I’anxiete et la depression sans medicaments ni psychanalyse

НОВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ Давид Серван-Шрейбер

Антистресс

Как победить стресс, тревогу и депрессию без лекарств и психоанализа

 

УДК 616.89 ББК 56.14 С32

Перевод с английского Э. Л. Болдиной

Серван-Шрейбер, Д.

С32 Антистресс. Как победить стресс, тревогу и депрессию без лекарств и психоанализа / Д. Серван-Шрейбер ; [пер. с англ. Э. А. Болдиной]. - М. : РИ-ПОЛ классик, 2013. - 352 с. - (Новый образ жизни).

ISBN 978-5-386-05096-2

В последнее время наука о мозге и психология пережили глобальные изменения. Было установлено, что эмоции — не просто громоздкий багаж, который мы тащим за собой из нашего «животного» прошлого. Это нечто гораздо большее: эмоциональный мозг управляет нашим телом и чувствами, он отвечает за самоидентификацию и осознание ценностей, благодаря которым наша жизнь обретает смысл.

Малейший сбой в его работе — и мы летим в пропасть. Но если с ним все в порядке, мы ощущаем полноту жизни.

Объединив свой врачебный и исследовательский опыт, всемирно известный нейробиолог Давид Серван-Шрейбер разработал исключительно эффективные методы, которые помогут вам наладить взаимодействие с эмоциональным мозгом без лекарств и психотерапии. Оптимизация сердечного ритма, десенсибилизация с помощью движений глаз, синхронизация биологических ритмов, акупунктура, правильное питание, регулярные физические упражнения и техники «аффективной коммуникации» — семь методов позволят вам управлять собственной жизнью.

Вы больше не будете чужим ни для самого себя, ни для других людей.

УДК 616.89 ББК 56.14

Издание не содержит в себе информацию , причиняющую вред здоровью и (или) развитию детей , и информацию , запрещенную для распространения среди детей. В соответствии с пунктом 4  

статьи 11 Федерального закона от 29.12.2010 г. № 436-Ф3 знак информационной продукции не ставится.  

© Editions Robert, Paris, 2003 © Издание на русском языке,

перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний ISBN 978-5-386-05096-2 «РИПОЛ классик», 2012

Интернам больницы «Shadyside Hospital» Питтсбургского университета

Чтобы научить их, мне пришлось самому учиться всему заново. Они воплощают собой всех, в ком живеп, стремление понять и победить болезнь, и именно таким людям я хочу посвятить этот труд.

Предостережение

Идеи, представленные в этой книге, сформировались во многом под влиянием работ Антонио Дама-сио, Дэниэла Гоульмана, Тома Льюиса, Дина Орни-ша, Бориса Цирюльника, Юдит Герман, Бессела Ван дер Колка, Джозефа Леду, Михая Чиксентмихайи, Скотта Шеннона и других врачей и исследователей. Мы участвовали в одних и тех же конференциях, посещали одни и те же колледжи и читали одну и ту же научную литературу. Разумеется, в моей книге есть много совпадений и общих выводов с их многочисленными трудами, а также ссылок на них. Следуя по уже проложенному пути, я смог извлечь пользу и из тех научных работ, на которые ссылались и они сами. Поэтому хочется выразить' им благодарность за все полезное, что несет в себе эта книга. А за взгляды, которые могут вызвать их возражение, разумеется, целиком и полностью отвечаю я.

Все клинические случаи, представленные на страницах этой книги, взяты из моей практики (за исключением нескольких, описанных коллегами-психиатр-ами в медицинской литературе, о чем я обязательно упоминаю). По очевидным причинам имена и любая информация, которая могла бы способствовать установлению личностей, изменены. Порой повторяясь, я предпочел объединить клинические данные различных пациентов в литературных целях или для более наглядного изложения темы.

ГЛАВА 1

Новая терапия эмоций

Сомневаться во всем или всему верить — вот две одинаково удобные позиции, поскольку и та и другая избавляет нас от необходимости думать.

Анри Пуанкаре, «Наука и гипотеза»

 

аждая жизнь — уникальна, и каждая жизнь —

трудна. Нередко мы ловим себя на том, что завидуем другим: «Ах, если бы я была красивой, как Мэрилин Монро», «Ах, если бы у меня был талант Маргерит Дюрас*», «Ах, если бы я вел жизнь, полную приключений, как Хемингуэй»... Верно: тогда у нас не было бы многих наших проблем. Но зато возникли бы другие — их проблемы.

