Сословие просуществовало до 60-х годов XIX века, занимая своеобразное промежуточное положение между государственными крестьянами и военно-служилыми сословиями (башкирами, мишарями, казаками).

РОДОСЛОВНАЯ

БИКБУЛАТОВЫХ

И АСАДУЛЛИНЫХ

 

 

Уфа – 2006

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВА

Жанр генеалогической монографии имеет давнюю историю. В России уже в XVIII – XIX веках стали публиковаться исследования по истории царствующих династий, знатнейших феодальных родов. В XX веке демократизация генеалогии, утратившей свой сословный характер, сознание того, что память о своих предках не составляет привилегию дворянства сословия, способствует появлению других работ, посвященных «простых смертным», священническим, купеческим, мещанским казацким, крестьянским родам (иногда, впрочем, также происходившим от прежних служилых людей). В нашем многонациональном Отечестве, вполне естественно, изучается генеалогия всех его народов. В конце XX – начале XXI века появились такие исследования, например, по генеалогии некоторых семей Кабардино-Балкарии, Ингушетии, Татарстана. Работы татарских и русских генеалогов, таких, например, как князь С. Еникеев, И.Р. Габдуллин, С.Л. Шишлов, В.Н. Первушкин и др., создали надежную основу для углубленного изучения родословных княжеских и вообще служилых татарских родов. В Казани, благодаря усилиям учителей-энтузиастов, вот уже второй год проходят генеалогические конференции, в которых участвуют школьники и из других республик и регионов, в том числе и из Башкирии. Все это создает благоприятную атмосферу для появления углубленных исследований по истории отдельных семей.

Некоторые читатели могут подумать, что такие генеалогические монографии представляют интерес преимущественно для членов соответствующих семей. Но это совсем не так. Такое исследование интересно читателю по многим причинам. Во-первых, генеалогия даже одной единственной семьи, показанная на ярком историческом фоне, позволяет увидеть исторические события не «с птичьего полета», а на «человеческом» уровне, глазами обычных современников; в семейной истории, как в капле воды, отражаются и преломляются важнейшие процессы и факты отечественной истории. Во-вторых, этот опыт очень полезен тем, кто тоже хотел бы восстановить историю своих предков, сохранить семейные традиции. Их читатель наглядно представляет и возможности поиска, и документы, в которых и его собственные предки, очевидно, оставили след, а историческая канва такого исследования позволяет лучше понять и собственную семейную историю.

Имя Ильдуса Габдуллина уже хорошо знакомо всем, кто интересуется историей татарских родов. Его недавно вышедшая монография «От служилых татар к татарскому дворянству» (М., 2006) стала для многих откровением, волшебным ключиком к семейной истории; сотни татарских семей прочли там свои фамилии, знакомые названия сел и деревень, своих родовых гнезд; это, уверен, вдохновило многих на обращение к прошлому своего рода, изучению судеб своих предков…

В данной работе удалось документально проследить родословную двух старинных мишарских семей, – Бикбулатовых и Асадулиных, – принадлежавших к числу служилых татар и проживавших в деревне Сафаровой Уфимского уезда Оренбургской губернии, ныне Чишминского района Республики Башкортостан (известной с 1746 года; на 1917 год там насчитывалось 588 хозяйств). Наиболее древние корни удалось проследить у рода Бикбулатовых, которых родовое предание возводит к герою народного эпоса «Идегей» эмиру Идегею–мангыту, выдающемуся политическому и военному деятелю Ногайской орды конца XIV – начала XV века (от него, как известно, происходят и два аристократических русских рода – князья Юсуповы и Урусовы). Асадулины – род, представители которого играли видную роль в религиозной, духовной жизни; его представители в XIX – начале XX века возглавляли местную мусульманскую общину. Впрочем, существовали и другие ветви этой фамилии; одной из них в XIX веке удалось на русской военной службе выслужить потомственное дворянство.

Но рамки исследования гораздо шире: фактически это очерк истории целой сословно-национальной группы служилых татар, живших на территории современной Башкирии в XVI–XIX веке, находясь на государственной службе, участвовавших практически во всех важнейших войнах и других исторических событиях, включая освобождение Москвы в 1612 году, Отечественную войну 1812 года и Заграничные походы русской армии против Наполеона. Много внимания уделено в книге также положению ясачных татар, которые появляются в Башкирии со второй половины XVI века, а с XVIII века в большинстве своем (вместе с ясачными черемисами-марийцами, чувашами, удмуртами, мордвой) входят в сословие тептярей. Очень интересны, и это хотелось бы особо отметить, сведения о печатях мишарских семей, их тамгах – памятниках ранней татарской геральдики.

