Май 2004 года. Тульская область

 

Владелец придорожного кафе, приехавший в Россию из Армении, 3 месяца держал в рабстве понравившуюся ему официантку (телекомпания «Плюс 12»)

 

Придорожное кафе «Лев» на 151-м километре трассы Москва – Крым брали штурмом 17 мая. Оперативники УБОП приехали сюда после того, как к ним обратилась мать заложницы. Об этом сообщил начальник 6-го отдела УБОП УВД Тульской области Дмитрий Казаков.

Заложница Юля жила в комнате на втором этаже кафе. С тумбочки на нее смотрел портрет маленькой девочки. Ее папа – Оганез Еремян – и держал Юлю в заложницах. Бил, издевался, добиваясь взаимной любви. Попытки к бегству заканчивались побоями. «Он привез меня сюда 3 месяца назад. Он меня бил, не пускал никуда. А если я ослушивалась, угрожал: «Род твой вырежу, сука. Искалечу. Будешь лежать прикованной к постели», – рассказала Юля.

На входе в кафе у Оганеза Еремяна заряженная «Сайга» и личная охрана. Неприятности с законом случаются у него не в первый раз. В 90-х он торговал спиртом, смешанным с чаем, выдавая его за коньяк, за что и был судим. В прошлом году двух его работников взяли за кражу скота. Сам Еремян прошел по делу как свидетель и остался ни при чем. На этот раз владелец кафе снова своей вины не признает.

Уголовное дело пока не возбуждено. Подозреваемый отпущен под подписку о невыезде и чувствует себя безнаказанным. Материалы следствия находятся в отделе дознания Ясногорского отделения милиции. Юле вместе со всей семьей приходится скрываться от мести назойливого поклонника.

 

Май 2004 года. Витебск (Белоруссия)

 

Милиционеры устанавливают личность женщины, которая после чеченского рабства не помнит о себе ничего (Интерфакс)

 

Сотрудники УВД Витебска устанавливают личность русской женщины, которая утверждает, что находилась в рабстве в Чечне и больше ничего о себе не помнит. Женщину привел в райотдел милиции города Лиозно Витебской области священник местной церкви, к которому она обратилась за помощью, сообщили в отделении информации и общественных связей УВД Витебского облисполкома.

По словам женщины, она ничего не помнит о себе до осени 2003 года. Она утверждает, что находилась в горном чеченском селении, где ее передавали от хозяина к хозяину, заставляли выполнять домашнюю работу, насиловали. Помнит, что ее поили таблетками, растворенными в воде, и называли Идой. От последнего глухонемого хозяина ей удалось бежать.

Очередное воспоминание связано с автотрассой и указателем «Самара. 600 км». Женщина на попутных машинах добралась до Москвы. По ее словам, в Москве она обратилась в правоохранительные органы, с ней работали психологи, которые сделали вывод, что она уроженка Белоруссии.

После того как ей приснился сон о том, что ей поможет священник Ярослав из Лиозно, она отправилась в Витебскую область. Как сообщили в УВД, действительно в Лиозно настоятелем местной церкви служит отец Ярослав. Однако он не узнал женщину и привел ее в милицию.

По словам сотрудников отделения, женщина хорошо одета, на вид ей 35-40 лет. Общительна, владеет белорусским языком, знает английскую грамматику, играет на фортепиано. В милиции обратили внимание на то, что она хорошо разбирается в правоприменительной практике и знает тонкости юридического процесса.

Как сообщили в УВД, потерпевшую поместили на обследование в стационар Витебской областной психоневрологической больницы. По словам врачей, это первый случай тотальной амнезии, хотя во врачебной практике такое заболевание встречается. В настоящее время врачи не комментируют состояние больной, ссылаясь на нормы врачебной этики.

После того как сюжет о потерявшей память был показан по местному телевидению, в больницу обратились две женщины, которые узнали в пациентке дочь и подругу. Однако при личной встрече они ее не опознали.

 

Июль 2004 года. Москва

 

Будни Черкизовского рынка («Новые Известия»)

 

– Ты ищешь работу? – на ломаном русском спросил меня азербайджанец Афган, владелец лотка с колготками на Черкизовском рынке. – Русским владеешь свободно? Хорошо. Где живешь?

– В деревне, в Тверской области, – соврала я.

– Отлично, – улыбнулся работодатель, внимательно оглядывая меня сверху донизу. – Пока будешь жить у меня.

Принадлежность к женскому полу и отсутствие столичного жилья означают на Черкизовском профпригодность. Все торговки по очереди живут у хозяина и называют свою повинность «быть в гостях». В гостях девушки готовят, стирают, убирают, ну и, конечно, развлекают повелителя. Ублажают и друзей хозяина, на кого тот укажет. Отказ от хозяйского гостеприимства означает потерю работы. За торговлю платят по 100—150 рублей в день, что на рыночном жаргоне называется «получать на выходе». Иногда часть денег удерживается за жилье и еду с хозяйского стола. Работают торговки с 9 до 17 часов, без выходных…

Торговля шла бойко. Когда у нас заканчивались колготки «Sanpellegrino», мы доставали нужную обертку и клали в нее «Golden Lady». Если заканчивалась «тройка», самый ходовой размер колготок, мы вынимали из-под прилавка наклейки и лепили эти «тройки» на все, что только попадалось под руку.

– Наташка! – услышала я у себя за спиной голос Джимми, торговавшего шапками. – Мне Султан разрешил тебя. Идем!

Наташка, 23-летняя украинка из отдела детской одежды, молча поплелась за Джимми в сторону туалета. Туалет Черкизовского – больше чем уборная. Это пункт удовлетворения хозяйских потребностей и место для наказания за преступления. Преступлением считается, если девушка влюбляется не в хозяина и не в его друга. Если «нахалка» флиртует без разрешения, ее бьют и заставляют «гостевать» на работе со всеми желающими. Наташку, после того как она отсутствовала с Джимми, били на моих глазах прямо у прилавка. Зрелище собрало любопытных. Просто стояли и смотрели.

Воспользовавшись шумихой, я в тот же день сбежала домой, не дождавшись 100 рублей «на выходе». У дверей павильона сидела на бетонном полу Наташка. Она работает на Черкизовском 3 года. Восемь классов образования, родители – алкоголики, курит с детства. Стандартная для рыночной торговки биография.

– Ты когда-нибудь была с мужчиной в кафе? – спросила она меня. Я кивнула. – Счастливая. А дома тебя кто-нибудь ждет?

Я промолчала.

– Вот и мне пойти некуда, – Наташка от безысходности чувствовала во мне собрата по несчастью. – «В гостях» забьют, а на других рынках то же самое.