Глава 1. Теоретические аспекты изучения поэтики христианских мотивов в романах Ф.М. Достоевского

Введение

Актуальность темы исследования. Христианские мотивы, так или иначе, можно проследить в творчестве любого писателя. Глубочайшее внутреннее убеждение в христианских истинах и заповедях несет и Федор Михайлович Достоевский. Отношение писателя к религиозному сознанию потрясает своей глубиной. Своеобразие творчества писателя во многом определяется его православным мировоззрением. Опираясь на наследие классической европейской культуры и продолжая пушкинские традиции в русской литературе, Достоевский создает особый жанр реалистического романа, являющийся результатом синтеза формы традиционной светской прозы и духовного христианского содержания. Писатель вступает с читателем в диалог, всегда начиная его с самого главного – с вопроса о «существовании Божием».

Идеи православной веры, запечатленные Новым Заветом, оказались настолько созвучны внутреннему строю души русского народа, что скоро стали ее творческим и гармонизирующим ядром. Не будет преувеличением сказать, что подлинных высот русская культура во всем многообразии своих проявлений достигала лишь тогда, когда устремлялась к высотам духа, указанным Евангелием. Это в полной мере относится и к русской литературе. Зародившись некогда в недрах народного духа, черпая одновременно из кладезей живой устной народной речи и книжной церковной грамотности, она творчески перерабатывала внешние формы европейской просвещенности в поисках свего, свободного и самостоятельного пути. В творчестве А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя и многих русских литераторов постепенно рождался жанр русского романа, стремящегося вместить в себя изначальную духовность русской культуры. 

Романы «великого пятикнижия» Достоевского: «Идиот» (1868), «Братья Карамазовы» (1880), обладают поразительным внутренним единством, ставшее очевидным еще при жизни автора, позволяет рассматривать их как некий метатекст, структурированный единой главной идеей. Можно полагать, что этой идеей является мысль о спасении человека и мира через его обращение к Богу – русская идея Достоевского. 

Объект исследования – особенности христианских мотивов в творчестве Ф.М. Достоевского. 

Предмет исследования – поэтика христианских мотивов в романах Ф.М. Достоевского «Идиот», «Братья Карамазовы».

Целью исследования является изучение особенностей поэтики христианских мотивов в романах Ф.М. Достоевского «Идиот», «Братья Карамазовы».

В соответствии с целью исследования необходимо решить следующие задачи исследования:

1. определить понятие христианских мотивов в литературе;

2. рассмотреть особенности христианских мотивов в романах Ф.М. Достоевского;

3. изучить христианские образы и мотивы в романах Ф.М. Достоевского «Идиот», «Братья Карамазовы»;

4. обобщить и представить выводы исследования.

Научная новизна заключается в том, что в рамках школьной программы данная тема глубоко не изучается, ученики мало знают о причинах обращения великого писателя к вопросам Библии, его желание показать оторванность общества от христианских правил.

Практическая значимость: материалы данного исследования можно использовать на литературных мероприятиях и на факультативных уроках по литературе в школе.

Методологические принципы исследования основаны на системном анализе в его синергетическом аспекте, дающем возможность рассматривать литературу как открытую, сложноорганизованную систему, пронизанную парадигматическими и синтагматическими отношениями. Основываясь на структуралистском методе исследования художественного произведения, мной проведен комплексный анализ текста, предполагающий синтез литературоведческого, лингвистического и философско-культурологического аспектов.

Методологическую и теоретическую базу исследования составили труды ведущих представителей отечественной и зарубежной филологии: Ю.М. Лотмана, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, В.К. Кантора, М. Элиаде (о феноменологии творчества как процесса интерпретации структур, смыслов и образов культуры), М.Н. Эпштейна, М.Н. Липовецкого, А.А. Гениса, М.Ю. Берга, И.С. Скоропановой, С.С. Имихеловой (о литературном процессе ХХ–XXI вв.), В.В. Виноградова, Е.В. Падучевой, Б.А. Успенского, В. Шмида, Н.Г. Бабенко, Н. Шнейдман (об эстетической значимости языка художественной литературы) и др. 

В работе использованы литературно-критические материалы ведущих отечественных критиков: Д. Бавильского, Д. Быкова, О. Дарка, Л. Данилкина, Н. Ивановой, Т. Касаткиной, Л. Панн, М. Ремизовой, И. Роднянской, С. Чупринина и др.

