Беломраморное чудо света – мавзолей Тадж Махал

И лучшим, первейшим, несравненнейшим из числа памятников индо‑мусульманского искусства был, есть и пребудет вовеки Тадж‑Махал, беломраморная поэма Агры.

Три столетия гремит в мире его слава, и не только не умолкает, а становится с каждым годом все шире и шире. В наше время нет ни одного мало‑мальски образованного человека, который не знал бы, что такое Тадж‑Махал, памятник совершенной любви, творение совершенного мастерства.

Он прекрасен утром и днем, при солнце и под муссонными тучами, он изумителен на вечерней заре, но ни с чем в мире нельзя сравнить его красоту ночью, лунной ночью.

Когда смотришь на это чудо под луной, на чудо, которое свершается каждую без исключения лунную ночь, каждый миг этой ночи, то хочется, чтобы все жители Земли могли его видеть.

Кажется, что индийская луна влюблена в Тадж‑Махал. Влюблена еженощно, год за годом, век за веком. Так и кажется, что она восходит только для него и спешит подняться в небо, чтобы скорей окутать, залить, заласкать его своим сиянием.

К сожалению, не всем выпадает радость видеть Тадж под луной, к большому моему сожалению, – далеко не всем. Но мне она выпала, как счастливый лотерейный билет, как крупный выигрыш в жизни.

Под луной над шпилем Тадж‑Махала издали сверкает Полярная звезда, и весь он приподнят над темным садом, над собственным белым отражением в черной воде бассейна, над всей страной, над всей Землей.

И вы медленно идете вдоль бассейна по плитам цветного мрамора, и Тадж так же медленно надвигается на вас, растет перед вашим взором, уходит все выше и выше, в звездное небо. Четыре белых минарета вознесены по четырем углам его высокого пьедестала, как четыре свечи, и он между ними такой, как будто изваян весь целиком из самого вещества этой белой сверкающей луны. Высоки и прямы его линии, тонка резьба на мраморе стен, а купол, венчающий чело, так совершенен, что неотделим от воздуха, залитого лунным светом, исполнен самой стихии этой звездной лунной ночи.

Можете стоять, запрокинув голову, и видеть только Тадж на фоне звезд и не видеть земли, и тогда кажется, что он медленно плывет по небу, подобный белому надмирному кораблю.

И теряешь чувство времени, отдаляется куда‑то вся жизнь, растворяются мысли – ничего не остается в мире, кроме этого небесного чертога, сияющего в ночи перед вашим взором…

Вход в Тадж Махал. Тончайшей резьбой по мрамору отмечены многие памятники индо‑мусульманской архитектуры

Видела я его и днем. Светило жаркое солнце, над плоскими плитами садовых дорожек дрожал горячий воздух, толпа туристов щелкала затворами фото– и кинокамер, под высокими сводами мавзолея гулко отдавались громкие и стереотипные рассказы гидов о любви Шаха Джахáна и Мумтáз‑и‑Махáл и о том, что шесть сотен бриллиантов и много тысяч полудрагоценных камней было использовано для инкрустации стен мавзолея.

Тадж стоял и молчал, молчал, открытый всем и недоступный никому. И когда я вспоминаю теперь ночи над Индией, я прежде всего вижу Тадж под луной.

Много других бессмертных творений индо‑мусульманского зодчества озаряет индийская луна, свершая свой ночной обход. Величаво высится в обширном саду мавзолей императора Хумаюна в Дели. Днем перед его воротами рядами сидят заклинатели змей со своими кобрами. Туристы и гуляющие люди чередой идут полюбоваться удивительным орнаментом на его арках и сводах, погулять в парке, поклониться гробнице. Ночью он остается один и вспоминает то, что помнит, и по подстриженной траве газонов медленно движется его большая тяжелая тень.

На всю жизнь запечатлелись в памяти поразительные, ни с чем не сравнимые по красоте и многообразию классические танцы Индии, порожденные движениями и приемами древнейших народных танцев и отшлифованные строгими школами классики. В этих школах доводят до совершенства их исполнение, воспринимаемое как молитвы, посвященные верховным и самым любимым богам! Приведу здесь несколько примеров моего знакомства с ними. Вот один из них.

Ночь. Очень‑очень теплая ночь. Тьма чернильная, а звезды как будто над самой головой. Все насыщено дыханьем океана. Это Керала, самый юго‑западный угол Индии. Край заманчивый, удивительный и мне давно хотелось здесь побывать. Много читала, много слышала о Керале, а вот попасть сюда как‑то не удавалось.

– Если вы там никогда не бывали, поедемте со мной. Выезжаю через пару дней.

– Спасибо! С удовольствием! Понимаю, что, будучи в Индии, нельзя не повидать Кералы. Ведь она славится своими особенностями. А чем именно?

– Да всем подряд. Там океан как бы со всех сторон и катит волны до Антарктиды. Земля украшена широкими каналами, множеством кокосовых пальм, кустами пряностей, обилием цветов. Народ там не боится кобр и даже приучает их жить при своих домах. Там небывало интересный народный театр…

– Все. Вы меня убедили.

Остановившись в отеле, который как бы вырастал из моря, я в первую же ночь решила немного поплавать. К счастью, эту мою дерзость заметил дежурный охранник – не успела я окунуться, как чьей‑то сильной рукой была буквально выброшена на песок. Его крикливые восклицания на языке малаялам поняты мною, конечно, не были, но глаза у него были очень испуганные. А затем что‑то громко плеснуло в волнах прибоя, и рольная темная тень быстро пронеслась в свете фонарей у самой стены отеля. Из быстрой речи охранника я уяснила себе одно: ночью нельзя! опасно! запрещено!

С утра все вразнобой твердили о моем приключении, а директор отеля настойчиво разъяснил мне, что больше так делать не следует. И из всего этого я сделала простой вывод – нельзя так запросто заигрывать с океаном – ведь он не какое‑то там море, а великий и всевластный Индийский океан.

Повернувшись всей душой, всем сердцем к сути самой Кералы, я посвятила все свое внимание жизни города, кипучей пестроте базаров и привлекательной затаенности старых храмов. Слыхала и знала, что необходимо посмотреть выступления актеров местного театра, именуемого катхакали. Что значит это название? Оно состоит из двух слов «катха» – рассказ и «кали» – искусство, умение, т. е. «умение показать (изобразить) рассказ».

И вот однажды, бродя тихим вечером за городом, мы случайно попали на выступление труппы катхакали. На площади тихо сидели на земле какие‑то люди, ожидая, пока зажжется хоть какой‑нибудь свет на невысокой площадке перед ними. Нам сказали, что зрители собрались и ждут начала спектакля. Мы присели среди них и тоже стали ждать этого керальского чуда, этого молчаливого «рассказа показом».

В Керале встречаешься с традициями, сохранившимися в глубоких недрах местной культуры, со странными обычаями и даже с мало кому знакомыми пережитками бытовых навыков. (Вот к последним, например, относится властная роль женщины в семейном строе и в брачным отношениях – лишь в последние годы стали заметно изменяться и даже изживаться эти черты матриархата. Но об этом следует поговорить в другой раз, а здесь мы ожидаем начала выступления катхакалистов.)