История «Истории моей жизни»

 

В каждом человеке живут три: один — каким он видит себя сам, второй — каким его видят другие люди, и третий — каким он на самом деле является.

Карло Гольдони

 

 

Тело старого венецианца провезли через площадь города и вдоль рыночной улочки на кладбище Санта-Барбара, между стенами старого города и озером. Хотя де Линь говорил, что Казанова умер у него на руках, это невозможно. Родственник Казановы, Карло Анджолини, который работал в итальянской опере в Дрездене, был в замке и занимался погребением. Казанову похоронили в могиле, которая впоследствии была утеряна. Кладбище было перекопано и устроено на новый лад, когда в 1920-е годы там обнаружили могильную плиту с именем Казановы и датами его жизни, однако его прах, как полагают, был перенесен, и никто сейчас не знает, где упокоилось его тело.

Дукc скоро забыл своего сварливого итальянского библиотекаря, и письма, записки, книги и предметы, оставшиеся после него в его комнате и библиотеке, спокойно лежали на вместительных полках замка Вальдштейна в течение жизни следующих двух поколений. Позднее они превратились в настоящее сокровище и попали в ведение современного чешского государства. В начале двадцатого века их перевезли в другой замок Вальдштейна, Мнихово Градиште. Некоторые письма из коллекции — хранящиеся не в Праге — еще предстоит каталогизировать. Мемуары, хоть и медленно, нашли иной путь к потомкам.

 

* * *

 

После похорон Карло Анджолини привез свое тяжелое наследство в Дрезден и, по-видимому, забыл о нем. Неизвестно, показывал ли он его племяннице Казановы, Манон, но он явно не сознавал величину подарка. Пожалуй, выбор Карло в качестве распорядителя литературным наследством был странным и, как оказалось, неудачным.

История публикации сама по себе является историей создания легенды о Казанове и постепенной переоценки его работы, начавшейся с девятнадцатого века и длящейся до настоящего времени. Отдельная литературная жизнь Казановы началась в 1820 году, спустя полных двадцать два года после его смерти, когда издателю Брокгаузу в Лейпциге была предложена рукопись на французском язык с заглавием «История моей жизни» от «очень знаменитого» Казановы. Сначала издатели, возможно, полагали, что мемуары — творение одного или другого брата Казановы, Франческо или Джованни, которые в то время более-менее справедливо претендовали на большую посмертную славу, чем их старший брат. Издательство согласилось с условиями, и между 1822 и 1828 годами в сокращенном виде вышло плохо переведенное немецкое издание. Никто не поставил под сомнение аутентичность того, что было написано.

Вскоре выпустили первое издание на французском, переведенное с немецкого задолго до появления понятия об авторских правах. Это убедило Брокгауза опубликовать на основе оригинала французское издание, редактором которого назначили Жана Лафорга. Однако Лафорг взял на себя смелость переписать целые абзацы и добавить безвкусные, а порой и непристойные, сцены, которых у Казановы вообще не было. Аналогичной практике последовал другой редактор, Филипп Бузони, который подготовил четвертое издание мемуаров на основе «потерянного» оригинала. Как и с историографией пьес Шекспира, выясняется, что существовали различные оригиналы, только частично нашедшие отражение в более поздних переводах и изданиях. Так, например, Казанова изготовил несколько слегка разных копий для друзей или для собственного удовольствия. «Отправьте мне скорее, — писал князь де Линь, — третий том своих мемуаров, граф Сэлмор проглотил их и жаждет еще». Какие-то варианты отправлялись к друзьям при жизни Казановы, часть потом попала к Лафоргу, и больше их никто не видел. Уцелел только один из оригиналов, пережив даже бомбардировки Дрездена во Вторую мировую войну. После войны его перевезли на грузовике в Висбаден, где никто иной как сам сэр Уинстон Черчилль немедленно поинтересовался, есть ли такая книга среди спасшихся сокровищ культурной столицы Саксонии. Этот оригинал так и остается в подземных хранилищах в Висбадене. Он не доступен для ученых, и с ним можно ознакомиться только в виде факсимиле, в виде уникальной копии, хранимой в замке Дукc в архиве. Однако различные версии, переводы и переводы переводов, ставшие достоянием общественности, нанесли урон как репутации Казановы, так его литературному стилю. Ошибки с датами, фактами, местами и героями в переделанных за него работах копились, а личность самого автора становилась неясной. Так родились представления о Казанове как о пустом хвастуне и недостоверном мемуаристе.