Книга о Бикбулатовых и Асадуллиных возвращает нам имена тех, кто в боях и походах верно служил великому Государству Российскому и чьи потомки и в наши дни на многих славных поприщах продолжают это служение нашему общему, единому Отчеству. Будем надеяться, что читатели не только по достоинству оценят этот большой труд, но и последуют примеру Бикбулатовых и Асадулиных и сами обратятся к своей семейной истории.

С. В. Думин

президент Российской генеалогической федерации,

генеральный секретарь Международной генеалогической академии,

ведущий научный сотрудник Государственного Исторического музея,

герольдмейстер Российского Императорского Дома

ИСТОРИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

Бикбулатовы – старинный мишарский род, ведущий свое происхождение от предков, живших и живущих в деревне Сафаровой Уфимского уезда Оренбургской губернии, ныне Чишминского района Республики Башкортостан. Прежде чем приступить к изложению родословной рода Бикбулатовых, есть необходимость дать пояснения, касающиеся военной, административной и этнической истории Башкортостана XVII – XIX веков, поскольку представители рода занимали в прошлом разные военно-административные должности в составе Башкиро-мещерякского войска.

В истории Башкортостана мишари представляли военно-служилое сословие близкое по своему положению башкирам. Вместе с башкирами они составляли в 1798 – 1855 годах Башкиро-мещеряцкое войско, которое после присоединения к нему в 1855 году тептярей стало называться Башкирское войско, просуществовавшее до 1865 года. В историко-этнографической литературе существует несколько версий происхождения мишарей. Сторонники одной, в основном казанские ученые, считают, что мишари это этнографическая группа татар. Таких групп три: казанские, мишари и кряшены. Мишари в свою очередь делятся на две основные группы: сергачскую и темниковскую. Они отличаются друг от друга рядом особенностей в быту и языке (первые по языку являются «цокающими», вторые – «чокающими»). Промежуточную группу между казанскими татарами и мишарями составляют касимовские татары, живущие в городе Касимове и его окрестностях. Мишари, находящиеся в Башкирии, относятся к темниковской группе[1].

Другая версия, которую разделяют непосредственно многие мишари, представляет их отдельным народом близким к татарам, но не являющимся частью татар, наподобие сибирских, крымских, ногайских татар. Этот народ, по их мнению, имеет древнюю историю, которую некоторые ведут от половцев, буртасов и других существовавших в прошлом, а затем исчезнувших народов. Мишарский депутат Абдулкадыр Абдулкаримов «с товарищи», обратившийся с прошением в 1794 году к генерал-прокурору писал: «мещерятский наш народ прежде других иноверцов по собственному своему желанию, переселившись из Золотой Орды в Россию еще в 7001 (1493) году, за верныя и беспорочныя предков наших российскому скипетру службы как при взятье Казани, так и при других многих тогдашнего времени случаях, жалованны были в разных местах на нагорной стороне реки Волги поместными дачами и для поселения их выгодными землями и угодьи»[2]. Впоследствии на этой территории – на правом берегу реки Волги были основаны города Пенза, Симбирск.

Третья версия, возникшая во время проведения последней переписи населения в 2002 году среди ряда уфимских ученых, относит мишарей к башкирам, якобы как этнографической группе башкирского этноса. Данная версия не опирается на исторические факты, поэтому она не научна.

После присоединения Башкирии к Русскому государству мишари в конце XVI века были переселены правительством в край для несения военной службы, а затем направлялись самостоятельно. В «Записке» Оренбургского губернского правления за 1800 год о мишарях говориться следующее: «Сей народ не коренной Оренбургской губернии, но перешедший по нынешнему положению Симбирской губернии из Алаторского и Симбирского уездов без обложения ясаком, а только по грамоте 7106 (1598) года велено служить им, мещерякам, по городу Уфе с дворянами и иноземцами»[3].

Вместе с башкирами мишари несли военную службу государству в XVII – XIX веках, участвовали в походах, в частности вместе с башкирами освобождали Москву от польских захватчиков в 1612 году (ныне это федеральный праздник 4 ноября) в ополчении Минина и Пожарского, в Азовском походе Петра I, в других походах русской армии. В XVIII веке мишари активно привлекались правительством для подавления башкирских восстаний. По словам самих мишарей, «все верно и ревностно при искоренении бунтовщиков служили»[4].

Во время Крестьянской войны Е.И. Пугачева мишари разделились на два лагеря: рядовые вместе с Канзафаром Усаевым и Бахтияром Канкаевым выступили на стороне восставшего народа, мишарские старшины Абдельманнан и Абделькарим Муслимовы, Бакий Хусаинов, Абдулсалям Бакиев, Адильша Азаматов, Абдей Биктимиров, Мухаметкарим Юсупов, Мендей Тупеев, Султанмурат Янышев, Абляй Исмаилов были на стороне правительственных войск[5].