Мэрилин Монро, самая сексуальная, самая известная, самая раскрепощенная из женщин, которую страстно желал даже президент ее страны, топила свою тоску в алкоголе и умерла от передозировки барбитуратов. Курт Кобейн, вокалист группы Nirvana, в один прекрасный день ставший звездой планетарного масштаба, свел счеты с жизнью, не достигнув и 30-летне-

Дюрас, Маргерит (1914—1996) — французская писательница, драматург и кинорежиссер. — Примеч. переводчика.  

го возраста. Покончил с собой и Хемингуэй: ни Нобелевская премия, ни удивительная жизнь не избавили его от глубокого чувства экзистенциальной пустоты. Что же касается Маргерит Дюрас, талантливой, волнующей, возносимой до небес своими любовниками, то она разрушила себя алкоголем. Ни талант, ни слава, ни власть, ни деньги, ни обожание женщин или мужчин не делают жизнь проще.

Тем не менее существуют счастливые люди, живущие гармонично. Чаще всего они уверены в том, что жизнь щедра. Они умеют ценить свое окружение и простые повседневные радости: пищу, сон, безмятежность природы, красоту города. Они любят придумывать и создавать, идет ли речь о материальных предметах, проектах или отношениях. Этих людей не объединяет тайное знание или принадлежность к общей религии. Их можно встретить в любом уголке земного шара. Кто-то из них богат, кто-то нет, одни женаты, другие живут в одиночестве, у кого-то есть особые таланты, кто-то — совершенно обычный человек. У каждого из них были неудачи, разочарования, сложные моменты в жизни. Никто от этого не застрахован. Но в целом они гораздо лучше справляются с жизненными невзгодами. Кажется, что эти люди обладают особой способностью держать удар в несчастьях, придавать смысл своему существованию, словно бы находясь в более тесной связи с самими собой и с другими людьми, а также с той жизнью, которую они выбрали для себя.

Что позволяет достичь такого состояния? За двадцать лет учебы и медицинской практики, главным образом в крупных западных университетах, а также среди тибетских целителей и индейских шаманов, я выявил несколько ключевых позиций, которые принесли реальную пользу моим пациентам и мне самому. К моему великому удивлению, они не имеют ничего общего с тем, что мне преподавали в университете. Прежде всего нет и речи ни о лекарствах, ни о психоанализе!

Переломный момент  

Ничто не готовило меня к этому открытию. Моя медицинская карьера началась с исследовательской работы. После учебы я на пять лет отстранился от мира врачебной практики, чтобы понять, каким образом нейронные сети порождают мысли и эмоции. Степень в нейробиологии я получил под влиянием профессора Герберта Саймона, самого выдающегося из всех социологов, когда-либо удостоенных Нобелевской премии, и профессора Джеймса МакКлелланда, одного из основателей теории нейронных сетей. Основные тезисы моей диссертации были опубликованы в Science, авторитетном журнале, в котором любой уважающий себя ученый хотел бы однажды увидеть свои труды.

После строгого научного воспитания мне было непросто приступить к клинической работе, чтобы стать практикующим психиатром. Врачи, в среде которых я должен был набираться опыта в своей специальности, казались мне чересчур склонными к эмпирике, а их суждения — слишком расплывчатыми. Они в большей степени интересовались практикой, чем научной базой. У меня складывалось ощущение, что теперь я изучаю одни лишь рецепты (при такой-то болезни сделать такое-то обследование и применять медикаменты А,

В и С в таких-то дозах в течение стольких-то дней). Я считал это занятие слишком далеким от постоянного поиска нового и математической точности, к которым так привык. Однако я успокаивал себя тем, что лечу пациентов в самом лучшем отделении психиатрии Соединенных Штатов, наиболее ориентированном на научные исследования. Из всех отделений медицинского факультета Университета Питтсбурга именно наше получало больше всего бюджетных средств на исследования, опережая даже такие престижные отделения, которые специализировались на трансплантации сердца и печени. С некоторым высокомерием мы считали себя «учеными-клиницистами», а не простыми психиатрами.

