Горный институт? Почему именно горный?

 

Как бы нас это ни удивляло, у самого Федора нет сожалений по поводу его выбора: «Я попал туда, в общем-то, случайно, но за этот случай судьбе благодарен. Однажды к нам в спартаковскую спортшколу, а я как раз в выпускном классе учился, приехала футбольная команда Московского горного института, наш год как раз с ней и играл. Мы выиграли 6:1, и нас всех, проведя небольшой экскурс в суть горного дела, пригласили поступать в институт. Меня в физкультинститут совершенно не тянуло, мне хотелось чего — то нового и более интересного, романтика подземного вторжения, наверное, захватила, да к тому же футбол в этом институте в то время культивировался — я понял, что футбол у меня не отнимут — и решился. Кстати, единственный из приглашенных. Факультет разработки угольных месторождений и подземного строительства. И действительно думал, что, если кончится когда-нибудь футбол, буду горным инженером — подземщиком. А уж если поступил, то учиться решил по-настоящему. И я не уходил ни в какие академические отпуска, сдавал все вовремя и закончил институт с 76-го по 81-й, как положено — за пять лет. Дипломную работу и писал, и защищал сам — «Смоло-инъекционное упрочнение горных пород». Наверное, все же у меня что-то неплохо получалось на этом «предгорном» поприще, поскольку мой научный руководитель после защиты диплома предложил мне попробовать свои силы в аспирантуре. А какое это было незабываемое чудо — поездка летом со студенческой группой на практику в Приэльбрусье! Бывало, что экзамены с матчами совпадали. Иногда приходилось и матчи пропускать. Как-то раз Бесков меня даже отпустил с игры «Спартак» — «Динамо»(Киев). Что касается самой учебы, тут у меня проблем не было — у нас в то время ввели свободное посещение лекций. Правда, потом приходилось у однокурсников конспекты собирать, в общежитии жить, чтобы курсовые писать. Конечно, было нелегко, но у нас была дружная группа, и ребята помогали мне. А я всегда прислушивался к их замечаниям, касающимся моей игры. Со многими из них я общаюсь до сих пор.

Узнавали ли во мне футболиста? Постепенно узнавали, хотя я сам никому этого специально не говорил. А зачем в институте кому-то знать, что я футболист? Любой другой студент ведь.кроме занятий, тоже чем-то увлекался. У каждого была личная жизнь — чего свою навязывать? Кому надо, тот и так знал, что я в «Спартаке» играю. И потом, кому-то ведь могло и не нравиться, к а к я там играю. Но поблажек на экзаменах мне никто не делал, а я на них и не рассчитывал. Не сказать, чтоб я был отличником, но и «неуд» у меня был только один раз.

Ценно то, что в институте мне посчастливилось познакомиться с людьми из «подземелья» — шахтерами с твердым характером, но с доброй душой, в общении с которыми я много почерпнул. Там были ребята гораздо старше меня, с горных предприятий, уже чего-то в жизни стоившие, а я — ветреный мальчишка после школы. Так что эти люди очень сильно повлияли на меня, научили шире смотреть на мир, тверже стоять на ногах».

Совершенно похожа на правду рассказанная давно уже история: разумеется, не все преподаватели знали, что перед ними, робея как все, сидит с зачеткой футбольная звезда европейского масштаба. Однажды однокурсники рассказали профессору, кто вместе с ними учится, и у кого он только что принимал экзамен. Профессор, будучи болельщиком не профессиональным, но за футбольной жизнью следящим, не поверил. На очередной матч «Спартака» в Лужниках студенты взяли профессора с собой, вручили ему бинокль, и он стал внимательно наблюдать за спартаковской «десяткой». «Так это же, действительно, студент Черенков!» — спустя некоторое время громко воскликнул удивленный профессор. «Сам ты, батя, студент. А Черенков — профессор!» — парировал уязвленный этим заявлением сидевший неподалеку болельщик.

 

…Горы Приэльбрусья ошеломили, потрясли своей красотой и величием. Сколько таинственного скрыто в их недрах! Мне, примитивному слабому существу, возможно ли дерзать проникнуть в их подземную тайну... Я — будущий горняк? Я на правах равного буду общаться с могучим творением природы? Могу ли… Смею ли…

Вот стать альпинистом я бы точно не смог. Не потому, что тяжела заплечная ноша и кружит голову высота. Слишком велика ответственность за того, кто с тобой в связке — и об этом нужно постоянно помнить. Значит, нельзя отдаться полностью этому пьянящему чувству великолепия и величия, когда ты паришь высоко над всем земным миром, нельзя одному утонуть в эйфории своего кажущегося могущества — потому что ты вовсе не могуч и не достоин, а просто милостиво получил от кого-то возможность чуть— чуть прикоснуться к этому великому. Может быть, как раз для того, чтобы понять свою слабость и несовершенство…

А там, где воды Кубани встречаются с горными ледниковыми ручьями, долго текут рядом, не смешиваясь, два разных потока: светло-изумрудная чистота неба и коричневая тяжесть земли, как две неизбежные дороги в жизни человека — одна бередит душу нездешней высотой, другая натруживает ноги в поисках земного благополучия. И невозможно человеку представить себя без каждой из них.

