Часть первая. Мое путешествие

 

Моя дорога к целителям

 

Время, проведенное в Свазиленде, сыграло важную роль в выборе направления работы, которую мне в дальнейшем предстояло выполнить в этом регионе. Прежде чем рассказать о самих целителях, мне бы хотелось немного поделиться приобретенным мной «базовым опытом», как его называют свазийские сангома[3]. Подобно многим европейцам и африканцам, получившим официальное образование, я прежде считала традиционных целителей частью примитивной — и весьма чуждой нам — культуры прошлого. Работая консультантом по менеджменту в Африке, я не общалась с традиционными целителями и не думала о них как о профессиональных лекарях — если вообще о них думала.

В 1991 году, когда я занимала пост вице-президента крупнейшего филиала «Бэнк оф Америка» в Соединенных Штатах, моему мужу предложили поработать два года в Свазиленде, в Южной Африке. Мы с Роном уже были в Королевстве Свазиленд в 1983 году и помнили эту красивую гористую зеленую страну. И теперь мы подумали, что после суматошной городской жизни нашему сыну понравится близость к природе и будет полезен мягкий климат Свазиленда. Однако на новом месте мне необходимо было найти какую-либо солидную работу. Много лет назад, еще до рождения сына, я занималась частными консультациями, и сейчас подумала, что смогу вернуться к прежней работе. Чтобы оценить возможные перспективы, я посетила потенциальных клиентов в Вашингтоне и встретила у них теплый прием. И тогда мы с мужем приняли решение ехать. Я точно знала, чем буду заниматься в Африке, и мне даже в голову не приходило, что к концу нашего пребывания в Свазиленде я стану отказываться от выгодных предложений ради своих встреч с африканскими целителями.

 

В Свазиленде нам предстояло жить в Мбабане — главном городе с населением 60000 человек. Я опасалась, что он может оказаться слишком похожим на привычный моему сыну американский город, и жизнь в нем не будет для него интересной. Но мои опасения оказались напрасными.

В течение двадцатиминутной поездки из аэропорта Манзини наш четырехлетний Джозеф не закрывал рта ни на минуту. «Эти тети несут дрова на голове! А почему все ходят босиком? Я тоже буду ходить здесь босиком! Дома круглые! А эта крыша сделана из травы. Мама, посмотри на осликов!» Короче, все мои сомнения испарились.

Нам с Роном уже приходилось жить в Африке и на южном тихоокеанском побережье. Мы уже были знакомы со множеством хлопот, связанных с обустройством на новом месте, но тогда с нами не было ребенка. Теперь же у нас возникли новые проблемы. Как здесь обстоят дела с медициной? Где будет учиться Джозеф? Удобно ли расположены магазины, и что в них можно купить? Как решить транспортную проблему — можно ли здесь полагаться на такси и автобусы? Оказалось, что электроснабжение, водоснабжение и телефон действуют в городе нерегулярно, а работа почты, по всей видимости, зависит от прихоти ее сотрудников. Когда прибыл груз с нашим имуществом, оказалось, что половина ящиков взломана. К счастью, эти неприятности не происходили одновременно и поэтому не доводили нас до полного отчаяния.

Свазиленд — небольшая страна, по площади лишь немногим больше Гавайев. С трех сторон она окружена территорией ЮАР, а на востоке граничит с Мозамбиком. Население Свазиленда составляет чуть меньше миллиона человек, в основном это народ племени свази, проживающий на площади примерно в 17350 кв. км. Национальным языком здесь считается сисвати, однако основным языком общения является английский, и его преподают в начальных школах. Как и у многих жителей сельских областей Южной Африки, жизнь свази весьма нелегкая. В большинстве сельских районов отсутствуют электричество и водопровод. За водой к ближайшему источнику люди вынуждены ходить пешком за несколько километров.

Обучение в школе доступно только тем детям, родители которых могут позволить оплатить его. Как правило, после школы дети помогают взрослым ухаживать за скотом, готовить пищу, убирать, они также присматривают за младшими братьями и сестрами и ухаживают за престарелыми в своих больших семьях.

Женщины всех возрастов носят детей на спине, чтобы руки оставались свободны для переноски различных грузов. Самой впечатляющей картиной, которую мне однажды довелось наблюдать, была женщина, идущая по городу с большим пылесосом на голове. Ей удавалось удержать его в полном равновесии, даже когда она пересекала скользкий каменистый участок с непредсказуемым автомобильным движением. Следует добавить только, что происходило это в сезон дождей. Мне приходилось видеть, как женщины носят на голове не только хозяйственные сумки, свертки и корзины, но и швейные машинки, и сорокалитровые канистры с бензином. Свазиленд — патриархальное общество, и в нем до сих пор распространено многоженство. Многие целители, так же как их коллеги в других частях Южной Африки, считают, что многоженство, которое прежде служило защитой женщин в периоды межплеменных распрей, уже изжило себя.

