Театр поэтического представления

М. М. Павлов

ТЕАТР ПОЭТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВ

КАФЕДРА РЕЖИССУРЫ ТЕАТРАЛИЗОВАННЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ И ПРАЗДНИКОВ

М. М. Павлов

ТЕАТР ПОЭТИЧЕСКОГО

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ ДЛЯ СТУДЕНТОВ КАФЕДРЫ РЕЖИССУРЫ ТЕАТРАЛИЗОВАННЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ И ПРАЗДНИКОВ.

Санкт-Петербург

2010

ББК 85.3

П 12

Издается по решению редакционно-издательского совета Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств

Рекомендовано к изданию кафедрой режиссуры театрализованных представлений и праздников

Павлов Михаил Михайлович,

доцент

Театр поэтического представления.

Учебное пособие

Рецензенты:

Орлов О. Л., профессор, доктор культурологии, Народный артист Российской Федерации.

Катышева Д.Н., профессор, доктор искусствоведения, Заслуженный деятель искусств Российской Федерации.

Савкова З.В., профессор, кандидат искусствоведения, Заслуженный деятель искусств Российской Федерации.

Березин А. И., профессор, Заслуженный работник культуры Российской Федерации.

П 12 Павлов М. М. Театр поэтического представления.

Учебное пособие./ М. М. Павлов; / Санкт-Петербург, 2010.

©Федеральное государственное

образовательное учреждение

высшего профессионального

образования «Санкт- Петербургский

государственный университет

культуры и искусств», 2010.

© Павлов М.М.,2010

 

Введение.

Новый Театр вырастает из литературы.

Литература подсказывает театр.

В.Э.Мейерхольд¹

Театр поэтического представления. Что это такое? Объяснение этого термина кроется в двоякой трактовке слова «поэтического». Здесь мы видим и формальное объяснение происходящего на сцене – действо. Представление обличено в стихотворную форму, но также очень важен другой аспект трактовки – не формальный, а существенный – поэтический, т.е. образный подход к решению представления – в этом, скорее всего, и кроется основное отличие театра поэтического представления от любого другого, не менее впрочем, важного и занимательного, театра.

В ХХ веке, особенно в его второй половине новые взаимоотношения литературы и театра приводят к новым решениям и подходам к инсценизации лирики в драматическом театре, а так же порождают изменения сложившихся взглядов на такие понятия, как сценичность и мера условности.

Для театра поэтического представления чрезвычайно важным становится как воплощение образа автора, так и поиски сценического эквивалента его стиля.

Поэтический театр, воплощая автора, стремится передать внебытовой характер темы и сюжета, неоднозначность и, даже скорее, - многозначность внешних событий и проявлений, словесных и сюжетных коллизий, тем самым, обнажив, расшифровав, заложенный автором поэтический образ. Нередко само действие поэтического представления протекает вне конкретной привязки к определенному месту или времени, что помогает обобщить происходящее, унифицировать его, придать ему характер притчевого повествования.

Поэтический театр, или театр поэтического представления – это попытка выстроить сценическую жизнь и действительность по законам поэзии. Здесь имеется в виду не только существование актеров на сцене, но и использование всех выразительных средств, свойственных обычному театру: это и слово, и пластика, и музыка и прочие звуки, и свет, и сценография.

_______________________________________

¹Мейерхольд В.Э. – Статьи, письма, речи, беседы. Ч.1, Ч.2, - М., Искусство, 1968.

К этому следует непременно вернуться позже, а сейчас – вопрос: что же все-таки такое - «Театр поэтического представления»?

Театр поэтического представления - это самостоятельный, глубоко специфический театральный жанр.

Поскольку это самостоятельный жанр – ему должны быть свойственны только ему присущие самостоятельные законы: своя мера правды и мера условности, свои выразительные средства и собственная сценография. И, конечно же, в этом случае не смогут остаться без изменений формы общения актеров-исполнителей, как между собой – между партнерами, так и со зрителем.

Современное искусство вообще, а театральное в частности, одной из своих основных творческих задач ставит преломление большой общечеловеческой темы через личность художника – творца. В театре поэтического представления очень важно, может быть, важнее, чем где-либо еще, внести авторский момент исповедальности, открытости (вскрытия потаенных чаяний, тенденций, устремлений), обнаженности личности. Актеры драматического театра, существуя в пространстве пьесы, перевоплощаясь в тот или иной образ, получают уникальную возможность спрятаться за ним, тем самым, обезопасив себя от критики по поводу неискренности, неправдивости существования. В этом актерам помогает и драматург, выписывая все новые острохарактерные подробности роли и сюжетных коллизий, и партнеры, предлагая все новые приспособления для общения, и художник-сценограф спектакля, создавая какое-либо декорационное окружение, и, конечно же, режиссер, предлагая все новые, более обостренные обстоятельства и конфликтные ситуации.