В течение всего двадцатого века репутация Казановы как фантазера на темы эротики, псевдохудожника и лицемера довлела над драматическим и кинематографическим воплощением образа этого человека, и отклик на произведения, основанные непосредственно на его мемуарах, нередко был критическим. Особенно постаралась английская пресса после издания, наконец, в 1960-х годах полной «Истории моей жизни». «Результат впечатляет, даже если тема является тривиальной», — посмеивались в «Таймс лайтерари сапплмент». «Моя ненависть к Казанове, — писал Гарольд Николсон в «Обсервер», — не уменьшилась из-за этой дотошной агиографии». В других частях света к Казанове относятся значительно лучше — как к историку, писателю и мыслителю. Но, несмотря на целый ряд международных академических работ, вышедших после окончания Второй мировой войны, где делались попытки пересмотреть жизнь и творчество венецианца, в англоязычном мире по-прежнему за ним упорно сохраняется репутация лживого плейбоя.

Одна из причин, почему люди настроены против него — и достаточно справедливо — его столь аморальная и беспечная жизнь. Те, кто писал о своих деяниях в мемуарах или дневниках, испытывали удовольствия трижды — один раз в реальной жизни, второй раз — в ходе написания, а третий — когда позднее читали написанное; и в этом смысле Казанове повезло. Он провел, в целом, очень счастливую жизнь, полную приключений и смеха, авантюр и постоянно меняющихся декораций восемнадцатого века. Его Особенно презирают те, кто верит, что история представляет собой хроники бедствий и несчастий либо деяний великих или хороших людей. В этом отношении Казанова мало информативен. Кроме того, в намерения Казановы вряд ли входила задача установления истины для потомков, что считают еще одним достойным поводом для написания мемуаров. Тем не менее наши современники начинают уделять надлежащее внимание произведениям итальянца, а его в любом случае великая работа «История моей жизни» постепенно находит достойное понимание. Это происходит в контексте более широкого пересмотра рассказов о той эпохе — жизни путешествовавших по Европе в то время людей, размышлений «просветителей» о либертенизме. Восемнадцатый век, с его эмблемой — Амуром и Казановой в качестве главного социального комментатора, открыто делал любовь и секс модными, что положило начало утверждению сексуальности в европейском сознании — одному из наиболее заметных аспектов современного западного мышления. Жизнь и любовь Казановы, представленные в интимных (хотя редко явных) деталях, теперь могут занять свое достойное место среди ключевых документов эпохи и обоснования современной идеи о том, как описывать любовную жизнь, как очертить всю жизнь человека и, в конечном счете, почему ее стоит записывать. Уникальная способность Казановы жить и практиковать провозглашенные новые сексуальные свободы — открытие им секса для современного мира — передается из поколения в поколение, через эмансипацию, политическую и феминистскую, в девятнадцатом веке и сексуальную революцию в веке двадцатом. Это — иная часть его литературной жизни после смерти, за которую его когда-то высмеивали, но теперь она представляется пророческой. В своем «новом завете» современному миру Джакомо Казанова стал мессией и ведущим актером, любовником, богом секса и главным героем и одновременно оказался главным неудачником, комиком, мошенником, лгуном и жертвой обмана. Психологические травмы, по-видимому, вынуждали его во взаимодействии с любым человеком — и особенно на сексуальной почве — искать представления-игры, а потом воссоздавать через нее Вселенную чувственности и придавать ей новый драматизм в воспоминаниях. Это смелая, трогательная и, в своем роде, вдохновляющая позиция. Современность Казановы заключается в его способности смеяться над собой и проводить некоторые различия между тем, кем он был, и тем, кем он казался. Биограф или автобиограф не могут ставить себе более высокие цели.

Жизнь Казановы и его записи о ней также завещают нам радоваться бытию; и завещание это написано с присущим всем венецианцам предчувствием гибели от неуклонного подъема уровня моря и сожалений во времена Французской революции о том веке, что ей предшествовал. Джакомо пишет как старый человек — ворча вместе с принцем де Линем, что весь мир «скатился к чертям»; и его работа и жизнь были омрачены тяжелой тенью нависшей катастрофы и сломаны подводными камнями наслаждений, оборачивавшихся опасностями. Это было частью того, что делает его эпоху столь драматической — чувство неминуемого краха, — и являлось одной из причин, возможно, почему Казанова в столь бешеном темпе прожигал свою жизнь. Его мемуары выглядят в наши дни тревожно современными. Танец Венеции со смертью был и остается гипнотическим, город буффонады и комедии знал, что смех и счастье могут разрушать все барьеры, создавать из ничего и делать игру любви и жизни элементом театрального спектакля, но этот город ни тогда, ни теперь не радовался виду умирающего на собственном карнавале старого мира. И хотя жизнь Казановы и его «История» ведут нас к пониманию счастливых моментов человеческой природы и к глубокому осознанию той эпохи, мы также заново слышим голос человека из прошлого, который красноречиво говорит с нашим настоящим. Его стиль — стиль человека, севшего на мель и смеющегося перед лицом надвигающегося прилива. Возможно, все мы сейчас напоминаем венецианцев.