Структура работы состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

 

 

Заключение

Творчество Ф.М. Достоевского сосредоточено на человеке, точнее, на его мятущейся и страдающей душе. Всякий поступок человека, всякое его общественное движение, всякое желание или мысль, по мнению писателя, есть проявление колебаний и движений его духа. Но эта внутренняя истина, - не просветлённая человеческая сущность: «В мире Дьявол с Богом борется. А поле их битвы- сердца людей».

Не было писателя более страшного по своим бездонным глубинам, чем Достоевский. Он сам - своего рода мученик за правду, но также беспощадно заставляет мучиться и своего читателя. Писатель-пророк проводит нас через самое пекло человеческих страданий, в котором трудно остаться живым. Идеальный христианский герой в интерпретации Достоевского становится для нас дорогим, чудесным, несбыточным, как и для самого Достоевского, который сам больше всего любил именно этот роман и именно этого героя - своего князя Христа. Пусть у него герой и неправдоподобный, но духовно реальный.

Трагичны идея и музыка Достоевского в романе «Идиот», но есть над ними еще и сверх реальность бытия Богочеловека, в которого сам автор верует, как в Спасителя, и в этой вере - свет, воссиявший над тьмою великой, заполняющей пространство гениального романа. Сверх идея произведения - сама вера Достоевского в Воскресшего Христа Богочеловека, поэтому, несмотря на удушающий духовный мир книги, и на то, что не остается в конце ее никакой надежды на счастье человека в этом мире, - все же она ни в коей мере не мрачна и не безысходна: есть вера в то, что из этой бездны выход один - ко Христу - Сыну Божию! Никогда для него не закрывался образ Божий в человеке. Не закрывался потому, что всюду его открывала любовь. Эта любовь сохраняла Достоевского от пессимизма. Она сохраняла его от испуга и страха. Он веровал от любви, не от страха. Пред духовным взором Достоевского всегда стоял образ Христа. И он свидетельствовал о бесконечности Божественной любви к человеку. Невозможно человеку вступать в спор с Богом и умалять Божественное свидетельство о человеке своим отчаянием или сомнением. Вера Достоевского была трезвой и мужественной. Он ни от себя, ни от других никогда не скрывал всего ужаса и всего трагизма греховной и падшей жизни. Но истинная вера не может извериться. Она выше отчаяния. Вера рождает надежду. И надежда светится и светит.

Человек - мятущееся, противоречивое, страдающее существо. Его логика- это логика бесконечной внутренней войны. Отсюда происходит парадоксальное и загадочное поведение героев романа. Однажды Достоевский признался, что его всю жизнь «мучил Бог». Бог мучит и его героев.

Достоевский с непревзойдённой силой раскрыл «тёмную» сторону в человеке, силы разрушения и эгоизма, его страшный аморализм, таящийся в глубине души, зло в человеке и зло в истории. И всё же человек, пусть самый ничтожный и незначительный, - абсолютная ценность для писателя.

Ф.М. Достоевский в христианстве, в Боге видел возможность решения многих социальных проблем: добро и зло, правда и справедливость, общественное лицемерие и гнёт власти, сопротивление ей «маленького» человека.

Таким образом, говоря о творчестве Достоевского, можно с несомненностью сказать, что основное его направление и дух его – евангельские. Как все Евангелие пронизано духом покаяния, необходимости осознания человеком своей греховности, смирения, – одним словом, духом мытаря, блудницы, разбойника, припавших со слезами раскаяния ко Христу и получивших очищение, нравственную свободу, радость и свет жизни, – так и весь дух произведений Достоевского дышит там же и тем же. Достоевский, кажется, только и пишет о «бедных людях», об «униженных и оскорбленных», о «Карамазовых», о «преступлениях и наказаниях», возрождающих человека. «Возрождение, – подчеркивает митрополит Антоний (Храповицкий), – вот о чем писал Достоевский во всех своих повестях: покаяние и возрождение, грехопадение и исправление, а если нет, то ожесточенное самоубийство; только около этих настроений вращается вся жизнь всех его героев». Еще пишет он о детях. Дети везде в сочинениях Достоевского. И везде они святы, везде как ангелы Божии среди ужасного, развращенного мира.

 

Библиографический список

1. Абультин, Э. А. «Гроза» А. Н. Островского и «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского в школьном изучении / Э. А. Абультин. — Абакан: Светоч, 2004. — 85 c. — Текст: непосредственный.

2. Альми, И. Л. Поэтика образов праведников в поздних романах Достоевского (пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы) / И. Л. Альми. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 2000. — С. 264-273.