Некоторое время спустя я получил от Национального института здоровья и различных частных организаций финансирование, которое позволяло основать лабораторию по исследованию психических расстройств. Будущее не могло быть более радужным: я мог вдоволь удовлетворять свою жажду знаний и деятельности. Однако совсем скоро некий приобретенный опыт заставил меня пересмотреть мои представления о медицине и изменить свою профессиональную жизнь.

Вначале я отправился в Индию, чтобы работать с тибетскими беженцами в Дхарамсале, городе, где расположена резиденция далай-ламы. Там я увидел в действии традиционную тибетскую медицину, которая ставит диагноз «расстройство» путем долгой пальпации пульса на запястьях обеих рук и изучения языка и мочи. Эти врачи применяли лишь иглотерапию и травы. При этом они лечили целую гамму хронических заболеваний с не меньшим успехом, чем западные медики. С двумя важными отличиями: лечение имело меньше побочных эффектов и стоило гораздо дешевле. Размышляя о своей практике психиатра, я понял тогда, что и мои собственные пациенты в основном страдали от хронических заболеваний: депрессии, тревожных состояний, маниакально-депрессивного психоза, стресса... Впервые я усомнился в высокомерном отношении к различным видам традиционной медицины, которое мне внушали в годы моей учебы. Было ли оно основано на фактах — как я всегда думал — или просто на неосведомленности? Западной медицине нет равных в лечении острых заболеваний, таких как пневмония, аппендицит и переломы костей. Но она далека от совершенства в том, что касается хронических заболеваний, включая тревожные расстройства и депрессию...

Второе событие, более личного характера, заставило меня побороть мои собственные предрассудки. Во время поездки в Париж одна подруга детства поведала мне, как ей удалось справиться с периодом депрессии, достаточно серьезной, чтобы разрушить ее брак. Она отказалась принимать медикаменты, которые ей назначил ее врач, и обратилась к целительнице, использовавшей для лечения релаксацию, близкую к гипнозу, позволяя тем самым заново пережить подавленные в прошлом эмоции. Несколько месяцев подобной терапии позволили ей почувствовать себя «лучше, чем когда-либо». Она не просто перестала испытывать чувство подавленности, но и наконец ощутила себя освобожденной от груза прошедших тридцати лет, в течение которых не могла заставить себя скорбеть о своем отце, погибшем, когда ей было шесть лет. Она обрела энергию, легкость и ясность мысли, которых никогда ранее не испытывала. Я был рад за нее, но в то же время испытал шок и разочарование. За все те годы, что я провел, изучая мозг, мыслительную деятельность и эмоциональные процессы, специализируясь в научной психологии, нейронауках, психиатрии и психотерапии, я ни разу не видел таких потрясающих результатов. И мне ни разу не рассказывали об этой методике. Хуже того: научный мир, в котором я вращался, подавлял любой интерес к этим «еретическим» приемам. Они были уделом шарлатанов и потому не заслуживали внимания истинных врачей и еще меньше — их научного интереса.

Тем не менее, нельзя было отрицать, что моя подруга за несколько месяцев обрела гораздо больше того, на что могла рассчитывать при использовании медикаментов и классической психологии. Действительно, если бы она обратилась ко мне как к психиатру, я лишь снизил бы ее шансы пережить подобное перевоплощение. Для меня это стало огромным разочарованием и в то же время призывом к действию. Если после стольких лет учебы и практики я оказался неспособен помочь дорогому мне человеку, для чего тогда вообще нужны все эти знания? В течение последующих месяцев и лет я начал присматриваться к другим методам лечения, которых было великое множество, и к полному своему изумлению понял, что они были не только более естественными и мягкими, но также зачастую более эффективными.

Каждый из семи подходов, которые я обычно применяю в своей практике, по-своему использует механизмы самоизлечения, присущие человеческому сознанию и мозгу. Все эти семь методов были подвержены скрупулезным научным исследованиям, которые подтвердили их эффективность и были не раз опубликованы в рецензируемых международных научных журналах. Однако эти методы по-прежнему не включены в арсенал западной медицины и не применяются в психиатрии и психотерапии. Основная причина такого неприятия состоит в том, что пока до конца не понятны механизмы, ответственные за их эффективность. Для практической медицины, опирающейся на науку, это серьезное и, возможно, даже обоснованное возражение. Тем временем спрос на натуральные способы лечения продолжает расти. И на это есть веские причины.