 

«Было у матери три сына: двое умные, а третий — футболист» — сей расхожий анекдотец нравоучительно повторялся пацанам восьмидесятых их учителями и родителями. Это — не про Федора.

 

 

«Мне дорог каждый гол…»

 

«…И стали двое единым».

Мы вместе. Мы понимаем друг друга. Мы друг другу верны. Я придержу тебя -и ты послушно закружишь у моих ног. Я отдам тебя — и ты вернешься по первому зову. Ты знаешь, что ни усталость, ни раскисшее, тяжелое поле не должны управлять нами. Ты доверчиво уткнешься в мою бутсу, ляжешь именно так, как нам с тобой нужно — и полетишь высоко, вперед, к победе! Чтобы радовались трибуны: «Это был Мяч Мастера».

 

На вопрос «За что Вы любите футбол?» Федор однажды, не задумываясь ответил: «Самую большую радость доставляют голы, причем неважно, мною ли они забиты или товарищами по команде. Я бываю просто счастлив, когда кто-то из спартаковцев после моей передачи забивает мяч в ворота соперников. Каждый гол — дело коллективное, каждый — по-своему красив. Именно в те минуты, когда вместе с партнерами радуешься меткому удару, как-то особенно остро ощущаешь, что ты — неотделимая и важная частичка мужского боевого братства…»

Печальной для спартаковских болельщиков осенью 1976 года под трибунами стадиона «Локомотив» в Черкизове, где тренировался разжалованный удачей «Спартак», состоялся будничный разговор. Экстраодиозный случай в истории команды — подумать только, сам «Спартак», девятикратный чемпион страны, «вылетел» в низшую лигу… На реплику одного из собеседников, что всего одного-то очка не хватило, чтобы остаться, и теперь непросто будет вернуться в высшую лигу, присутствующий знаменитый игрок пятидесятых годов, один из наиболее техничных советских футболистов Сергей Сергеевич Сальников хитро улыбнулся и негромко сказал: «Дед отыскал в юношеской команде такого парнишку, что нам будут не страшны любые соперники. Этот молодой футболист — вовсе не случайное озарение. Пройдут четыре-пять лет, и он станет общим любимцем, «звездой» футбола. На него будут «ходить», как в наше время ходили, чтобы посмотреть Бутусова».

Символично, что, выйдя первый раз на поле в основном составе «Спартака», Федор надел футболку с номером 10 — эта цифра всегда была счастливой для спартаковцев. «Великолепными десятками» называли в разные годы подлинных чародеев кожаного мяча, заслуженных мастеров спорта Алексея Соколова, Николая Дементьева, Сергея Сальникова. С тех пор Черенков не расставался с этим номером. И когда ему посчастливилось забить «Юбилейный» 2000-й гол «Спартака» в чемпионатах страны, в числе тех, кто первым поздравил его с этим успехом, был именно Сальников, забивший в 1960 году тысячный гол спартаковцев.

Известный спортивный обозреватель Петр Спектор рассказал однажды: «Помню один из первых матчей «Спартака» с участием Федора Черенкова. Сосед по трибуне, глядя на спартаковский «десятый номер», скептически ухмыльнулся: «Да-а… И кто ныне только за «Спартак» не играет!..» — А хрупкий паренек в тот самый момент неуловимым движением перехитрил двух защитников и выдал такой пас, что болельщики аж привстали с мест».

В 1979 году в Москве, в Центральном Доме Актера, чествовали чемпионов страны по футболу — спартаковцев столицы. Футболисты перед началом торжества сгрудились перед зеркалом. Последним протиснулся невысокий худой юноша. Сколько ни вертел головой, сколько ни приглаживал легкие, истинно русского цвета спелой ржи волосы, желанной солидной прически они не приняли. Так и предстал перед зрителями с непослушным «пионерским» вихром на макушке, когда Николай Старостин назвал его фамилию. Слова, сказанные в тот вечер в адрес Черенкова его «крестным отцом», были самые добрые, самые теплые. «Чем не Иванушка с картины Васнецова, — улыбнулся «патриарх» спартаковского футбола, указав на замершего в волнении Федора, — в жизни он чрезвычайно мягкий, отзывчивый и приветливый, всеми нами любим. Зато на поле ловок, азартен и находчив. Пусть совсем не атлет и мягковат в борьбе, но мы его не променяем и на десяток богатырей!»

