I I . О писаном слове Божием

          1. Свои мысли о писаном слове Божием, или о Священном Писании, я уже изложил в первом трактате «Пути истины», и, как мне представляется, сделал это столь обстоятельно и ясно, что умножать рассуждения уже нет нужды. Подчеркну здесь ещё раз, что я верую, что Священное Писание вдохновлено Богом, и что божественная премудрость ни в какой иной книге не открылась столь глубоко и широко, как в Библии. Всё в Священном Писании запечатлено божественным авторитетом. Оно есть безошибочное правило нашей веры и жизни. Поэтому я принимаю только такое учение и такое благочестие, которое не постыжается пред судом любого, хоть и малейшего изречения Св. Писания. Если же говорить кратко, то я могу лишь повторить уже сказанное мною в предисловии к вышеупомянутому трактату: чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь в божественном происхождении сей Книги и её исключительном превосходстве пред всеми прочими человеческими книгами.

          2. Если некий просвещённый от Бога учитель, или кто-то из чад Божиих, говорит или пишет нечто от Бога, пред Богом, во Христе Иисусе – тогда его слово тоже является словами Божиими (1 Петр. 4, 11). Но для других оно может быть словом Божиим только в той степени, в какой оно имеет свидетельство о своём божественном происхождении; и принимает его только тот, кто признаёт его за таковое и в ком оно являет силу и помазание в сердце. Посему я не могу указать ни на какого богопросвещённого человека, как на данную всем Книгу (non est publicae et receptae autoritatis^[273]); его личные слова Божии не имеют для всех – и даже не всегда для того, к кому они однажды были обращены – такой обязательной, безусловной и доказательной силы, как Священное Писание. Последнее есть всецело от Бога, всецело безошибочно; и хотя писатели его были, как и все, немощными и ошибающимися людьми, но смыслу Писания это нисколько не повредило.   

          3. Здесь я должен упрекнуть многих протестантских богословов, которые, несмотря на то, что они выставляют себя великими поборниками Священного Писания, приписывают ту или иную – порой и абсолютную – степень богодухновенности и безошибочности своим символическим книгам (относительное достоинство коих, впрочем, я вполне признаю́). Ещё бо́льшим бесчинием является то, когда не рождённые свыше (Ин. 3, 3) проповедники полагают, что всю их пустую болтовню с кафедры люди должны почитать и принимать как чистое и безошибочное слово Божие, и что Дух Святой действует только через их слово. – О том, что Святой Дух действует через слово Божие в Священном Писании, равно как, опосредованно, и через слова Своих чад, я сказал выше; то, что Он неким иным образом действует в сердце, показано мною в другом месте^[274].

          4. О последнем нужно сказать следующее: хотя я почитаю писаное слово Божие как богодухновенное, я тем не менее вовсе не считаю, что буква Писания сама в себе имеет такую силу и благословение, что внешнее обращение с ней может дать нам жизнь. Совсем нет! Один Святой Дух употребляет сей меч, как и где Он хочет. Никакая человеческая искусность здесь не поможет; ни слушание, ни чтение, ни какое-либо иное, пусть и самое лучшее внешнее действие, не передадут нам силу Писания. Это совершает один только Дух – Он должен изречь слово Писания каждому человеку особо, как бы впервые. Посему при чтении, слушании и проповеди слова Божия прежде всего необходимы сердечное благоговение и молитва.

          5. Вот всё, чем я могу дополнить уже изложенное мною в вышеупомянутом трактате. – Впрочем, воспользовавшись случаем, хочу сказать нечто в отношении тех, которые вовсе не верят в писаное слово, или в откровение Божие. Это те, кто считает совершенно достаточной так наз. «естественную религию»^[275], и по этой причине именуются «натуралистами».

          6. Сии говорящие по-мирски (1 Ин. 4, 5) учёные люди в нашем так называемом «христианском мире» рассматривают Священное Писание как ненужное, или вообще достойное презрения. Не то, чтобы все они были сознательными отрицателями Бога и божественного откровения; но круг их чтения и образ их мыслей таковы, что они всё критикуют. Упадок христианства, и особенно бросающаяся в глаза духовная немощь тех, кто по преимуществу занимается Писанием, даёт им весьма весомый повод к сему. Христиане весьма редко проводят такое жительство, чтобы они могли указать этим людям (если только им ещё можно помочь) истинный путь – и последние продолжают действовать неразумно и недобросовестно. Вот как это происходит:

          7. На необходимейшие и яснейшие истины Священного Писания они едва смотрят. Те положения, которые невозможно опровергнуть, они оставляют, как есть, но только молча переступают через них – чтобы им не протрезветь и не почувствовать беспокойство о себе. Это известные вещи. Далее: они хотят всё подвергнуть сомнению (dubia vexata^[276]) – дабы усиленной работой головы заглушить это самое беспокойство. Они отыскивают в Библии некое слово, или историческое обстоятельство, или какое-либо особое действие, чудо или что-то ещё, им непонятное и для них тёмное, и подвергают эти места ожесточённой критике. Это их меч, с помощью которого они строят из себя героев: а пусть им-де, сначала докажут, – а потом они решат, могут ли (а я бы сказал, хотят ли) они веровать. Но разумно ли так поступать? Книги и мнения, которыми они утверждаются в своих сомнениях или критике, они принимают со всем желанием и без разбору; на сочинения же и на основания, которые могут разрешить их сомнения, они и взглянуть не хотят. Это честно? это добросовестно – так подходить к делу?