 

В первые несколько недель я решила ознакомиться со Свазилендом и насладиться всем, что он мог мне предложить. У Джозефа занятия в школе должны были начаться только через три месяца, и за свои каникулы он получил столько впечатлений, что об этом стоило написать домой. Мы занялись исследованием столицы, Мбабане, начав со знакомства с общественными рынками. Джозеф был светловолосым, белокожим и довольно высоким для своего возраста мальчиком. Свази приветствовали его, прикасались к его волосам и задавали ему сотни вопросов. Я ощутила, что на этот раз мой приезд в Африку вместе с ребенком полностью отличался от предыдущего. Мы с Джозефом набирались опыта, совершая при этом ошибки, вызывающие смех окружающих, но при этом все же быстро учились.

Выяснив, где можно приобрести все необходимое для нормальной жизни, мы обратились к природе, и я решила отправиться с Джозефом в Свазилендский заповедник «Сафари». Этот природный заповедник находился в Млилване — менее чем в 16 км от Мбабане. Нас восхитил этот уголок нетронутой природы. Он был расположен на высоте от 640 до 1355 метров над уровнем моря и имел площадь около 4500 гектаров. Парк, включая лагерь для отдыха с крытыми соломой деревянными и традиционными травяными круглыми хижинами, до сих пор сохранил свой первозданный вид. Дороги в нем грунтовые, и чтобы ездить по ним, необходим внедорожник. У нас был маленький «форд эскорт», который мы поспешно приобрели, чтобы обеспечить себе свободу передвижения.

Смотритель-свази, охранявший въезд в парк, рассказал нам, что в Млилване обитает множество животных — достаточно назвать белого носорога, зебру, лесную антилопу куду, импалу, антилопу-прыгуна, гиппопотама, жирафа, бородавочника, водяного козла и мартышку верветку. Нам не терпелось увидеть хотя бы одного из этих животных. Внимательно осматривая парк, мы двигались медленно, с многочисленными остановками. Выходить из автомобиля не разрешалось, и Джозеф, чтобы ближе рассмотреть животных, опустил стекло и устроился на дверце машины. Мы так увлеклись красотой парка и животными, что я не заметила, как приближается полдень и становится жарко. Мне вдруг пришло в голову, что за четыре часа нашего путешествия мы не встретили здесь ни одной машины, да и вообще ни одного человека.

Жара становилась невыносимой, а у нас с собой не было ни капли воды. Внезапно Джозеф в необычном возбуждении стал указывать мне на что-то. Я повернулась и увидела прямо рядом с автомобилем жирафа, который смотрел на нас сверху вниз. Я взглянула в глаз животного и почувствовала себя словно загипнотизированной. На мгновение я увидела отразившуюся в его зрачке картину — мы с сыном, затерянные в парке. Это произошло настолько быстро и было так странно и неожиданно, что я объяснила это себе просто действием жары. Но спустя несколько минут двигатель нашей машины заглох, и мы остановились. Было полное безветрие, воздух вокруг был неподвижен, и мы буквально плавились. Прошел час, и я не знала, где нам искать помощи.

Наконец я решила, что нам следует идти пешком обратно к хижине смотрителя. Крепко обняв Джозефа, я неожиданно расплакалась. Страшные мысли приходили мне в голову. Ведь в парке могли быть львы (на самом деле их в заповеднике не было)! Я была близка к панике и не знала, как мне уберечь сына. Я горько раскаивалась, что привезла его сюда и по моей вине он попал в эту историю всего через несколько недель после его первого знакомства с Африкой. Джозеф погладил меня по спине и обнял. Мы вышли из машины, тронулись в путь. Кругом было невероятно тихо и красиво. За поворотом дороги мы столкнулись с семейством бородавочников. Мне было известно, что эти животные могут быть довольно агрессивными, и я попросила Джозефа вести себя тихо и не делать резких движений. Мы осторожно обошли их стороной, наблюдая, как они роют землю, фыркая на нас. Пока все обошлось…

