Глава 12. Ветер, ставший огнём

 

10 октября  

Эльмир, подожди! — я догнала черноволосого эльфа и вцепилась в него, словно клещ, выспрашивая о том, каково положение дел. Ушастый пройдоха заверил меня в том, что никаких эксцессов не предвидится, и умчался в ставку брата.

— Почти вся Академия собралась здесь, — Кэс с тихим хлопком телепортировался в шатёр. — Нека и Бран искали тебя, думаю, они скоро будут здесь.

— Отлично, — я кивнула. — Я как раз думала о том, как лучше использовать магов… Призрак, сколько у нас сейчас князей, чья сила полностью бесполезна или слишком мала?

— Почти половина, моя Княгиня, — склонил голову тот. — Главы семей хотели бы обсудить с вами возможность…

— Нет! И не заговаривай об этом, ты знаешь мой ответ. Нет. Ни один из князей не уйдёт. Я не позволю фейри выставить себя трусами!

— Но, Рей! — рявкнул неодобрительно Призрак. — Никто не говорит об уходе низших, но многие князья, особенно весенние, не обладают сейчас никакой силой. Они погибнут зазря.

— Их слабость — явление корректируемое — благодушно парировала я. — У нас здесь сотни магов. Почему бы не создать связки «князь — маг». Кэс, как считаешь, стоит оно того?

— А почему нет? В Костряках мы с тобой неплохо воспользовались этим способом…

— Решено. Берите с собой Призрака и идите к главе весенней семьи. Это всё ещё Ллин’ра?

— Да, моя Княгиня, она.

— Отлично. Она всегда была рассудительна и не станет возражать против моего решения. Ты, Кэс, иди к мастеру Грону, отбери сотню магов, кто слаб в заклятьях порядка. До заката у всех весенних князей должен быть напарник-маг. Всё ясно?

 

Совет собрался в огромном шатре, установленном на вершине одного из холмов. Были здесь и Великие Князья — главы семей, и малый совет магов в полном составе, и владыки старших, и военачальники всех человеческих армий — даже степняки, живущие у южного края мира, раньше никогда не объединявшиеся, выбрали себе предводителя. Они спорили, кричали, доказывали что-то друг другу, а я тихо сидела в уголке и слушала. Нечасто увидишь, как князь с рыцарем выясняют, кто лучше знает военное дело…

— Тише! — я подняла руку, и установленные по периметру шатра факелы вспыхнули. Я в душе порадовалась, что эльфийский шёлк был заблаговременно пропитан специальным составом, который не позволит ему загореться от случайной искры. Можно было, конечно, обойтись и без этих дешёвых фокусов, но сейчас нужно было что-то, что объединит давешних врагов, создаст из толпы единую армию. Иначе всё напрасно… Грань-то мы поставим, но вот загнать за неё хаос не удастся.

Нужен был символ. И я его выбрала. Что это могло быть, кроме пламени? Пламени, в котором всё началось? Пламени, которое будет нашим основным оружием, ибо завтра — день моей силы. Огненные воины пойдут в бой бок о бок со смертными, старшими и фейри…

— Тише все! Некогда спорить… На закате всё свершится. На закате Грань падёт… Нам нужно продержаться три часа — именно столько потребуется князьям и прядильщице для того, чтобы собрать силу и создать новый закон. Закон — это Опора Грани. В материальном воплощении это то, что вы зовёте центром мира, а мы — кругом порядка. Так вот… три часа. Не больше и не меньше. Круг порядка слишком близок к Грани, если хаос не задержать, он не даст возникнуть новому Закону, и это будет означать конец существования этого мира…

— Скажите, Реи’Линэ, а нельзя ли начать ритуал заранее, не дожидаясь падения Грани? — Мастер Грон нахмурился. — В прошлую нашу встречу вы начали объяснять мне механизм, но не закончили…

— Хорошо, — я склонила голову в знак согласия. — Думаю, мне действительно стоит разъяснить вам этот момент. Вы, наверняка, знаете, что такое «принцип порядка»? Нет? Бран, Нека? Вы тоже? Хм… Странно… Ну что ж… «Принцип порядка», или так называемый «Закон», — это суть смертных земель. Всего лишь фраза, которая выбита на камне Опоры. Собственно говоря, эта фраза и есть Опора Грани.

Слушатели начинали тихо косеть. Князья сгрудились в углу и тихо перешёптывались, они и так знали всё, о чём я рассказывала. И главное — понимали…

— Рей, я понимаю, что у фейри есть вечность, чтобы постичь всю многогранность сути, осмыслить и понять, но нам, простым смертным, это не дано. Ты можешь объяснить ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ?! — рявкнул Кэс. Остальные кивками поддержали моего подзащитного.

Проще… куда уж проще? Ну как, скажите на милость, объяснить смертным то, что не до конца понимаешь сама?