В период кантонной системы мишари вместе с башкирами составляли Башкиро-мещерякское войско и несли ежегодно военную службу на Оренбургской пограничной линии. В 1812 – 1814 годах существовали 1-й и 2-й Мишарские пятисотенные полки. 1-й полк в 1812 – 1814 году нес полицейскую службу в Москве, 2-й воевал в составе русской армии и завершил свой поход в 1814 году в Париже.

В основной массе мишари были башкирскими припущенниками, в некоторых случаях жили на купленной земле у башкир, в некоторых случаях земли им дало государство, изъяв их у башкир-бунтовщиков. В конце XVII века в Башкирии насчитывалось 748 дворов мишарей. В 1754 году мишарей было 1530 дворов. В 1767 году – 2253 дворов. Из них 1916 дворов (или 85%) платили башкирам оброк за земли. К этому времени мишари представляли особое сословие, именовавшееся «служилые татары и мещеряки». Вместе с мишарями в Башкирию прибыли и служилые татары, но грань между ними и мишарями стерлась еще в начале XVIII века, поэтому никто не мог разделить их на мишарей и отдельно на служилых татар. Численность мишарей все время возрастала. В 1743 – 1747 году их было 10 тысяч человек; в 1782 – 28,7; 1794 – 46,3; 1833 – 73,6; 1851 – 105,5; 1879 – 138,9; 1912 – 150,8; 1920 -166,2; в 1926 – 136 тысяч человек[6]. В 1834 году 154 мишарских поселения находились на правах припущенников. Жители 118 мишарских деревень владели землей приобретенной в собственность; 25 деревень находилось на землях башкир, которые были конфискованы казной. 9 поселений (Байбаково, Субаево, Янагушево, Сибирганово, Кулаево, Берлячево, Улеево, Муллино, Старокувашлино) было основано на землях, жалованных русскими царями. 6 деревень (Чишмы, Калмаш, Сафарово, Нижние и Верхние Термы, Теперишево) находилось на землях конфискованных казной у башкир за участие их в «бунте» 1735 – 1740 года. По указу от 11 февраля 1736 года мишарям за их «верность» и активное участие в подавлении башкирского восстания разрешалось безоброчно владеть, так называемой, «бунтовщичьей землей». Данное право оспаривалось впоследствии башкирами, но мишари 6 последних деревень конфискованные земли закрепили за собой.

Башкирскими припущенниками, т.е. жившими на землях башкир-вотчинников были тептяри. Их официальное название «сословие тептярей и бобылей». Оно возникает в XVII веке в процессе социального расслоения башкирского общества. По условиям вхождения в состав России башкиры сохраняли вотчинное право на землю, собственное управление, религию – взамен этого они должны были платить ясак пушниной и медом (впоследствии деньгами) и нести воинскую службу.

Однако не все представители башкирского сословия могли в равной мере платить ясак в силу объективных и субъективных факторов. К тому же феодальное башкирское общество в это время находилось в состоянии социального расслоения. Это предполагало наличие наряду с «лучшими людьми» – тарханами, биями, батырами присутствие и социальной группы находившейся на низшей ступени. К такой относились тептяри, т.е. «вытесненные», «отвергнутые» из общества[7].

Таким образом, первые тептяри в XVI веке были башкиры, вытесненные из общества. С XVII века в крае были известны и бобыли, представлявшие определенный социальный слой. В отличие от тептярей, бобыли – явление не башкирское, а привнесенное извне. В России бобылем считался тот, кто не имел своего хозяйства, или, имея его, нес облегченное тягло, либо вообще не нес. В Башкирии бобыли имели свое хозяйство, землю, но жили без оформления арендных отношений, т.е. заселяясь явочным порядком. Бобыли и тептяри являлись в области землепользования башкирскими припущенниками, башкиры разрешали временно заселяться им на своих землях, на правах припуска, т.е. уплачивая арендную плату, либо неся за башкир какую-либо службу. Считается, что тептяри припуск оформляли документально, а бобыли заселялись, как уже было сказано выше явочным порядком.

В 1631 – 1632 годах тептяри и бобыли, как две группы близкие по своему социальному положению были обложены подворным ясаком. Находясь в тептярском положении, башкир мог свободно вернуться в свое башкирское сословие и наоборот. Поэтому точных цифр, показывающих количество тептярей и увеличивающихся количественно бобылей нет, и не может быть. Среди бобылей мигрировавших из Поволжья и Прикамья в Башкирию в XVII веке были татары, чуваши, марийцы, мордва, удмурты.

Большинство бобылей старалось закрепить свой социальный статус и переходило в тептяри. Оренбургская экспедиция способствовала закреплению этих групп и формированию сословия тептярей и бобылей в 30-е годы XVIII века. Таким образом, тептяри явление, связанное с вотчинным правом башкир и институтом припуска, существовавшее только на башкирских землях.