Жара не ослабевала. Большинство животных отдыхало под тенистыми деревьями. У Джозефа ныли ноги, он с трудом переносил жару. Я не смогла бы долго нести его на руках и ломала голову над тем, как же нам выбраться отсюда. Мы прошли не менее восьми километров, прежде чем увидели автомобиль. В ней находились трое пассажиров — семья из Зимбабве. Они остановились и любезно предложили нам воды. Мы скорчились на заднем сиденье их джипа, грязные, потные, но чрезвычайно благодарные. Главная дорога находилась ближе к нам, чем пост смотрителя, и потому мы попросили подбросить нас к ближайшей гостинице. Когда автомобиль остановился около гостиницы «Счастливая долина», я сообразила, что мы попали в «квартал красных фонарей». К счастью, была всего лишь середина дня, и работа стриптиз-клубов и магазинов, торгующих порнографическими фильмами, только начиналась. Мне с трудом удалось отвлечь Джозефа, когда он обнаружил видеоигры с картинками, не похожими на все то, что он когда-либо видел.

По моей просьбе администратор гостиницы позвонил Рону. Муж нашел местного механика и приехал к нам на выручку. Мы еще раз проехались по парку, и я пыталась вспомнить, где мы оставили машину. Территория казалась мне совершенно однообразной. Поворачивали ли мы у этого кустарника? Или у этих колючих зарослей? В конце концов мы все же нашли машину. В этот вечер у нас с Роном вновь возник разговор о покупке нового, более надежного автомобиля.

Мы с Джозефом продолжали знакомиться с новыми местами, забираясь все дальше и дальше, хотя уголок природы, которому предстояло стать одним из наших любимых Парк Малолотья на степном плоскогорье — располагался недалеко от дома. Малолотья — это крупнейший природный заповедник в Свазиленде и настоящий рай для любителей пеших прогулок. В парке поощряются пешие экскурсии для наблюдения за животными и птицами. К тому времени мы уже привыкли гулять в окружении диких животных и обнаружили несколько небольших бревенчатых домиков для ночлега. Проснувшись утром, мы могли увидеть у себя во «дворе» стадо, состоящее примерно из четырех десятков белолобых бубалов. Это время было для меня изумительным подарком судьбы — одним из многих, которые мне еще предстояло получить в этой стране.

 

В феврале 1992 года мы с семьей устроили в буше по поводу моего сорокалетия изумительный пикник по-африкански. В качестве сюрприза Рон попытался организовать посещение усадьбы традиционного целителя. Это могло бы стать небольшой передышкой от нашей городской работы. Работники заповедника не могли организовать этот визит, но предложили Рону обратиться к «доктору» Нхлавана Масеко, который мог бы порекомендовать нам целителя и дать направление на однодневную поездку к нему.

Записка с именем Масеко пролежала в моем бумажнике три месяца. За это время произошла странная вещь. Я начала ощущать неудовлетворенность своей работой. Мне все время казалось, что я постоянно делаю что-то не так. Я не могла понять, что происходит, и это меня раздражало. У нас не было своего домашнего телефона, и пока мы дожидались его установки (а в Мбабане на это могут уйти годы), моя соседка Пайге любезно предложила пользоваться ее аппаратом. Однажды, когда я отвечала на накопившиеся телефонные звонки, у меня снова и снова стала возникать настойчивая мысль: «позвони целителю». В конце концов я рассказала об этом Пайге, и она рассмеялась: «Это может оказаться забавным. Давай так и сделаем. Позвони ему прямо сейчас». Ее азарт передался мне, и я, разыскав в кошельке записку, набрала нужный номер.

Голос на другом конце провода ответил: «Здравствуйте, это ОТЦ» (Организация Традиционных Целителей Африки). Я спросила, нельзя ли пригласить к телефону доктора Масеко. Мужской голос на другом конце провода спросил меня о цели звонка. «Я — консультант из США и в настоящее время живу в Свазиленде, — объяснила я. — Мне бы хотелось посетить традиционного целителя.

Я работаю в городе и думаю, что знакомство с целителем позволит мне больше узнать о традиционной жизни свази». Мне ответили довольно резко: «А кто назвал вам имя доктора Масеко?» Я подумала: а кто же он, доктор Масеко? Вежливо ли было вот так запросто звонить ему? Я старалась найти способ прилично выйти из неловкой ситуации и связаться с доктором Масеко позднее, когда у меня будет больше информации о нем. Запутавшись в своих беспокойных мыслях, я вдруг услышала: «Здравствуйте, миссис Кэмпбелл, с вами говорит доктор Масеко». Поблагодарив его за то, что он согласился говорить со мной, я попросила его о встрече.

