитация (мокусо), которая к тому же давала "чистоту сердца", крайне необходимую, чтобы сохранить свое "я" в ситуациях постоянного профессионального чередования вымысла и реальности. Медитацией обычно занимались минут по тридцать утром и вечером, хотя иногда такие сеансы растягивались (с короткими перерывами) и до нескольких суток. Методик медитации было много, но весьма практичной считалась мокусо в стиле дзэн.

Медитировать начинали в тихом и спокойном месте (освежив предварительно водой лицо и руки), хотя естественные природные шумы - водопада, ручейка, цикад - только способствовали упражнению. Поза была устойчивой и в меру удобной, чему вполне удовлетворяли позиции сэйдза и фудодза, разнящиеся между собой только положением ног.

 

В первой из них (рис. 5) сидеть следовало на пятках, подогнув под себя ноги, голени и взъемы стоп которых лежали на земле, причем большой палец левой стопы располагался на большом пальце правой, а колени разводились на ширину двух кулаков. Во втором случае (рис. 6) обе ноги сгибались перед телом, так что стопа правой лежала на бедре левой, тогда как стопа левой - под бедром правой.

 

Важнейшее значение в той и другой позе имела прямизна позвоночника, снимающая всевозможные помехи в утонченной работе тела и улучшающая тем самым собранность и покой психики. Плечи при этом были расслаблены, голова как бы подвешена, а кончик языка касался верхнего нёба. Взгляд полуприкрытых глаз опускали в точку, расположенную перед телом, или растворяли на монотонной поверхности отвесной стены, находящейся где-то в трех четвертях метра от практикующегося.

Кисти рук помещали у паха, причем на правую ладонь клали тыл левой, а кончики их больших пальцев смыкали так, что при этом образовывалась замкнутая и несколько упрощенная окружность. Все эти мелкие нюансы рассматривались как весьма важные, и пренебрежение ими вело к пустой трате невосполнимого,- а потому вдвойне драгоценного тренировочного времени.

 

Приняв позицию и отстранившись от мирской суеты, надо было положить ладони на затылок и, глубоко вдохнув через нос, наклониться на задержке дыхания вперед, а затем выпрямиться и не торопясь выдохнуть весь втянутый воздух через полуоткрытый рот. Теперь следовало качнуть корпус слева направо и продолжать покачивания с затуханием их по амплитуде до полной остановки тела в вертикальном положении.

Сбросив мешающее напряжение и вернув кисти в исходное состояние, начинали внутреннее сосредоточение. Ум чаще всего успокаивали дисциплиной брюшного дыхания, ну а одним из обычных методов здесь был последовательный счет вдохов и выдохов, причем дойдя до десяти, начинали считать по-новой. Если появлялась сонливость, считали только выдохи, а когда мешали отвлекающие мысли - только вдохи.

Овладев первым упражнением, приступали к "следованию за дыханием", стремясь слить с ним свой ум и чувствовать, как вдыхаемый воздух распространяется по всему телу, а затем неторопливо покидает его. Дышать следовало через нос и постепенно все реже и реже.

 

Обретя успех в работе с дыханием, переходили к размещению ума в психофизическом центре «хара». При этом тело и сознание как бы растворялись в пустоте, а недвижный ум (фудо-син) становился подобным луне, отраженной в потоке. Вода в потоке находится в движении, но луна сохраняет свое спокойствие; ум воспринимает изменения ситуации, но сохраняет свою неизменность.

Завершив медитацию, следовало покачаться из стороны в сторону, постепенно увеличивая амплитуду колебаний, а затем встать и, сохраняя прежнюю сосредоточенность, минут пять походить по кругу, перемещаясь небольшими скользящими шагами с опусканием ноги на пятку. Ходьба эта представлялась медитацией в движении и часто использовалась как промежуточная взбадривающая фаза при долгих сеансах сидячей медитации.