3. Белоус, А. А. Полифонический роман Достоевского в зеркале христианского сознания / А. А. Белоус // Вестник Томского государственного университета. — № 371. — 2013. — С. 7-10.

4. Богданова, О. А. «Образ чистой красоты» в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / О. А. Богданова // Знание. Понимание. Умение. — 2007. — № 2. — С. 101-104.

5. Бушуева, Л. П. Великие творцы великой России. Писатели, поэты, художники, музыканты, артисты / Л. П. Бушуева. — Текст: непосредственный // энциклопедия. — Ростов-на-Дону: Владис, 2011. — С. 408.

6. Библия, или Книги Ветхого и Нового Завета в русском переводе. — СПб.: Синодальная типография, 1876. — 392 c. — Текст: непосредственный.

7. Булгаков, С. Н. Иван Карамазов (в романе Достоевского «Братья Карамазовы») как философский тип / С. Н. Булгаков. — Текст: непосредственный // Властитель дум. Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX начала XX века. — СПб:, 1997. — С. 343-374.

8. Бэлэнеску, С. Апокалипсис и роман Ф. М. Достоевского «Идиот» / С. Бэлэнеску. — Текст: непосредственный // Достоевский и мировая культура: альманах. — 2007. — № 22. — С. 187-189.

9. Ветловская, В. Е. Поэтика романа «Братья Карамазовы» / В. Е. Ветловская. — Л: Наука, 1977. — 2000 c. — Текст: непосредственный.

10. Викторович, В. А. Гоголь в творческом сознании Достоевского / В. А. Викторович. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 1997. — С. 216-234.

11. Возняк, О. Т. Диалогические основания христологии / О. Т. Возняк // Вестник славянских культур. — 2013. — № 2 (28). — С. 25-32.

12. Волгин, И. Л. «Дневник писателя»: текст и контекст / И. Л. Волгин. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — 1987. — № 3. — С. 151-159.

13. Волгин, И. Л. Последний год Достоевского / И. Л. Волгин. — Москва: Известия, 1990. — 656 c. — Текст: непосредственный.

14. Володин, Э. Ф. Пети-жё в «Идиоте» / Э. Ф. Володин, И. Л. Волгин. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — 1985. — № 6. — С. 73-81.

15. Вяземский, Ю. П. От Пушкина до Чехова / Ю. П. Вяземский. — учебное пособие. — Москва: Изд-во АСТ, 2017. — 320 c. — Текст: непосредственный.

16. Галкин, А. Б. Русские писатели: литературный обзор / А. Б. Галкин. — Москва: Белый город, 2011. — 48 c. — Текст: непосредственный.

17. Гачева, А. Г. Царство Божие на земле в понимании Ф. М. Достоевского / А. Г. Гачева. — Текст: непосредственный // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов. — Петрозаводск:, 2005. — С. 312-327.

18. Гордиенко, А. Н. Россия: история, культура, искусство / А. Н. Гордиенко. — Текст: непосредственный // иллюстрированная энциклопедия. — Москва: Эксмо, 2009. — С. 256.

19. Господа нашего Иисуса Христа Новый Завет. — 1-е изд. — СПб: В типографии Российского Библейского Общества, 1823. — 620 c. — Текст: непосредственный.

20. Джексон, Р. Л. Проблема веры и добродетели в «Братьях Карамазовых» / Р. Л. Джексон. — Текст: непосредственный // Достоевский. Материалы и исследования. — Л: Наука, 1991. — С. 124-131.

21. Достоевский, Ф. М. Полное собрание художественных произведений: В XIII томах. / Ф. М. Достоевский. — Москва: ГИЗ,. — 1926-1930 c. — Текст: непосредственный.

22. Дудкин, В. В. Достоевский и Евангелие от Иоанна / В. В. Дудкин // Проблемы исторической поэтики. — 1998. — № 5. — С. 338-349.

23. Елисеева, О. И. Великие люди России / О. И. Елисеева, М. А. Шинкарук. — Текст: непосредственный // энциклопедия. — Москва: Олма Медиа Групп, 2013. — С. 303.

24. Ермилова, Г. Г. Тайна князя Мышкина: О романе Достоевского «Идиот». / Г. Г. Ермилова. — Иваново:, 1993. — 130 c. — Текст: непосредственный.

25. Захаров, В. Н. О христианском значении основной идеи творчества Достоевского / В. Н. Захаров. — Текст: непосредственный // Достоевский в конце XX века. — М:, 1996. — С. 137-146.

26. Захаров, В. Н. Проблемы изучения Достоевского / В. Н. Захаров. — Петрозаводск:, 1978. — 110 c. — Текст: непосредственный.