 

 

Благодарности

 

Жизненный путь Казановы пролегал через всю Европу, а потому и свидетельства о нем разбросаны здесь повсюду. Подход при выборе материала для этой книги тоже чем-то близок плутовскому роману совершенно в духе Джакомо и определялся как личным любопытством автора, так и необходимостью, продиктованной самим изданием, поскольку география приключений оказалась слишком обширной. Однако, мне повезло и я получил доступ ко многим архивам по всей Европе, а потому, как и подобает книге о Казанове создана она была главным образом в пути, протянувшемся от Сак Маурицио в Венеции (здесь в двух шагах от родного дома Казановы были написаны самые большие разделы) и через Россию, Францию, Италию, Германию, Голландию и Великобританию до архива замка в Дуксе, где писал и умер Казанова. Поэтому моя благодарность принадлежит прежде всего архивам и библиотекам, где хранятся документы, рассказывающие об удивительных приключениях Джакомо Казановы, к тому же, поскольку он и сам был библиотекарем, то вполне вероятно, в первую очередь захотел бы засвидетельствовать свою признательность именно им.

 

Архивы и библиотеки

 

Государственный архив Венеции деи Фрари, библиотека музея Коррер (Сан Марко), библиотека научного фонда Кверини Стампалия и архив музея Гольдони и палаццо Мочениго в Венеции, Библиотека Ватикана, Парижская национальная библиотека, Российский государственный архив древних актов РГАДА (Москва), фонды Государственного центрального театрального музея имени А.А. Бахрушина (Москва), Российский государственный исторический архив (СПб), библиотека Эрмитажа (СПб), архив Александринского театра (СПб).

Спасибо за неизменную помощь Марии Тарантовой, Мартину Соваку и персоналу Государственного архива Чешской республики в Праге, сохранившему большую часть оставленного Казановой после его смерти, а также сотрудникам музея в Дуксе Иржи Вольфу, Петре Кофранновой и Иржи Буресу. Без них вряд ли было бы возможно написание этой книги. В Лондоне я хочу выразить благодарность сотрудникам Британской библиотеки (особенно отделу редких книг и рукописей), Лондонской библиотеки, чрезвычайно признателен я служащим читального зала герцога Хэмфри Центральной библиотеки Оксфорда Бодлейн, а также Философскому и литературному обществу Ньюкасла.

 

Путешествия

 

Огромное количество поездок, необходимых для работы над этой книгой, стало возможным исключительно благодаря щедрой поддержке Кристин Уолкер из отдела путешествий «Санди тайме» и Майкла Бэттерберри из «Фуд артс мэгэзин» (Нью- Йорк), которых очень вдохновила идея статей о путешествиях с кулинарным уклоном по местам их более раннего собрата по перу Джакомо Казановы. Без них и Дэвида Уикерса из «Санди тайме» мне было бы не по средствам проконсультироваться в таком необычайном множестве архивов.

За содействие, подсказавшее те или иные идеи книги, и творческий приют, я чрезвычайно благодарен Бланш и Эндрю Сиббалдам, Джереми Айронсу и Шинед Кьюсак, Робу, Сьюзи и остальным в «Хилл Клоуз Хаус» и замке Килки соответственно, и Ли Холу, Максу Робертсу, Беву Робертсону, а также всей команде и актерам занятым в пьесе «The Pitmen Painters» в Ньюкасле, Рине и Такису Ануссис, «The Ideas Foundry», театру «59е59», Райану Эрли, Саймону Грину и всем занятым в пьесе Рона Хатчинсона «Красавец Бруммель» в Нью-Йорке, а также всей съемочной группе фильма «Адмирал Колчак» в России.

