Обретения, слава, известность

 

«Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния. Я – жертва страдания, добыча страдания. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто получает обретения и известность, но те другие монахи неизвестны, никто их не ценит». Он становится опьянённым этими обретениями, славой, известностью, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и будучи беспечным он живёт в страдании.

Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл бы к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, его внешней коры, он бы отрезал ветви и листья и унёс бы их, думая, что это и есть сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины дерева, заболони, внутренней коры, внешней коры, или ветвей и листьев. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину дерева… отрезал ветви и листья и унёс их, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели». Точно также, монахи, некий представитель клана благодаря вере покидает жизнь бездомную… и будучи беспечным он живёт в страдании. Такой монах зовётся тем, кто взял ветви и листья святой жизни и остановился на этом.

 

Нравственность

 

Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния. Я – жертва страдания, добыча страдания. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым обретениями, славой, известностью, не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто обладает нравственностью, хорошим характером, но те другие монахи безнравственны, обладают порочным характером». Он становится опьянённым этим достижением нравственности, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и будучи беспечным он живёт в страдании.

Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл бы к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, он бы срезал внешнюю кору, и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины дерева, заболони, внутренней коры, внешней коры, или ветвей и листьев. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину дерева… срезал внешнюю кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели». Точно также, монахи, некий представитель клана благодаря вере покидает жизнь бездомную… и будучи беспечным он живёт в страдании. Такой монах зовётся тем, кто взял внешнюю кору святой жизни и остановился на этом.

 

Сосредоточение

 

Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения… можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым обретениями, славой, известностью, не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым достижением нравственности. Он не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным он обретает достижение сосредоточения. Он доволен этим достижением сосредоточения и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я сосредоточен, мой ум объединён, но те другие монахи не сосредоточены, их умы блуждают». Он становится опьянённым этим достижением сосредоточения, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и будучи беспечным он живёт в страдании.

Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл бы к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины и его заболони, он бы срезал внутреннюю кору, и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины… ветвей и листьев. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева… срезал внутреннюю кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели». Точно также, монахи, некий представитель клана благодаря вере покидает жизнь бездомную… и будучи беспечным он живёт в страдании. Такой монах зовётся тем, кто взял внутреннюю кору святой жизни и остановился на этом.

 

Знание и видение

 

Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения… можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность… его намерение [за счёт этого] не исполнено… обретает достижение нравственности… его намерение [за счёт этого] не исполнено… обретает достижение сосредоточения… его намерение [за счёт этого] не исполнено… Будучи прилежным, он обретает знание и видение². Он доволен этим знанием и видением, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я живу, зная и видя, но те другие монахи живут, не зная и не видя». Он становится опьянённым этим знанием и видением, возрастает в беспечности, впадает в беспечность, и будучи беспечным он живёт в страдании.

Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл бы к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины, он бы срезал заболонь, и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины… ветвей и листьев. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева… срезал заболонь и унёс её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели». Точно также, монахи, некий представитель клана благодаря вере покидает жизнь бездомную… и будучи беспечным он живёт в страдании. Такой монах зовётся тем, кто взял заболонь святой жизни и остановился на этом.

 

Постоянное освобождение

 

Монахи, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения… можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность… его намерение [за счёт этого] не исполнено… обретает достижение нравственности… его намерение [за счёт этого] не исполнено… обретает достижение сосредоточения… его намерение [за счёт этого] не исполнено… обретает знание и видение. Он доволен этим знанием и видением, но его намерение не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он не становится опьянённым этим знанием и видением, не возрастает в беспечности, не впадает в беспечность. Будучи прилежным он достигает постоянного освобождения. И не может быть такого, чтобы этот монах отпал от этого постоянного освобождения.

Представьте, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл бы к великому дереву с сердцевиной. Срезав только его сердцевину, он бы унёс её, зная, что это была сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный знал сердцевину, заболонь, внутреннюю кору, внешнюю кору, ветви и листья. Поэтому, когда ему нужна была сердцевина дерева… срезал только сердцевину и унёс её, зная, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это послужит его цели». Точно также, монахи, некий представитель клана благодаря вере покидает жизнь бездомную… и будучи прилежным он достигает постоянного освобождения. И не может быть такого, чтобы этот монах отпал от этого постоянного освобождения.

Так, монахи, эта святая жизнь не имеет своим [наивысшим] благом обретения, славу, известность; [не имеет своим наивысшим] благом достижение нравственности; [не имеет своим наивысшим] благом достижение сосредоточения; [не имеет своим наивысшим] благом знание и видение. Но именно это непоколебимое освобождение ума является целью этой святой жизни, её сердцевиной, её окончанием».

Так сказал Благословенный. Монахи были довольны и восхитились словами Благословенного.

 

 

↑

1     После неудачной попытки убить Будду, Девадатта ушёл, чтобы расколоть Сангху Будды и встать во главе своей собственной Сангхи монахов.

 

↑

2     Ньянадассана. Согласно Комментарию, речь идёт о сверхспособности божественного глаза, за счёт которого можно видеть невидимые обычному глазу формы.