27. Захаров, В. H. Христианский реализм в русской литературе. Постановка проблемы / В. H. Захаров. — Текст: непосредственный // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. — 2001. — № 3. — С. 5-20.

28. Звозников, А. А. Достоевский и православие: предварительные заметки / А. А. Звозников // Проблемы исторической поэтики. — 1994. — № 3. — С. 179-191.

29. Злочевская, А. В. «Идеал Христов» в подтексте образа «прекрасного героя» у Ф. М. Достоевского и М. А. Булгакова (князь Мышкин ‒ Иешуа Га-Ноцри) / А. В. Злочевская. — Текст: непосредственный // Достоевский и мировая культура: альманах. — М:, 2012. — С. 203-238.

30.  Иванов, В. В. Вопрошание «идеального образа» как поэтический принцип христоцентризма у Ф. М. Достоевского / В. В. Иванов // Проблемы исторической поэтики. — 2005. — № 7. — С. 325-334.

31. Казак, В. Образ Христа в «Великом инквизиторе» Достоевского / В. Казак. — Текст: непосредственный // Достоевский и мировая культура.. — 1995. — № 5. — С. 37-54.

32. Кантор, В. К. Братья Карамазовы Ф. Достоевского / В. К. Кантор. — литературный обзор. — Москва: Художественная литература, 1983. — 192 c. — Текст: непосредственный.

33. Кибальник, С. А. «Село Степанчиково и его обитатели» как криптопародия / С. А. Кибальник. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 2010. — С. 108-143.

34. Клейман, Р. Я. Вселенная и человек в художественном мире Достоевского / Р. Я. Клейман. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — Л: Наука: Ленинградское отделение, 1978. — С. 21-41.

35. Книга Иова в русском переводе с кратким объяснением.. — Перевод епископа Агафангела. — Вятка:, 1860. — 319 c. — Текст: непосредственный.

36. Ковач, А. Иван Карамазов: Фауст или Мефистофель? / А. Ковач. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 1997. — С. 153-164.

37. Котельников, В. А. Кенозис как творческий метод у Достоевского / В. А. Котельников. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 1996. — С. 194-200.

38. Кунильский, А. Е. О христианском контексте в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / А. Е. Кунильский. — Текст: непосредственный // Проблемы исторической поэтики. — 1998. — № 5. — С. 392-409.

39. Курляндская, Г. Б. Нравственный идеал героев Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского [Текст]: Книга для учителя / Г. Б. Курляндская. — Москва: Просвещение, 1988. — 256 c. — Текст: непосредственный.

40. Лукьянченко, О. А. Русские писатели [Текст]: биографический словарь - справочник для школьников / О. А. Лукьянченко. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2006. — 512 c. — Текст: непосредственный.

41. Меерсон, О. Библейские интертексты у Достоевского: Кощунство или богословие любви? / О. Меерсон. — Текст: непосредственный // Достоевский и мировая культура. — 1999. — № 12. — С. 40-53.

42. Мюллер, Л. Образ Христа в романе Достоевского «Идиот» / Л. Мюллер. — Текст: непосредственный // Евангельский текст в русской литературе XYIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Сборник научных трудов.. — Петрозаводск:, 1998. — С. 374-384.

43. Новикова, Е. Г. Аделаида и князь Мышкин: Самоопределение художника в романе «Идиот» / Е. Г. Новикова. — Текст: непосредственный // Достоевский и мировая культура. — 2003. — № 18. — С. 47-60.

44. Плетнев, Р. В. Достоевский и Библия (Ветхий Завет) / Р. В. Плетнев. — Текст: непосредственный // Путь. — 1938 / 1939. — № 58. — С. 49-56.

45. Поддубная, Р. Н. Сюжет Христа в романах Достоевского / Р. Н. Поддубная. — Текст: непосредственный // Ф. М. Достоевский и национальная культура.. — Челябинск: Челябинский государственный ун-т, 1996. — С. 29-65.

46. Роднина, Т. М. Достоевский. Повествование и драма / Т. М. Роднина. — М.: Изд-во «Наука», 1984. —   244 с.

47. Рожковский, В. Б. Богословско-философские основания идеи кеносиса в контексте христианской антропологии / В. Б. Рожковский // Научные проблемы гуманитарных исследований. — 2010. — № 12. — С. 240-246.

48. Розанов, В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского: Опыт критического комментария / В. В. Розанов. — Текст: непосредственный // Несовместимые контрасты жития: Литературно-эстетические работы разных лет. — М:, 1990. — С. 37-224..