Констатация  

Всем хорошо известно, насколько важное место в западных обществах занимают расстройства, связанные со стрессами, в том числе депрессия и тревожные состояния. Цифры выглядят угрожающе.

• Клинические исследования показывают, что от 50 до 75 процентов всех обращений к врачу прежде всего происходят по причине стресса1"' и что в статистике смертности стресс является более серьезным фактором риска, чем, например, табак2.

• Большинство лекарственных препаратов, наиболее часто используемых в западных странах, предназначены для устранения проблем, непосредственно связанных со стрессом: это антидепрессанты, транквилизаторы и снотворные, антациды от изжоги и язвы желудка, средства для снижения артериального давления и уровня холестерина в крови3.

• Согласно отчету Национального наблюдательного комитета по рецептам и употреблению медикаментов французы вот уже многие годы остаются активными потребителями антидепрессантов и транквилизаторов4. Учитывая, что каждый седьмой француз регулярно принимает психотропные препараты, Франция давно обогнала все западные страны. Даже в Соединенных Штатах потребление этих медикаментов на 40 процентов ниже. Использование антидепрессантов во Франции увеличилось вдвое за последние десять лет5. Также считается, что французы потребляют больше всех алкоголя в мире6; а ведь чаще всего и алкоголь является одним из способов снять стресс и избавиться от депрессии.

По мере того как проблемы стресса, тревожных расстройств и депрессии продолжают нарастать, страдающие ими люди начинают пересматривать свое отношение к общепринятым методам терапии, которые сводятся к психоанализу с одной стороны и лекарственным препаратам — с другой. Проводимое с 1997 года гарвардское исследование показало, что большинство американцев для облегчения своих страданий предпочитают медикаментам и классической психотерапии7 так называемые «альтернативные» и «дополнительные» методы лечения.

Психоанализ сдает свои позиции. После тридцатилетнего господства в психиатрии он теряет доверие со стороны как пациентов, так и специалистов, поскольку все это время не очень-то стремился доказать свою эффективность8. У всех нас есть знакомые, которым здорово помог курс психоанализа, но наверняка мы также знаем и многих других людей, которые безуспешно ходят по кругу в течение нескольких лет. При отсутствии научных исследований и, как следствие, конкретных цифр очень сложно четко сказать пациенту, страдающему депрессией или паническими атаками, каковы шансы его излечения при помощи психоанализа. Поскольку классические психоаналитики редко скрывают, что лечение может продлиться более полугода, а то и не один год, а стоимость его зачастую превосходит стоимость нового автомобиля, колебания потенциальных пациентов вполне понятны. Даже если основные принципы этого «лечения беседой» не подвергаются сомнению, понятно, что в такой ситуации каждый ищет для себя альтернативные варианты.

Другой путь, практикуемый гораздо чаще, — это так называемая новая, биологическая психиатрия, которая лечит в основном психотропными препаратами, такими как прозак, золофт, дероксат, ксанакс, литий, зипрекса и т. п. В средствах массовой информации и литературных кругах психоанализ все еще остается главной точкой отсчета, поскольку он предлагает интерпретирующий подход, применимый ко всем человеческим взаимодействиям, независимо от того, вовлечены вы в них или нет. Но в ежедневной медицинской практике безраздельно господствуют именно психотропные препараты, как свидетельствует отчет Национального наблюдательного комитета по рецептам и употреблению медикаментов. Назначение таких препаратов стало настолько распространенным, что если пациентка вдруг разрыдается перед доктором, она может быть почти уверена, что он выпишет ей рецепт на антидепрессант.

Эти медикаменты имеют очень большое значение. Порой они настолько эффективны, что некоторые авторы заявляют о настоящей трансформации личности, а не о простом снятии симптомов9. Подобно всем практикующим врачам моего поколения, я сам их нередко назначаю. Но в отличие от антибиотиков, которые излечивают инфекционные заболевания, положительный результат от психиатрических препаратов часто заканчивается после прекращения их приема. Именно поэтому большинство пациентов, которые принимают их, продолжают лечение больше года10. Так что медикаменты, даже самые действенные, вовсе не являются панацеей для эмоционального здоровья. В глубине души пациенты это понимают и часто отказываются от их приема в случае таких проблем, как потеря близких людей или стресс на работе, с которыми рано или поздно сталкивается каждый из нас.