 

Очень практичной считалась медитация, иммитирующая состояние сознания человека перед лицом смерти. При этом дух ниндзя "обретал крепость скалы и был напряжен как тетива взведенного лука". Приняв стандартное медитационное положение и расслабив тело, следовало представить себя в поединке с опасным вооруженным противником. Сознание наполнялось решимостью и готовностью мгновенно (но не конкретно) реагировать на любую реальную угрозу. Окружающая обстановка осознавалась, но держалась на периферии сознания, ибо потеря бдительности даже на мгновение могла оказаться фатальной.

 

Долго выдержать такое состояние весьма трудно; ментальное напряжение неизменно ослабевает, а тело устает, но с практикой перенапряжение спадает, и упражнение выполняется без излишних усилий.

Длительность сеанса обычно не превышала 30-40 минут, причем критерием эффективности являлось повышенное потение тела, вызванное усиленной концентрацией духа.

Для адекватного восприятия действительности могла служить многоступенчатая медитация, на каждом уровне которой следовало выйти на одно из нижеследующий, в порядке самосовершенствования, осознаний:

 

- осознание бренности своего тела;

- осознание иллюзорности восприятия;

- осознание несовершенства человеческого ума;

- осознание собственной малости в пространстве и времени;

- осознание главенства материального над духовным;

- осознание тождества себя и других;

- осознание взаимосвязи причины и следствия;

- осознание множественности проявлений реальности;

- осознание "Великой Пустоты";

- осознание настоящего из будущего;

- осознание будущего из настоящего.

 

Свою трактовку окружающего мира и себя в нем предложили ниндзя и шаманствующие горные отшельники ямабуси. Увлечение магией тантрического буддизма, колдовскими трюками народных верований и практикой религиозного даосизма они смешали все это в своей разнородной системе и создали собственный путь обретения духовного могущества - сюгэндо. Приложив сии разработки к теневой практике, ниндзя нашли их весьма перспективными и ввели мистику миккё в тайный арсенал своего усложненного и специфично-прикладного тренинга.

 

Для понимания мира вокруг себя служила пара сложных высокосимволичных диаграмм (санскр. мандола), изображающих два аспекта Вселенной: "сферу неразрушимого" (конгокай) и "сферу чрева-хранилища" (тайдзокай). В первой из них содержалась сущность духовного мира; во второй - его материальный аспект.

Каждая мандала представляла собой набор буддийских символов, расположенных в соответствии с предполагаемым энергетическим каркасом Вселенной, и адепт должен был шаг за шагом войти в эту структуру, раствориться в ней (или растворить ее в себе) и каждой частицей своего тела ощутить великое единство макро- и микрокосмоса.

Чтобы использовать мандала, следовало хорошо знать многоуровневую - рисуночную, геометрическую, композиционную, цветовую символику изображений и "оживить" схему, которая таким образом становилась реальной, а не схоластической сутью Вселенной. Медитируя над конгокай, можно было ПОСТИЧЬ базис вселенских законов и осознать различные энергетические потенции любых действий; ну а работа с тайдзокай давала понимание материального мира, как динамического проявления будды Великого Солнца Дайнити.

 

Тантристы полагали, что тело, речь и мысль данного Будды образуют жизнь Вселенной и называли их тремя таинствами (санмицу), кои можно обнаружить во всех и вся, в том числе, разумеется, и в человеке. Таким образом, в каждом из нас содержатся все энергетические грани Вселенной, и, выявив в себе три вышеназванных таинства, посвященный мог обрести земную могучесть небесных богов либо коварную мощь вездесущих демонов.

 

Итак, сверхчеловеком делали слово (речь Будды), ритуальное физическое действие (тело Будды) и мысль (вера в Будду). (Практика всех этих аспектов была детально разработана тантристами Индии много веков назад и в 806 году ввезена в Японию буддийским монахом Кукаем, основателем эзотерической секты Сингон ("истинное слово). Поскольку речь Будды присутствует во всех феноменах бытия, частицы ее несут колоссальный заряд космической энергии. Не следует, однако, путать речь Будды с речью человека; силой обладают не обычные слова, а особые резонирующие звуки (санскр. мантра), являющиеся фрагментами истинного языка Вселенной. Так, мантра "ом-шри-ха-ну-ма-тэй-на-мах" позволяет контролировать чувства, побеждать страх и справляться с критической ситуацией, а заклинание "ха-ро-ха-ра" очищает ум и дает интуицию.