— Опора Грани — это… Это… Ну… — я попыталась собрать разбегавшиеся мысли и слова в кучку, но получалось слабо. — Хм… Знаете, наверное, что это такое, не сможет вам объяснить никто. Опора — это опора. Это… Это принципиальное отличие порядка от хаоса. В хаосе нет ничего неизменного. А опора — это и есть то, что делает порядок порядком. Знаете, в вашей религии есть такая фраза: «Вначале было слово». Так вот, это слово и есть Закон.

Наверное, я всё-таки не смогла ничего толком объяснить, но они покивали с умным видом и успокоились…

— Так вот, Опора исчезнет, как только падёт Грань, исчезнет «принцип порядка». Лишь тогда можно будет создать новую, ибо невозможно существование двух Законов.

— А каков Закон сейчас?

— «Магией и сталью» — вот Закон этого мира… Закон, который сегодня рухнет. И будет создан новый. И даже Ткачиха не скажет вам, какой…

 

О, Стихии, как же я устала! От всего этого. От необходимости быть сильной. От ответственности. Я чувствую приближение силы. Огонь уже зовёт меня, как же мне хочется упасть в его объятья и закрыть глаза… Хоть ненадолго забыть обо всём.

Но у каждой истории должен быть закономерный финал. Сегодня должна закончиться наша с Энне история. Сегодня закончится история этого мира. Сегодня…

И начнётся новая. Таков порядок. Таков Закон.  

 

— Солнце садится, Княгиня… — Табунщик опустился на одно колено и склонил голову.

— Солнце садится, да… ты прав… — я ни на тон не подняла голос, но мои слова рокотом прокатились по полю, их услышали все: — Прощайтесь с солнцем. Прощайтесь с этим миром. Прощайтесь… Как только последний луч его погаснет, на землю опустится тьма. Грань рухнет, и стёрт будет закон, на котором держится Порядок, его суть…

Один из алых ястребов опустился на моё плечо, Кэс ещё крепче сжал мою ладонь, будто боялся, что я сбегу, оставлю его. Или боялся уйти сам?

— Ты обещал мне, помнишь, Кэс? Обещай, что не будешь рисковать, — прошептала я тихо, чтоб не услышал никто, кроме моего подзащитного.

— Ты тоже обещала, — ещё чуть-чуть, и он сломает мне запястье…

Почему-то в памяти всплыли стихи, когда-то любимые моей предшественницей…

 

Мы устали от потерь,

А находим слишком редко.

Мы скитались, а теперь

Мы живём в хрустальных клетках.

И теперь чужая радость

Не осушит наших слёз.

И нам осталось

Только ждать, какая малость —

Ждать того, кто не придёт.

 

Эльфийский отряд, возглавляемый Эльгором. Среди светловолосых лучников мелькает чёрная шевелюра Эльмира. Где-то среди оборотней готовится к бою Акир. Он справился, он не сдался. В пьяном угаре он крушил всё, что попадало под лапу, на моём подопечном им был оставлен не один синяк. Он бился головой об стену и обвинял всех и всё. Но справился… Может быть, это и есть любовь? Когда ты готов убить чудовище, лишь бы спасти ту искорку, что все ещё горит глубоко внутри озлобившейся души. Да, наверное, это она. Но я не завидую ему. Я благодарна стихиям, что мне никогда не придётся задать себе вопрос, терзавший сейчас Акира…

«Кого я любил?» — спрашивает он сейчас себя. — «А существовала ли она? Или это была маска, игра?»

 

Трудно ждать, себе не веря,

Всё стерпеть ещё труднее.

Зажгите свет, откройте двери,

Быть может, мы ещё успеем,

Быть может, мы ещё услышим

Грохот льдин в реке, и я из дома вышел

И увидел, я один и только

Снег на крышах.

 

Медленно… Как медленно ползёт время, словно ему страшно… Кто знает, может ли мгновение остановиться? Есть ли что-нибудь, проще времени? А сложнее? Есть ли что-нибудь, столь же необходимое и, в тоже время, ненужное? Интересно, каким оно будет в новом мире? Будет тянуться, словно резина, с каждым мигом становясь всё медленней и медленней. Или будет бежать, и столетия будут пролетать мимо нас, будто и не было их?

Жжение в глазах. Чёрные, вырезанные из ночи силуэты на фоне багрового, кровавого солнца — вот кем кажемся мы с Кэсом тем, кто на нас сейчас смотрит. Наверное, это красиво…

Больно… Сила накрывает меня с головой, я тону в ней. Слишком много её, слишком мало смертное тело, неспособно вместить всю мощь стихии. Это как тысяча маленьких смертей, это как вода, хлынувшая в лёгкие… Это…

 

И я бежал из ледяного плена,

Слишком мало на земле тепла,

Но я не сдамся, я солдат вселенной,

В мировой войне добра и зла.

И грянул бой на целый белый свет,

И через миг земля очнулась ото сна.