В свой первый матч в большом футболе 11 июня 1978 года Федор вошел на 76-й минуте, продлившейся для него на 16 лет. Отмечая счастливую годовщину этого события, 12 июня 1979 года Черенков провел свой первый гол в чемпионатах Союза. Забит он был в ворота вратаря московского «Локомотива» В.Самохина. Потом 26 марта 1980 года Федор забивает первый гол в составе национальной команды в матче сборных СССР и Болгарии в Софии. В матче в Тбилиси 19 июня 1980 года впервые забито им два гола, всего в его футбольной карьере было 15 «дублей». Первый «черенковский» гол в евротурнирах состоялся 29 сентября 1982 года, забит он в Лондоне «Арсеналу». В Москве 28 сентября 1985 года три раза после ударов Черенкова мячи оказывались в воротах одесского «Черноморца» — первый и единственный хет-трик. Первый гол Черенкова в чемпионате России забит во Владивостоке местному «Лучу» 16 июня 1993 года.

Обширная отечественная география — одна из особенностей голов Черенкова. С представителями одиннадцати союзных республик встречался он в чемпионатах СССР и всем «подарил» свои голы. Больше всего досталось своим, россиянам — 26 мячей, из них 15 — москвичам. Украинским вратарям забит им 21 мяч, грузинским — 13, азербайджанским — 8, белорусским и литовским — по 5, казахским — 4, армянским — 3, молдавским — 2, по одному — стражам ворот Узбекистана и Таджикистана. Еще одна из отличительных особенностей его голов — исключительно высокая надежность. У болельщиков была примета: если забил Черенков — команда не проиграет. Исключения были, не без этого. Но мы-то говорим о правиле. В шести турнирах Федор забивал голы в 121 матче. И только в восьми случаях команду они не выручили. Гарантия надежности — 94 процента.

Конечно, как любой нормальный футболист. Черенков больше забивал на своих полях. Но на чужих они были исключительны по своей значимости! Противоборство «Спартака» и киевского «Динамо» в восьмидесятые годы было как никогда острым, часто от результатов их очных встреч зависело распределение мест на пьедестале. Принципиальный спор и соперничество взглядов на футбол киевлянина Лобановского и москвича Бескова начались с 1978 года, когда «Спартак» вернулся в высшую лигу. Тренерам не было необходимости настраивать своих игроков на эти матчи — им всегда хотелось победить именно друг друга. Черенков сам забил киевлянам немного — всего три мяча. Зато все три в Киеве, где команда Лобановского играла особенно сильно и уверенно. В сумме три этих гола принесли «Спартаку» шесть очков!

«Волшебное свойство» черенковских мячей в полной мере проявилось и в других турнирах. Он забивал мячи сильнейшим вратарям мира, подтверждая таким образом безошибочность избранного им амплуа — атакующего полузащитника. В кубковых играх он добивался успеха в девяти матчах и каждый раз помогал «Спартаку» продвигаться дальше. В чемпионате России и в составе сборной забил он в 21 матче. Итог — всего две ничьи и 19 побед! И только в европейских клубных турнирах в трех случаях его голы не выручили команду.

Одиннадцать мячей в кубках СССР и России забиты им в ворота восьми команд. Шесть в чемпионате России — шести командам. Пятнадцать в еврокубках -10 соперникам. Шестнадцать мячей в составе сборной забиты четырнадцати вратарям разных стран и народов четырех континентов. Забивал он европейцам и азиатам, африканцам и американцам. Что касается последних — не оставил Федор без внимания ни один регион: забил голы представителям Америки Южной (Венесуэле и Бразилии), Центральной (Кубе и Коста-Рике) и Северной (США). Только до австралийских ворот не дотянулся Черенков, но вины его в том нет: не было у нашей сборной контактов с Зеленым континентом.

В голах, как и во всей своей игре, Черенков был непредсказуем. Иногда даже для себя самого: «Мне трудно объяснить, почему я в тот или иной момент сыграл так, а не иначе. Решение приходит само: голове — интуитивно, ногам — рефлекторно. Я лишь успеваю сориентироваться, в мгновение определить: вот вратарь ложится, надо проскочить с мячом чуть вперед и, главное, успеть ударить до того, как он уйдет за кромку поля. Я успеваю ударить чуть раньше. Эти внезапные ощущения зависят от конкретной ситуации. Бывает, что не уверен в себе, тогда не выхожу на поединок с вратарем, пока не почувствую — забью! До сих пор помню свой пенальти в ворота «Брюгге» на Кубке УЕФА: обычно вратарь на удар реагирует, а тут мне пришлось реагировать на прыжок Енсена — вратаря бельгийцев. Он разгадал мои намерения, и я чудом в самый последний момент обманул его — успел вывернуть стопу и направить мяч мимо него».