Скандировать мантру можно было звучно, шепотом или мысленно, причем короткая форма выполнялась на вдохе или выдохе, а длинная - на всем протяжении дыхательного цикла. Скорость произнесения подбирали индивидуально, исходя из субъективных ощущений естественности и концентрации. Каждую мантру произносили не менее трех раз и полагали, что даже механическое повторение звука дает пользу.

Сложные ритуальные действия вполне заменялись хитроумными переплетениями пальцев рук (санскр. мудра), которые представляли собой своеобразную печать, скрепляющую единство санмицу. При этом левая кисть олицетворяла материальный мир (тайдзокай), а правая - духовный (конгокай). Каждый палец имел свой набор значений, и в узловых узорах таким образом происходило взаимопересечение различных символик, дающее в конечном счете желаемый результат. С точки зрения восточной физиологии такое соединение пальцев шунтирует старые и создает новые пути для витальной энергии ки текущей по меридианам человеческого тела, что, в свою очередь, оказывает явное воздействие на психическое и физическое состояние индивида.

 

Весьма просто, например, можно снять мешающее волнение и обрести нужную сосредоточенность, если соединить концы выпрямленных указательных пальцев, сомкнуть кончики отведенных и несколько согнутых (ногтевые фаланги на одной прямой) больших пальцев, а остальные пальцы переплести, разведя с, опорой на них основания ладоней (рис. 7). Для усиления эффекта кисти при этом следует держать на уровне живота, а взгляд опустить и фиксировать им место соединения выставленных вперед указательных пальцев.

Третий аспект - мысль - был не менее (если не более) важен, чем два предыдущих. Концентрация на том или ином действии либо атрибуте божественной энергии с твердой верой в их реализацию превращала желаемое в реальное. Идея эта далеко не нова и вкупе с другими давала человеку редкий шанс вырваться за пределы привычных для него ограничений ума и тела.

Работая с "тремя таинствами", определяли свою цель и представляли ее в четком образном оформлении (мысль), затем переводили возникший образ в точные слова, обеспечивая его дополнительной информативностью (слово) и, наконец, активировали эти представления должной энергией, необходимой для реализации любой задачи (дело). Энергия генерировалась на основе тех же "трех таинств", заложенных здесь в систему кудзи ("девять знаков), которая применялась в двух вариантах: статическом сплетении пальцев в определенный узор (кудзи-ин) и динамическом рублении в воздухе "энергетических решеток" (кудзи-кири).

Поскольку "тайные знания" учили, что физический мир является производным от пяти элементарных проявлений материи, то выявление в себе мощи этих первородных стихий стало одной из самых желанных задач воина-мага. Элементами-стихиями здесь были: пространство (ку), ветер (фу), огонь (ка), вода (суй), земля (дзи).

Чтобы овладеть энергией Земли, дающей большую устойчивость, силу и упорство, использовали мудру дзи но рин ("кольцо земной мощи"). Выполняя ее, смыкали кончики мизинца и большого пальца одной кисти, и образованное при этом кольцо сцепляли с аналогичным кольцом, созданным соответствующими пальцами другой руки, тогда как кончики остальных пальцев попарно (указательный с указательным и т.д.) совмещали (рис. 8а). Одновременно следовало ментально или вслух скандировать мантру "ла" и образно представлять себя могучим источником физической и духовной мощи, причем сила должна была исходить из красного центра, расположенного в основании позвоночника.

Рис. 7. Одна из успокаивающих мудр.

 

Для обретения гибкости, эмоциональности и обманчивой податливости применяли мудру суй но рин ("кольцо водяной мощи"). Кисти здесь складывали как в предыдущем случае, но кольца образовывались большими и безымянными пальцами (рис. 86), "семенной" мантрой был звук "во", а предметом концентрации - образное представление о текучей податливости с затаенной мощью, истекающей из оранжевого центра в нижней части живота.