49. Сараскина, Л. И. Христос Достоевского в 1854 году. Исторический аспект / гл. ред. К. А. Степанян // Достоевский и мировая культура: альманах. — 2007. — № 22. — СПб.: Серебряный век. — С. 85-110.

50. Свительский, В. А. Личность в мире ценностей (Аксиология русской психологической прозы 1860-1870-х годов) / В. А. Свительский. — Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2005. — 231 c. — Текст: непосредственный.

51. Сморжко, С. Н. Художественная эсхатология в романах Ф. М. Достоевского 1860-1870-х годов / С. Н. Сморжко. — Краснодар:, 2007. — c. — Текст: непосредственный.

52. С предисловиями и подробными объяснительными примечаниями епископа Михаила. — Минск: Харвест, 2000. — 670 c. — Текст: непосредственный.

53. Сузи, В. Н. Достоевский и преп. Максим Исповедник / В. Н. Сузи // Культура и текст. — 2013. — № 1(14). — С. 74-83.

54. Сызранов, С. В. Евангельский текст Достоевского в свете общих закономерностей формообразования / С. В. Сызранов // Проблемы исторической поэтики. — 2014. — Т. 12. — С. 275-295.

55. Тарасов, Ф. Е. К вопросу о евангельских основаниях «Братьев Карамазовых» / Ф. Е. Тарасов. — Текст: непосредственный // Достоевский в конце XX века. — М:, 1996. — С. 330-342.

56. Тарасов, Ф. Б. Евангельский текст в эстетической системе Ф. М. Достоевского / Ф. Б. Тарасов // Знание. Понимание. Умение. — 2011. — № 2. — С. 131-134.

57. Тарасов, Ф. Б. «Ризы кожаны» и «брачные одежды»: о преображении человека у Достоевского / Ф. Б. Тарасов // Учёные записки Петрозаводского государственного университета. Сер.: Общественные и гуманитарные науки. — 2010. — № 7 (112). — С. 66-70.

58. Тарасов, Ф. Б. Роль Евангелия в художественном творчестве Ф. М. Достоевского / Ф. Б. Тарасов // Проблемы исторической поэтики. — 2005.  — № 7.  — С. 304-311.

59. Тихомиров, Б. Н. О «христологии» Достоевского / Б. Н. Тихомиров. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 1994. — С. 102-122.

60. Трофимова, Т. Б. Достоевский и Пушкин. Литературные параллели в повести «Дядюшкин сон» / Т. Б. Трофимова. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — ­_­СПб: Наука, 2010. — С. 295-300.

61. Фокин, П. Е. Поэма «Великий инквизитор» и футурология Достоевского / П. Е. Фокин. — Текст: непосредственный // Достоевский. Материалы и исследования. — СПб: Дмитрий Буланов, 1996. — С. 190-200.

62. Фридлендер, Г. М. Путь Достоевского к роману-эпопее / Г. М. Фридлендер. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — Л: Наука: Ленинградское отделение, 1988. — С. 159-177.

63. Чернова, Н. В. Последняя книга Настасьи Филипповны: случайность или знак? («Героиня с книгой» как сквозной мотив в творчестве Достоевского) / Н. В. Чернова. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 2010. — С. 192-203.

64. Щенников, Г. К. Роман Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» как явление национального самосознания / Г. К. Щенников. — Челябинск:, 1996. — 178 c. — Текст: непосредственный.

65.  Якубович, И. Д. Достоевский в религиозно-философских и эстетических воззрениях А. Волынского / И. Д. Якубович. — Текст: непосредственный // Достоевский. Материалы и исследования. — СПб: Наука, 2000. — С. 67-89.

66. Янг, С. Библейские архетипы в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» / С. Янг. — Текст: непосредственный // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. — Петрозаводск:, 2001. — С. 382-390.

67. Ясенский, C. Ю. О некоторых особенностях литературного и культурологического контекста романа «Преступление и наказание» / C. Ю. Ясенский. — Текст: непосредственный // Достоевский: материалы и исследования. — СПб: Наука, 2000. — С. 372-382.