В театре поэтического представления перед актерами ставятся совершенно новые задачи, и в их свете укрыться, спрятаться за какой-либо ролью, решительно не представляется возможным. Здесь вступает в действие, возможно обескураживающий впервые начинающим разбираться в происходящем режиссеров-постановщиков, принцип: «от обратного», где главный тезис звучит так: «поэтический театр не скрывает, а обнажает». Он обнажает внутренний мир актера, его психику, интеллект, его собственную, человеческую природу. В связи с этим все происходящее на сцене носит скорее исповедальный характер, а учитывая стремление этого жанра к обобщению, не только исповедальный, но и проповедческий характер. Здесь следует обратить внимание студентов-режиссеров, привыкших брать любое прочитанное слово не только на веру, но и использовать его как знамя в процессе борьбы за достижение какой-либо цели, что «проповедь» - это ни в коем случае не морализаторство – не следует превращать театр, а уж тем более театр поэтического представления в трибуну. Тут необходимо понимать, что создаваемые в процессе представления сценические образы – не прямое указание или даже побуждение к действию, а лишь тот повод, который позволяет людям, понявшим и прочувствовавшим их, задуматься над происходящим.

Исповедальная сущность поэтического театра представляет особые, повышенные требования к личности актера. Здесь на первое место выходят не профессионализм, мастерство и техника, хотя они, безусловно, являются важными качествами актера-исполнителя, но краеугольным камнем в этом случае являются личностные, нравственные качества самого актера, его переживания по поводу художественного материала, его горячее отношение к нему.

Анализируя специфику театра поэтического представления, невозможно обойти вниманием такие темы как слово и движение, музыка и поэтический спектакль. Это не просто выразительные средства, а коренные, «структурообразующие начала».¹

_______________________________________

^{1Катышева Д. – Литература и сцена. – Спб, Нестор, 2004.}

 

Приложение.

В этой практической части работы представлены сценарно-режиссерские разработки разножанровых театрализованных представлений по поэмам Твардовского А.Т. «Дом у дороги», Пушкина А.С. «Медный всадник», Маяковского В.В. «Сказка о Пете - толстом ребенке и Симе, который тонкий». Данные работы были разработаны и поставлены студентами при активном участии педагогов кафедры режиссуры театрализованных представлений и праздников Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. Работы были показаны на Всероссийских научно-практических конференциях режиссеров театрализованных представлений и праздников, проведенных в СТД, СБбГУКи, и высоко оценены ведущими режиссерами страны – председателем учебно-методического объединения по специальности «режиссура театрализованных представлений и праздников» при Министерстве культуры России, народным артистом Российской Федерации, доктором культурологии, профессором Орловым О.Л., председателем Совета по массовым формам театрального искусства СТД, заслуженным работником культуры Российской Федерации Светловым А.М., заслуженным деятелем искусств Российской Федерации, кандидатом искусствоведения, профессором Руббом А.А., главным режиссером Кремлевского дворца, народным артистом России Глазовым Е.А., заслуженным деятелем науки России, доктором исторических наук, профессором Алем Д.Н., заслуженным деятелем искусств Российской Федерации, доктором искусствоведения, профессором Катышевой Д.Н., заслуженным работником культуры Российской Федерации, профессором Березиным А.И. и другими.

Представленные сценарии помогут студентам – будущим режиссерам театрализованных представлений и праздников в освоении навыков сценарно-режиссерской работы по воплощению литературных произведений большой стихотворной формы.

Дом у дороги

Медный всадник

Актер

Красуйся, град Петров, и стой

Неколебимо, как Россия.

Да умирится же с тобой

И побеждённая стихия;

Вражду и плен старинный свой

Пусть волны финские забудут

И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный он Петра!

Актер делает жест, копирующий повелительное направление руки Петра I (памятник работы Э. Фальконе). (Удар большого барабана). Актеры опускают гранитные щиты таким образом, что видны только их лица на фоне камня.

Актеры /хором/

Была ужасная пора!

Лица актеров синхронно скрываются за гранитом.

Громко звучит тревожная музыкальная тема – отрывок из «Финляндии» Я. Сибелиуса.

Актеры исполняют пластическую зарисовку, выражающую борьбу гранита с выходящей из берегов Невой. Часть актеров совершает волнообразные движения с тремя полотнами синей ткани, протянутыми через всю сцену;другая же часть, размещаясь вдоль помоста, двигают щиты вперед-назад, словно пытаясь сдержать, подавить выходящие из берегов волны.

Далее и гранит и волны Невы – живые действующие лица, массовый герой.

Звучит гулкий барабанный бой, в ритме которого действуют все актёры.