На тептярей и бобылей опиралась местная администрация, подавляя башкирские восстания, они стали основной рабочей силой на строительстве Оренбурга, Стерлитамака и крепостей на линии, возке соли из Илецкой защиты и других работах[8].

С 30-х годов XVIII века тептяри и бобыли фиксируются государством как сословие, внутри которого уже было невозможно выделить либо тептярей, либо бобылей. В 1747 году тептярей и бобылей Сенат планировал перевести на положение государственных крестьян, однако по предположению И.И. Неплюева они были обложены 80-ти копеечным подушным налогом и оставлены в прежнем состоянии. Такое решение диктовалось необходимостью иметь рабочие руки в крае. Башкиры, мишари и казаки несли военную службу, крепостных крестьян в губернии было мало, государственные поставляли рекрут.

ИЗ ПРЕДИСТОРИИ КРАЯ

 

История края неотделима от истории тюркского народа, Тюркского каганата, Золотой Орды и Ногайской орды. После русских завоеваний XVI века территория современного Башкортостана оказалась в составе Российского государства. Известно, что территория края в XVI–ХVIII веке входила в состав Минской родоплеменной волости, то есть на данной территории проживало племя Мин. С присоединением Башкирии к Русскому государству край вошел в состав Казанской дороги Уфимского уезда (Чуби-Минская и Кыркули-Минская волости). Позднее, в связи с изменениями границ, введением губернского деления, Минская волость входила в состав Уфимской провинции, Уфимского уезда Оренбургской (образован в 1744 года), а с 1865 года – Уфимской губернии (Сафаровская волость Уфимского уезда). С 1922 года селения нынешнего Чишминского района входят в состав БАССР.

После присоединения северо-западной Башкирии к Русскому государству в середине XVI века, русский царь пожаловал новых подданных теми землями, которые они занимали в момент присоединения. Правда, здесь следует учитывать тот факт, что процесс «присоединения» растянулся до первой трети XVII века, то есть до времени ногайско-калмыцких столкновений на Южном Урале и ухода основной массы ногайских племен за Волгу. В шеджере племени Мин говорится, что это племя признало власть русского царя при их бие Канзафаре в 1554–1555 годах. В то же время по грамотам XVII века видно, что сыновья участников посольства минских башкир к русскому царю проживали еще в 1671 году. Из этого вытекает, что сам князь Канзафар и другие участники посольства жили в конце XVI – первой половине XVII веков.

Башкиры и пришлые люди (татары, марийцы, чуваши, казахи, удмурты) попавшие в ряды башкир, т.е. включенные в «башкирское сословие», за «пожалованную» землю обязаны были платить ясак (пушниной, медом), так же как «изстари» они платили казанским ханам, нести военные, подводные и другие повинности. Видимо, со времен Казанского ханства осталось и территориальное деление на волости (по-татарски «ил»), когда территория нынешней северо-западной и Западной Башкирии входила в состав «Беловоложской земли» Казанского ханства.

Земли Минской волости располагались по рекам Белой, Деме, Уршаку. На территории Минской волости в настоящее время располагаются Благоварский, Альшеевский, Аургазинский, Бакалинский, Бижбулякский, Буздякский, Давлекановский, Иглинский, Кармаскалинский, Кушнаренковский, Миякинский, Стерлитамакский, Туймазинский, Уфимский, Чишминский районы. Иными словами можно сказать, что Минская волость была крупнейшей волостью Уфимского уезда. В XIX веке во время межевания за всеми минскими волостями насчитывалось 1074578 десятин (без Мензелинского уезда)[9].

По мнению Г.Н. Потанина, племя мин (минг) является потомками монгольского народа Мынг, известного позднее как Мингат. Р.Г. Кузеев также утверждает, что Мингат является формой множественного числа этнонима Минг[10].

Известно, что в XV–ХVI веке территория нынешней Башкирии входила в состав Казанского ханства и Ногайской Орды. А территория будущей Казанской дороги входила в состав Ногайского юрта Казанского ханства, и была как бы под двойной юрисдикцией этих двух государственных образований.

Именно на территории Минской волости располагалась ставка (город) ногайского хана. В «преданьях старины глубокой» говорится, что последним владетелем этого города, на месте нынешней Уфы был ногайский хан Тиря (Тюря) баба Тюклас[11]. В то же время родословная башкир и тептярей деревень Сарайлы-Муталыпово и Балышлы восходит к Тюкласу и золотоордынскому эмиру Идигею (Едигею). Помимо этого, известно, что доминирующей силой в Ногайской орде являлись мангыты. Это позволяет предположить идентичность мангытов Ногайской Орды и башкир-минцев Уфимского уезда. В прошении поверенного Чубиминской волости Билала Ногайбекова говорится о том, что «предки наши башкирцы происходящие от княжества и тарханства татарского»[12]. После завоевания Казанского ханства Московским государством, роль сюзерена этих краев перешла в руки России и той же Ногайской Орды[13]. Об этом же свидетельствует и взимание ясака с башкир Минской волости, как в Уфу, так и в Казань[14].