 

Стать активным, энергичным и неудержимым позволяла мудра ка но рин ("кольцо огневой мощи"), которая выполнялась в уже знакомой манере, но кольца с большими пальцами здесь образовывали средние пальцы (рис. 8в), ортодоксальной мантрой был звук "ра", а в образном представлении концентрировались на неукротимом буйстве динамичной энергии, рвущейся из желтого центра, расположенного между пупком и грудиной.

Мудры стихий: а) дзи но рин (кольцо земной мощи), б) суй но рин (кольцо водяной мощи), в) ка но рин (кольцо огневой мощи), г) фу но рин (кольцо ветряной мощи).

 

Обостренное восприятие и деловой расчет обеспечивались мудрой фу но рин ("кольцо ветряной мощи"), рисунок которой был схож с остальными, но кольца образовывали указательные и большие пальцы (рис. 8г), мантра звучала как "ха", а представлять следовало либо природную образность ветра, либо абстрактную восприимчивость и доброжелательную мудрость, источник которых находился в зеленом энергетическом центре в середине грудной клетки.

Вышеупомянутые техники применялись в моменты опасности и отчаянья в самых различных ситуациях. Избранные в соответствии с необходимостью, они давали уверенность и внутреннюю силу, но для этого нужна была неистребимая вера. Устремление как бы подменяло требуемое действие: то, во что мы искренне верим, уже существует, и физическая акция реализации становится таким образом пустой, хотя и необходимой формальностью.

 

Интересный комплекс кудзи представлял метод девятизнаковой защиты кудзи госин хо, который состоял из девяти мантр-мудр, символизирующих девять уровней энергии, кои обостряли восприятие и давали успех в любом начинании. Магическая формула (дзюмон) при этом звучала так: "рин-хэй-то-ся-кай-рэцу-дзай-дзен".

 

Каждый шаг в этой формуле имел свою мудру (кэиу-ин) и свой смысл. Так, мантре "рин" соответствовала мудра докко-ин (рис. 9- 1), символизирующая мощь мудрости и чистого знания, которые подобно удару молнии сокрушают невежество и неосторожность, причем именно в этой фазе в действие вводилась цель-устремление (нэнрики). Мантра "хэй" с мудрой дайконго-ин (рис. 9-2) воплощала силу знания, не ведающего земных преград, которое направляло устремление в должное ему русло; мантра "то" с мудрой сотодзиси-ин (рис. 9-3) связывала ниндзю с определенными энергетическими узорами Вселенной, а мантра "ся", с мудрой утидзиси-ин (рис. 9-4) выявляла в его теле внутренние ресурсы. Мантра "кай" с мудрой габакукэн-ин (рис. 9-5) ломала оковы сковывающих страстей и обостряла осознание опасности, а мантра "дзин" с мудрой найбакукэн-ин (рис. 9-6) сметала ограничения ума и призывала интуицию. Все это вело к единению человеческой (материальной) и духовной реальностей, представленному мантрой "рэцу" с мудрой тикэн-ин (рис. 9-7), а затем закреплялось финальным символом единства со Вселенной, выраженным в мантре "дзай" с мудрой нитирин-ин (рис. 9-8) и подстраховывалось невидимостью для чужих умов, которую давала мантра "дзен" с мудрой огнё-ин (рис. 9-9).

 

Представленные здесь мантры-мудры могли применяться и самостоятельно. Так, "рин" с докко-ин использовались, когда ниндзе противостояли неодолимые силы и ему нужна была новая энергия и неистребимая самоуверенность; "хэй" с дайконго-ин могли направить энергию в нужную для данного момента область сознания, а "то" с отодзиси-ин давали необходимую в скользкой ситуации проницательность. "Ся" с утидзиси-ин обеспечивали энергией для лечения себя и других, тогда как "кай" с габакукэн-ин расширяли сознание и обостряли чувствительность к наличию и приближению опасности.

 

Осознавать думы других и направлять им свои мысли позволяла мантра "дзин" с мудрой найбакукэн-ин, а "рэцу", с тикэн-ин освобождала от ограничений времени и пространства и позволяла черпать информацию как с отдаленных мест, так и из прошлых времен. "Дзай" с нитирин-ин давали возможность изменять и контролировать материю посредством своей воли, ну а "дзен" с огнё-ин даровали защиту космических сил и невидимость среди бедствий и злых умов.