 

 

Ряд исследователей в контексте анализа романа «Идиот» указывает на главный в романе мотив воплощения, предполагая тем самым реализацию «нисходящего» направления христологии в поэтике романа. Между тем христология Достоевского допускает в неменьшей мере и особое соединение с концепцией человека, что обосновывает существование в научной среде таких понятий, как «христианский гуманизм Достоевского» и «христианская антропология Достоевского». Актуальными на сегодняшний момент являются проблемы соотношения святоотеческой и западноевропейской христианской традиций как своеобразных «диалогических оснований» христологии Достоевского. Исследование романного творчества Достоевского в свете проблемы «восходящей» и «нисходящей» христологии предпринято учёным-литературоведом Ф. Б. Тарасовым, больше обобщений по данному вопросу можно встретить только среди богословских научных работ, что ещё раз подтверждает необходимость подобного рода исследований в области достоевсковедения.

Как отмечает О. А. Богданова в работе «Образ чистой красоты», в романе Достоевского «Идиот» «в процессе работы над романом художественная логика приводит писателя к убеждению, что истинная сущность человека гораздо глубже гуманистических "мечтаний". В ней есть "великая тоска по Богу"». Своеобразие христологического контекста состоит в том, что в тексте романа большинство отсылок - это неявные аллюзии к библейской традиции. Поэтика романа «Идиот» включает следующие крупные структурные блоки: христоподобность князя Мышкина, библейский цикл сотворения, грехопадения и воскресения как макроструктура Библии, а именно жизнеописание Христа и Апокалипсис. Именно библейские аллюзии оформляют одноимённый контекст и представляют главные мотивы сюжета романа, определяя особенности его текстологии.

Сходные взгляды можно найти и в разработках В. В. Дудкина. Исследователь вскрывает истоки христологии Достоевского и в качестве глубинных основ поэтики романа «Идиот» выделяет Евангелие от Иоанна. Исследователь утверждает, что трагедийная сжатость пространства и времени, характерная для Евангелия от Иоанна, обнаруживается в «почти чистом виде» в романе «Идиот». Отсюда таинственность вокруг образа Мышкина - его прошлого, случай с письмом Келлера и т. д. Кроме того, контекст пространственно-временных территорий романа отличается явлением «жизненной аритмии», когда пространство и время могут «эпизироваться», то есть растягиваться и сжиматься.

Касаясь истории вопроса о христологии Достоевского, В. Н. Сузи связывает это понятие с представленными в учении преп. Максима Исповедника идеями христианской антропологии. Для учёного Достоевский велик, поскольку затрагивает вопросы иномирной участи человека. В основе христологического контекста романа Достоевского «Идиот», считает Сузи, лежит идея о том, что образ человека и мира находится в динамике, в кризисном становлении. Идея становления включает в себя осуществление личности Христа. Сузи, опираясь на учение преп. Максима Исповедника, в личности Христа различает «надприродную» волю (Божественную) и волю ущербную (человеческую), которые Христом приведены в единство. Данные положения Сузи более детально раскрывают понятие, сформулированное С. Янг, о христоподобности князя. Мы считаем возможным в дальнейшем текстологическом и структурном анализе рассмотреть единство этих двух природ в построении образа князя Мышкина и раскрыть поэтический принцип становления или иначе воплощения. Вероятно, две воли для одного, даже христоподобного человека - это сверх меры, сверх человеческих сил, и неудивительно, что всё заканчивается трагедией.

По мнению Ф. Б. Тарасова, центральной для поэтики романа «Идиот» выступает проблема воплощения, проявления главного героя через особую, «пороговую» ситуацию. Учёный указывает на особую глубину романа, которую мы могли бы сформулировать как христологический контекст. Тарасов обращает внимание на ведущий в построении поэтического целого всего романа принцип - это идея воплощения, которую можно назвать христологической, так как подразумевается явление «Боговоплощения».

Следует отметить, что развёртывание христологического контекста происходило, по мнению В. В. Иванова, на протяжении всего творчества Достоевского. С точки зрения учёного, «вопрошание идеального образа» выступает как поэтический принцип христоцентризма писателя. Христоцентризм Достоевского представляет собой видение Христа в качестве извечного идеала. Осознание богочеловеческой личности Христа - основа мировоззрения писателя, выступающая необходимым условием восприятия и изучения его творчества.

Следовательно, можно говорить о постепенном развитии идей, разворачивании писательской мысли сначала от христоцентризма, а в последующем переходе к христологии. Иванов формулирует понятие «накопления» образа Христа, тем самым, с нашей точки зрения, демонстрируя явление христологического контекста в его динамике.

Таким образом, можно рассматривать христологический контекст как внутреннее единство романа «Идиот». В центре контекста - абсолют человека для Достоевского - «сияющая личность Христа».

