Из писем к еврейскому писателю, другу и брату Yehuda Hanegbi

 

Индия, Almora, 2–1-56

... Ты спрашиваешь: почему Индия? Не спрашиваю. Иду вперед, а не назад. Поэтому не спрашиваю. Теперь я уже мертвая, и однако более живая, чем когда-либо. Спрашиваешь, как ушла моя любовь к музыке, искусству, к книгам... Все для меня исчезло! Почему? Не спрашиваю. Одно только знаю, что я на правильном пути, в постоянном присутствии Божием, и что меня ничто другое не интересует, кроме самого малого, что я делаю среди беспредельного Создания Его. Ты пишешь, что Dr. -Bergman (еврейский преподаватель университета, см. Жизнеописание, Отшествие) сказал обо мне, что находит, что я «настоящая подруга Божия». Да будет он благословен, ибо это сказало только прекрасное сердце. Но знаешь, что объединяет друзей? Любовь. А что есть Бог? Любовь... У меня нет никакой связи с прошлым, кроме немногих, которые следуют, или последуют, по той же дорожке рано или поздно... Спрашиваешь, где я нахожусь в мысли, в душе. Не знаю. Хожу, работаю, молчу. Люблю. Говорю «Да»  на все приглашения, хорошие и плохие, ибо все приходят от Него.  Я уже не ищу. Даже смеюсь... развлекаюсь иной раз, особенно когда возлюбленные мои «сторонники» настаивают, чтобы построили для меня ашрам, дабы им всем приехать туда... или когда Шивананда говорит своим посвященным, что др. Лиля имеет «магнит» и упорно хочет остаться с ними... или когда старые и очень грязные монахи неожиданно умываются и бывают чистыми!..

Если бы ты знал, как я огорчаюсь порой, видя «Я» здешних «святых» и ссоры между ними. Или с теми западными, которые приезжают сюда и становятся индуистскими монахами и поклоняются идолам, словно они были статуями в католической церкви. Нахожу, что большинство из них совсем потеряют свою внешность, если снова оденут каноническую одежду их, оттого и чувствуют, что нужно сбрить бороды и одеть белые хитоны с желтыми апельсинами, – чтобы привлечь внимание других... Что касается меня, то я не хочу, чтобы кто-нибудь обращал на меня внимание. Передвигаюсь и всюду нахожу отдых и счастье. Благодаря этим передвижениям я узнала тебя, Наут, Сильвию, и всех остальных избранников Божиих...

Я не знаю, каково мое будущее. Однако знаю, что не хочу и гарантированной работы в различных ашрамах. Baba Amte делает именно то же самое. Только что он осмеливается, может быть, на большее. Не имею любопытства куда-либо ехать, но когда еду на новое место, нахожу, что оно гораздо лучше, чем было предыдущее.

Из тех гуру, кого я узнала, одного очень люблю. Он хороший старчик, который живет один в пещере. Я рекомендовала ему одного несчастного парня из Австралии (речь идет об Алане, см. «Скажи, Мать»), который совсем потерял дорогу. Увидим, что хочет Бог.

Что касается меня, какой мне смысл слушать музыку или проповеди, как ты пишешь? 24 часа дня и ночи проходят так быстро в Божественном присутствии. Нет более нежного или более «успокоительного».

Дели, 23–7-56

... В Индию приезжают те, кто хотят называться «искателями». Тем, кто меня спрашивает, отвечаю: «Я не ищущая», и они удивляются, зачем я приехала в их страну. Я не ищущая, просто люблю все и всех и ничто другое меня не волнует. И если им этого не достаточно, то для меня достаточно. Ибо однажды придется нам отвечать Богу.