А на земле, как всегда,

То зима, то весна…[21]

 

Я подняла руку и резко опустила, подавая знак магам. И в тот же миг взметнулись в чёрное беззвёздное небо первые языки пламени, десятки костров отгородили людей, старших и фейри от бесформенных фигур, начавших выступать из дрожащего марева прорванной Грани. Он вёл их за собой — черноволосый гигант. За плечами Изменчивого бился на ветру плащ, сотканный из ночной тьмы. Я знала, он видит меня. Меня — никого больше. Это наш с ним спор. Это наш с ним бой. Ничей больше. Только он и я. Только Хаос и Порядок. Такова суть этого мира — в вечном противостоянии двух сил, закона и отрицания, жизни и не-жизни.

— Именем своим я открываю вам путь!

Стена пламени скрывает его от меня, но я знаю… он ждёт.

— Придите воины, придите по зову той, что поведёт вас в бой. Последний бой этого мира!

Вечные воины выходили из огненного шторма и шли навстречу кошмарам хаоса, а за ними шли люди и старшие, шли великие князья…

 

Два часа. Мы продержались почти два часа. В этой битве мы не могли победить, ведь на место одного убитого воина хаоса вставали два новых. Да и как можно убить того, кто и так не-жив? Только вернуть обратно, в хаос, откуда они тут же возвращались.

Но мы держались, отступая, но не сдаваясь…

Я сражалась в самой гуще боя, в отличие от Изменчивого, предпочетшего наблюдать за нашей детской вознёй с одного из холмов. Я пыталась пробиться к нему, но…

Больно! Что… что происходит?!

— Нет! — я отмахнулась от одного из кошмаров и мысленно призвала к себе Предводительницу. Та возникла предо мной в тот же миг. Огненные воины окружили нас плотным кольцом.

— Что вы прикажете, госпожа? — тихо спросила Предводительница, преклонив колено предо мной.

— Ты почувствовала? — взволнованно спросила я. — Мне показалось? Скажи, что мне показалось!

— Простите, госпожа, — отвела она взгляд. — Минуту назад круг стихий распался. Истинное пламя поведало мне, что все пятеро, что плели Опору, мертвы.

Я зло взвыла, выпуская крылья. Хаос и все его порождения!

— Удержите их, — бросила я Предводительнице. — Любой ценой! Хаос не должен добраться до Круга порядка.

Она кивнула в знак согласия. Кому, как не ей, истинной воительнице, видевшей сотни битв за смертные земли, знать, что будет, если Хаос ступит в круг порядка и дотронется до узора, выбитого на камне Опоры…

Но кто? Кто мог войти в Круг?! Лишь князья способны на это, поэтому я и не взяла с собой никого… Я пыталась решить эту задачку, пока летела над полем боя туда, где возвышались пять столбов. Туда, где меня ждал кто-то, сумевший уничтожить пятерых могущественных фейри.

— Рей! — я обернулась. Оказалось, это Кэс. Заметив меня в небе, он решил, что мне нужна помощь. Правильно решил, я буду чувствовать себя гораздо уверенней, если он будет за моей спиной. — Что случилось?

— Круг! Опора! — попыталась я перекричать ветер. Не знаю, как, но Кэс расслышал меня. Он кивнул. Странно, но я почувствовала себя гораздо спокойней, тревога ушла. Откуда-то возникла уверенность — всё будет хорошо.

 

Всё было на своих местах — круг из пяти камней, испещрённых символами, и чёрно-белый обелиск Опоры. Всё, но не все. Где же те пятеро, что должны были сейчас плести заклятье новой Опоры? Где те, кому я доверила само существование порядка?! Где четверо князей с Прядильщицей?!

— Кэс, ты видишь их? Ты чувствуешь здесь присутствие фейри? — я обеспокоено озиралась по сторонам.

— Чувствую. Ты же рядом со мной стоишь, — хмыкнул Кэс, но не весело, а скорее нервно.

— Идиот! — зашипела я на своего не в меру саркастичного подзащитного. — Ты прекрасно понял, о чём я! Где четверо князей и прядильщица?! Где они?!

— Мертвы, конечно, — вмешался в нашу перебранку тихий холодный голос…

Я слишком хорошо знала его…

Этот голос звучал в самых страшных моих кошмарах, после которых Кэс долго отпаивал меня какими-то травами… Не знаю уж, помогали ли они людям, но лично мне — нет.

— Какая встреча… — я повернулась к Энне. — Что ж, я и не надеялась, что ты пропустишь вечеринку, в организацию которой вложила столько сил…

Кэс рванулся, было, к предательнице, но я успела ухватить его за руку и затормозить, погасив сей благородный порыв.

— Иди к Опоре! Жди меня там! — рявкнула я и толкнула его в круг порядка, к обелиску Опоры, девственно чистому. Старый закон был стёрт вместе с Гранью, а новый… новый создан не был. И не будет. Мы проиграли. Про-иг-ра-ли!

— Даже если ты сумеешь собрать новый пентакль[22], ты не успеешь, дитя, — озвучила мои мысли Энне. — Ты ведь и сама понимаешь, у тебя нет тех трёх часов, что необходимы для того, чтобы новая пятёрка набрала силу и передала её Кругу? Уходи, дитя… Ты проиграла.