«Любимые черенковские» голы до сих пор помнят фанаты футбола:

— в июне 1980 года сборная СССР в товарищеской встрече в Рио-де-Жанейро, на знаменитом стадионе «Маракана», обыграла трехкратных чемпионов мира, неповторимую бразильскую сборную со счетом 2:1. Решающий из этих мячей принадлежал Черенкову. Что творилось тогда среди наших болельщиков! Бразильцы к тому времени не проигрывали на своем поле в течение двенадцати лет! Знаменитый Герсон, бразильский футболист, чемпион мира, не удержался от восторженного комплимента:» Когда Черенков играл на «Маракане», бразильцы приняли его за своего. Даже в Южной Америке редко встречаются полузащитники, так мягко работающие с мячом, владеющие таким чудным средним и длинным пасом. Но особенная ценность Черенкова в том, что он никогда не гнушается на поле черновой работы. И это, представьте, в сочетании с умопомрачительными передачами пяткой, которые доводили бразильскую публику до состояния экстаза». И как хотелось позднее всей пишущей о Черенкове прессе, чтобы Федор назвал этот мяч «голом своей мечты»! А Федор обескуражил журналистов признанием: «Забить гол бразильцам — мечта любого футболиста. Да еще на знаменитом стадионе. Да еще мы и победили. Это было неповторимо! Но все-таки это была лишь вспышка радости. А вот победа в чемпионате СССР в 1979 году после длительных, напряженных игр — радость более весомая, что ли, она дороже и значительнее»;

— в 1980 году публика ликовала в ответ на великолепные мячи Черенкова в составе сборной в ворота команд Болгарии, Франции, Дании, Венесуэлы, Замбии, Кубы, Кувейта, в 82-м — Греции, Англии, в 83-м — Франции, Португалии, Финляндии, в 84-м -Дании, в 85-м — Румынии, Ирландии, Финляндии, Бельгии, Франции, в 87-м — ГДР, ФРГ, в 88-Ирландии, Румынии, в 89-м -Италии, ФРГ, в 90-м — Коста-Рики и США, в 91-м — Финляндии. В каждом победном матче Олимпиады-80 один из забитых мячей принадлежал Черенкову, половина других была обеспечена его подачей!

— в ноябре 1983 года на золотых страницах истории нашего футбола был записан ответный матч «Спартака» в розыгрыше кубка УЕФА в Бирмингеме с английским клубом «Астон Вилла», где Черенков забивает два гола, причем второй — за считанные секунды до финального свистка, когда стадион уже ликовал, ведь соперников устраивал счет 1:1. По этому поводу весьма красноречиво высказался английский тренер Аль Рамсей: «Я видел его, когда «Спартак» встречался с «Астон Виллой». Был поражен, как футболист с такой «физикой», как у Черенкова, может терзать защиту родоначальников футбола. По всем законам английские беки должны были растереть его в порошок, но Черенков с настырностью упрямца раз за разом проникал сквозь защитные построения соперников». А Федор говорил, что этот матч дорог ему, поскольку «это была настоящая игра, в которой торжествовал принцип: обыграй соперника техникой, скоростью, смекалкой — и он подчинится тебе. И действовали тогда мы по-спартаковски: один за всех — все за одного».

На почетный счет Федора Черенкова по праву можно записать и те голы, которые были забиты с его мастерских передач: «моя задача — помочь партнеру завершить атаку. Когда после моей передачи кто-то забивает гол, я бываю также счастлив, как если бы этот гол удалось сделать мне самому. Примерно такое чувство я испытал, когда в 83 — м на поле венского стадиона «Пратер» в товарищеском матче со сборной Австрии при счете 0:1, увидев рванувшегося за стену защитников Родионова, мгновенно отдал ему мяч, а тот уже переправил его в ворота». Сергей Родионов, кстати, утверждает, что девяносто процентов его мячей состоялись благодаря пасам Федора. А голов у знаменитого бомбардира — 101. Вот и считайте…

В одном из своих интервью португальский футболист и тренер сборной Португалии Эйсебио признавался: «Я видел, что этот парень творил с защитой Португалии в 83-м году и уяснил, что Черенков — величайший футболист. Бытует мнение, что русские не способны владеть филигранной техникой. Но ваш Федор Черенков своими действиями на поле доказал миру обратное. Каково же было мое удивление, когда я ни разу не нашел его фамилии среди участников финалов мировых первенств. Наверняка, у русских, как обычно, нашлись какие-то особенные представления о классе игрока».