С позиции святоотеческой христологии главной тайной мира является тайна «нисходящего» участия Бога в жизни мира («Богоуничижение»). Согласно мысли В. Б. Рожковского, святоотеческий христианский контекст в основе своей несёт проблему диалогичности воплощения Бога через «нисходящий» акт личностной онтологии, акт сознательного прохождения ситуации умаления, ситуации нисхождения.

Христианский контекст заключает в себе диалогическую по сути проблему Богочеловека. О подобной диалогичности говорил М. М. Бахтин. Неслучайно современный исследователь А. А. Белоус именно христианское самосознание персонажей Достоевского рассматривает в качестве их художественной доминанты. Исследователь выдвигает термин христианского сознания и самосознания, расширяя учение о полифонии Бахтина и, в свою очередь, увеличивая дискурсивность творчества Достоевского, дискурсивность интерпретаций отдельных его произведений и, в частности, романа «Идиот».

Идею христианского самосознания развивает и А. А. Звозников, отмечая, что вопрос о Боге выступал, по существу, определяющим в религиозных исканиях Достоевского. Героям произведений писателя было свойственно страдание от невозможности достижения в себе христианского миропонимания. Например, это такие герои романа «Идиот», как Настасья Филипповна, Аглая Епанчина, Парфён Рогожин и др.. Ф. Б. Тарасов углубляет мысль о христианском самосознании героев Достоевского, говоря о христоподобном саморазрушении, опустошении как возможном пути спасения и преодоления несовершенств человеческих имманентных качеств. Взгляды исследователя близки идеям Рожковского и его пониманию ведущей идеи умаления как отвержения греховного «Я».

В своей фундаментальной работе «Роль Евангелия в художественном творчестве Ф. М. Достоевского» Тарасов отмечает, что идея Боговоплощения, идея присутствия в человечестве «сияющей личности Христа» важнее всего для писателя. Однако сюжет романа «Идиот» показывает, что мысль о Христе не вмещается в душах героев, и лишь немногими из них ощущается это «вечное» присутствие Бога в человечестве (Коля Иволгин, князь Евгений Павлович Радомский, Варвара).

Главная необходимость князя Мышкина, по мнению литературоведа С. В. Сызранова, это «необходимость обретения формы, жеста, благообразия, необходимость образить себя». Применительно к творчеству Достоевского исследователь подчёркивает содержание термина «первообраз».

Картина мира, увиденная под знаком преодолевающего смерть Воскресения, под знаком длящегося, становящегося Воскресения - представляется, по мысли Сызранова, художественным итогом романа «Идиот». Подобные суждения Сызранова можно считать полемичными в отношении главного принципа поэтики романа и христологии Достоевского в целом. Учёный, в отличие от положений Тарасова и Рожковского, в качестве главного выделяет понятие «Воскресения», являющееся центральным в «восходящей» христологии. В то время как исследователи Тарасов и Рожковский рассматривают христологию Достоевского в ином направлении, согласно святоотеческой мысли об умалении, самоуничижении.

Таким образом, христологический контекст выстраивается в рамках понятий о святоотеческой христианской традиции, христологии «нисхождения», понятиях о «Боговоплощении», «Богоуничижении» и «умалении». Дальнейшее исследование христологического контекста романа «Идиот» предполагает раскрытие христоподобности князя Мышкина, явления образа и первообраза; христологического самосознания; мотивов, составляющих тип героя, несущего «свет истины» (христологические и эсхатологические);

Изучив точки зрения многих ученых Достоевского можно считать создателем собственной художественной христографии. Он вынашивал замысел написать книгу об Иисусе Христе, но не успел реализовать его. И хотя его христография не обрела своего полного художественного осуществления, она представляет значительный интерес богатством задействованного в ней теологического и художественного материала.

Причина ярко выраженного интереса Достоевского к личности Христа заключалась в особенностях жизненной и творческой судьбы писателя. С ним произошло примерно то же, что и с его героем Дмитрием Карамазовым. И литературный герой, и его создатель испытали на себе исцеляющую силу страдания, которое сыграло роль фактора, возвращающего индивидуальное «я» в христианский духовный контекст.

Почти все крупные герои Достоевского проходят через сходные переживания мизантропического характера. Писатель словно намеренно заставлял их решать те духовно-нравственные задачи, которые для него самого имели первостепенную значимость. Но если сам он никогда не переступал роковой черты, за которой неприязнь к ближнему превращалась в практическое, буквальное, натуральное изничтожение этого ближнего, то наиболее одиозные из его героев прошли полностью этот страшный путь, совершив тяжкие преступления.