В этот момент мне казалось, будто я наблюдаю за своими собственными действиями со стороны — подобное ощущение мне предстояло многократно пережить в последующие месяцы. Я собиралась всего лишь попросить у него направление к целителю, живущему где-нибудь поблизости, но доктор Масеко спросил: «Можете ли вы завтра подъехать сюда? Мы находимся в Ситеки, это меньше чем в двух часах езды от Мбабане». Мы тут же договорились о встрече. Я не знала, почему я так поступаю, но чувствовала, что эта затея не напрасна. Да и почему бы мне не устроить себе выходной?

На следующий день я отправилась на своем автомобиле в Ситеки. Я наслаждалась живописной дорогой, ведущей из горного района через вельд Свазиленда и поднимающейся вверх на плато у самой границы с Мозамбиком. Разнообразные виды, открывающиеся передо мной, были удивительно красивы и очень успокаивали. Приехав на место, я остановилась, чтобы узнать, куда мне направиться дальше. Наконец я добралась до старой гостиницы со знаком ОТЦ на фасаде. Это было небольшое здание, выстроенное по канонам западной архитектуры, но украшенное в местном традиционном стиле. Внутри царила суета: по коридорам сновали с бумагами служащие, одетые по-европейски. В конференц-зале шло какое-то совещание или семинар. Во всем чувствовались деловитость и профессионализм.

Я заметила приемную и направилась к ней. Но меня встретила секретарь ОТЦ, Бетти. Она сказала, что доктор Масеко испытывает некоторое замешательство. Он не знает, кто я, и не может со мной встретиться. Секретарь передала мне его извинения и сказала, что удивлена тем, что он назначил мне встречу по телефону.

У меня сразу упало настроение. Собрав все свои дипломатические способности, я объяснила, как я узнала имя доктора Масеко, но это ни к чему не привело. Секретарь поинтересовалась, не могу ли я достать рекомендательное письмо? Тогда доктор Масеко смог бы решить, захочет ли он со мной встретиться. До меня дошло, что мне вежливо предоставляют путь к отступлению, и я приготовилась уйти. Но тут неожиданно зазвонил телефон, и Бетти попросила меня подождать. Она сняла трубку, внимательно выслушала, сказала «Да» и повернулась ко мне. Виду нее был озадаченный. «Доктор Масеко примет вас, — произнесла она, — пожалуйста, пройдите со мной». Я последовала за Бетти через небольшой холл. Перед тем как постучать в дверь, она предупредила меня, что доктор Масеко несколько раз в году собирает своих старших целителей. Сегодня они как раз здесь, и я заодно смогу встретиться и с ними. Внутри у меня будто что-то оборвалось. У меня возникло такое чувство, что я, будто в замедленной съемке, падаю в пустоту с обрыва.

Перед дверью была выставлена обувь, и я гадала, не следует ли и мне снять туфли. Но пока я раздумывала, меня пригласили в комнату. Там я увидела доктора Масеко — пожилого господина благородной внешности. Поверх традиционной свазийской одежды на нем была обернутая вокруг талии и свисающая с пояса шкура какого-то животного. Голову его опоясывала полоска из меха леопарда, украшенная пером. Мы поздоровались и обменялись рукопожатием.

 

Доктор Масеко приветствовал меня от имени ОТЦ и целителей. Я увидела несколько женщин, сидящих на полу. Меня поразили их волосы, окрашенные охрой и заплетенные в косички вместе с бусами. На их красивых лицах светились улыбки. От этих женщин исходила какая-то особая сила. У некоторых мужчин волосы были украшены перьями, и они также носили мех и шкуры животных. Мое внимание привлек один пожилой мужчина. Он улыбался, лицо его сияло. Встретившись с ним глазами, я сразу почувствовала, что напряжение оставляет меня.

Доктор Масеко немного рассказал мне об их организации. Меня удивило, насколько она солидна, и то, что в ее составе есть даже зарубежные члены. Вначале меня ввел в заблуждение внешний вид этих людей. В своем темно-голубом деловом костюме я чувствовала себя так, будто шагнула в другой мир. Мне никогда раньше не приходилось видеть африканских целителей, и все же я не ощущала сейчас никакой дистанции между нами. Они были так дружелюбны и настолько располагали к себе, что я, забыв обо всем, полностью погрузилась в царившую в комнате атмосферу и наслаждалась ею.