— Думаешь? — я покачала головой, дикая мысль мелькнула в голове, превратившись в уверенность. — Не так, не проиграла. Ты ведь не смогла устоять, правда, Энне? Эта сила — лакомый кусочек. Ты забрала её себе… Значит, у меня ещё остался шанс. Значит, если я уничтожу это тело, сила обретёт свободу и ритуал завершится. Так?

— Так, — на удивление добродушно подтвердила она. — Ты оспоришь моё Право?

— Не дождёшься, — я улыбнулась. — Я признаю твоё право, княгиня.

Вот чего-чего, а этого она не ожидала… Как, впрочем, и тех слов, что последовали далее:

— Я вызываю тебя, убийца моего отца. Я вызываю тебя потому, что у меня тоже есть право мстить. Мне наплевать на этот мир, наплевать на стихии и на хаос с порядком. Слишком многим я уже пожертвовала ради них… Но смерть отца я тебе не прощу, и, поверь, я сумею захватить тебя с собой, даже если проиграю…

То, что я предлагала, было традиционно среди старших. Закон «кровь за кровь» во всей красе, закон кровной мести. Бой без правил, когда должен остаться только один победитель, где проигрыш — смерть.

— А почему нет, глупое дитя? Я думаю, убить тебя и твоего саннер-воррена собственноручно будет приятно. Думаю, это будет достойной монетой, одной из тех, которыми этот мир расплачивается за ЕГО смерть.

Два пера легли мне в ладони, удлиняясь и приобретая форму мечей.

— Мне жаль тебя… вас, — я расправила крылья и чуть прогнулась назад, разведя руки в стороны. Острия мечей коснулись чёрной, спёкшейся земли. — Ты погубила себя. Ты погубила отца и всех, кто тебя любил. Ты погубила ЕГО будущее, ЕГО детей, ЕГО род! Эта девочка, в теле которой ты сейчас находишься, — его потомок. Ты считаешь, что твой подзащитный желал бы этого? Об этом он мечтал?!

Она не ответила, лишь зло рыкнула и закрутила посох над головой. На концах его возникло голубое сияние, которое трансформировалось в тонкие лезвия в форме полумесяцев.

 

Кэс закусил губу. Даже ему, тренированному воину, казалось невозможным творившееся в круге. Не бывает такой скорости, невозможна така гибкость, нереальна такая координация движений. А он-то ещё удивлялся, почему князья, коих так мало, могли в одиночку противостоять хаосу. Он не верил утверждению, что один высший фейри стоит десятка воинов Изменчивого. Он ошибался.

Но понимал маг и другое, что Рей слабей своей противницы. Несмотря на то, что тело принадлежало Анни, человеку, княгиня-предательница чувствовала себя намного уверенней, чем Рей, трансформировавшаяся и принявшая свой истинный, предназначенный для сражений облик. Кэс, научившийся за это время использовать связь подзащитного и княгини, знал, что Рей дерётся на пределе своих сил, которые стремительно тают, что каждое её движение болью отзывается в плече, что с каждой каплей золотой крови она на шаг приближается к смерти. Если не произойдёт чудо, она проиграет.

Он знал это, но ничего не мог сделать. Магическая атака ударила бы по обеим сражавшимся фейри, а вмешаться в бой… Кэс трезво оценивал свои возможности — помощи от него не будет никакой, наоборот, Рей придётся ещё и отвлечься на его защиту.

— Маг… Ты слышишь меня, маг?

Кэс встрепенулся, но кроме них троих в Круге не было никого… Он уже решил списать голос на нервное переутомление, но…

— Иди ко мне, маг… Иди сюда, маг…

Он зажмурился, пытаясь стряхнуть чужое заклятье, но опоздал. Что-то затягивало его, будто трясина. Его вырвали из реальности. Он со страхом смотрел как подёргиваются дымкой очертания Круга, как тают столбы Опоры. Последнее, что он услышал, было шипение пламени.

— Нет… — опомнился он. — Нет!

Кэс затрепыхался в путах заклятья, но оно с каждым рывком все крепче сжималось вокруг него. Он бился, подобно мухе, попавшей в паутину — с тем же результатом…

Стоп. Паутина? А ведь и правда…

— Не дёргайся, маг… — насмешка в голосе, который Кэс, наконец, узнал. — Из моей паутины не вырваться и богам, не то что тебе.

— На чьей вы стороне, Княгиня? — выплюнул он. — Я ожидал встретить вас на поле боя, но не здесь. Что же вы? Испугались?

Она сидела в своём гамаке и перебирала нити, будто гитарист, задумавшись, струны. Кэс до крови закусил губу, он прекрасно понимал, что оказался полностью во власти Ткачихи. Никто и ничто не защитит его здесь от княгини-повелительницы.

— Глупый мальчик, — Ткачиха не рассердилась, совсем наоборот, её губы раздвинулись в усмешке. — Тебе ли не знать, что исход войны решают совсем не те, кто машет оружием. Тебе ли не знать, что у каждого из нас свой путь и своя битва. Моё место здесь, маг. Здесь и сейчас.

— Зачем ты… пригласила меня? — спросил Кэс. — Какую игру ты ведешь?