 

 

МН 30 Чула саропама сутта - Малая лекция с примером о сердцевине (перевод: SV)

(Схожая сутта с предыдущей)

 

Так я слышал. Однажды Благословенный проживал в Саваттхи в роще Джеты в монастыре Анатхапиндики. И тогда брахман Пингалакоччха отправился к Благословенному и обменялся с ним вежливыми приветствиями. После обмена вежливыми приветствиями и любезностями он сел рядом и сказал Благословенному:

«Мастер Готама, есть жрецы и отшельники, предводители ордена, предводители группы, наставники группы, знаменитые и известные духовные учителя, которых многие считают святыми – то есть Пурана Кассапа, Маккхали Госала, Аджита Кесакамбали, Пакудха Каччаяна, Санджая Белаттхипутта, Нигантха Натапутта¹. У всех ли у них было прямое знание, как они заявляют, или же ни у кого из них не было прямого знания, или же у кого-то из них было прямое знание, а у кого-то нет?»

«Довольно, брахман! Оставь этот [свой вопрос]: «У всех ли у них было прямое знание, как они заявляют, или же ни у кого из них не было прямого знания, или же у кого-то из них было прямое знание, а у кого-то нет?» Я научу тебя Дхамме, брахман. Слушай внимательно то, о чём я буду говорить».

«Да, почтенный» – ответил брахман Пингалакоччха. Благословенный сказал следующее:

«Представь, брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл бы к великому дереву с сердцевиной. Пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, его внешней коры, он бы отрезал ветви и листья и унёс бы их, думая, что это и есть сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины дерева, заболони, внутренней коры, внешней коры, или ветвей и листьев. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину дерева… отрезал ветви и листья и унёс их, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели».

Представь, брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева… срезал внешнюю кору и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный не знал сердцевины дерева, заболони, внутренней коры, внешней коры, или ветвей и листьев. Поэтому, хотя ему нужна была сердцевина дерева, он искал сердцевину дерева… отрезал внешнюю кору и унёс её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужит его цели».

Представь, брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева… срезал внутреннюю кору и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина… это не послужит его цели».

Представь, брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева… срезал заболонь и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина… это не послужит его цели».

Представь, брахман, как если бы человеку понадобилась сердцевина дерева, он бы искал сердцевину дерева, бродил в поисках сердцевины дерева, и подошёл бы к великому дереву с сердцевиной. Срезав только его сердцевину, он бы унёс её, зная, что это была сердцевина. И тогда человек с хорошим зрением, видя его, сказал бы: «Этот почтенный знал сердцевину, заболонь, внутреннюю кору, внешнюю кору, ветви и листья. Поэтому, когда ему нужна была сердцевина дерева… срезал только сердцевину и унёс её, зная, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это послужит его цели».

 

Обретения, слава, уважение

 

Точно также, брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния. Я – жертва страдания, добыча страдания. Вне сомнений, можно [ведь как-нибудь] познать окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто получает обретения и известность, но те другие монахи неизвестны, никто их не ценит». Поэтому он не порождает желания действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем обретения, слава, известность. Он упирается и слабеет. Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку, которому нужна была сердцевина дерева, который подошёл к великому дереву с сердцевиной, но пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, его внешней коры, он бы отрезал ветви и листья и унёс бы их, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило бы его цели.

Нравственность

 

Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения… окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он порождает желание действовать, прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем обретения, слава, известность. Он не упирается и не слабеет. Он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я тот, кто обладает нравственностью, хорошим характером, но те другие монахи безнравственны, обладают порочным характером». Поэтому он не порождает желания действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем достижение нравственности. Он упирается и слабеет. Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку, которому нужна была сердцевина дерева, который подошёл к великому дереву с сердцевиной, но пройдя мимо его сердцевины, его заболони, его внутренней коры, он срезал внешнюю кору и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило бы его цели.

 

Сосредоточение

 

Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения… окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения, славу, известность. Он не доволен этими обретениями, славой, известностью, и его намерение [за счёт этого] не исполнено. Он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено. Из-за этого он не возвышает себя и не унижает других. Он порождает желание действовать, прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем достижение нравственности. Он не упирается и не слабеет. Он обретает достижение сосредоточения. Он доволен этим достижением сосредоточения, и его намерение [за счёт этого] исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я сосредоточен, мой ум объединён, но те другие монахи не сосредоточены, их умы блуждают». Поэтому он не порождает желания действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем достижение сосредоточения. Он упирается и слабеет. Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку… он срезал внутреннюю кору и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило бы его цели.

 

Знание и видение

 

Брахман, бывает так, что представитель клана, который благодаря вере покинул жизнь домохозяйскую ради жизни бездомной, размышляет: «Я – жертва рождения… окончание всей этой груды страданий». Когда он подобным образом уходит в жизнь бездомную, он [далее] получает обретения… его намерение [за счёт этого] не исполнено. Он обретает достижение нравственности. Он доволен этим достижением нравственности, но его намерение [за счёт этого] не исполнено… Он обретает достижение сосредоточения. Он доволен этим достижением сосредоточения, но его намерение [за счёт этого] не исполнено… Он обретает знание и видение, и [за счёт этого] его намерение исполнено. Из-за этого он возвышает себя и унижает других так: «Я живу, зная и видя, но те другие монахи живут, не зная и не видя». Поэтому он не порождает желания действовать, не прилагает усилия к реализации тех других состояний, которые являются более высокими и более возвышенными, чем обретение знания и видения. Он упирается и слабеет. Я говорю тебе, что этот человек подобен тому человеку… он срезал заболонь и унёс бы её, думая, что это и есть сердцевина. Что бы ни хотел этот почтенный сделать с сердцевиной дерева, это не послужило бы его цели.