В теме преступления для Достоевского сошлись, словно в фокусе, все самые крупные вопросы человеческого бытия, касающиеся Бога и дьявола, свободы и смерти, вины и ответственности, судьбы и воздаяния. Внимание к темным сторонам человеческого существования не помешали ему обрести нравственный идеал, которым для него стал Христос. В Нем писатель увидел живительный источник светлого, благодатного опыта, веры, надежды, любви, без которых жизнь оборачивается нравственной гибелью во мраке мизантропии.

Введение

Актуальность темы исследования. Христианские мотивы, так или иначе, можно проследить в творчестве любого писателя. Глубочайшее внутреннее убеждение в христианских истинах и заповедях несет и Федор Михайлович Достоевский. Отношение писателя к религиозному сознанию потрясает своей глубиной. Своеобразие творчества писателя во многом определяется его православным мировоззрением. Опираясь на наследие классической европейской культуры и продолжая пушкинские традиции в русской литературе, Достоевский создает особый жанр реалистического романа, являющийся результатом синтеза формы традиционной светской прозы и духовного христианского содержания. Писатель вступает с читателем в диалог, всегда начиная его с самого главного – с вопроса о «существовании Божием».

Идеи православной веры, запечатленные Новым Заветом, оказались настолько созвучны внутреннему строю души русского народа, что скоро стали ее творческим и гармонизирующим ядром. Не будет преувеличением сказать, что подлинных высот русская культура во всем многообразии своих проявлений достигала лишь тогда, когда устремлялась к высотам духа, указанным Евангелием. Это в полной мере относится и к русской литературе. Зародившись некогда в недрах народного духа, черпая одновременно из кладезей живой устной народной речи и книжной церковной грамотности, она творчески перерабатывала внешние формы европейской просвещенности в поисках свего, свободного и самостоятельного пути. В творчестве А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя и многих русских литераторов постепенно рождался жанр русского романа, стремящегося вместить в себя изначальную духовность русской культуры. 

Романы «великого пятикнижия» Достоевского: «Идиот» (1868), «Братья Карамазовы» (1880), обладают поразительным внутренним единством, ставшее очевидным еще при жизни автора, позволяет рассматривать их как некий метатекст, структурированный единой главной идеей. Можно полагать, что этой идеей является мысль о спасении человека и мира через его обращение к Богу – русская идея Достоевского. 

Объект исследования – особенности христианских мотивов в творчестве Ф.М. Достоевского. 

Предмет исследования – поэтика христианских мотивов в романах Ф.М. Достоевского «Идиот», «Братья Карамазовы».

Целью исследования является изучение особенностей поэтики христианских мотивов в романах Ф.М. Достоевского «Идиот», «Братья Карамазовы».

В соответствии с целью исследования необходимо решить следующие задачи исследования:

1. определить понятие христианских мотивов в литературе;

2. рассмотреть особенности христианских мотивов в романах Ф.М. Достоевского;

3. изучить христианские образы и мотивы в романах Ф.М. Достоевского «Идиот», «Братья Карамазовы»;

4. обобщить и представить выводы исследования.

Научная новизна заключается в том, что в рамках школьной программы данная тема глубоко не изучается, ученики мало знают о причинах обращения великого писателя к вопросам Библии, его желание показать оторванность общества от христианских правил.

Практическая значимость: материалы данного исследования можно использовать на литературных мероприятиях и на факультативных уроках по литературе в школе.

Методологические принципы исследования основаны на системном анализе в его синергетическом аспекте, дающем возможность рассматривать литературу как открытую, сложноорганизованную систему, пронизанную парадигматическими и синтагматическими отношениями. Основываясь на структуралистском методе исследования художественного произведения, мной проведен комплексный анализ текста, предполагающий синтез литературоведческого, лингвистического и философско-культурологического аспектов.

Методологическую и теоретическую базу исследования составили труды ведущих представителей отечественной и зарубежной филологии: Ю.М. Лотмана, В.Я. Проппа, Е.М. Мелетинского, В.К. Кантора, М. Элиаде (о феноменологии творчества как процесса интерпретации структур, смыслов и образов культуры), М.Н. Эпштейна, М.Н. Липовецкого, А.А. Гениса, М.Ю. Берга, И.С. Скоропановой, С.С. Имихеловой (о литературном процессе ХХ–XXI вв.), В.В. Виноградова, Е.В. Падучевой, Б.А. Успенского, В. Шмида, Н.Г. Бабенко, Н. Шнейдман (об эстетической значимости языка художественной литературы) и др. 

В работе использованы литературно-критические материалы ведущих о