Работа с системой кудзи но хо довольно сложна и требует абсолютных знаний и веры; в противном случае взамен притока энергий человек ощущает их дисбаланс, а вместо победы - познает почти неминуемое поражение.

 

V. БОЙ БЕЗ ОРУЖИЯ

 

В одной старой японской притче говорится о том, как однажды лиса и кошка отправились на прогулку, причем лиса хвасталась, что ей знакома сотня способов избежать опасности, а кошка скромно заметила, что она знает лишь один простой трюк, но зато очень хорошо. Их мирную беседу неожиданно прервала набежавшая свора собак, и кошка мгновенно вскарабкалась на дерево, тогда как лиса стала быстро соображать, какой из своих способов применять, но так и не решила, поскольку собаки не стали ждать и разорвали ее. Приведенная история ярко иллюстрирует преимущество одного отработанного приема над запутывающим количеством многих, но что стала бы делать кошка, если бы поблизости не оказалось дерева?

 

Вести прямой бой совсем не входило в намерения хитроумного лазутчика. Это подразумевало, что он обнаружил себя, а значит, в чем-то ошибся и действовал недостаточно умело. Но как бы то ни было, избежать столкновения удавалось далеко не всегда, и успех акции (а порой и саму жизнь) приходилось спасать в открытом поединке с тем или иным не всегда желанным противником.

Общефизическая подготовка молодого ниндзя давала ему силу и выносливость, но не менее важны были и специальные умения, просто необходимые в ходе жестокого контактного боя без применения оружия (тайдзюцу). Сюда входили и безболезненные падения (укэми), и уклоны тела (каваси), и кувырки с перекатами в разных направлениях (кайтэн), и перекаты "колесом" (дайсярин), и прыжки (тоби).

Техника всех этих движений была подобна используемым в современных боевых системах - дзюдо, каратэ, айкидо - и отличалась разве что бесшумностью, тактикой сюрпризного применения и большей образностью. Упражняясь в падении, например, воображали себя легким, как перышко, и точно перед самым ударом о землю напрягали брюшной центр хара, и работая кувырки и перекаты, представляли тело большим колесом, внешняя поверхность которого напряжена, а внутренняя - расслаблена.

Мудры девятизнаковой защиты кудзи госин хо: 1) докко-ин, 2) дайконго-ин, 3) сотодзиси-ин, 4) утидзиси-ин, 5) гэбакуэн-ин, 6) найбакуэн-ин, 7) тикэн-ин, 8) нитирин-ин,

9) огнё-ин.

 

Бой ниндзя был не набором жесткоструктурированных техник, а постоянной импровизацией, возникающей из определенного состояния сознания. В основе сего лежала прелестная идея, пропагандируемая в наше время небезызвестным подвижником и актером Брюсом Ли, о том, что любая навязанная телу форма лишает движения спонтанности, явно необходимой в самых неожиданных ситуациях реальной, а не игровой схватки.

Специфика импровизаций могла строиться на базе уже упоминавшихся стихий (земли, воды, огня, ветра, пустоты), в этом отношении напоминала известную китайскую систему "направленной воли" (син-и) с ее боем пяти первоэлементов, разве что была более "ошаманена" и благодаря этому задействовала в поединке могучие силы Природы.

 