          8. Если же сии сомневающиеся на самом деле добросовестны, то пусть они со всем тщанием размыслят над нижеприведёнными вопросами, и размыслят так, чтобы оставаться на каждом вопросе до тех пор, пока не услышишь ответ на него своего сердца:

          Желательно ли, чтобы где-нибудь наличествовало несомненное откровение Божие?

          Имеем ли мы в том состоянии, в каком пребываем сейчас, такое познание о Боге, о служении Ему и о том, что нам предстоит после смерти, чтобы мы с уверенностью могли следовать ему? чтобы такое познание давало нам радость и довольство в жизни и спокойствие при смерти?

          Не находимся ли мы, наоборот, в отношении сих важнейших вещей в великой тьме, неуверенности и страхе, которые мы не можем развеять никаким естественным познанием или усилием?

          Естественная религия исходит из человека; это вполне допустимо. Но только мы не просто люди, а падшие люди. Может ли в этом случае естественная религия дать нам желанный свет и необходимое утешение?

          И что мы видим у тех народов, у которых нет ничего, кроме их естественной религии? И как выглядит у них сама эта естественная религия^[277]?

          Не находим ли мы в наших сердцах, мыслях, желаниях, стремлениях и делах многое, что мы сами не можем не счесть безумием, противлением Святому Духу и достойным наказания?

          Можем ли мы в достаточной мере и во всякое время успокоить свою совесть по этому поводу?

          Известно ли нам средство для такового успокоения?

          Как мы можем освободиться от сего зла и стать счастливыми?

          Или нет никакого пути или средства к сему?

          (О, какая тьма! какая немощь!)

          Но, может быть, Бог знает этот путь и средство – как помочь нам в таковой скорби и нужде?

          И если так, то не дал ли Он нам достаточное известие об этом средстве и пути?

          Не является ли это возможным? более чем вероятным? Позволяет ли мне должное представление о бесконечной благости и премудром промысле Бога сомневаться в этом?

          Но где нам найти сие Божие известие? в какой стране? в какой книге?

          Может быть, египтяне, греки, римляне, китайцы, турки имеют истинное известие о Боге и о служении Ему, которое я ищу? Или верное известие даёт мне книга христиан?

          Не провести ли нам сравнение? Сегодня мы знаем достаточно, чему учат и учили сии и другие народы.

          Я не имею здесь в виду те или иные, порой прекрасные, обще-нравственные изречения или учения, которые разумный человек сам может во множестве составить в своей голове. Мой вопрос в другом: у какого народа, в какой книге я найду наилучшее и достовернейшее известие о Боге, о служении Ему, о происхождении зла, о спасении от него и о средстве и пути, идя по которому, можно и в сей, и в будущей жизни обрести покой и счастье?

          9. Пусть человек только несколько минут поразмыслит над этим вопросом, который ведь никого не может оставить равнодушным. Пусть он вспомнит прочие книги и то, что они возвещают, а потом переведёт взгляд на Библию – и даст себе обдуманный и зрелый ответ.

          10. В Библии мы находим наидревнейшие сведения о важнейших, касающихся нас, вещах; это признано всеми. Но сии сведения имеют и гораздо более основательные признаки для того, чтобы им веровать, сравнительно с содержанием других книг.

          Об особом величии, возвышенности, искренности и силе выражений, которые хоть сколько-нибудь внимательный читатель видит и чувствует во многих местах Писания, мы не будем даже и упоминать.

          11. Меня спросят: но ведь в Библии действительно много написано о чудесах; многое кажется несообразным; многое очень темно. Ответ: речь у нас здесь не о чудесах; что же касается несообразностей и тёмных мест – то, может быть, причину этой темноты нужно искать в себе самих? Сколь многие вещи и в природе остаются для нас непонятными и тёмными!

          Всё, что нам непонятно, нужно на время отложить в сторону. Поймёт ли школьник весь учебник мгновенно? Пусть выучит для начала свой урок. Итак, примем сердцем и осуществим на деле прежде всего то, что мы уже понимаем; ибо это есть то, что необходимо именно нам.

          11. Молитесь Богу, как учит вас сия Книга, чтобы Он каждодневно всё более просвещал вас в познании Себя и Своей воли, и чтобы Он дал вам сердце любить Его Самого и Его волю и жительствовать по ней. Та́к молитесь усердно, и не ослабевайте (1 Фесс. 5, 17; Рим. 12, 11) – и сможете со временем не только придти в разумение истины (1 Тим. 2, 4), но и ещё более основательно убедиться в необходимости, истинности и важности божественного откровения в Священном Писании.

          13. Есть ещё один род «натуралистов», которые хотя и понимают, что Священное Писание есть слово Божие, но для своих занятий им и для его толкования употребляют исключительно естественный ум и человеческие средства, – это необращённые и бездуховные богословы. Их уста могут сколько угодно разглагольствовать о Святом Духе и о просвещении; сердце же их опытно ничего не знает о том, и если дойдёт до дела, то оно окажется их сердцу чуждым. Скудные школьные мнения, жалкие комментарии, или – если нужно показаться пред людьми (Мф. 6, 5) – новомодная философия служат им вместо помазания от Святого Духа (1 Ин. 2, 20). Такие люди приносят Св. Писанию и Церкви величайший вред. Они именно что натуралисты, и воспитывают натуралистов. Ах! почти исчезли из христианства первые христиане – безыскусные, внутренние, духовные. Господи Боже! пошли Духа Твоего, чтобы такие появились вновь, и обновилось лицо земли!