Население Минской волости в XVII веке было довольно многочисленным сравнительно с другими волостями Уфимского уезда. В конце XVIII века (на 1795 год) численность минцев составляла 6101 душа мужского пола (без учета башкир Сарайли-Минско-Байлярской волости Мензелинского уезда), и, видимо, с учетом и женского населения численность этой группы населения достигала 13 – 15 тысяч человек[15].

До XVI–ХVII веков население северо-западной и западной Башкирии было относительно однородным. Основную часть населения составляли башкиры. Положение стало меняться сразу после завоевания Казанского ханства Иваном Грозным. В.Н. Витевский об этом писал так: «Вскоре по завоевании Казани... многие из казанских татар и других инородцев, обитавших в пределах нынешней Казанской губернии, удалились в Башкирию и поселились в окрестностях нынешней Уфы, особенно в лесах и по берегам рек»[16].

Особенно большой размах приобретает переселенческое движение нерусского населения Поволжья в Башкирию начиная со второй половины XVII века, что было связано с увеличением различных повинностей нерусского населения и политикой насильственной христианизации, проводимой царизмом. По подсчетам Н.А. Фирсова за период с 1678 по 1710 год с территории Казанской губернии убыло 184416 дворов. С 1710 по 1714 год с территории Казанской губернии убыло еще 35215 дворов. Большинство из них перебралось на территорию Уфимского уезда[17]. Переселенцы (мишари, служилые и ясачные татары, черемисы (марийцы), чуваши, удмурты и другие) оседали на башкирских землях на основе припуска, т.е. они становились припущенниками башкир.

Мишари (мещеряки) на территории Башкирии появились по некоторым данным с конца XVI века. Происхождение мишарей связано с буртасами и волжскими булгарами. Большую роль в этногенезе мишарей сыграли и кыпчаки. В документах XVI–ХVIII веков мишарей называют также служилыми татарами. Служилые татары, как военное сословие, сформировались в течение XIV–ХVII веков из представителей татарских феодальных родов. В это сословие, помимо собственно мишарей, влились представители арских (нукратских) татар (князья Давлетьяровы, Касимовы, Яушевы и др.), ногайских татар (мурзы Ишмеевы), знатные роды казанских татар (князья Карачурины, Камаевы и др.) и отатарившейся мордвы (князья Ерзины, Ромадоновские и др.).

На территории Башкирии мишари являлись служилым военным сословием на протяжении XVII–XIX веков. В отличие от них мишари и служилые татары Казанского, Нижегородского, Кадомского, Темниковского и других уездов, не пожелавшие креститься по указу Петра I от 3 ноября 1713 года были низведены до положения податного населения (государственные крестьяне). Указом 31 января 1718 года было повелено на работы по заготовке корабельных лесов «брать Казанской, Нижегородской и Воронежской губернии и Симбирского уезда служилых мурз, татар, мордву и чуваш без заплаты», т.е. без вознаграждения, в виде повинности. C этого времени эту группу населения именуют и лашманами (в переводе с немецкого «лесной человек»)[18]. К V ревизии 1795 года в Оренбургской губернии из этой группы населения осело 7707 душ мужского пола, в т.ч. в Уфимском уезде 1236 душ мужского пола[19]. На территории Башкирии эта группа населения известна как «томэннэр» (тюменцы, темниковцы). Русские иногда эту группу населения называли темниковскими мишарями. Свое наименование («томэннэр») они получили от названия города Темникова (по-татарски Томэн, ныне в Мордовии), вблизи которого большинство из них жило. Среди этой группы населения на территории края известны мурзы Кашаевы. При императрице Екатерине II в 1784 году был издан указ о восстановлении в дворянском достоинстве князей и мурз татарского происхождения, имеющих документальные доказательства своего дворянского происхождения.