Если, по утверждению Федора, все удачные матчи для него слились в одну большую, яркую, счастливую картину, и нет нужды выделять каждый особо, то те голы, которые у него «не состоялись», он помнит все наперечет:

— «Эпизод из повторной встречи на Кубок УЕФА с западногерманским «Вердером» в Бремене в 87-м. У нас была выгодная ситуация. Но… Я не сумел, находясь в двух метрах от ворот, перевести мяч в сетку после прострельной передачи Саши Мостового. Проиграли 2:6. Горькая зарубка на память…»;

— «Горькое чувство дискомфорта испытываю, когда вспоминаю гол, который я как штатный пенальтист «Спартака» забил в ворота «Днепра» в 88-м. Не сразу я осознал — несправедливый то был пенальти…»

 

 

«Ты так играл, ты был артист»

 

Неброская его внешность и мягкие черты лица, лишенные выражений решимости или амбиции, удерживают от сравнения с футбольными великанами — Марадоной или Кройфом. Но выдающегося футбола в Федоре Черенкове не меньше, чем в игроках с мировой славой.

С трибуны Черенков казался свободным художником, тешившимся и тешившим нас всяческими придумками. А он, переживавший любой эпизод в атаке своей команды обостренным чувством ответственности, стремился играть в футбол наиболее действенным способом, когда ему приходилось противостоять такому противнику, который носится по полю ради мгновенной единичной встречи с мячом на убойной позиции.

Марадона изумителен? Конечно. Но если в такие, как у него, ноги-дубы еще и будто пружинка встроена, отчего бы иной раз и не пробороздить с мячом все поле, со страшной силой обходя соперников. Однажды Черенков — а было ему уже за тридцать — почти повторил этот легендарный подвиг Марадоны, только на свой лад. Он просто отпускал мяч к атакующим его соперникам, ожидавшим чего угодно, только не такой «покладистости», и тут же без труда, играючи, подбирал его от них — и шел с мячом дальше. И таким вот приемом всю систему защитных коммуникаций разрушил.

При весе 58 кг и росте 175 см он чувствовал себя на поле свободно и уверенно: «Я еще в детстве, играя с ребятами гораздо старшими по возрасту, понял: чтобы обыграть физически более мощного соперника, нужно уметь предугадать его ходы, быстрее ориентироваться в игровой обстановке, всегда иметь в запасе один-другой обводящий финт. А грубость, игра на грани фола наносят футболу большой вред…»

Конечно, в игре все по-разному мыслят. Есть несколько вариантов развития любой комбинации — у Черенкова их рождалось в голове сразу пять-шесть, у кого-то другого две — максимум три. Но и это еще не все. Из своих пяти-шести Черенков очень быстро выбирает самый верный. Почти всегда. И почти всегда — неожиданно. До большинства наблюдающих логика его маневра доходила гораздо позже. А когда доходила — восхищались!

Мяч — простая игрушка, но вбирает в себя все значение игры, когда он оживает волею мастера. Тем, кто играет в эту игру, за исключением одного, не разрешается трогать мяч руками — самым важным и умелым естественным инструментом человека. И один уже этот факт требует от участников игры такой технической проворности, что ставит футбол особняком от остальных игр с мячом. Ноги должны быть «вышколены» до такой степени, чтобы иметь высокую степень точности, сноровки и осязания рук. Именно это делает футбол тем, что он есть — особой, притягательной, более загадочной и более подверженной случайности по сравнению с любой другой игрой.

«Технике» — или искусству обращения с мячом — можно обучить лишь до определенной степени, но технику нельзя заучить, как гимнастическое упражнение, или выработать, как вырабатывается выносливость у бегуна. У техники в футболе есть свои критерии: она — не все, но без нее — нет ничего. Техника — это талант, врожденные способность и уверенность, интуиция, может быть. Техника мастера Черенкова никогда не была самоцелью, но была его «отправным пунктом», инструментом самовыражения, средством достижения цели. Он укрощал мяч, не смущаясь ни ограничением во времени, ни ограниченностью пространства, ни противодействием соперника. Техника мастера Черенкова счастливо сочеталась с его футбольным интеллектом — у подобных игроков есть особая проницательность, позволяющая «схватить» ситуацию. Они обладают врожденным «футбольным» мышлением, чувством и видением всего контекста игры, и главное — они наделены даром увидеть, составить картину и принять решение быстрее любого другого.