Каждой стихии соответствовали свои боевые позиции (камаэ), которые давали должный психический настрой и облегчали действия в избранном для боя состояния. В одном из известных вариантов, к примеру, Землю олицетворяла сидзэн но камаэ (рис. 10: ноги на ширине плеч, вес распределен на обе стопы поровну, грудь расправлена, а руки свободно висят по бокам тела); Воду - итимондзи но камаэ (рис. 11: ноги разведены в продольном направлении, носок передней стопы смотрит вперед, носок задней - вбок и назад; 70% веса тела на задней ноге, 30% - на передней. Передняя рука с открытой кистью вытянута вперед, а задняя согнута в локте и располагается перед грудью) или доко но касаэ (рис. 126 позиция аналогична предыдущей, только задняя открытая кисть поднята в контратакующей готовности к одноименному боку головы); Огонь - дзюмондзи но камаэ (рис. 13: ноги разведены на шаг вперед, носок передней стопы направлен чуток вовнутрь, а задней - вперед и вбок, вес смещен вперед; сжатые в кулаки кисти скрещены в запястьях и располагаются перед грудью) или косэи но камаэ (рис. 14: положение ног как в предыдущем случае; передняя рука согнута в локте, и ее кисть - ладонью книзу - поднята на уровень лба, тогда как задняя кисть сжата в кулак и располагается у солнечного сплетения); Ветер - хоко но камаэ (рис. 15: ноги широко расставлены, колени несколько согнуты, вес делится на обе стопы поровну, руки согнуты в локтях и открытые кисти подняты вперед и слегка вовнутрь на уровне головы). В позиции Земли действие "оживляли" энергетическим центром у основания позвоночника; в позиции Воды исходили из точки в нижнем регионе живота; в позиции Огня задействовали очаг между пупком и грудиной, а в позиции Ветра активизировали пункт в середине (на уровне сосков) грудной клетки. Подключение указанных центров создавало при их должном развитии особые психические состояния, превращающие лазутчика в ту или иную природную стихию.

 

Схватка в стиле каждой из вышеназванных стихий имела свой тактический рисунок. Так, в бое Земли (дзи но ката) на противника воздействовали непоколебимой уверенностью и холодным спокойствием, а в случае неожиданной атаки нейтрализовали ее в последний момент и одновременно проводили мощную контратаку (рис. 16). При бое Воды (суй но ката) уходили назад или вбок, а затем подобно накатывающемуся прибою проводили сокрушительную, часто угловую контратаку (рис. 17).

Используя бой Огня (ка но ката), атаковали любой ценой, ошеломляя противника напором и каскадом прямолинейных техник, (рис. 18), а применяя бой Ветра (фу но ката), заманивали врага своей вероятной слабостью и, ускользая с вращением тела, исчезали из его поля зрения, завершая защиту круговой контратакой, содержащей удары, броски или воздействия на суставы (рис. 19).

 

Тактика Земли использовалась в случаях неожиданной атаки и необычных условий, тактика Воды подходила при наличии агрессивного противника, тактикой Огня одолевали неуверенного в себе врага, а тактику Ветра применяли против сильных и технических бойцов, какой бы манеры боя они ни придерживались. Уровень мастерства и воинскую школу противника можно было определить по тому, как он держит оружие, по манере его передвижений и реакции на зондирующие действия.

Специфично ниндзиной разработкой с привлечением гипноза (саймин-дзюцу) был перевод ярости агрессора в благодушие. В результате такого трюка атакующий самурай вкладывал свой выхваченный меч в ножны и, весело смеясь, покидал место намечаемого, но так и не состоявшегося поединка.

Рис 10. Боевая позиция Земли (сидзэн но камаэ).

Рис. 11. 1-я боевая позиция Воды (итимондзи но камаэ).

 

Весьма ходовым приемом в любой стычке являлось мгновенное отвлечение вражеского внимания, применяемое перед финальной атакой или при ускользании. Одна из уловок такого рода представляла собой фиксацию глаз противника, что приносило определенную пользу, даже если ниндзя не владел ударом глазами. Во-первых, у нападающего перед атакой обычно изменялись зрачки, а во-вторых, когда он отводил свой взгляд или устало мигал,- это был желанный момент его слабости (суки), которым грех было не воспользоваться.

Рис 12. 1-я боевая позиция Воды (доко но камаэ).

Рис 13. 1-я боевая позиция Огня (дзюмондзи но камаэ).

 

Другим средством того же предназначения служил неожиданный вопль. Даже не являясь атакующим выбросом концентрированной энергии (киай), он поражал центральную нервную систему врага и моментально снижал координацию его движений, причем особенно это действовало на нервных и эмоциональных противников. Очень часто, чтобы притупить внимание неприятеля, ему в лицо швыряли ослепляющие порошки, землю или какие-либо другие случайно оказавшиеся под рукой вещества и предметы (рис. 20). Ослепление и отшатывание врага мгновенно ломало его устремление и давало тот самый шанс, который мог оказаться последним.