Прошу тебя. Не читай другие книги. Не старайся знакомиться с «выгодными» людьми, и не только людьми. Они ничему тебя не научат. Бог в нас и говорит нам в молчании... Слепо следуй Его совету. Тогда только будешь в безопасности... Бог есть свобода, и любовь живет в Свободе... Что касается меня, то я чувствую, что придется скитаться навсегда, без гарантии. Как не улыбнуться от того, что происходит кругом? Др. Стэнли Джонс сделал Целую тему из моего «Да».  Просил меня совершить с ним поездку как... «пример» его проповеди... С другой стороны, Шивананда хочет, чтобы я ехала с ним для его проповедей! Позавчера приезжали репортеры взять у меня интервью и сделать фотографии с прокаженными... Всех их я благородно выпроводила. Все это не что иное, как шаги, ведущие в погибель. Я сказала им, что я умерла, но живу лишь для Бога!

Во всяком случае, я согласна с тобой. Монастырь – шаг, но не последний. Это будет между нами...

Poona, Bombay, 20–1-58

... Не говори, что нужно писать, нужно делать то или другое, пойти туда или сюда... Это проклятие нашего западного воспитания, это наша позиция против жизни и это наше постоянное вмешательство в План Божий. Единственное, что нам нужно делать, – быть спокойными и следовать за Ним... Некоторые родятся, чтобы потрясти мир. Другие – только существовать, любить и умереть. Верую, что я принадлежу к этой категории, как и ты. Он дает нам все, что нужно для того, чтобы привести к концу цель нашего бытия, поскольку мы принадлежим к тем, кто являются Его (чадами). Принадлежим ли мы к ним или нет?...

Здесь я нахожусь в учреждении для недоразвитых и одновременно увечных детей. Здесь я работаю и сплю уже не один месяц на скамье, на которую утром садятся посетители. Это узкая деревянная скамья, на которой у меня был один их самых сокровенных и благословенных опытов Божиих. Комната маленькая и не имеет окна, но я была так счастлива!..

Это несчастные дети, и это – среди вопросительных знаков жизни. Не говоря на их языке, я могу играть с ними, смеяться с ними, и делать массаж слабеньким их ножкам и атрофированным ручонкам. Но – и здесь чудо Божие – я открыла здесь и давно, с тех пор как работала в психолечебнице Lucknow, что массаж на лице – единственное лечение. Только человеческая ласка и выражение нежности. Сих обеих эти люди никогда не ощущали. Как скорбно, что в этом мире люди не имеют любви. Трагично, но истинно.

В конце концов др. Швейцер не приехал. Однако была такая реклама, что тысячи приехали в Дели на съезд вегетарианцев...

Уттар-Каши, 20–5-58

Все мы грешные... Почему мы и молились о вещах – которые Бог дал нам в конце концов, пока однажды, благодаря Своей любви и милости к нам, неразумным, Он не привел нас к познанию Его: дабы мы предались Ему... И это стало возможно лишь поскольку в свое время мы имели опыт познания, что кроме Него никакой человек, пусть хоть и любит нас, не может вызволить нас из состояния, в котором мы находимся, хорошем или плохом...

Уттар-Каши, 28–6-58

... Перестань возмущать свою мысль такими вещами, думая, что разгадаешь или опрокинешь надежды других... Забудь Все и Всех. Ты – мертв. Если не ощутишь этого и если не сделаешь, будешь всегда стоять между Богом и самим собой, как ты есть, и воля Его не будет работать посредством тебя. Выслушай хорошо. Мы одни. Наш Друг и Родитель – только Он! Но давай Всем,  не делая различий между теми, кто возвращает тебе любовь твою, и теми, кто не возвращает ее, или даже кто тебя ненавидит! Тогда только ты – Его! Скажи. Как могла бы я вновь родиться, если бы прежде не умерла 24 марта 54 г.?.. Не забывай и это: что никто не может показать или преподать что-либо другому, кроме Любви. Только она может помочь тем, кто Его ищут. Она и молитва, которая может сделать чудо свое и спустя годы...