 

Венеция

 

Я приношу глубочайшую благодарность моему гостеприимному хозяину и другу Иеремии Магориану, а также другу и переводчику Максимилиану Тедески, которые открыли мне Венецию и ее архивы, а также Мишель Ловрик и Джону Берендту, Крейгу Райну, Анни ла Граванезе, Робин Скай, Роуз и Питеру ЛоуритЦен, Франческо и Джейн да Мосто, Лудовико ди Луиджи, Франку Бийо и отделению «Альянс Франсез» в Венеции, Кэт Бауэр, Дэйлу Вессону, Марку Эшурсту и Саре Йелич, Федерике Чентулани из архива музеев Коррер и Мочениго, Алессандре Бонетти Рубелли из музея Гуггенхейма, Джойс Филдсенд из «Гран театро ла Фениче» за ее ценные указания относительно Дон Жуана и Анне Барнабо из палаццо Малипьеро.

 

Рим

 

В Риме я благодарю Зиту де Вески, князя Оддоне Колонну, «Качча клуб», агентство «Итальен джорнейс» и персонал отеля «Бернини Бристоль». Я весьма признателен Андреа ди Робийану за его комментарии к письмам его предка Андреа Меммо, адресованным Джустиниане Уинн. А также хочу сказать спасибо мэру и туристическому отделу Фраскати.

 

Прага

 

Я благодарен всем сотрудникам Государственного архива Чешской республики в Праге, Томасу Станеку из Государственного театра и всему коллективу, занятому в его постановке «Дон Жуана» в 2007 году, а кроме того Катерине Палитовой и всему персоналу «Мандарин ориентал отель», а также Жаклин Химан из студии реставрации театральных костюмов чешских театров.

 

Дукс

 

Еще раз выражаю признательность Иржи Вольфу, Петре Кофранновой, Иржи Буресу, Анне Сейвловой, Павлу Коукалу, а также дирекции замка и музея Дукса и архива Казановы. Спасибо переводчице Мирке Хиггинс.

 

Санкт-Петербург

 

Мой друг Тобин Обер, Ирина Кутова, Галя Столязова и сотрудники «Санкт-Петербург таймс» сделали для меня все, что могли, так же, как и гостеприимный и чрезвычайно проницательный Дмитрий Озерков из Эрмитажа, Елена Федосова и Евгения Суздалева из Санкт-Петрбургского театрального архива. Джордж Уолден и Марио Корти великодушно поделились со мной своей теорией об анаграмматическом происхождении псевдонима «Сенгальт». Чрезвычайно внимателен был персонал гостиницы «Астория».

 

Москва

 

В Москве мне очень помогла в поиске материалов Галина Степанова. Я также благодарен киногруппе, работавшей над фильмом «Адмирал Колчак», и в частности Константину Хабенскому, Ольге Каричкиной, Андрею Кравчуку, Варваре Каськовой, Николаю Миронову и Эвклиду Кюрдзидису.

 

Амстердам, Утрехт и Дрезден

 

Я премного обязан Марко Лифлангу не только потому, что он пригласил меня участвовать в доставке последних записей каталога для архива Дукса в замок Дукса из Утрехта через Дрезден, а также за все, что я узнал в пути, но и за то, что он разрешил мне сослаться на отысканную им заметку в «Амстердамсе Курант» от 16 сентября 1758. Стоит отметить, что любой казановист, справляющийся о чем-либо в архиве замка Дукса, находится в неоплатном долгу у Марко, который, не жалея своего личного времени и сил, постоянно ведет совершенно бесценную работу по каталогизации над всем литературным наследием, ускоряя и облегчая поиски и доступ к оригиналам, хранящимся в Праге.

 

Монако и Ментон

 

Огромное спасибо Диане и Максу Тедески, а также сотрудникам Библиотеки Луи Нотари и архива дворца Монако.

 

Хорватия

 

Спасибо Саше Дамиановски за консультации по далекой стране и неизменную поддержку.

 

Прованс

 

Спасибо Линдси Клэй и Мэтью Уайту, а также персоналу отеля и ресторана «Дю Пар», в Лорге.

 

Казановистам

 

Я нашел неизменное доброжелательное отношение в кругу разбросанных по всему миру ученых и архивариусов, интересующихся жизнью Казановы и временем, в которое он жил, они благосклонно и одобрительно отнеслись к моей работе, и сделали ряд ценных замечаний и исправлений, когда я отсылал им черновики своей работы. Особенно я хочу поблагодарить Марко и Жанну Лифлангов, Гельмута Ватцлавика, Тома Вителли, Фурио Луччикенти, Антония Бадаламенти, Мари-Франсуазу Луна, Джанлуку Симеони, Сандро Паскуаля и Алана Хукера. Продолжая эту мысль, я, как автор, пишущий о Казанове, хочу сказать, что моя работа опирается на исследования нескольких поколений гораздо более серьезных историков и архивариусов. Бернхард Марр из Дукса, и его последователи Дж. Ривес Чайлд, Гая Эндор, Шарль Самаран, Лидия Флем, Дерек Паркер, Джудит Саммер, Джон Мастер и скрупулезный Джереми Блэк — все они так или иначе причастны к этой книге. Ошибки, конечно, принадлежат только мне.