Доктор Масеко спросил меня, кто я и почему меня интересует их группа. Я взглянула на улыбающегося пожилого человека и неожиданно восприняла мысль: «Расскажи им о своем банковском опыте». Мысленное внушение было очень сильным. Мне казалось, будто этот человек говорит со мной. Однако в комнате стояла тишина — никто не произнес ни слова. Я стала рассказывать о своей работе в банке, в Сиэтле. Все слушали меня с интересом. Будто наблюдая за собой со стороны, я услышала, что рассказываю историю о том, как к Дику Кули, бывшему главному управляющему банка «Веллз Фарго» в Калифорнии, перед самой его отставкой обратились представители банка «Сифест» с просьбой помочь им. Приехав в Сиэтл, он был поражен: ситуация оказалась хуже его ожиданий. Не имея достаточного опыта, банк кредитовал некоторые проекты в энергетике и в результате кризиса нефтяной промышленности быстро разорялся. В этот период такое происходило со многими банками в США, но от этого «Сифест» было не легче. Дику необходимо было очень быстро изменить положение дел.

Я снова услышала голос: «Расскажи им о спиртном и упражнениях».

«О да, чудесная мысль!» — воскликнула я. Но, тут же оглядев комнату, заметила, что в комнате все молчали.

Целители ждали продолжения моего рассказа. И я, возможно, и не к месту, начала рассказывать, как Дик вводил запрет на спиртное, поощрял служащих заниматься спортом и вступать в клубы здоровья. Сам Дик был здоровым и физически развитым человеком. Он потерял правую руку во время Второй мировой войны, но оставался заядлым лыжником и велосипедистом. Для него не существовало оправданий или отговорок, он считался только с настоящими трудностями. В «Сифест» потребовались значительные изменения кредитной политики и правил предоставления займов но в своем рассказе я пыталась донести до моих слушателей, как Дик Кули сумел изменить сам «дух» этого банка.

Я продолжала рассказывать им о других случаях из моей профессиональной практики в Вашингтоне, на Соломоновых островах и в Ботсване и о том, что меня интересовала связь западной научной мысли с традиционной практикой. Раньше я никогда не высказывалась открыто на эту тему, но сейчас это казалось мне таким естественным.

Прошло три с половиной часа. За время нашей беседы никто не покинул комнату. Казалось, время остановилось, и мы пробыли вместе лишь несколько минут. Моя речь лилась словно сама собой. Было так приятно находиться в обществе этих людей!

Доктор Масеко улыбнулся и сказал: «Вы — деловая женщина. Чего же вы хотите от нас?»

Я ответила не колеблясь: «Я хочу написать о вас книгу».

Мои собственные слова потрясли меня! Откуда вдруг взялась эта идея? Ведь в мои намерения входила всего лишь одна встреча с целителем.

Доктор Масеко произнес: «Разумеется, о нас многие хотят написать».

Я продолжала недоумевать: «Что за нелепая мысль — написать книгу! Где мне найти для этого время? И как я собираюсь писать ее? Кто я такая, чтобы писать о целителях?» Я была сбита с толку и чувствовала себя ужасно глупо. Но тут же я вдруг ощутила, что начинаю приводить себе убедительные доводы, почему именно я должна написать эту книгу. Я ощущала какую-то отстраненность, как будто во мне сосуществовали два человека с двумя отдельными потоками мыслей.

Я рассказала целителям о неоднозначном представлении, которое у меня сложилось о них под влиянием средств массовой информации и профессиональных медиков. Действительно ли целители — злые колдуны? Правда ли то, что о них рассказывают? Неужели люди, называющие себя целителями, могут нанести вред другому человеку?

«Нет, целители не такие, — объяснил доктор Масеко. — Одержимые целители — те, что получили свой духовный дар от предков, — не могут нанести вред ни пациенту, ни другим людям. Конечно, важно бороться с негативными представлениями, но главная задача нашей организации — оказывать непосредственную помощь людям. У нас большие планы и мы уже достигли серьезных результатов. У нас нет времени на разъяснения. Наше дело — исцелять».

Тем не менее, доктор Масеко и старшие целители попросили меня представить им проект моей будущей книги и объяснить, как я собираюсь работать над ней. Я была довольна, но вместе с тем удивлена и даже напугана своей новой миссией. Позднее доктор Масеко признавался, что он и сам был удивлен собственным поведением, неожиданной готовностью помочь мне, а также тем, что решил встретиться со мной без всяких рекомендаций. По его словам, он чувствовал, будто что-то подталкивает его к встрече со мной, и это указывало, что «духи наших предков поддерживают наше деловое сотрудничество».