Другой подход  

В наши дни по всему миру зарождается новая терапия эмоций, не прибегающая ни к психоанализу, ни к про-заку. Так, вот уже пять лет в больнице Shady side Hospital Питтсбургского университета Соединенных Штатов мы изучаем, как облегчить депрессию, тревожные расстройства и стресс совокупностью методов, делающих упор на функции человеческого организма, а не на беседы. В данной книге описаны различные составляющие этой программы, причины, по которым мы их выбрали, и способы их применения.

Основные принципы можно обозначить так:

• Внутри нашего мозга находится эмоциональный мозг , настоящий «мозг в мозге». Его структура, клеточное строение и даже биохимические свойства отличаются от неокортекса1, наиболее развитой части мозга, являющейся центром мышления и речи. Зачастую эмоциональный мозг функционирует независимо от неокортекса. Речь и способность к восприятию и переработке внешней информации имеют на него лишь ограниченное влияние: невозможно приказать эмоциям усилиться или исчезнуть таким же образом, как мы обычно посылаем своему рассудку команду говорить или молчать.

• Эмоциональный мозг, со своей стороны, контролирует всё, что составляет психологический комфорт и большую часть физиологии организма: функционирование сердца, артериальное давление, выработку гормонов, пищеварительную систему и даже иммунитет.

• Эмоциональные расстройства являются следствием дисфункции эмоционального мозга. У многих людей подобная дисфункция возникает в результате пережитого в прошлом болезненного опыта, который не имеет отношения к настоящему, но неизгладимо отпечатан в эмоциональном мозге. Этот опыт зачастую продолжает контролировать наши чувства и поведение, порой десятки лет спустя.

 

Рисунок 1. Лимбическая система головного мозга. Эмоциональный мозг расположен в самой середине человеческого мозга. Структуры, называемые лимбическими, одинаковы у всех млекопитающих. Они состоят из нейронной ткани, отличающейся от той, что образует кортикальный мозг, который отвечает за речь и мышление. Лимбическая система ответственна за эмоции и реакции, направленные на сохранение жизни. В самой глубине мозга находится миндалевидное тело — нейронное ядро, лежащее в основе всех реакций, связанных со страхом.

• Основной задачей психотерапевта является перепрограммирование эмоционального мозга таким образом, чтобы он адаптировался к настоящему времени, вместо того чтобы продолжать реагировать на ситуации, оставшиеся в прошлом. В этих целях гораздо более эффективно использовать методы, воздействующие на тело и напрямую влияющие на эмоциональный мозг, чем рассчитывать на речь и рассудок, к которым он мало чувствителен.

• Эмоциональный мозг обладает естественными механизмами самоизлечения: речь идет о врожденной способности обретать равновесие и комфортное состояние подобно тому, как организм включает механизмы самоизлечения, зарубцовывая рану или уничтожая инфекцию. Методы, воздействующие на тело, используют эти механизмы.

Методы лечения, которые я представлю на следующих страницах, обращены непосредственно к эмоциональному мозгу. Речь в данном случае почти не используется. Они в большей степени воздействуют через тело, чем через мышление. Существует огромное количество подобных методов. В своей клинической практике я отдаю предпочтение тем из них, которые были подтверждены научными исследованиями, гарантирующими точность и надежность.

В каждой последующей главе описывается один из таких подходов, наглядно иллюстрируемый рассказами пациентов, жизнь которых в корне изменилась. Я постарался также показать, как каждый метод оценивался с научной точки зрения, и дать его подтвержденные положительные результаты. Некоторые из этих методов появились совсем недавно и основаны на компьютерных технологиях, как, например, метод, называемый «десенсибилизация и переработка информации с помощью движений глаз» (больше известный под американской аббревиатурой EMDR), или «сердечная когерентность», или же «синхронизация хро-нобиологических ритмов при помощи искусственного рассвета». Остальные техники, такие как акупунктура, питание, эмоциональная коммуникация и методы социальной интеграции, являются наследием тысячелетних медицинских традиций. Но, какими бы ни были их корни, в основе всего лежат эмоции. И прежде всего, необходимо ясно понимать, как они функционируют.

ГЛАВА 2

Кризис в нейробиологии: сложное сосуществование двух типов мозга

Нам следует следить за тем , чтобы не обожествлять интеллект; у него есть могучие мускулы, но нет лица, он не может приказывать — только служить.

