Скачок из Севильи в Бадахос.

Километров за десять дней

 

Как только генерал Франко сконцентрировал марокканцев и ле­гионеров в Севилье, он разделил и тех и других на колонны от 500 до 1000 человек под командой генералов-«африканцев», таких, как Варела, Ягуэ, Кабанельяс и другие. Их первой задачей был за­хват двух городов — Мериды и Бадахоса.

Колонны двигались вдоль главных дорог на грузовиках. Вот чем и объяснялась быстрота их продвижения. (Ягуэ покрыл рас­стояние от Севильи до Мериды —199 километров, — ни разу не вступив в бой.)

Прежде чем идти на приступ се­ления, мятежники проводили не­большую артиллерийскую подго­товку, затем следовала речь, пере­даваемая через громкоговорители. Жителям приказывали вывесить белые флаги на окнах и дверях и широко распахнуть ворота и входы во всех зданиях.

Этот сценарий стал разыгры­ваться с начала военных действий в Андалусии и повторялся на всем протяжении пути марокканских войск и легионеров. В нем была за­ранее рассчитанная театральность, оказывавшая определенное воздействие.

Вместо того чтобы нападать на фланги движущейся колонны — са­мое уязвимое место противника, — республиканцы чаще всего, забар­рикадировавшись в селениях, стре­ляли в мятежников, пока у них не кончались патроны. (Надо сказать, что республиканцы были очень плохо вооружены, так как склады оружия и казармы в этом районе оставались в руках мятежников, а недостаток оружия еще усиливал беспомощность такой тактики.)

После захвата селения тотчас же

122

развертывалась вторая часть опе­ративного сценария.

Оставшихся в живых бойцов, по­павших в руки марокканцев или ле­гионеров, выстраивали вдоль боль­шой дороги и тут же расстреливали в упор, а иногда еще и пытали (от­резали уши, половые органы и т. д.). Затем следовала «обработка» кар­манов расстрелянных. Найденные в них мелочи считались обычной военной добычей. Ограбление тру­пов превратилось в систему: с них снимали обручальные кольца, вы­рывали золотые зубы и т. д.

Колонны мятежников не задер­живались в завоеванных селениях. Они оставляли в них очень неболь­шой отряд, имевший два задания: во-первых, охранять дорогу, по ко­торой шло снабжение военных ча­стей; во-вторых, установить на ме­сте новый военный порядок.

Даже в дни, когда франкистские колонны продвигались на десятки километров, захват Андалусии ма­рокканскими частями все же не был легкой прогулкой, как это утвер­ждали некоторые профранкистские историки.

Бойцы народной милиции в первые месяцы войны, для которых была характерна известная театральность так называемой «романтической войны».

123

На деле в середине августа поте­ри, нанесенные республиканцами марокканским войскам и легионе­рам, так встревожили генерала Ягуэ, что он спешно запросил под­крепления. Он всячески старался привлечь в ряды легионеров порту­гальских добровольцев.

Заняв 11 августа город Мериду, войска генерала Ягуэ повернули на запад к Бадахосу, главному городу Эстремадуры, стратегическому уз­лу, где сходились железные и шос­сейные дороги, идущие с севера на юг; к тому же город находился ки­лометрах в десяти от португаль­ской границы.

14 августа Бадахос, где весной 1936 года началось движение за передел земли, был взят после оже­сточенного боя, в котором участво­вало около четырех тысяч бойцов народной милиции и штурмовой гвардии.

Ягуэ, собиравшийся с маху за­хватить этот город (окруженный высокими стенами и защищенный рекой Гвадианой с широким и глу­боким руслом) после обычной ар­тиллерийской подготовки, а затем атаки, увидел, что замысел его про­валился; это было впервые после начала кампании.

Пушки палили все утро, осыпая снарядами крепость и городские дома. Но защитники, спрятавшись со своими пулеметами в нишах на старых крепостных стенах, стреля­ли не переставая.

В своей статье «Марш всей на­ции» английский военный коррес­пондент Гарольд Кардосо рас­сказывал, что, желая поскорее за­кончить битву, которая грозила превратиться в длительную осаду, Ягуэ отдал приказ взорвать дина­митом Троицкие ворота, ведущие в крепость.

Только после того, как стена раз­летелась на куски, легионеры, первые ряды которых были ско­шены пулеметным огнем, ворва­лись в город, где битва продолжа­лась еще до поздней ночи. Падение Бадахоса закончилось чудовищной бойней, которую служба пропа­ганды Хунты национальной обо­роны в Бургосе несколько дней от­рицала, создав целую систему ин­формации, основанной на самой наглой лжи.

Однако решительное отрицание кровавых событий, происшедших в Бадахосе, было разоблачено, как только их живые свидетели получи­ли возможность сообщить о пере­житых ими ужасах.

Первые свидетельские показания об этих зверствах — заслуга англо­саксонских, французских и порту­гальских журналистов. В своих те­леграммах они рассказали, как по­сле оскопления и уничтожения большинства пленных, взятых с оружием в руках, марокканские войска и легионеры согнали на аре­ну для боя быков в Бадахосе много тысяч людей и расстреляли их из пулеметов.

Американец Джей Аллен описал в «Чикаго трибюн» размеры этой чудовищной бойни. Он называл ци­фру в четыре тысячи жертв.

Французский кино- и фотокор­респондент Рене Брю, находив­шийся в Бадахосе 14 и 15 августа (его фильм был уничтожен мятеж­никами), был свидетелем лишь ча­сти преступлений. В своем сообще­нии он говорил о тысяче заключенных, ожидавших расстрела. По другим подсчетам, жертвами этих убийств, напоминавших порой стрельбу в тире, оказались две ты­сячи человек.

Две тысячи? Четыре тысячи?

Ужас заключается не только в величине числа жертв, а в самой бойне. В ее форме.

Высшее командование смотрело не дрогнув на это уничтожение людей.

Журналист из «Нью-Йорк ге­ральд трибюн» много времени спу­стя спросил у генерала Ягуэ, заняв­шего Бадахос, почему он не пытал­ся положить этому конец. И услы­шал ужасающий ответ:

 — А чего бы вы хотели? Чтобы я тащил за собой до самого Мадри­да тысячи пленных? Или оставил их в Бадахосе, чтобы город снова перешел в руки красных?

Преступления на арене для боя быков в Бадахосе впервые показа­ли, какими методами вели мятеж­ники войну.

Все западные газеты от Лондона до Нью-Йорка — даже сочувство­вавшие мятежникам — широко осве­щали эти события.

В Париже Франсуа Мориак, в на­чале гражданской войны не скры­вавший своих симпатий к мятежни­кам и, по его собственным словам, действовавший как «сторонник правых», 18 августа 1936 года в га­зете «Фигаро» резко осудил «победителей Бадахоса».

«Массовые казни побежденных, — писал он, — полное уничтожение противника — что было законом до рождения Христа — являются чудо­вищным торжеством самых черных сил, известных в этом ми­ре».

После взятия Бадахоса войска Ягуэ соединились с войсками гене­рала Молы, подошедшими с севе­ро-запада; затем они повернули на северо-восток, собираясь поднять­ся по долине Тахо до Талавера-де-ла-Рейны.