Футбольные комментаторы восьмидесятых годов любили повторять: «Загадка его игры — разгадка его признания». Причина цельности личности Федора Черенкова и в футболе, и в жизни — в отсутствии столь рокового для многих разрыва между игровой и человеческой зрелостью. Поэтому он и остается мастером, способным удивлять. Есть футболисты, внушающие публике уважение на поле. Но эмоциональное восприятие их тем и ограничивается. Самобытность же Черенкова затрагивает особые струны в наших душах. Игра его отдает романтикой того футбола, в котором еще не было игроков «группы атаки», а были хавбеки и инсайды, самобытность и одаренность которых подразумевались сами собой. Как часто действия Черенкова загадочны для соперника. Вот, получив мяч, Федор неторопливо, как будто бы нерешительно, продвигается вперед, усыпляя бдительность противника. Чего ждать от него? Защитники словно находятся под его гипнозом, и когда Черенков делает резкое ускорение, останавливаются за его спиной в недоумении. Подобное Черенков проделывал не раз, и, казалось бы, соперники должны быть готовы к его «сеансу гипноза». И тем не менее они в каждом матче поддаются ему, снова и снова попадая в ловушки, умело расставленные и искусно замаскированные. В большом футболе при всей жесткости его современных тактических схем Федор сохранил романтику «дворового» футбола.

Он забивал мячи, которые по ладности исполнения кстати вмонтировались бы в видеоряд бразильского футбольного «чистописания». Он одним из первых европейских полузащитников научился находить острый ход, еще не получив мяча, и «взрывать» ритм комбинации при завершении атаки. Просматривая видеозапись его поединков, вряд ли найдешь логическое объяснение его действиям перед голом: девяносто девять форвардов из ста сыграли бы иначе — проще, бесхитростнее. А можно сказать по-другому, простите, — примитивнее… Когда мяч попадал к Федору, от него всегда ждали какого-нибудь лукавого, «черенковского» хода. Он любил мяч, а мяч любил его. Вот вдвоем они обычно и замышляли что-то. Предугадать, что именно, было очень и очень трудно. Федор поступал «не как все», его действия в игре были остроумны, хитры и удивительно логичны. Появление его на поле всегда волновало соперников: как справиться с опекой Черенкова? Старший тренер «Днепра» Владимир Емец после решающей последней встречи чемпионата 83-го года в Днепропетровске, принесшей «Днепру» «золото», признался: «Мы больше всего опасались хитростей Черенкова».

Этот добродушный, открытый, ясно и светло улыбающийся парень в футбольных баталиях нередко играл заглавные роли. И роли сложные, сточки зрения их психологической и тактической подготовки. «Дирижером в красно-белом фраке» окрестила его отечественная пресса. Он играл, как правило, без броского эффекта, позволяющего срывать аплодисменты, а тонко, интеллигентно, заставляя лишь замирать сердце болельщика в ожидании продолжения или концовки задуманной им комбинации. Конечно, он мог исполнить и блестящее «соло», но ведь он играл в «Спартаке», а в этой команде всегда была в почете такая «аранжировка», когда слаженно играет весь «оркестр».

Кто-то пробовал говорить: «мягковат», «паркетный футболист», «правоногий», «и с мячом долго возится, и скорости ему не хватает». Но, когда у Лобановского потребовалось играть левого полузащитника — Федор без проблем и блестяще это исполнил, а уж отнять мячик у Черенкова было невозможно, если он этого не хотел. И филигранно обыграть 2-3 защитников на «пятачке» поля, запутать их своими фирменными финтами и финтиками так легко и непринужденно мог только он… А за его артистизм, искрящийся талант, изысканность футбольного вкуса, раскрепощенность и свободу мастера, неподражаемую техничность, самозабвенную отдачу игре, делающую футбол напряженным и зрелищным, болельщики прощали ему все!

В классическом английском учебнике по футболу кратко, но четко и исчерпывающе сказано: «хорошие хавбеки — хорошая команда». В историю отечественного футбола вписаны блестящие имена спартаковских полузащитников: Андр.Старостина, И. Нетто, А.Парамонова, О.Тимакова, А.Масленкина, Г.Хусаинова, Н.Киселева, А.Корнеева, В.Папаева, С.Рожкова, Ю.Фалина, В.Гладилина, К.Рязанцева, Н.Гуляева, Ю.Гаврилова, В.Амбарцумяна, А.Сорокина. Федор Черенков занял совершенно особенное место в «солнечном сплетении команды», с честью подтверждая справедливость футбольной поговорки «Покажи мне, какая у тебя полузащита, и я скажу, какова твоя команда».