Целители, присутствовавшие на нашей первой встрече, были людьми высокодуховными, они были способны слышать мысли других и чувствовать силу характера и намерений человека. Они точно «видели», кто я такая. Выдающийся старший целитель доктор Мнтсхали так вспоминает об этой встрече:

— Я помню ваше первое посещение. Вы пришли одна. Целители, которые были с нами в тот день, решили, что вы очень смелая женщина, если рискнули вот так запросто прийти к нам. Это произвело сильное впечатление, и мы готовы были выслушать вас. Поначалу мы не могли поверить, что ваш интерес — подлинный, но пообщавшись с вами и слушая вас, мы подумали, что вы не из тех белых, которые рассказывают о нас небылицы и насмехаются над нами. Доктор Масеко подробно расспрашивал вас, и ваши ответы были искренними. Вы — деловой человек. Вы приехали в Свазиленд в командировку вместе с мужем. Случилось так, что вам захотелось узнать, что такое ОТЦ и чем занимаются целители в этой стране. И вам действительно это было интересно.

Нам показалось, что именно вы можете рассказать правду о нас. Вы слышали множество рассказов об африканских целителях; но лично никогда не общались с нами. Вы не врач, не ученый, не антрополог — вы пришли к нам как обычный человек. И мы подумали, что следует дать вам шанс и предоставить возможность встретиться с некоторыми из целителей. Но мы хотели быть уверены, что вы встретитесь именно с теми, с кем следует. Очень хорошо, что вы обратились непосредственно к нам, а не стали, подобно другим, собирать о нас случайные сведения. Ведь когда несведущие люди пытаются рассказать о наших обычаях и методах исцеления, у многих создается неверное впечатление. Мир должен знать о нас правду. Надеюсь, теперь он ее получит.

Миссис Кэмпбелл, в начале своей работы вы задавали множество вопросов, и мы помогали вам избавиться от сложившихся у вас стереотипов в отношении целителей. Вы были очень любознательны. Мне особенно запомнился один ваш вопрос: «В чем разница между колдуном и целителем?» Понимаете, многие люди даже не знают, что разница существует, но вы прежде всего захотели прояснить для себя именно этот вопрос. У нас была возможность пообщаться с вами и объяснить, что единственная задача целителя — помощь людям. По законам предков, которые наделяют нас силой, целитель не может одной рукой лечить, а другой — убивать. Иначе он сразу же лишается силы и его целительские способности исчезают навсегда.

Через пять дней я представила свой проект в ОТЦ. Во время нашей встречи целители говорили: «Книга, которую вы напишете, познакомит читателей с целителями Южной Африки, а потом они придут и скажут: „Мы хотим учиться у этих целителей“. Ваша книга откроет им путь к этому. Спокойно пишите и ищите издателя, но оставайтесь открытой. Со временем станет ясно, кто вам поможет. Ваша книга будет опубликована».

В последующие три месяца я не виделась ни с целителями, ни с доктором Масеко, ни с кем-либо из персонала ОТЦ. Я не знала о том, что происходило в ОТЦ в течение этого времени — ни об их контактах с международным советом доверенных лиц, ни о дискуссиях со старшими целителями и членами ОТЦ. В это время я полностью забыла о своем проекте. Но неожиданно мне позвонил один из сотрудников ОТЦ: «Здравствуйте, миссис Кэмпбелл, это Моисей. Ка к дела? Как вам живется в Мбабане? Я звоню просто, чтобы сказать вам „привет“». Моисей рассказал мне последние новости о семинарах и проектах ОТЦ. Я не забыла, как любезны были сотрудники этой организации и о том, какое сильное впечатление произвела на меня встреча с целителями. Мне снова захотелось увидеться с ними. По просьбе доктора Масеко я время от времени отвечала на некоторые вопросы, касающиеся моего проекта, но затем все контакты с ОТЦ опять прекратились. Прошло несколько недель, и моя повседневная «настоящая» работа отодвинула мои мысли о целителях на задний план.

Еще через три месяца мы с Роном и Джозефом решили провести отпуск в «Кейп Видал» — волшебном заповеднике на берегу Индийского океана — и стали загружать наш «лендровер». Я очень люблю океан, и меня привлекала уединенность этого места. В тот день я даже не вспоминала о целителях. Но как только мы собрались и уже закрывали дом и фургон, на подъездной аллее появился человек, с которым я раньше никогда не встречалась. Свази называли наш дом «гусеницей». Дело в том, что выстроен он был на склоне крутого каменистого холма, и все его девять этажей вытянулись вдоль обрыва подобно гигантской многоножке. Со стороны это выглядело довольно несуразно, но здание было намеренно построено так, чтобы обеспечить наилучший обзор при взгляде на раскинувшиеся по склонам холма эвкалиптовые и сосновые рощи. От грунтовой дороги к нашему дому круто спускалась подъездная аллея. Редко кто из посетителей приходил к нам пешком.