Основу экономики жителей края ко времени подчинения Российскому государству составляло полукочевое скотоводство. Но это не говорит о том, что минцы не знали земледелия. Еще предки ногайцев половцы при своих городках занимались земледелием. Так в своем челобитье за 1690 год башкиры Минской волости Емашка Маметкулов «с товарищи» жалуются на Тимофея Рукавишникова «насильством», поселившемся в их вотчине и травившем «всякой хлеб скотиною»[20]. Во многих документах упоминаются «пашенные земли» минцев[21]. Но все же главной отраслью хозяйства минцев оставалось скотоводство. Даже ко времени 1840 годов, когда большинство кочевых угодий было захвачено или же куплено пришлыми русскими помещиками, количество скота на двор у башкир в деревне Караякупово оставалось высоким. Так, в 55 дворах башкир – караякуповцев было до 500 лошадей, 220 голов крупного рогатого скота, 180 овец, 200 коз, то есть 20 голов скота на двор. Высокой в это время была обеспеченность скотом и у сафаровцев. В 220 сафаровских дворах имелось до 800 лошадей, 450 голов крупного рогатого скота, 700 овец, 500 коз (11,1 голов скота на двор)[22]. Для обеспечения скота кормом широко применялось сенокошение. Благо, долины рек Демы, Белой и других мелких речек изобиловали заливными лугами.

Значительную роль в экономике занимала охота, рыболовство и бортничество. В документах XVII–ХVIII века часто упоминаются «звериные ловли», «бобровые гоны» и «бортные ухожья». Именно в основном куницами, бобрами и лисицами уплачивался ясак. Так, к 1694–1695 году вся Минская волость должна была уплачивать в казну в Уфе 180 куниц и два бобра, кроме того, на них же было 32 куницы «казанского ясаку»[23]. Кроме куниц и бобров ясак выплачивался и медом. В различных документах, касающихся Минской волости, часто упоминается «медвяной» или же «медяной» ясак. Деды и отцы башкира Минской волости Уразая Булашева платили в казну «сам пять восемь куниц да полбатмана меду[24]. Важной отраслью хозяйства бортничество (пчеловодство) оставалось и в XIX веке. К 1839 году у башкир деревни Караякупово имелось 240 ульев и 10 бортей, а мещеряки дер. Сапарово (Сафарово) держали 60 ульев[25]. О значительности рыбной ловли свидетельствует такой факт. В результате спорного дела о рыбных ловлях на реке Деме, воеводской администрацией в 1685 году было арестовано три воза рыбы, выловленных уфимским пушкарем Пушкаревым[26]. Рыбу ловили неводами и перевесами.

САФАРОВСКИЕ ИСТОКИ

 

Какими же были населенные пункты минцев? Известно, что они существовали и в период Казанского ханства и Ногайской Орды. Так, город – ставка ногайского хана Тюря баба Тюкляса на месте нынешней Уфы занимал территорию в несколько верст[27]. Из населенных пунктов Минской волости в XVII веке (на 1659 год) нам известны, к примеру, деревни Караабызово и Якшиваново[28]. В основном, видимо, существовали недолговременные населенные места из-за полукочевого хозяйства, но в первую очередь из-за внешней угрозы. Архивные материалы XVII века пестрят упоминаниями о военных столкновений с калмыками. Так, во второй половине XVII века башкир Минской волости Токпай Юзекеев за свои службы и за «полонное терпенье» был жалован в тарханы[29]. От тех же калмыков пострадал башкир той же дороги Уразай Булашев. В ходе воинских набегов калмыков была взята в плен его жена, ранен его сын, а «юртишко разорили без остатку»[30]. В основном формирование населенных мест на территории края приходится на первые три четверти XVIII века. Так, мещеряки деревень Сафарово, Термы, Калмаш перешли на земли Чуби-Минской волости в 1746 году[31]. Башкиры деревни Муталыпово поселились в этой деревне в 1730–1740-х годах, переселившись из Табынской волости. Башкиры деревни Сарайлы-Муталыпово переселились из Кыркули-Минской волости в это же время[32]. В основном формирование населенных пунктов края завершилось к концу XIX века.

Деревня (село) Сафарово расположена в центральной части Республики Башкортостан. В настоящее время Сафарово является центром одноименного сельсовета и входит в состав Чишминского района. Помимо села Сафарово в сельсовет входят деревни Карамалы, Кушкуак, Удряк, Яшикей (на 1989 год).

Откуда перешли на жительство в Сафарово предки современных жителей селения и где они жили в стародавнее время? Ключом к ответу на этот вопрос являются материалы, собранные казанским ученым Д.Б. Рамазановой в ходе своих экспедиций по Башкортостану. По ее данным, жители Сафарово считали себя потомками «булгар». Такого рода предания были распространены среди служилых татар Свияжского и Казанского уездов. В частности, об этом писал татарский просветитель Каюм Насыри. Из этого следует, что, видимо, предки сафаровцев являются выходцами из этих краев. Между тем, сами служилые татары (мещеряки) Уфимского уезда в XVIII–XIX веке указывали на то, что являются пришлыми переселенцами из других краев, в т.ч. и из Казанского уезда.