Уттар-Каши, 29–7-58

... Я приехала сюда как чужая. Чужая – всегда Чужая. Чем больше живу, тем более уверяюсь, что таково мое предназначение. Быть всегда Чужой, не только для одной страны, но и для всей земли. Мы, греки, родившиеся в Константинополе, чужие для турок, хотя та земля была нашим собственным наследием. Когда мы переселились в Элладу, были как «нежеланные», т.е. опять как чужие... Когда, чтобы продолжить обучение, я поехала в Швейцарию, Францию, Англию, и опять была Чужой... то же самое и в Америке. Когда за несколько месяцев до возвращения в Элладу мне предложила Англия британское гражданство, я отказалась, т.к. не хотела... Сегодня Индия все более и более становится международной. Кроме того, таково «развитие» истории... Оккупация, освобождение и потом осознание того, что они держат в руках мертвую культуру и философию, которую никто уже не применяет... Так будут пребывать, верую, до тех пор, пока после нескольких веков не родится новоиндийская культура...

Здесь, недавно, у меня были трудности в продлении разрешения на проживание. Тогда я еще верила, что останусь здесь. Позднее мне предложили индийское гражданство (даже участок земли для больницы для прокаженных). В конце концов я отказалась и мне дали просто двухгодичное продление, действующее до конца мая 1959 г. И теперь, вот, нечто, что удивит тебя – и год назад удивило бы и меня. Я уверена, что уеду из Индии!  Считаю, что пребывание мое кончается. Опыты жизни, какие следовало, получить, я получила. Еще раз оставляю все и последую...  уезжая из этой страны, раз у меня уже нет ничего другого оставить. Тело мое стало уже так мало, что является лишь простым немощным «переносчиком» души. Какое значение имеет, в конце концов, кем являешься ты? Нам довольно того, что мы ощущаем себя такими, какими Он хочет, чтобы мы были. С марта 1957 г. мне не предлагали конкретной работы. Полагаю, что Бог не хочет, чтобы я занималась чем-либо определенным. В эти шесть месяцев, что я здесь, я – в присутствии Его и не имею нужды ни в чем другом. Никого мне не надо, и я всех люблю, как люблю и тех, кого Бог посылает на моем пути.

Некоторым образом, я уже ощущаю, что мне достаточно находиться с теми, кого люблю, в моем сердце. Что сказать? Поскольку язык Божий – молчание, то и язык любви – молчание.

Так или иначе, мы одни. Всякий человек совершенно отличается от другого. Поэтому единственное счастье обретается в (слове): «Бог и я на земле». Только так ты можешь любить всех и даже разделять со всеми самые глупые вещи и давать радость, хотя бы на мгновение.

Секундерабад, 4–10–58

... Признак немощи – наше горячее желание и потребность в любви других. Тогда все работает стремительно и тянет нас назад, туда, откуда мы отправились. И тогда начинаются бесконечные семейные беседы, которые бывают в попытке снова нас связать, но на этот раз навсегда. Мы имеем такую любовь от Бога, но снова ищем человеческую... Это является преслушанием первой заповеди. С этого времени нас ожидает мышеловка, о которой я говорила, общественный мир, общественная жизнь. Разве это так трудно? Почему мы, как все те миллионы, так легко повинуемся, и в небезопасности, человеческим законам семьи и общества, а Господа не слушаем? Почему, после того, как мы ощущаем, что Он призывает нас помочь Ему в Деле Его?.. И мы, вместо того чтобы сказать Ему: «Возьми меня, сломай, дай мне хотеть то, что хочешь Ты», проходим полпути и поворачиваем назад, как все те, кто вернулись до нас, и те, кто вернутся после нас. И тогда мы горько осознаем это. Здоровье наше противится. Тогда уже единственный способ у нас – отказаться исполнять все то, что нам приказывают люди, или будем жить без всякого смысла. Причем наше здоровье становится тогда предлогом, неким алиби к тому, что мы не смогли сделать для Него. Тогда мы – живые трупы, как миллионы и миллионы, которые мертвы для Бога и для других людей... Они опускаются до того, что бывают посмешищем для сил тьмы... Читай Мф 17, 20, Лк 17, 15, Мк 9, 19. Где – вера? Читай: Ис 41, 1–4 и 46, 9 – конец. Бог всегда берет нас в чужие места...