— Ты уверен, что хочешь спросить именно об этом? — она покачала головой и резко дёрнула одну из нитей, разрывая ее. — Слушай меня внимательно, маг, и не перебивай. Время у нас есть, в реальности не прошло и секунды, это место живёт по другим законам. Но я не об этом… Я о вопросах… Ты спросил зачем? Чтобы дать тебе шанс. Чтобы дать шанс Реи’Линэ. Чтобы положить конец той истории, что связала воедино все нити и уничтожила мой узор. Я не в праве помочь тебе, маг. У меня нет силы и власти для этого. Но кое-что я всё-таки сделаю. Я отвечу на твой вопрос. Если, конечно, ты сумеешь его задать. Подумай, маг… Один вопрос, ответ на который стоит целого мира. Один. Всего один. Не ошибись, маг, я не дам тебе второго шанса.

Кэс открыл, было, уже рот, чтобы спросить, как ему помочь Рей или чем закончится эта история, но вовремя одумался. Ткачиха не стала бы предупреждать его, если бы хотела услышать именно это. Она была повелительницей судеб и именно о чьей-то судьбе могла рассказать.

— Правильно, маг. Не спеши… — княгиня усмехнулась. — Я не ошиблась в тебе. Я подскажу тебе, на какой именно вопрос могу дать ответ. Помнишь нашу первую встречу?

Кэс помнил, даже слишком хорошо. Слова Ткачихи, сказанные тогда, не выходили у него из головы:

Знаешь, я впервые за всё время существования, впервые с того времени, как первые лучи солнца окрасили первый горизонт первого мира в цвет пролившейся осенней крови, вижу такого, как ты. Ты странный, но я не понимаю, в чём твоя неправильность. Я вижу, что кровь твоя смертна, но вместо души в тебе горечь полыни и бесконечный путь сквозь миры.

— Скажи, Княгиня, что ты имела в виду тогда. В чём моя неправильность? Где я потерял душу, когда оборвалась моя судьба?

Кэс почувствовал, что паутина отпустила его. Ткачиха поманила его к себе. Кэс недоверчиво покачал головой, но, всё же, шагнул к лежавшей в своём гамаке фейри.

— Вот, — она вытянула руку и раскрыла ладонь. Две нити, связанные в одну, мягко светились — золотом и серебром. — Возьми, это нить твоей судьбы, маг. Она даст тебе ответы. Возьми её, и ты поймёшь. Ты готов, маг? Учти, взяв мой подарок, ты получишь ответы на все вопросы, даже на те, что лучше не знать. Ты увидишь своё прошлое, настоящее и будущее. Готов ли ты к этому?

Она чуть склонила голову набок, искоса наблюдая за замершим в нерешительности человеком. Не зря он колебался, совсем не зря. Княгиня прекрасно понимала, что некоторые вопросы лучше оставить без ответа…

Он медленно, будто в полусне, протянул руку и двумя пальцами подхватил невесомую нить. Княгиня вздрогнула…

 

Ему девять лет. Он вместе с друзьями бежит туда, где танцует пламя, надеясь, что сегодня боги одарят их своим благословением и пошлют знак. Мать рассказывала, что однажды ей посчастливилось увидеть огненную душу, вот бы и ему так повезло! Ничуть не опасаясь, он подходит к одному из костров, огромному, с избу, и протягивает руки к ластящемуся пламени. Толчок в спину… совсем лёгкий… Падение…

Он падает… Падает в пламя… Медленно. Будто время остановилось — замер отчаянный крик друга, случайно толкнувшего его, замер весь мир. Он падает лицом вниз, прямо в огненный вихрь, в объятья пламенных рук. Ещё не чувствуя жара и боли, ещё не понимая, что ласковая ещё миг назад стихия сейчас отнимет его жизнь…

Он падает… И время стоит на месте.

— Ты хочешь жить, малыш-ш-ш… — треск и шипение складываются в слова. — Хоч-ч-чеш-ш-шь?

Он лежит посреди бушующих языков, свернувшись в калачик и подтянув ноги к груди, и чувствует, как пеплом осыпается одежда.

— Хоч-ч-чеш-ш-шь? — вновь шипит пламя. — Ты ведь хочеш-ш-шь?

Он хочет. Больше всего на свете. Но ответить не может, боясь разжать крепко стиснутые зубы. Жить…

Уже на грани беспамятства он видит, как тёмный силуэт наклоняется над ним, чувствует чьи-то руки, подхватывающие его, вынимающие из огненной колыбели, несущие прочь…

Бог явил людям свою милость. Огненный воин вынес упавшего в костёр мальчишку и предсказал, что однажды этот мальчик станет одним из сильнейших магов Академии. Кэс не помнил этого… Он не помнил даже падения… И он не мог помнить, как Ткачиха обрезала одну из нитей, мешавших ей продолжить узор, и отбросила её в пустоту.

Он не мог знать, что живёт взаймы. Что его душа давно должна была уйти. Что у него чужая судьба.