Часть населенных пунктов современных Чишминского и Благоварского районов связана с деревнями Карыш (ныне в Балтачевском районе РБ), Калтаево (ныне в Кушнаренковском районе РБ) и Кулаево (ныне в Бураевском районе РБ). В то же время Калтаево было основано переселенцами из Кулаево. Так, потомки мещерякского старшины Муслима Кудайбердина, обосновались в деревнях Балышлы и Салихово. В деревнях Карыш, Калтаево и Кулаево в первой половине XVIII века было несколько жителей с именами Сафар: Сафарали Бекметев (25 лет из Карыша), Сафар Бикметев (40 лет из Кулаево), Сафар Биктемиров (45 лет из Калтаево), Сафар Махмутов (8 лет из Калтаево)[33]. Среди первых жителей Карыша в середине XVII века показаны Байбюрка Тинатеев (прадед Сафарали Бекметева), Досмаметко, Янбайко и Бектяшко Бекбулатовы [34]. Последние трое оказались родственниками и потомками переселившихся в середине XVII века в деревню Кулаево Алешки Акбулатова и Бекбулата Булатова. В то же время, по всей видимости, эти переселенцы связаны с мурзами Сююндюковыми (Сюндюковыми), ведущими свой род от героя народного эпоса «Идегей» с эмиром Идегеем – мангытом[35]. В свою очередь башкиры Минской волости также ведут свое происхождение через князя Канзафара от Идегея.

 

ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ

О ДЕРЕВНЕ САФАРОВО

 

Деревня Сафарово (в документах Сафарова) известна с середины XVIII века, а именно с 1746 года. Ее название связано с именем первопоселенца – Сафара Бикмеева. С момента основания деревни в ней жили мишари, первоначально находившиеся на правах башкирских припущенников.

В 1759 году из Сафарово в деревню Слак (ныне в Альшеевском районе РБ) переселился со своим семейством мещеряк Ишкиня Байбарисов[36]. Долговые документы 1764 года фиксируют живших в Сафарово мишарей Абубакира Бекметева (Абякир Бекмеев) и Бекея Бекметева. В это время деревня находилась в команде старшины Алкея Муслюмова на Ногайской дороге[37].

Во время Крестьянской войны Е.И. Пугачева все жители деревни находились в числе повстанцев. В то время, когда мужчины ушли в пугачевское войско верные правительству мишарские старшины Мурат Янышев и Мендей Тупеев начали сжигать окрестные деревни. Поэтому в начале апреля 1774 года старики деревни отправили Е.И. Пугачеву прошение с просьбой приставить военную команду для защиты населения от репрессий. Прошение подписали: сотник Келимулла Асядуллин, старики Сялкай Аитов, Бакиш Юсупов, Бикай Бикмаев, Аблязиз Мустаев, Уразбай Абдюков, Абдилта Курташев, Сайфулла Аитов, Алмен Юсупов, Забидулла Асядуллин, Яким Янтаров, Заиб Муртазин, Губер Бакаев, Саит Муртазин, Мякяш Муртазин, Абдрешит Мазгутов, Амин Айдаров[38].

К 1795 году в Сафарово насчитывалось 13 душ мужского пола и 12 душ женского пола тептярей. В это время они входили в команду тептярского старшины Ишигула Ишметева[39]. Во второй половине XVIII века часть представителей родов Нагаевых и Бикбулатовых выселилась из Сафарово в Термы, хотя вплоть до середины XIX века они числились как жители Сафарово. В 1816 году мещеряков мужского пола в Сафарово насчитывалось 465 душ, а в 1834 году 671[40]. В 1815 году часть жителей Сафарово (30 дворов) выселилась и основала деревню Чишма[41].

За участие в Отечественной войне 1812 года серебряной медалью «1812 год» был награжден зауряд-сотник Тимирбай Тимирбулатов сын Чинеев[42]. Старшиной 6-й юрты показан 39-летний зауряд-есаул Абдулхаким Абдулталипов сын Бикбулатов, старшинским помощником являлся 45-летний Абдракип Абдрахимов сын Агишев. Среди чиновников показаны также: Зейнетдин Курамшин сын Аллагулов (54 года), Гайнулла Рахметуллин сын Субханкулов (52 года), Мухаметвали Мухаметрахимов сын Байбулатов (45 лет), Абдулвахит Зейнигабдинов сын Урманов, Зейнигабдин Бикташев сын Уразаев (43 года), Темирбай Темирбулатов сын Чепаев (49 лет; награжден серебряной медалью «За взятие Парижа»), Фейруз Абдулханнанов сын Янтиряков (29 лет), Фазулла Сейфуллин сын Янбарисов (47 лет; награжден серебряной медалью «За взятие Парижа»)[43].