Альберт Эйнштейн

Без эмоций жизнь лишена смысла. Что придает вкус нашей жизни, если не любовь, красота, справедливость, правда, достоинство, честь и удовлетворение, которое они нам приносят? Чувства и эмоции сродни компасу, который ведут нас по жизни. Мы всегда стремимся достичь еще большей любви, еще большей красоты, еще большей справедливости, стараясь обходить стороной противоположности. Лишившись эмоций, мы теряем наши фундаментальные ориентиры и становимся неспособны делать свой выбор, опираясь на то, что действительно для нас важно.

Некоторые психические заболевания выражаются в такой потере контакта с самим собой. Страдающие ими пациенты оказываются изгнанными на эмоциональную по mans land''. Так, например, случилось с Питером, молодым канадцем греческого происхождения, который попал в службу неотложной помощи нашей больницы, где я в ту пору работал интерном.

Некоторое время назад Питер начал слышать голоса. Они говорили ему, что он смешон, ни на что не годен, и лучше ему умереть. Постепенно голоса становились все настойчивее, а поведение Питера все более странным. Он перестал мыться, отказывался принимать пищу и мог сидеть взаперти в своей комнате несколько дней подряд. Его мать, которая растила его одна, вся извелась, но не знала, как ему помочь. И потом, ее единственный сын, блестящий студент первого курса философского факультета, первый ученик в классе, всегда был немного странным...

Однажды, разозлившись непонятно на что, Питер оскорбил и ударил свою мать. Ей пришлось вызвать полицию — так он оказался госпитализирован в нашу больницу.

Под воздействием медикаментов Питер стал значительно спокойнее. Голоса почти исчезли через несколько дней лечения; он утверждал, что теперь может их «контролировать». Но нельзя сказать, что он снова стал нормальным.

После нескольких недель лечения — антипсихотические препараты принимаются в течение долгого времени — его мать испытывала почти такое же беспокойство, как и в первый день.

— Он больше ничего не чувствует, доктор, — говорила она мне с мольбой в голосе. — Посмотрите

Никому не принадлежащая территория, ничейная земля. — Примеч. переводчика.

на него. Он ничем не интересуется, ничего не делает. Только курит целыми днями.

Слушая ее, я наблюдал за Питером. На него действительно было тяжело смотреть. Опустив плечи, с застывшим лицом и пустым взглядом, он словно зомби вышагивал взад-вперед по больничному коридору. Когда-то блестящий ученик, он перестал интересоваться новостями из внешнего мира, прекратил общение с людьми... Такие пациенты, как Питер, чаще всего внушают тревогу окружающим именно своим состоянием эмоциональной апатии. А ведь его галлюцинации, от которых удалось избавиться при помощи лекарств, были гораздо опаснее и для него самого, и для его матери, чем эти побочные эффекты. Проблему можно выразить так: нет эмоций — нет жизни"'.

С другой стороны, когда эмоции предоставлены сами себе, жизнь тоже далека от идеала. Они должны обязательно подвергаться рациональному анализу, за который ответственен когнитивный (осознающий) мозг, поскольку любое сгоряча принятое решение может поставить под угрозу сложное равновесие наших отношений с другими людьми. Без концентрации, без размышления, без планирования мы будем постоянно разрываться между удовольствием и разочарованием. Если мы не сумеем контролировать свою жизнь, она быстро потеряет всякий смысл.

Эмоциональный интеллект (EQ)  

Эмоциональный интеллект — термин, который наилучшим образом определяет равновесие между эмоциями и рассудком. Изобретенное исследователями Йельского и Нью-Хэмпширского университетов1, это выражение стало широко известным благодаря книге научного журналиста Дэниела Гоулмана, получившей большой общественный резонанс и вновь всколыхнувшей дебаты вокруг вопроса «Что такое интеллект?»2.