Рис. 14. 2-я боевая позиция Огня (косэи но камаэ).

Рис. 15. Боевая позиция Ветра (хоко но камаэ).

 

Арсенал боевых приемов ночных призраков был всеобъемлющ. Во главу угла "ставилась действенность; моральных ограничений, как таковых, попросту не существовало. При необходимости можно было укусить врага за нос, разорвать пальцами рот, спрессовать в кисти мошонку. Большинство индивидуальных трюков были секретными, что и обеспечивало их неожиданность и эффективность.

Рис. 16. Фрагмент боя Земли (дзи но ката).

 

Многие из прикладных техник ниндзя затерялись, иные утратили смысл, а третьи обрели возрождение в других боевых системах, пути которых оказались несказанно счастливее, чем у придушенного временем и судьбой ниндзюцу. Так, классическое напрыгивание на противника в стиле демона с обхватом и диафрагменным удушением ногами сзади (рис. 21) нашло свое применение в современной технике снятия часовых, а такое же напрыгивание спереди можно увидеть (разве что без последующего удара ногой) и в японском дзюдо, и в отечественном самбо. Работая в невидимости, ниндзя предпочитал неожиданное нападение сзади (рис. 22), так что жертва даже не осознавала того, что она атакована. Бесшумность акции при этом часто обеспечивалась предварительным ударом по горлу, продолженным затем не знающим никакой жалости удушением.

Рис. 17а.

 

Большие возможности для призрака открывал бой в условиях ограниченной видимости (ночью, в затемненном помещении, в дыму, в тумане и т.д.), ибо предполагалось, что свою основную работу ночной демон как раз и должен осуществлять именно в такой обстановке. Подобный бой требовал от лазутчика отличной координации движений, повышенной (но не более, чем необходимо) мобильности и полной бесшумности, с использованием шумов и звуков только для обмана противника.

Рис. 17б.

 

Отточенные чувства ниндзя позволяли ему видеть или ощущать движения окружающих, тогда как те были в постоянном неведенье относительно местонахождения свалившейся им как снег на голову черной бестии.

 

Тактики ночного боя включали в себя максимальное задействование окружающей обстановки (используя, к примеру, наличный объект как барьер между собой и противником или подсовывая его под удар вместо себя), запутывание недруга множественными знаками своего повсеместного присутствия, звуковое заманивание врага в природную или искусственную ловушку, использование атак изменяемого типа и уровня, завлекающая демаскировка себя с целью сталкивания между собой нескольких противников и т.д.

Рис. 18а. Фрагмент боя огня (ка но ката).

 

Кроме бросков (нагэ), удушений (симэ), суставных контролей (гя-ку) и ломания позвонков в духе некогда легендарной джиу-джитсу (дзю-дзюцу), широко применялись удары (дакэн тайдзюцу), причем атаковать могли кость (коппо-дзюцу) либо мягкие районы и внутренние органы (коси-дзюцу). В последнем случае предпочитали воздействовать на точки смерти (сикэцу), а иногда использовали и малоизвестное искусство "смертельного касания" или "отсроченной смерти" (сан-нэн-гороси).

Если наукой смертельного касания владели немногие, то сокрушающие удары по уязвимым пунктам тела практиковали, наверное, все. Таких точек насчитывалось несколько десятков (рис. 23), и знать их следовало обязательно, тем паче, что они также могли помочь в лечении и оживлении людей.

Рис. 18б.

 

Наиболее популярными были места, воздействия на кои не вызывали видимых повреждений, но были роковыми. Сюда относилась, например, расположенная на тыле шеи вблизи затылка точка я-мэн, удар по которой ломал шейные позвонки, повреждал спинной мозг, а иногда и проходящую рядом артерию.

 

 

Рис 19. Фрагмент боя Ветра (фу но ката).