 

Ему десятки тысяч лет, по меркам фейри он молод, слишком молод, чтобы умирать, чтобы уходить в Хаос… Но стихии наплевать на это, она с радостью принимает жертву, принесённую людьми.

Он кричит, зовёт дочь, просит её остановить осеннее пламя, зная, что уже поздно. Стихия не отпускает тех, кому не повезло попасть ей под руку.

— Ты хочешь жить, князь? — шепчет один из ластящихся к нему огненных языков. — Хоч-ч-чеш-ш-шь?

 

… Я вижу новый мир, дитя, мир, в котором не будет войны. В этом мире серебро и сталь никогда не скрестятся в бою. Этот мир будет создан на пепелище, из крови, ненависти и любви. Когда пять душ уйдут в хаос, преданные своею сестрой, и не останется надежды, ветер станет огнём и смерть породит новую жизнь…

 

Огненным клинком я отбила одно из водяных лезвий, но второе описало круг, и я с ужасом поняла, что не успею ни уклониться, ни отбить его….

Чьё-то тело врезалось в меня в последний момент и отбросило в сторону. Кэс придавил меня к земле, закрывая от Энне, но следующего удара не последовало.

Глупец! Я же сказала ему сидеть в Круге и носа оттуда не казать! Что он намерен сде…

— Так-так, — лицо княгини-предательницы исказила паскудная ухмылка. — Кто у нас тут нарисовался? Не ожидала… От тебя, по крайней мере. Вот отец мог бы воспользоваться этим способом, но ты, так любящий смертных… Я поражена.

Кэс скатился с меня и в мгновение ока оказался на ногах. Я попыталась встать, но обнаружила, что меня крепко держит магия. Кэс! Идиот! Герой! Что он творит?!

Стоп? О чём это говорит Энне?!

Кэс стоял, загораживая меня от спятившей княгини. Я могла видеть только его спину, но в этой позе, в этой совсем не свойственной моему подзащитному позе, было что-то до боли знакомое, хищное, свободное, родное…

— Ох, Энне, ты ничуть не изменилась, — хрипло усмехнулся в ответ тот, кто сейчас был в теле мага. — Всё пытаешься показать зубки и доказать, что они длинней, чем у меня, и кусают много больней? Смирись, сарказм и издёвки — мой хлеб.

— Был, — та изменилась в лице. — Был твой!

— Был, — согласно кивнул мой защитник. — До того, как твоё проклятье коснулось меня. Пока мой подзащитный не стал причиной моей гибели, пока моя дочь не убила меня.

— Ты ничего не сможешь мне сделать! Ты мёртв! Тебя нет! — завизжала княгиня.

Человек обернулся и улыбнулся мне, ободряюще и чуть грустно. Такая знакомая улыбка…

Энн бросилась на него, я зажмурилась, не желая видеть, как холодное голубое сияние войдёт в грудь моего подопечного.

Не было ни крика, ни всхлипа, только шорох, будто ветер ворошил сухие листья. Были тихое потрескивание пламени и сладкий запах дыма, щекочущий ноздри…

— Лисси… — выдохнула я. — Па… па…

 

Он упал на одно колено и поймал летящий ему навстречу клинок в ладони. Лучи алого умирающего солнца вплелись в его серебристые волосы, окрашивая их в цвет человеческой крови.

— Ты никогда не могла одолеть меня в честном бою, Энне. То, что сейчас мы оба не в своих телах, — ничего не меняет, — он разжал ладони, и княгиня, пытавшаяся освободить оружие, отлетела назад, не успев вовремя остановиться.

Он поднялся и выхватил прямо из воздуха тонкий золотой шест, копию того, что был в руках у Энне, только лезвия на концах его были огненными.

— Это не твоя стихия! Ты не вправе повелевать ею! — Энн отпрыгнула назад, к одной из колонн. — Ты не в своём праве! Это не твоё время! Это не твоя сила!

— Ты взываешь к Праву? — Лис перебросил посох в левую руку, клинки оставляли за собой огненный след. — Ты, нарушившая все мыслимые и немыслимые законы? Не смеши меня и стихии, Энне!

Он вытянул левую руку вперёд, держа посох параллельно земле, Энне повторила его движение. Я забилась в магических путах, наложенных… отцом… Я знала, что он задумал. Знала, но он заранее позаботился о том, чтобы я не смогла ему помешать. Понятия не имею, как ему удалось вернуться, что за силы помогли ему, но сейчас он…

— Я вызываю тебя, сестра. Докажи, что ты в своём праве! Докажи, что твоё право — решить судьбу этого мира! Пусть пламя будет моим свидетелем!

Она усмехнулась:

— Я в своём праве, брат, ты проиграешь. Я принимаю твой вызов. Пусть истинные воды будут моим свидетелем.

Огненная дорожка побежала по земле, очертив круг. Едва алая змея укусила свой хвост, лёд сковал её…

Я зажмурилась. Крепко-накрепко, жалея, что руки скованы, что я не могу зажать уши, не могу свернуться в маленький комочек, спрятать лицо.