Здесь я нахожусь как глухонемая. Куда ни поеду – то же самое.

Уединение необходимо. Гроб ожидает всех нас. Что будет? Общая могила, или Воскресение?

Вифания, 30/12–1-60

... Ты пишешь о любви... Да. Бывает так: Бог «дождит»  Свою любовь на меня. Если удержу ее для самой себя, умру, потому что не выдержу силы ее. Если же всею силою огня возлюблю другого, зная, что это любовь Его, тогда происходят поразительные вещи в этом другом – кто на самом деле «был привлечен»  Богом придти, дабы я возлюбила его. Сразу увидишь, что в нем происходит преображение. Намечается новое шествие, и, если он осознает, что эта любовь не от меня, а от Бога, на него приходит благословение. Иначе, если он не поймет этого и начнет благодарить меня за эту любовь, все уничтожит. Но если поймет, тогда и он, в свою очередь, даст другому и другому от этой любви, не ожидая, однако, ответа или благодарения... И тогда все мы радуемся, ибо мы ощущаем единение через любовь эту, которая есть Бог. И получается нечто другое. Мы сразу узнаем всех тех, кто бывает в этой Любви. Как превосходно...

Новый Иерусалим, 11–7-66

... Любовь – это общение душ в Боге, как общение Святых. Это невидимый Монастырь, где все Его (дети) встречаются в духе,  независимо от того, что находятся в теле.

Здесь, где я, настоящий Рай... Когда-то было много монахинь, но трагедия войны ударила и этот монастырь. Немцы убили священника и многих заключили в тюрьму. Здесь Ангелы дают мне небольшой отдых в «футболе».

Новый Иерусалим, 12–1-67

... Ты очень правильно пишешь о Qe1lhsh (воля, как свойство характера – переев)  и о bou1lesh (воля, как страстное изъявление желания, намерения – перев.).  Ты единственный человек, с которым я абсолютно согласна по этой теме. Может быть, еще и Т. De Chardin это осознал. Да. Большинство людей останавливаются на предании самих себя и на приятии тех, кого дает Господь, с некоторым, однако, пристрастием. В действительности, они не могут использоваться как «посланцы»,  потому что не имеют в себе никакого побуждения.

Это побуждение,  если оно сопровождается любовью, и когда оно соединено с Божественной волей, творит чудеса!  Их совершает, конечно, Бог, здесь на земле и там в Вечности. Во всяком случае, опасно убить «Я» и остаться в пристрастной любви! Мы родились не для этого.

Когда мы действительно любим, ощущаем влечение сделать или осмелиться на вещи невероятные. И когда пройдут годы, тогда мы поймем, «как» и «почему», так же как и глубочайший смысл деяний нашей любви.

Найроби, 10–8-68

... Здесь я с прошлого октября. Моя главная работа – это переписка иерея. Он первый православный священник, приехавший сюда, в 1960 г., тогда, когда африканцы – они сами основали свою Православную Церковь – просили из Греции священника для обучения. Это была удивительная история, которая стала поводом для процветания Православия и здесь...

Бог, по Своей великой любви и ради Своей милости, дал мне Ангела Своего, который направляет и определяет мое поведение. Так, по Его благодати, куда бы я ни поехала, я одна и без забот. Однако, иной раз, мое присутствие беспокоит других, не слова, т.к. я не говорю, если мне не предлагают слово, только отвечаю...

Кроме благодушия, чувствую себя очень крепкой и легкой. Когда хожу, ощущаю, что не имею тела... Все – по благодати Его. Ничего нет нашего. Потому у меня нет, как ты знаешь, планов. Позволяю вещам идти, как они идут. Так, люди решили, что я останусь здесь до конца года. Они имеют для меня различные другие «планы» в Греции.