 

Фатальное кровоизлияние в мозг вызывало удар по точке ван-ку, расположенной позади уха, а также знаменитый удар в висок (ка-суми), при котором внешняя поверхность черепа лишь прогибалась, тогда как внутренняя костяная пластинка ломалась и своими острыми краями разрывала проходящую там среднюю артерию мозга.

 

 

Удар в гортань по точке рэн-сэн влек за собой рефлекторную остановку сердца, а при переломе щитовидного хряща - повреждение ка-ротидной артерии с очень опасным кровотечением. Весьма неприятным для врага мог оказаться тычок в межключичную впадину (хитю), травмирующий дыхательное горло и сонную артерию, что в свою очередь приводило к потере сознания и смерти от удушья.

Рис. 21. Напрыгивание на противника в стиле демона сзади с последующим удушением ногами.

 

Рефлекторную остановку сердца и опасное повреждение внутренних органов вызывал направленный кверху удар в подложечную ямку (точка сян-тюн). Поскольку в этом районе грудная и брюшная полости разделены диафрагмой, а мышцы и брыжейка весьма слабы, опытный ниндзя мог сильным тычком вытянутых пальцев проникнуть здесь в тело противника и, вырвав печень, показать ее врагу прежде, чем тот испускал дух.

 

Весьма подходящим для атаки считался тыл поясницы слева и справа от одиннадцатого грудного позвонка (усиро дэнко). Должное воздействие приводило в тяжелой травме почек с разрушением соответствующих нервов и кровеносных сосудов, в результате чего возникали нарушения дыхания, обездвиживание, потеря сознания и возможная смерть.

 

Эффект воздействия определялся не только местом атаки, но и временем нападения, состоянием противника, а также его возможностью или умением держать удар. Последнее иногда достигалось созданием крепкого мышечного корсета, волевым управлением ки и принятием удара на выдохе.

Удары по точкам метили не на поверхность кожи, а вглубь тела. Облегчить проникновение позволяло использование специального телесного оружия, концентрирующего силу на небольшой зоне, контактирующей с целью. Некоторые образцы такого оружия назывались "кулаками демона" (оникэн) и тщательно закалялись.

 

В качестве ударной площадки в одном случае применяли сгиб второго сустава указательного (иногда среднего) пальца, выдвинутого из обычного кулака (рис. 24а), в другом варианте использовали кончик выпрямленного большого пальца, лежащего сбоку кулака (рис. 246), а в третьем - уповал на сгиб второго сустава того же большого пальца, подушечку которого на сей раз упирали в бок сжатого кулака (рис. 24в).

Любое телесное оружие (сидзэн-кэн), образцов которого было не так уж мало, тщательно закалялось и осознавалось. Простейшим методом загрубления служили удары по мешкам с различными наполнителями и деревянным или каменным мишеням. Повредив при этом кожу, ничуть не огорчались, ибо новые клетки, растущие под влиянием ударного воздействия, обладали совсем иной структурой, чем у обычных мозолей, возникающих, например, от долгого стояния на кулаках.

Проведение приемов требовало полного вовлечения в дело тела и духа. Обучение строилось на основе эзотерической буддийской концепции сю-ха-ри, согласно которой вначале следовало овладеть стандартом (сю), затем сломать этот стандарт (ха) и создать новые действенные формы (ри). Исходя из этого, комплексов формальных упражнений (ката) в ниндзюцу не было, и короткие рациональные связки могли вязаться в самых неожиданных сочетаниях.

Свои особенности имел и бой женщин. Ниндзя женского рода (ку-ноити) могла оглушить ударом ладонями по ушам, атаковать ногтями глаза, ткнуть коленом в пах. Специфичным ее оружием была сексуальность. Грациозными и ритмическими движениями рук, бедер и ног в сочетании с манящим выражением лица она пыталась разжечь в мужчине физическое желание и, когда тот неосторожно приближался, взрывалась той или иной уничтожающей его техникой. Чтобы мгновенно ошеломить противника женщина-призрак могла смахнуть ему в глаза пыльцу с цветов букета, неожиданно обнажить грудь (рис. 25) или ни с того ни с сего издать внезапный и пронзительный вопль.