Галина Сергеевна хихикает, зажигает на столе свечи, широким жестом руки приглашает всех сесть, улыбается.

Прошу. Только осторожнее. Где-то тут ходит черепаха.

ВЕРА (достает из сумки у стола бутылку коньяка, ставит на стол). Мы же хотели после бани.

ГАЛИНА. Вы же не хотите, чтобы я ее топила. Без бани будем. Сядем за стол. Обед. Закусим яблочками. Они мытые. Есть и вишня. Клубника уже закончилась. Ну, что ж. Только фруктами будем закусывать. Так красивее.

ИГОРЬ ПЕТРОВИЧ. Весело-то как! Ух! Мне б к сардинке, да блондинку! Во Франции мы всегда получали к обеду вино. Они пьют, французы, и никогда не пьянеют.

Все сели за стол, Игорь Петрович открывает коньяк, смеется, разливает по рюмкам.

ЛАРИСА. Зачем ты зажгла эти свечки? Спалишь дом.

ГАЛИНА. Это так красиво и уютно, прекрати. Полумрак на веранде. Девичий виноград в этом году очень разросся.

ИГОРЬ. Так называется это растение? Как красиво. Девичий виноград, надо же! Прелестно, просто прелестно.

ЛАРИСА. Рановато мы начинаем пить. Только обед скоро будет.

ИГОРЬ. Нет, по чуть-чуть – полезно. Врачи рекомендуют. Играется живее, скрипка поет, смычок в руках летает, когда всего пятьдесят грамм смачивают его! (Долго смеется).

ЛАРИСА. Старого пса на цепь не посадишь.

ИГОРЬ. Что?

ВЕРА. А вы были женаты? Или женаты сейчас?

ГАЛИНА. Игорь Петрович недавно развелся. У него жена тоже в оркестре, она на виолончели играет.

ЛАРИСА. А тебя не спрашивают. Что ты за него отвечаешь?

ИГОРЬ. Да, но она осталась. Она еще работает. Она вписалась, так сказать, в их концепцию. А я – нет. И когда я ушел, она осталась.

ГАЛИНА. Он посчитал это предательством.

ВЕРА. Профессиональные разногласия. Понимаю.

ИГОРЬ. Вот именно. И мы расстались. У нас сын взрослый, живет далеко, занимается делом, далеким от искусства.

ВЕРА. И это тоже предательство. Так?

ИГОРЬ. Я не думал об этом. Вероятно. Но мы мало общаемся. Наверное, у нас есть разногласия. Он всю жизнь ходил в музыкальную школу.

ЛАРИСА. Бедный ребенок, мучали его родители.

ИГОРЬ. Он не хотел, да. Дети никогда не понимают, что им лучше.

ЛАРИСА. Это правда. Приходится силой. Палкой по башке. Мы этим всю жизнь занимались. И что? Нас ненавидят наши ученики. На улице встретят – отворачиваются, будто не узнают. И у всех у нас были позорные клички. Даже стыдно повторять. Меня звали Гной, Веру – Лохушка, Галю – Галя-передок.

ВЕРА. Не знаю, меня любили. Я не помню, чтобы меня так звали.

ЛАРИСА. А я помню. Конечно, так звали. И как только подошел пенсионный возраст – всех выперли на пенсию. Хотя и недостаток в учителях. Но нас – выперли. Гной, Лохушка, Галя-передок.

ВЕРА. Преувеличивай давай.

ЛАРИСА. На этой почве ненависти к школе мы и подружились.

ГАЛИНА. Неправда.

ЛАРИСА. Правда. Вы же видите, что она сейчас рассказывала про цыган? Она тоже больная. Как и эта.

ВЕРА. Вы здоровая, Лариса Сергеевна.

ЛАРИСА. Я здоровая. Но маразм движется и на меня лавиной с горы.

ИГОРЬ. Ну вот. А я сразу купил дачку эту, этот домик, начал преподавать и всё лето решил наслаждаться природой. У меня с собой ручка и блокнотик вот здесь, в кармашке рубашки, я записываю всё, где что снял, чтобы не забыть, и чтобы написать потом к каждой фотографии некое эссе, эдакий эскиз поэтический. Ну вот. Я ведь даже готовлю выставку своих фоторабот. Думаю, осенью сделаю экспозицию. Где-нибудь.

ЛАРИСА. Где-нибудь. В красном уголке какого-то ЖЭКа.

ГАЛИНА. Давайте, выпьем. Ягодки вишни такие вкусные. Я ничего не готовила. (Поет). «Вишня, вишня! Ну как это вышло?! …»

ЛАРИСА. Замолчи. Не пой. Тебе не идет.

ИГОРЬ. И прелестно. И более не надо ничего, кроме ягодок. Чокнемся!

Чокнулись, выпили. Игорь Петрович вдруг встает, берет газету, ходит по кухне и начинает остервенело бить мух газетой. Все сидящие за столом пораженно смотрят на него. Варенье в тазике булькает.

ЛАРИСА. Дак мы, вроде, сели только покушать …

ИГОРЬ. Я не могу. Тут все прелестно, но только эти мухи – они меня раздражают. Их надо убить. Уничтожить. Это невозможно. Это зараза. Они ее разносят.

ГАЛИНА. Игорь Петрович, Бог с ними, окно открыто, они улетят. Они почуяли сладкое, вот и летят. Я сейчас уберу варенье и они улетят.

ВЕРА. «Ах, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной, не комары да мухи!». Это сказал Пушкин.

ИГОРЬ. При чем здесь варенье, они на меня садятся, они еще и кусаются! Злые осенние мухи! Они садятся на мои белые брюки!

ЛАРИСА. На меня не садятся. Но мухи редко ошибаются.

ИГОРЬ. Что? Вы простите, но я просто не могу. Меня они дико бесят!

ВЕРА. Я помогу вам. Меня тоже бесят они. Я тоже могу.