Представление об эмоциональном интеллекте заключает в себе одновременно простую и важную мысль. В изначальном и более общем определении, которое подсказал Альферд Бине, французский психолог начала века, придумавший понятие «коэффициент интеллекта» (IQ), интеллект представляет собой совокупность психических свойств, позволяющих предсказать успешность индивидуума. То есть чем человек умнее, или, иными словами, имеет более высокий IQ, тем большего успеха он добьется в жизни. Чтобы проверить это предположение, Бине разработал тест, получивший известность как тест на IQ.  Тест был ориентирован прежде всего на пространственное и гибкое мышление при обработке логической информации. При этом зависимость между IQ индивидуума и его жизненным успехом в достаточно широком смысле (социальное положение, зарплата, семейное положение, наличие детей и т. д.) оказалась очень слабой. Согласно различным исследованиям, лишь менее двадцати процентов такого успеха могло быть приписано IQ. Вывод напрашивается сам собой: за восемьдесят процентов жизненного успеха отвечают другие, явно более важные факторы, чем логическое и пространственное мышление.

Еще Янг и Пиаже предположили, что существуют несколько типов интеллекта. Бесспорным является тот факт, что некоторые личности, как например Моцарт, одарены замечательными способностями к музыке, другие, как Роден, — к художественному выражению формы, а третьи, как Нуриев или Майкл Джордан, — к передвижению своего тела в пространстве. Дополнительную форму интеллекта, который участвует в распознавании наших эмоций и управлении ими, выявили исследователи Йельского и Нью-Хэмпширского университетов. Похоже, что именно эта форма интеллекта — так называемый эмоциональный интеллект — лучше всего объясняет успешность человека в жизни. И она достаточно независима от IQ.

Эмоциональный коэффициент (EQ) складывается из четырех основных способностей.

1) Способность идентифицировать свое эмоциональное состояние и состояние окружающих.

2) Способность понимать естественное развитие эмоций (так же как слон и конь ходят по-разному на шахматной доске, страх и гнев, к примеру, по-разному эволюционируют во времени).

3) Способность судить о своих собственных эмоциях и эмоциях окружающих.

4) Способность управлять своими эмоциями и эмоциями окружающих3.

Эти четыре способности лежат в основе самообладания, сдержанности, сострадания, взаимодействия и умения решать конфликты. Все это кажется элементарным. И каждый из нас убежден, что вполне сведущ во всех этих четырех областях. Однако это далеко не так.

Мне вспоминается одна юная и блестящая исследовательница Питтсбургского медицинского факультета. Она согласилась участвовать в эксперименте по локализации эмоций в мозге, который проводила моя лаборатория. Суть исследования заключалась в том, что испытуемым, помещенным внутрь «трубы» МРТ*, показывали очень яркие, порой жестокие сцены из фильмов. Я хорошо запомнил этот эксперимент, потому что у меня самого выработалось настоящее отвращение к фильмам, которые приходилось смотреть. Еще в самом начале я заметил, что сердечный ритм девушки внезапно участился, артериальное давление резко скакнуло вверх. Я счел это тревожным симптомом и предложил прервать эксперимент. Но она с удивленным видом ответила, что ничего не чувствует, что кинокадры не произвели на нее никакого впечатления, и что она не понимает, почему я предложил все прекратить!

Впоследствии я узнал, что у нее было мало друзей и она жила только работой. Да и мои сотрудники, не до конца осознавая, почему, считали ее скорее неприятной особой. Возможно, она слишком много говорила о себе и проявляла безразличие к окружающим ее людям. Сама девушка абсолютно не понимала, почему ее так мало ценят в коллективе. Для меня она бы-

Магнитно-резонансная томография (МРТ) позволяет выявить изменение активности нейронов в различных отделах головного мозга в зависимости от направленности (содержания) мыслей и эмоций.

ла типичным примером человека, IQ которого очень высок, a EQ, эмоциональный интеллект, оставляет желать лучшего. Судя по всему, ее беда была в том, что она не осознавала своих собственных эмоций и, как следствие, оставалась глухой к эмоциям других людей. Я был уверен, что ее карьера обречена. Даже в сухих научных дисциплинах необходимо умение работать в команде, умение контролировать своих коллег и сходиться с ними и т. д. Независимо от рода деятельности, мы всегда вынуждены взаимодействовать с другими людьми. Этого избежать невозможно. И именно наши способности к такому типу отношений определяют нашу успешность на долгий срок.