«Ведомости башкирских и мишарских кантонных начальников», показывают, что в деревне Сафаровой в 1834 году в своих домах проживало 673 душ мужского и 655 женского пола. Землю мишари имели «отписанную от башкир Чуби-Минской волости за бунт 1742 г. и потом оставлены во владение этой землей решением Уфимской палаты суда и расправы Правительствующего Сената»[44]. В это время они подчинялись начальнику 2-го и 3-го мишарских кантонов войсковому старшине Резяпову.

Сохранившееся «Дело о нарезке земли башкирским припущенникам Чубиминской волости Уфимского уезда. 1842 – 1856 г.» позволяет выявить земельное положение сафаровцев в середине XIX века[45]. «Вотчинников Чубиминской волости по 7-й ревизии 472 души, по 8-й – 510 душ. Припущенников тептярей и мещеряков, которые поселясь в Чубиминской волости назад тому более 100 лет никаких документов от вотчинников не имеют, а при Генеральном межевании делали показания, что владеемые ими земли отписаны от башкирцев за бунт, а именно в деревнях: Сафарово – тептярей по 7-й ревизии 5 душ, по 8-й – 9, мещеряков по 7 – 482, по 8-й – 674».

Об этом же говорят и «Сведения по 8 башкирскому кантону о земле башкирцев Чубиминской волости и живущих на них припущенников»: «Волость эта находится Оренбургской губернии в Уфимском уезде. Генерально межевана в 1799 г. Земли числилось тогда: 1. В отхожей даче на которую выдан уже план и межевая книга, удобной 27 дес. 942 саж. 2. Общая дача в бесспорном владении удобной 36453 дес. 1356 саж., неудобной 659 дес. 1484 саж. В спорных отводах: а) мещеряков и тептярей дд.Сафарово и Арсланово с прочими Салихово, Кашкалаши и Аминево под предлогом отписной от вотчинников за бунт, которые по решению межевой канцелярии заключено присоединить к общей башкирской даче и в наделении живущих на них тептярей и мещеряков поступить по указу 10 апреля 1832 г. (за исключением проданной Мурзаханову и Алкину). Десятин 38484 дес. 1356 саж., неудобной 576 дес. 2241 саж.».

Материалы ревизии (переписи) 1859 года показывают, что в деревне проживало 899 душ мужского и 879 душ женского пола. По сведениям 1870 года Сафарово относилась к числу больших деревень. В это время в ней было 335 дворов, в которых проживало 1947 человек, из них 990 душ мужского и 957 женского пола. Из них 987 мужчин и 950 женщин считали себя башкирами, а 3 мужчин и 7 женщин тептярями. В деревне было: мечетей 3, училищ 2, мельниц водяных 3 и одна конная, лавок 12. По субботам проводились базары. Раз в год, 25 ноября была ярмарка. Жители занимались сапожничеством и торговлей мясом[46].

Сафарово было вовлечено и в сферу революционной пропаганды того времени. 19 сентября 1889 года в ней был арестован земский врач Н.И. Шерстобитов. Поводом для обыска, а затем и ареста послужило то, что полиции стали известны его связи с казанским революционным подпольем второй половины 80-х годов XIX века. Арест Н.И. Шерстобитова, ютившегося в курной избушке с многочисленным семейством, жившем на мизерную зарплату земского врача, на фоне многих сотен арестов, обысков, проводившихся органами сыска Российской империи, казался бы фактом заурядным, если бы не одно обстоятельство. Среди обнаруженных у него революционных изданий в руки полиции попала гектографическая прокламация, принадлежавшая одному из поздненародовольческих кружков… Изъятый документ был составлен от имени партии «Молодая Россия» и датирован 12 февраля 1886 года. Местом издания названа Москва[47].

«Сведения о волостях и селениях временнообязанных и удельных крестьян Уфимской губернии 1865 – 1866 г.» показывают следующую статистику населения в Сафаровской волости:

3-й мировой участок

Сафаровское общество. 899 м., 879 ж.

Нижне-Терминское общество – Нижние Термы 195 м., 207 ж., Ермеево 200 м., 181 ж.

Новая общество – Новая 454 м., 460 ж.

Аминевское общество – Аминево 380 м., 363 ж.

Калмашевское общество – Калмаш 623 м., 604 ж.

Башкиро-Терминское общество – Б. Термы 191 м., 166 ж.

Верхние Термы 425 м., 397 ж.

Кашкалаши 544 м., 530 ж.

Удрякбаш 587 м., 556 ж.

Балышлинское общество – Балышлы 418 м., 371 ж., Шамеево 71 м., 55 ж.

Сарайлы-Муталыпово 305 м., 256 ж., Муталыпово (Усманово) 170 м., 170 ж.

Всего 5462 м., 5195 ж[48].

О численности населения в 80-е