А.Д. Как вводили пополнение?

Постепенно — прибывают по два, по три, максимум по шесть человек. Примерно неделю молодой летчик проходит проверку в полку. На спарке проверяем технику пилотирования: боевые развороты, «штопор», пикирование. Потом я с ним лечу, чтобы посмотреть, как он строем ходит, как держится при резком маневрировании. Сделаем примитивный полигон — поштурмовать, бомбы сбросить. По тому, что молодой летчик показал, можно определить, могу ли я его сразу включить в боевой расчет или нет. Если вижу, что нормальный — ставлю задачу: изучить район нашего нахождения, цели. Они уже есть примерно. Он в течение недели изучает все. После этого беру его в первый боевой вылет. Или с эскадрильей, или в паре, или даже в составе полка. Я сразу «кучей» их не подключаю. Если вижу — слабый летчик, не тянет, ставлю задачу командиру звена. Он начинает с ним работать. [146] Разговаривать, рассказывать: как переходить линию фронта, как вести над целью, как маневрировать от разрывов — все с ним проговаривает. «Пеший полет» — есть такое выражение. Хорошо дает штурмановскую подготовку, чтобы не потерял аэродром.

А.Д. Если вы не летите по каким-либо причинам, кто еще в эскадрилье может вести группу?

Заместитель или командир звена. Всегда есть два-три человека, которые могут лететь ведущими. В этом случае задачу у командира полка ведущий получает самостоятельно, и он же отвечает за ее выполнение. Я могу помочь с проработкой ее выполнения на земле, и только.

А.Д. Сбивали вас?

Меня самого два раза сбивали. В январе 1945 года я повел эскадрилью на штурмовку танковой колонны недалеко за линией фронта. Зенитного огня почти не было, но, видимо, я слишком снизился, и на выходе из пикирования мне «влепили» болванку в двигатель. Вода сразу вытекла, и мне пришлось его выключить, иначе мог начаться пожар. Перед тем я только успел горку сделать, чтобы высоту набрать. Ребятам сказал, чтобы шли домой, а сам стал тянуть самолет на нашу территорию. Ветер был западный, что, безусловно, помогло. Когда высоты оставалось несколько метров, я проскочил над цепью немецкой пехоты, распластавшейся на земле. [147] В последний момент уперся ногами в приборную доску, чтобы не разбить голову. Плюхнулся на «живот» метрах в 80 от немцев, и меня потащило на подбитый немецкий танк. Слава богу, самолет остановился метрах в восьми от него. Выскочили со стрелком и «катом» — не поползли, а покатились в сторону своих. А немцы открыли огонь по самолету и бегут к нему, но нас уже и след простыл. Попали мы в окопы какой-то танковой бригады. Нам сразу спирта налили, мне подарили «Парабеллум» и маленький пистолет «Вальтер». Накормили и напоили нас хорошо, но машину не дали: «К себе добирайтесь, как можете». Мы добирались почти сутки. А потом я снова летал.

Конечно, я сделал для себя некоторые выводы. Все-таки надо быть более осторожным, бдительным. Страха у меня не возникало, и следующий после сбития вылет по ощущениям ничем не отличался от предыдущих — коленки ходуном не ходили и руки не дрожали. Я всегда старался сделать больше вылетов — хотелось мстить и за товарищей, и за поруганную Родину. Старался воевать так, чтобы наносить врагу наибольший урон в каждом вылете. Поэтому и сделал 105 вылетов. Представляли на Героя, дали орден Александра Невского.

Второй раз сбили уже под конец войны, 8 мая. Немцы колоннами шли через Судецкие горы, отступая в сторону Праги, чтобы сдаться американцам. Причем по одной долине двигались немецкие, а по другой, параллельно им, наши войска. Я зашел на одну из колонн, и мне засадили в двигатель. [148] Стал садиться вдоль леса, что покрывал горы. А что такое посадка на лес? Все отлетело! Остались только двигатель с загнутым тюльпаном винтом и наша со стрелком кабина. Удар был резким. Я-то ногами уперся в приборную доску, а стрелок ушибся головой. Немцы — всего метрах в 150 ниже нас. Мы выскочили. Стрелок говорит: «Подожди, командир, немцы бегут. Я сейчас из пулемета по ним пройдусь». Он залез в кабину и открыл по ним огонь. Немцы залегли, а мы под шумок побежали вверх. Они отступали, им было не до преследования. Мы поднялись на вершину, смотрим, а по долине наши войска идут. Спустились к ним, ну а в полк попали на следующий день. Пока добирался домой, везде встречал пехотинцев, шуровавших по магазинам. — Я тоже зашел в универмаг, думаю, может быть, и мне чего-нибудь взять? Ничего не нашел. Только носки взял.

Приехали домой, а товарищи нас уже похоронили. Командир полка говорит: «Все, отлетался. Больше я тебя не пущу». И не пустил, хотя моя эскадрилья еще и 9-го выполняла боевые вылеты, еще гибли товарищи. В этот день погиб летчик Мохов из моей эскадрильи.