Победить мастерством грубость — это тоже искусство, и оно было подвластно Черенкову: «Диспетчера всегда ожидает жесткая персональная опека. Но у меня выработался навык противоборства с игроком-сторожем. Его присутствие на поле не является для меня огорчительным сюрпризом». Кроме того, Федор пользовался такой любовью и уважением болельщицкой братии не только спартаковского окружения, что противники — любители «грязной игры» старались обходить его своим вниманием. А иначе их действия, в другом случае оставшиеся бы судьей незамеченными, сразу становились очевидными и наказуемыми, поскольку зрители на трибунах бурно реагировали, требуя расправы над грубияном. К слову сказать, серьезных повреждений у Федора не было, хотя в схватках на зеленом прямоугольнике поля получить травму куда проще, чем покинуть стадион здоровым и невредимым. Тем более, такому техничному игроку, как Черенков, который не расставался с мячом до тех пор, пока не увидит в этом необходимости. Он смотрел и бежал в одну сторону, а пасовал, как правило, в другую, что приводило противников сначала в замешательство, а потом и в ярость, одновременно вызывая у них жажду мести. Сам Черенков, незлобивый и добродушный, считает, что ему везло на честных соперников: «Я не знаю, как это назвать. Может быть, везением… Не знаю. По крайней мере, серьезные травмы обходили меня стороной. Ноги остались целы. Это, наверное, все-таки потому, что защита играла против меня довольно корректно, хотя выпускали и персональных «сторожей», и по двое-трое пытались мяч отобрать. Почему не «убивали»? Это надо все же у защитников спросить…»

В отличие от многих нынешних звезд, «сделанных», «раскрученных», Черенков стал звездой сам, без помощи гоняющихся за ним с диктофонами и объективами репортеров. «Главное — играть так, чтобы потом при встрече с теми, кто в нас верит, не стыдно было протянуть руку и не отвести взгляда». Он не работал на публику, не срывал с себя маек, не катался с разбега на коленях по траве в минуту радости. И не изображал болевого шока после ударов по ногам. И если наши, отечественные, защитники не слишком ему досаждали не из уважения, то по наивной самоуверенности: куда он денется, ведь отнюдь не спринтер, да и плечом оттеснить семьдесят килограммов его веса — нет проблем. По большому счету, «достали» его у нас только дважды: в 1985 году в Киеве, когда Федор был вынужден «отмахнуться», и в 1987-м с «Араратом», когда Черенков пересек штрафную во время исполнения пенальти, за что и удостоился желтых карточек. Но заметим — не мстил исподтишка, хотя в этих случаях реально было остаться незамеченным в ответном толчке и избежать судейского наказания.

За 16 «полевых» лет Черенкову были предъявлены две желтые карточки и две красные. Обе последние — в конце его футбольной карьеры и в ситуациях, спровоцированных соперником, когда Федор, не унижая себя скрытым мщением, «по-дворовому» открыто ответил на подлость.

Осенью 1991 года в Лужниках «Спартак» играл в еврокубке с греческим клубом АЕК. Игра была не особенно напряженной и закончилась ничьей. «Опекун» — защитник намеренно грубо и явно «доставал» Федора весь первый тайм, потом почти весь второй. А судья его ни разу не наказал. После очередного толчка, настолько сильного, что сам противник не удержался на ногах и упал вместе с Федором, тот отмахнулся от него рукой в падении — судья будто этого и ждал. Федор был удален с поля. Последовала дисквалификация на одну игру.

Похожая ситуация сложилась в марте 1993 года на матче в евро-кубке против голландского «Фейеноорда», только тогда была, по убеждению Федора, «горячая игра»: «Голландский защитник, вообще отличающийся грубостью на поле, за что его и прозвали «Пират», всю игру исподтишка лупил меня, а потом в голевом моменте, чтобы меня остановить, наотмашь ударил локтем в лицо. Удар был настолько сильным, что я не удержался на ногах — у меня все поплыло перед глазами, достать мяч и забить гол я не сумел. В подкате я попытался ответить Пирату ногой, но почти его не коснулся, однако он ловко сыграл падение и явно симулировал последствия. Я помню, каким ревом негодовали трибуны и как разозлились ребята. Но вот этой-то злости нам, видимо, тогда и не хватало, потому что буквально сразу после моего удаления ребята забили один за другим два гола, и «Спартак» выиграл со счетом 3:1! А вообще, я старался не обращать внимание на грубиянов, лучшим их наказанием считал гол в ворота соперников. Но вот два раза не выдержал…» Видимо, Пират действительно был искусным симулянтом, поскольку Черенкова дисквалифицировали сразу на четыре игры.