— Прости, Рей… Прости, это был мой выбор. Не вини себя… Ха! Глупо звучит, да? Как в любовных книжонках, что дядя привозил тебе из Вольграда. Знаешь, я сейчас должен буду уйти. И он тоже. Таковы условия договора. Но я не жалею, что заключил его когда-то, ведь иначе умер бы ещё тогда, не встретил тебя… Он сражается и не может поговорить с тобой, но он просил сказать, что гордится тобой, что… Не плачь, Лина! Прекрати! Сейчас Лис наподдаст этой сумасшедшей, и всё будет хорошо. Ты ведь не сдашься? Нет? Конечно, нет! Ты сильная, намного сильней всех, кого я знаю, вместе взятых.

— Кэс…

— Ну-ну, а я-то подумал, ты язык проглотила. Всё, мне пора… Я и так своей болтовнёй мешаю Лису сосредоточиться. Если бы не это, он сто раз уже победил бы.

— Кэс! Не надо! Останови его!

Одно из водяных лезвий ударило мужчину по ногам. Лис пошатнулся и повалился на спину. Серебряная вспышка — и тело дёргается, нанизанное на стихийный клинок, будто бабочка на булавку. Я не хотела открывать глаз, но будто кто-то поднял мне веки, не давая вновь зажмуриться, не разрешая даже моргнуть. Думаю, эта картина навсегда останется отпечатанной в моих зрачках, словно фотография. Всё, что я когда-либо увижу, будет искажено, наложено на эту картинку.

— Кэс! Лисси! Пообещайте! Пообещайте мне, что не уйдёте, не бросите меня! Пообещайте, что вы не умрёте! — закричала я, хотя и знала — Круг права проницаем для звуков лишь вовне.

Интересно, мне показалось, или ветер действительно прошептал мне:

— Обещаем… Только дождись… Только не забывай…

— Думаешь, ты победила, Энне?! — шест с погасшими лезвиями выпал из его бессильно разжавшейся ладони.

Она усмехнулась, стоя над поверженным противником.

— Я правильно поняла тебя, брат? Ты отказываешься снять свои претензии и извиниться передо мною? Ты отказываешься признать моё Право?

— А ты рассчитывала на иной исход, сестра? — он усмехнулся, приподняв опалённые брови и насмешливо изогнув их. — Даже сейчас я повторяю — ты не в своём праве. Ты нарушила закон!

Это был конец… Проигравший, отказавшийся признать право победителя, должен быть убит. Его смерть станет доказательством его ошибки. Только так. Никак иначе.

Она вытащила лезвие и отбросила его в сторону, в её руке появился тонкий ритуальный стилет. Она опустилась на колени и приставила выточенное из хрустального льда лезвие к горлу Лиса. Их взгляды встретились — спокойный золотистый и безумный серебристый.

— Ты проиграл, брат. На сей раз тебе не избежать хаоса.

— Ты права, Энне, как никогда права, — по коже тонкой струйкой побежала кровь. Вдруг он рванулся вперёд, выбивая оружие из рук девушки, и повалил её на себя, не давая освободиться, не позволяя вырваться, — … но на моих условиях и только вместе с тобой, дрянь!

Энне попыталась вырваться, но её руки будто зажили собственной жизнью, ещё крепче вцепившись в плечи Лисси…

— Быстрее! Быстрее! Давай же, я не удержу её долго! — Девочка… глупая девочка, которая сумела вырваться из плена в последний момент…

Я попыталась остановить стихию, приказывала, умоляла, грозила — всё напрасно. Слишком долго я пребывала в заблуждении, что повелеваю пламенем. Нет… Совсем нет. Я всего лишь слуга его, инструмент. Истинная Стихия всегда и всё решает сама…

Огонь охватил два сплетённых тела, и пять похищенных Энн частей Основы поднялись в воздух и устремились к Кругу порядка, с тихим звоном разлетелся барьер, пошёл трещинами сковавший огненное кольцо лёд…

 

Я медленно поднялась, стряхивая призрачные, тающие путы. Покачнувшись, я несмело шагнула к чёрному кругу выжженной земли. Помедлив, я всё-таки нашла в себе смелость и перешагнула тонкую черту… Я буду помнить её всегда — огненную змейку, скованную льдом. Эта черта разделила мою жизнь на две половинки — до и после. Она отняла последнее, что у меня оставалось, в очередной раз выбила опору из-под ног…

Они лежали у самой границы круга — два тела, сплетшиеся воедино, слившиеся, сплавившиеся. Двое, кому на этой войне было не место. Двое смертных, которые сполна расплатились за чужие ошибки. Ошибки, совершённые мудрыми и великими князьями. Два человека, которые были дороги мне…

Так почему я стою над ними и тру сухие, воспалённые глаза? Почему я не плачу, не вою, не ломаю ногти о сплавившуюся в камень чёрную землю?

Потому, что у меня не осталось ничего… даже слёз… Слишком многих мне пришлось оплакать за свою непозволительно короткую для фейри жизнь.