Поведение маленьких детей наглядно демонстрирует, до какой степени сложно различать эмоциональные состояния. Большую часть времени плачущий ребенок не знает точно, почему он плачет: потому что голоден, потому что ему грустно или потому что он просто устал после долгого дня, проведенного в играх. Он плачет без конкретной причины и не знает, как сделать так, чтобы ему стало лучше. В подобной ситуации взрослый, EQ которого слабо развит, быстро выйдет из себя — ведь он не сможет идентифицировать эмоцию ребенка и, как следствие, ответить на его потребность. Другие люди, имеющие более высокий эмоциональный интеллект, догадаются, что нужно сделать, чтобы быстро успокоить ребенка. Франсуаза Дольто2 одним-единственным жестом или словом могла привести в чувство ребенка, плакавшего несколько дней подряд: эта женщина была настоящим виртуозом в области эмоционального интеллекта.

У взрослого подобная неспособность четко различать эмоциональные состояния встречается не так редко. Подвергаясь стрессам на протяжении рабочего дня, выматываясь во время ночных дежурств, повторявшихся каждые четыре дня, интерны из американской больницы, где я служил, компенсировали накопившуюся усталость большим количеством еды. В то время как их организм говорил им «Мне нужно остановиться и немного поспать», они слышали лишь «Мне нужно » и отвечали на этот запрос единственно возможным в данный момент способом: фастфудом, который доступен круглосуточно. В такой ситуации проявить эмоциональный интеллект означает применить четыре способности, описанные группой Йельского университета:

прежде всего, идентифицировать внутреннее состояние (усталость, а не голод);

знать, как оно будет развиваться дальше (все меняется на протяжении дня, когда слишком перегружаешь свой организм; наверняка чуть позже станет лучше);

поразмыслить о себе (лишнее съеденное мороженое ничего мне не даст, наоборот — станет дополнительным грузом для моего организма, к тому же я буду испытывать угрызения совести);

и наконец, управлять ситуацией наиболее подходящим для себя способом (научиться пережидать волну усталости, ненадолго прерваться для медитации или даже небольшой сиесты, для которой всегда можно найти время и которая принесет намного больше пользы, чем энная чашка кофе или плитка шоколада).

Этот случай может показаться тривиальным, но ситуация интересна именно тем, что она одновременно очень банальна и невероятно сложна в управлении. Большинство специалистов по питанию и лишнему весу согласны, что неверное управление эмоциями является одной из основных причин ожирения в обществе, где стресс испытывается постоянно и «заедается» пищей. У тех, кто научился справляться со стрессом, как правило, нет проблем с весом, потому что эти люди умеют прислушиваться к своему телу, распознавать свои эмоции и отвечать на них с умом.

Тезис Дэниела Гоулмана состоит в том, что управление эмоциональным интеллектом является лучшим залогом успеха в жизни, чем IQ. С 1940-х годов более сотни выпускников Гарвардского университета оставались под наблюдением психологов4. Цель этого долгосрочного эксперимента заключалась в том, чтобы выявить причины (пусковые механизмы) успешности. Интеллектуальные способности испытуемых в двадцать лет не позволяли определить уровень их будущего дохода, эффективности в работе или признания среди равных по положению. Те, у кого были лучшие оценки в университете, необязательно создавали впоследствии счастливую семью или обзаводились множеством друзей. И наоборот, исследование, проведенное среди детей бедного пригорода Бостона, показывает, что эмоциональный коэффициент играет важную роль: вовсе не IQ лучше всего определял их успешность в зрелом возрасте, а способность на протяжении трудного детства контролировать свои эмоции, преодолевать лишения и взаимодействовать с другими людьми5.

Вслед за Фрейдом и Дарвином: третья революция в психологии  

В психологии XX века господствовали две ведущих теории: Дарвина и Фрейда. Потребовалось более ста лет, чтобы их объединение привело к появлению совершенно нового взгляда на равновесие эмоций.

По Дарвину эволюция определенного вида происходит путем последовательного добавления новых структур и функций. Таким образом, любой организм имеет физические характеристики своих предков плюс новые, более продвинутые. Поскольку человек и крупные обезьяны разделрудлсь в процессе эволюции видов довольно поздно, человек в некотором роде остается «более продвинутой обезьяной»"'. Обезьяна, в свою очередь, имеет общие черты со всеми остальными млекопитающими, объединенными общим предком, и так далее по всей длине эволюционной цепочки.

Эту последовательную эволюцию можно наблюдать по пластам в анатомии и физиологии человеческого мозга, изучая его, как при ар