…Дома у Федора, среди кубков и призов, хранится рисунок -дружеский шарж, подаренный кем-то из товарищей. Художник изобразил Федора проплывающим на воздушном шаре над атлетически сложенным защитником с массивной, удивленно поднятой вверх челюстью. Намек на особые «черенковские» легкость и маневренность на поле.

И долгое время среди играющих футболистов «Спартака» ходила сказанная однажды рассерженным Бесковым кому-то из проштрафившихся на поле спартаковцев меткая, остроумная, «в самое яблочко» фраза: «Если не знаешь, что делать с мячом — отдай его Черенкову!»

 

 

Увидеть Париж и… заскучать по «Спартаку».

 

Уезжают… Талантливые, сильные, удачливые. Нет, не предают — просто уже сейчас, пока в силе и удаче, думают о своей послеспортивной жизни, о своей ответственности за благополучие семьи. Чтобы не пришлось, как многим спортивным «звездам» и «легендам», влачить жалкое существование после завершения спортивной карьеры. Мальчишки, едва ставшие на ноги, торопятся на Запад и на Восток, туда, где их труд, талант и преданность ценятся по мировым меркам. Мы толком не успеваем разглядеть и запомнить их лица, не успеваем полюбить и оценить, а они теперь уже вроде как бы и не наши. И никому из них не суждено стать кумиром миллионов своих сограждан… Не вина.

Когда «Спартак» обыграл в кубке УЕФА «Астон Виллу» в Англии в 1983 году, от этой команды к Черенкову был послан «гонец» с предложением в ней остаться. Тогда подобные переходы для наших спортсменов были почти нереальны, но все же возможны. Федор отказался, даже не поинтересовавшись своей ценой: «Я тогда подумал, ну что они мне могут дать такого, чего у меня здесь нет? Ну, материально, конечно, выгодно. А чего я лишусь? Там у меня не будет моих ребят, не будет «Спартака». Я сразу сказал им, что хочу играть только в «Спартаке». Меня все устраивало в клубе. Самое главное — у нас была прекрасная команда, свои высококлассные футболисты, мы играли в красивый футбол, который доставлял радость и нам, и зрителям. А заработать как можно больше денег — я никогда не задавался такой целью». Характерно, что предложения от других клубов внутри страны Федору стали поступать только в конце его игры в большом футболе. Словно и в голову никому не приходило, что он променяет спартаковский «ромбик» на какие-либо блага.

Черенков никогда не позволял себе уничижительно или осуждающе отозваться об отъезжающих футболистах, даже когда это явление еще не носило такого массового характера. Он только сожалел. Не о них. О нас, о нашем отечественном футболе: «Если бы из команды не ушли такие ведущие игроки, как Онопко, Бесчастных, Никифоров, «Спартак» мог бы стать командой высокого европейского уровня. Это подтверждает тот отрезок времени, который провел «Спартак» в Лиге Чемпионов, когда команда выиграла шесть матчей подряд. Что касается разговоров о том, что футболисты уезжают только из-за денег, то я считаю, что так могут говорить только те люди, которые никогда серьезно футболом не занимались и не интересовались. Деньги имеют определенное значение, но это не самое главное. А главное — желание играть на высоком уровне».

Однажды Федор Черенков ушел из «Спартака» — подписал контракт с парижским клубом «Ред Стар» вместе с одноклубниками Сергеем Родионовым и Александром Бубновым. Инициатива принадлежала Бубнову, который шел в команду тренером, но решающим фактором для Черенкова и Родионова было то, что их, близких друзей и сыгравшихся партнеров, пригласили играть вдвоем. У них даже контракт был один на двоих. Поодиночке предложений им тогда хватало, серьезно интересовались ими престижные клубы Германии, Испании, Португалии, а вот приобрести их вместе изъявил желание только клуб «Ред Стар». Тридцатилетнему Федору казалось тогда, что его футбольный век подходит к концу, исподволь возникал страх перед будущей неизвестностью, в которой многие бывшие спортсмены не очень-то твердо стоят на ногах. Откровенно хотелось подзаработать да и почувствовать себя на новом, интересном поприще — Федор ведь всегда был романтиком. Повлияло некоторым образом на это решение и то, что Черенков и Родионов, к своему великому сожалению, не попали на основное соревнование 1990 года — Чемпионат мира, хотя много и вполне успешно к нему готовились. Объективно оценивая ситуацию, а также приход в сборную нового тренера и формирование новой команды, они решили, что и участие их в следующем Чемпионате — 94 также маловероятно. «Спартак» же оставался в довольно выгодной ситуации, ведь заплатил «Ред Стар» клубу за двух его лучших игроков немалые деньги, да и молодежь пришла в команду уверенная, сильная, способная взять игру