Потому, что я — проклятое дитя… Потому, что сестра моего отца сошла с ума от боли потери, потому что она была слабой. Утратив свой смысл существования, она сдалась, она позволила миру потерять точку опоры, позволила своей ненависти, своей боли подтачивать Грань. Она думала, что, уничтожив этот мир, заставит боль уйти…

Я сильней тебя, Энне’Деннара, во много раз сильней. Потому, что мне не нужен саннер-воррен, чтобы продолжать бороться.

Потому, что этому миру наплевать на то, видим ли мы в его существовании смысл, или нет.

Этот мир принадлежит не нам — смертным. Им решать, достоин ли он жизни или нет. Они вправе уничтожить его или спасти. Не мы… Мы всего лишь стражи, слуги, защитники… Мы — не боги!

Спасибо тебе, Кэс… Спасибо, что ты был моим… что ты просто был. И тебе, Анни, глупая девочка, тоже спасибо. За то, что в последний момент нашла в себе силы и начала бороться. Не за себя — ты ведь знала, что для тебя всё кончено, не правда ли? Знала… Конечно же, знала. Но ты бросила княгине, укравшей твоё тело, вызов и победила. Я знала, что ты справишься… Я с самого начала знала, что ты — воин. Я знаю, что однажды увижу тебя стоящей среди моих огненных воинов. Я верю, что ты станешь одной из тех душ, что не знают покоя и не ищут мира…

Однажды… увижу…

Хотя, нет… Не увижу. Я больше никогда не призову свою армию. Я откажусь от этой силы, я не открою снова путь.

Потому, что я побоюсь.

Побоюсь увидеть среди них своего мага, ибо это будет означать конец всего. Увидев его душу, я больше не смогу верить в то, что Кэс сдержит своё обещание… что они его сдержат — Кэс и папа. Я откажусь от силы, потому, что буду ждать. Ждать и верить. Разве мне остаётся ещё что-то?

 

Всего в пятнадцати минутах от меня кипел бой. Там гибли смертные, и теряли своё бессмертие старшие и фейри. Там полыхало осеннее пламя, стелились по ветру боевые стяги, и лилась разноцветная кровь. Я же стояла в Круге порядка и ласкала пальцами шершавый тёплый камень Опоры, повторяя выбитые в нём руны.

«Не магия и не сталь — лишь вера в них».

Таков будет новый мир, таков будет новый закон. Как только я создам Грань, порядок изменится, рухнет старый мир, как рухнула его основа: «Магией и сталью». В этом новом мире не будет места ни старшим, ни фейри, их примут вечные земли. Люди же разойдутся по своим городам и лет через десять забудут этот день и это поле. Забудут о фейри, о магии… Рухнут стены Академии, а все охотники лишатся силы. Огнестрельное оружие придёт на смену холодному, а потом…

Да, новый мир будет именно таким — верящим, но не помнящим и не знающим. Однажды Грань рухнет, и новый закон будет выбит на этом шершавом камне, и вновь придут в этот мир чародеи, ведьмы, колдуны, фейри, старшие… Вновь зазвенит сталь…

А, может, и нет. Пути порядка неисповедимы.

Я втянула крылья и вышла из круга, на миг остановившись взглядом на двух сплетённых в смерти телах, отвернулась.

Спите спокойно, люди. Вы ни в чём не виноваты, вас не касалась эта война. Вы — её жертвы. Я не держу на вас зла… Ни на тебя, Анни, потомка мага, предпочетшего долг любви, ни на тебя, Кэс, человека, которого никогда не было. Спите, я посторожу ваш сон. Я буду верить, что однажды вы проснётесь. Но сейчас мне нужно идти. Вы же знаете? Но я ненадолго, я вернусь. Я вернусь и буду ждать чуда.

Я шла на звуки боя. Ветер кидал мне в лицо пыль и пепел, рвал одежду и трепал спутанные волосы. Я шла, вспоминая тех, кто…

Акир… Странный оборотень, которому не повезло полюбить злую ведьму, словно в какой-то сказке. Я чувствую, ты жив. Ты где-то там, среди огромных кошек, безрассудно кидающихся на кошмары и прикрывающих людей. Ты выжил лишь благодаря чуду и вере в то, что она однажды освободится. Ты возненавидишь её, когда узнаешь всё. Её и меня. Прости меня, Акир, у этой сказки плохой конец… Но ты верь… Как верю я. Верь, что ты полюбил не чудовище, а заколдованную принцессу. Верь, что Анни просто спит. Сторожи её сон, жди пробуждения. Ведь новый мир будет миром веры — слепой и безрассудной.

Кито… Глупый мальчишка! Мальчишка, который видел первый рассвет первого из миров. Ты ушёл. Я не знаю, куда и зачем, что ждёт тебя в конце пути, но, надеюсь, ты счастлив там, где ты сейчас. Я буду помнить — это всё, что мне осталось.

Эльмир, вот ты нигде не пропадёшь. Надеюсь, за Вратами тебе понравится. Надо намекнуть твоему брату, что должность посла укоротит твой слишком ехидный язычок. Наверное, т<