Бонн, 3–3-72

... Как я уже писала тебе, присутствие важнее, чем проповедь, и молчаливая любовь, которая молится, важнее, чем присутствие... Поэтому не имеет значения ни расстояние, ни присутствие. Да, мы сострадаем с человеческой болью. Но порой она приходит из-за эгоцентрического состояния[50] страдающего. Мы должны любить его, и Бог сделает то, что нужно...

Бог дает нам так много. Дружба – самый большой дар Его. Недаром Он сказал: «Вас называю друзьями Моими».

Швейцария, 1977

... На месте X. я бы ушла от супруга, пока не поздно. Но люди боятся Неизвестности, которая есть не что иное как благодать, вера, любовь и радость. И преклоняются к стоячим водам лжи и смерти души и сердца. И так превращаются в робота достойного общества, хорошо одетого, ухоженного; они смотрятся в зеркала и делают пластические операции омоложения... Какая трагедия!

Верую, что и врачи нуждаются в исцелении в Живой воде Истины,  В моей жизни было столько опытов с душевнобольными и психиатрами, что я могла бы написать книгу: «Простой верующий и служитель Бога открывает психиатров!»

В последнее время я сижу возле больной, которую сопровождаю, примерно 12 часов в день на стуле, в обществе со Святым, который жил на столпе. Это Даниил Столпник. Со мной его книга.

Скоро она проснется, и нужно будет прерваться.

Я не говорю, только улыбаюсь, как мы улыбаемся младенцу, и она радуется. Людям нужно так немного, но все так заняты, что им некогда дать... В конце концов нужно заболеть, чтобы тебя навестили и дали шоколадки, или умереть, чтобы тебе принесли самые прекрасные цветы. Какая шутка!

Однажды в Афинах я сказала продавцу цветов: «Я не особенно симпатизирую вашей профессии, потому что в глубине вы желаете мертвых и больных». Он не возмутился. Улыбнулся и сказал: «Действительно так»!

Фаран, 16–2-79

... С 5 декабря, как нахожусь здесь, я прекратила всякую переписку. То, что я оказалась здесь, несмотря на все внешние причины, для меня тайна – Относительно того, что ты спрашиваешь об Ангелах... По небольшому своему опыту полагаю, что они предпочитают приходить к нам, или посылать нам какое-либо извещение, чем оставить нас идти Туда и возвратиться назад на землю!

Афины, 14–11–80

... Уже не пишу, не читаю. Провожу часы молчаливой жизни в Присутствии Божием, в комнате отделения для выздоравливающих, где находится мой брат. С января он лежит в кровати молча или спит.

У него серьезное поражение легкого, в его 92 года. Кроме меня, у него никого в мире нет. Я стерегу его ночью, а утром медсестра.

Днем иду в комнату, которую мне предоставили. Туда приходит молодежь со своими проблемами: семейными, здоровья, наркомании... Других новостей нет.

Афины, 23–12–84

... Я еще не вышла из «заключения», которое совершаю в период накануне Рождества Христова и других великих праздников. Как удивительно, что ты можешь жить немного, как те, которые ушли из этого мира, в сопровождении Ангелов! О! Сердце мое хочет разорваться от благодарности к Тому, Кто есть все во всем!

Что касается меня, то с годами и по благодати Его я уже не живу во времени человеческом...

Афины, 5–9-87

... Бог по Своей Любви дал мне, несмотря на мое неразумие, так много даров, что я никогда ничего не просила и до сего дня не прошу.

... Я – революционная (epanasta1tria) подруга молодых.

... Я – простой зритель происходящего вокруг меня. Как ты знаешь, я не интересуюсь событиями, и оттого мой разум устает следить за планами, речами, представлениями, и проч. Только Ангелы мои знают, кто я, и потому я счастлива, что оставляю их общество всего на несколько часов в день...