Мужчина-свази протянул мне конверт из плотной бумаги и сказал: «Это просил передать вам доктор Масеко»… Подписанный договор и доброжелательная записка от доктора Масеко, уведомляющая меня, что он «согласен приступить», как только я буду готова. Я поняла, что это мой шанс, и трудно желать лучшего способа использовать время моего пребывания в Африке. Я поразилась тому ощущению счастья, которое охватило меня. В предвкушении веселого отпуска мы уселись в машину и отправились в путь.

Договор давал мне возможность проводить с помощью сотрудников главного управления ОТЦ беседы со старшими целителями. Я же, со своей стороны, должна была разработать для ОТЦ стратегию маркетинга и связей с общественностью и представить эти разработки потенциальным спонсорам. В итоге я должна была определить пути взаимодействия между профессиональной медициной и традиционными целителями. Подавляющее большинство жителей Свазиленда, вне зависимости от их образовательного уровня (включая и людей, получивших высшее образование в США и Европе), советуются с традиционными целителями. Итак, только что мне открылся доступ в новый чудесный мир!

Мне всегда говорили, что у меня хорошая интуиция, и, возможно, это помогало мне ориентироваться в мире бизнеса. Работая в штаб-квартире корпорации в Сиэтле, я находилась в постоянном контакте с президентом банка Люком Хелмзом. Люк был непревзойденным мастером мелких банковских операций. Окружающие считали, что он тоже остро чувствует ситуацию. Я знала, что он доверял моему внутреннему чутью и был уверен, что быстро получит точное мнение по любому вопросу. Решения обычно требовали оперативности, и это заставляло меня доверяться своему инстинкту. Кое-кто в корпорации считал безумием с моей стороны оставить преуспевающее предприятие ради «забавы» в Африке. Но Люк был рад за меня. При расставании он сказал: «Не обращайте внимания на разговоры. У меня предчувствие, что впереди вас ждет дело, которое будет интереснее, чем вы можете себе представить». Он оказался прав.

Позднее целители говорили мне, что пока я была в Сиэтле, мои предки готовили почву для моего пребывания в Свазиленде. Целители считали, что я отнюдь не случайно встречалась или работала с теми или иными людьми. Все это готовило мой ум к неожиданному повороту в жизни. И мои предки, и предки целителей уже тогда начали работать вместе. В тот же период некоторые целители узнали из своих снов, что их посетит женщина из Америки. Конечно, в своих сновидениях они не могли видеть банковскую служащую на высоких каблуках и в голубом костюме, но мой внешний вид, судя по всему, никогда их не удивлял.

 

Поначалу я стеснялась рассказывать людям о своей работе с целителями. Некоторые мои коллеги не считали это «серьезной» работой. Меня нередко спрашивали: «Что можно об этом написать?» Я двигалась в новом направлении, но опасалась, что это не лучшим образом отразится на мне и на моей семье.

Переломный момент наступил, когда Рон нанес визит королю Свазиленда, чтобы обсудить свой проект развития городской инфраструктуры. Во время встречи министр жилищного строительства Томас Стивенс о чем-то беседовал с королем на сисвати — национальном языке Свазиленда. Затем король взглянул на Рона и перешел на английский: «Насколько мне известно, ваша жена проводит в Свазиленде кое-какую работу с традиционными целителями?» Рон был захвачен врасплох. Он не был уверен, что король положительно отнесется к моим занятиям, а также не знал, подлежит ли эта тема обсуждению. Но король рассказал Рону о том, насколько важна роль традиционных целителей, и что доктор Масеко, с которым я работаю, — один из его личных лекарей. Доктор Масеко лечил и его отца, короля Собхуза. Эта встреча укрепила доверие к моему проекту и помогла мне осознать, насколько важно помочь широкой общественности составить верное представление об африканских целителях.

Одной из первых поездок к целителю, в которую я взяла с собой сына, было посещение широко известного специалиста по лекарственным средствам — мути. Джозефу, судя по всему, нравилась моя работа с целителями, и он заранее предвкушал эту поездку. Мы встретились с господином Сибандзе на его аптечном складе. Склад представлял собой сборный барак из гофрированного железа. Выстроенное вначале здание расширяли без всякой системы при каждой удобной возможности. Внутри было темно. Лучи, проникавшие сквозь несколько маленьких окошек, освещали почти призрачным светом бесконечные ряды сохнущих трав, шкур крокодилов и питонов и других предметов, используемых для приготовления традиционных лекарственных средств. Мы остановились, чтобы дать глазам возможность привыкнуть к темноте.