 

* * *

 

Я безгранично признателен за советы и поддержку Ивану Малкэхи, бесценному другу и агенту, также моему редактору и другу в издательстве «Ходдер» Руперту Ланкастеру, и еще Джоулю Джорджу Фотиносу, Кену Симэну, Кэт Кимбэл и Саре Литт в американском издательстве «Тарчер Пингуин». Хьюго Уилкинсон, Лора Маколей и Джозин Мейер, а также пристальное внимание и опыт Хейзел Орм сполсобюствовали тому, чтобы эта

книга обрела свой окончательный вид. Моя дорогая подруга Эрика Вагнер, Чарли Вини и Джонатан Конвей, Джени Дженкинс в «Майк Ли Ассошиэтес», Карл Рэймонд, Джулия Пикмэн, Наташа Макенрой, Халли Рубенхольд, Кейт Чисхолм, Кейт Вилльямс, Саймон Чаплин из института Хантера, Фиона Ричи, Фрея Джонсон и все участники семинара доктора Джонсона в Пембрукском колледже Оксфорда (2007), Изабель Поллен, Селина Кэделл, Виктор Уинд и Дэвид Пипер из «Общества последнего вторника» также заслуживают особенной благодарности. Относительно медицинского и психиатрического аспекта мемуаров Казановы я консультировался у доктора Ларри Думонта, доктора Кейт Герни, у Эндрю Келли, но, более других я обязан доктору Виктории Кортес-Папп за неоценимую психологическую проницательность, дружбу, советы и поддержку.

 

* * *

 

В некоторой степени завидуя странствиям Казановы, должен признаться, что я в свою очередь напротив большую часть этой книги написал в Хэкни, в северной части Лондона, которая находится к Венеций не ближе, чем кафе «Венеция» в Сток Ньюингтоне, при этом я разрывался между строительством дома и двумя маленькими детьми. Поэтому поддержка друзей и семьи была еще более важна, чем обычно, и я хотел бы поблагодарить за огромную заботу о детях и помощь в строительстве дома моих родителей и братьев, а также Рэчелл Олбики, Джулию Мэнкин и Лиэма О’Флаэрти.

Но, кто действительно сделал для меня все — точнее, дал мне возможность гоняться по следам Джакомо Казановы, — так это мой сын Оскар, моя жена Клэр и наша крошка Сесилия, чье появление на свет и первые шаги, я чуть было не пропустил, работая над этой книгой, — и именно это делает меня, я знаю, намного более счастливым человеком, чем Казанова.

 

Библиография

 

Основными источниками для написания данной биографии послужили три экземпляра оттисков «Истории моей жизни» Казановы, все они основывались на оригинале из архива Брокгауза в Висбадене: один экземпляр — факсимиле оригинала, в настоящее время хранится в музее Дукса и архиве замка. Я выражаю признательность официальным представителям архива Брокгауза и музея Дукса за разрешение цитировать оригинал и университету Джона Хопкинса за разрешение ссылаться на перевод Уилларда Траска и издание 1967 года, перепечатанное в 1997 году. В большинстве случаев в книге использованы мои собственные переводы, выполненные по факсимиле из Дукса [Casanova HV Dux facs.] или по полному французскому изданию «Букин» (1960) [Casanova HV Bouquins], в остальных случаях цитируется англоязычное издание Траска (1967) [Casanova HL Trask].

Casanova Giacomo (Jacques Casanova, Chevalier de Seingalt). Histoire demaviejusqu’a 1774.12 vols, facsimile manuscript of Brockhaus original, Duchcov Archive [Casanova HV Dux facs.]

Giacomo Casanova, Chevalier de Seingalt. History of My Life / trans.Trask Willard R. Baltimore and London, 1967, republished 1997 [Casanova, HL, Trask].

Casanova, Jacques, Chevalier de Seingalt. Histoire de ma vie. Suivie de texts inedits / ed. Bouquins, Laffont, Robert. Plon, Paris, 1960 [Casanova HV Bouquins].