Джозеф ходил по складу, рассматривая все и задавая множество вопросов. Внезапно он воскликнул: «Ух ты, мам, что за странная штука!» Помню, я готова была провалиться сквозь землю. Я боялась, что он обидел уважаемого целителя, любезно согласившегося показать то, что удается увидеть лишь немногим жителям Запада. Господин Сибандзе рассмеялся. Ему понравилась детская непосредственность Джозефа. В тот день я узнала, что дети пользуются особым расположением целителей, так как те верят, что дети гораздо ближе к миру предков, чем взрослые.

Я не очень терпелива и не отличаюсь особой выносливостью, но все же значительная часть моей работы с целителями была связана с необходимостью совершать дальние поездки по ухабистым дорогам в неподходящую погоду и подолгу ждать, сидя на земляном или навозном полу хижины. Довольно часто случалось, что когда я после нескольких часов изнурительной езды добиралась наконец к дому целителя, обнаруживалось, что его вызвали к пациенту. У меня никогда не было ни малейшей уверенности в том, что встреча действительно состоится. Для меня это было крайне непривычно. Но после того, как я многократно возвращалась, и целитель в конце концов оказывался дома, я внезапно ощущала прилив сил. Само присутствие этих людей наполняло меня энергией.

После посещения целителей я всегда становилась нетерпеливой и легко возбудимой в течение нескольких дней. Меня особенно раздражало, что приходится быть на побегушках, заботиться о повседневных деловых мелочах или болтать о пустяках со знакомыми. Мне не хотелось возвращаться в город. Мне была необходима та безмятежность, которую я ощущала в хижинах целителей. Постепенно я обнаружила, что уже могу гораздо больше времени проводить с ними и гораздо быстрее возвращаюсь к повседневной жизни с друзьями и семьей. Это был необходимый период обучения и адаптации, с которым я должна была справиться.

 

В течение трех месяцев, пока я ждала окончательного решения ОТЦ по проекту создания книги, мне, как нарочно, встречались люди с исключительно негативным опытом, которые вместо подлинных целителей обращались к шарлатанам. Они предостерегали меня, утверждая, что я попаду к колдунам, которые заставят меня испытать огромные физические и душевные страдания. Но что-то подсказывало мне, что со мной будет все в порядке. Однако я сомневалась, могу ли я в данном случае положиться на свою интуицию. Когда во время моей первой поездки к целителю мои переводчики напомнили мне имя человека, с которым мне предстояло встретиться — человека очень уважаемого и считавшегося старшим среди главных целителей, — на какой-то миг все связанное с этими людьми показалось мне совершенно чуждым. Быть может, все эти пессимисты были правы? Я чувствовала себя словно рыба, вынутая из воды. Я нервничала, ощущая внутри странную пустоту. Мы подъехали к усадьбе, и к нам вышел доктор Мнтсхали, или просто доктор — человек, которого я сразу же узнала по первой встрече. Он и его жена приветствовали нас, и я почувствовала себя вдруг очень уютно. Как только я увидела лицо доктора, то сразу же ощутила прилив благотворной энергии. Усадьба[4] доктора была расположена на пологой сухой пустоши, окруженной зарослями низкого кустарника. Мы сидели на циновках под лучами теплого зимнего солнца и слушали, как звенят колокольчики на шеях коз, бродивших за изгородью. На душе у меня было спокойно. Двор был чисто выметен и вся усадьба имела безупречный вид. Такой она была всегда, когда бы я сюда ни приезжала.

В тот день я не придавала значения тому, где мы расположились. Доктор не подпускал меня к себе близко, усадив подальше от своих святынь. Он расспрашивал меня о моем прошлом, о моих намерениях и моем интересе к целителям, задавая очень точные вопросы. Помнится, я подумала: «Кажется, он не собирается давать мне интервью. Наверное, это моя первая и последняя беседа с ним». Очевидно, с моей стороны было довольно бесцеремонно думать, что я могу вот так просто приехать к этим людям и расспрашивать об их жизни. Но вскоре характер нашей беседы изменился. Мы с доктором проговорили несколько часов, и он ответил на все мои вопросы. С тех пор доктор всегда допускал меня внутрь своих священных хижин, где он устанавливал контакт со своими предками.

Доктор Мнтсхали неоднократно давал интервью многим исследователям, но ни разу не видел, чтобы хоть что-то из них было опубликовано. И он перестал давать интервью. Однако сновидение показало ему, что со мной все буд<