Волны и Гранит /хором/

Над омраченным Петроградом

Дышал ноябрь осенним хладом.

Плеская шумною волной

В края своей ограды стройной,

Нева металась, как больной,

В своей постели беспокойной.

Уж было поздно и темно;

Сердито бился дождь в окно,

И ветер дул, печально воя.

Актеры-Волны стремительно скрываются в кулисах. Гранитные щиты открывают помост.

Свет на сцене меняется, становясь ярче. На нем в шинели, с цилиндром и тростью в руках стоит молодой человек – Евгений. Справа и слева от него в стилизованных плащах-крылатках, одетых на черное трико и цилиндрах стоят его приятели, завсегдатаи молодых веселий.

Евгений

В то время из гостей домой

Пришел Евгений молодой…

Й приятель

Мы будем нашего героя

Звать этим именем.

Й приятель

Оно звучит приятно; с ним давно

Мое перо к тому же дружно.

Й приятель

Прозванья нам его не нужно,

Хотя в минувши времена

Оно, быть может, и блистало,

Й приятель

И под пером Карамзина

В родных преданьях прозвучало;

Й приятель

Но ныне светом и молвой

Оно забыто. Наш герой

Живет в Коломне,

Й приятель

Где-то служит,

Й приятель

Дичится знатных и не тужит

Ни о почиющей родне,

Й приятель

Ни о забытой старине.

На цену выходит группа молодых людей в плащах-крылатках, цилиндрах, держа в руках трости. На помосте – справа и слева от главного героя – двое молодых людей, чьи цилиндры стилизованны под городские фонари.

Евгений, его Приятели, Фонари и Гранит поют бесшабашную песню «Улица, улица…» (Вариант популярной песни времен А.С. Пушкина на музыку А.И. Дюбюка). При этом исполняется пластическая зарисовка, прогулка Евгения по ночному городу домой: веселый, беззаботный путь по улицам плывущего, качающегося, танцующего в глазах Евгения, Петербурга.

Евгений

Раз возвращался я при луне –

- Улица странною кажется мне!

Приятели,

Фонари и Гранит

Раз возвращался я при луне –

- Улица странною кажется мне!

Евгений

Левая, правая – где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна!

Приятели,

Фонари и Гранит

Левая, правая – где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна!

Приятели

И фонари так не ясно горят,

Смирно на месте никак не стоят!

Так и мелькают туда и сюда,

Евгений

Эх, да вы пьяные все, господа!

Приятели

Так и мелькают туда и сюда,

Эх, да вы пьяные все, господа!

На финал песни молодые люди в стилизованных крылатках темно-синего цвета и девушки в голубых стилизованных пелеринах усаживаются у помоста в полукруг спиной к зрителю, создавая при помощи гранитных щитов закрытое от непогоды пространство – комнату Евгения.

Евгений, стоя на помосте, разоблачается, по-домашнему небрежно кидает Приятелям цилиндр и трость.

Евгений

Итак, домой пришед, Евгений

Стряхнул шинель, разделся, лег.

Молодые люди

Но долго он заснуть не мог!

Евгений

В волненье разных размышлений.

Девушки

О чем же думал он?

Евгений

О том,

Что был он беден, что трудом

Он должен был себе доставить

Молодые люди

И независимость!

Девушки

И честь!

Евгений

Что мог бы бог ему прибавить

Молодые люди

Ума!

Девушки

И денег!

Евгений

Что ведь есть такие праздные счастливцы,

Ума недальнего, ленивцы,

Которым жизнь куда легка!

Что служит он всего два года,

Он также думал, что погода

Не унималась.

Приятели, сидящие полукругом перед Евгением, барабанят пальцами по гранитным щитам, создавая звук моросящего дождя, и свистят наподобие сильного ветра.

Евгений

Что река

Все прибывала; что едва ли

С Невы мостов уже не сняли

И что с Парашей будет он

Дни на два, на три разлучен.

Девушки

Евгений тут вздохнул сердечно…

Молодые люди

И размечтался,

Евгений

Как поэт!

Приятели мечтательно покачивают головами в такт словам Евгения, напевая вполголоса бессловесный, нежный, сладко-счастливый мотив Мечты.

Над помостом по обе стороны от Евгения появляются куклы, управляемые актёрами в темных трико: одна из кукол – Евгений; другая – Параша. При помощи кукол над Евгением (в его «фантазиях») разыгрывается сценка галантного, светского, милого общения кавалера и барышни, мечты Евгения о тихом семейном счастье.

Евгений

Жениться? Мне?

Евгений-кукла

Зачем же нет?

Евгений

Оно и тяжело, конечно,

Но что ж, я молод и здоров,

Трудиться день и ночь готов;

Уж кое-как себе устрою

Приют смиренный и простой.

И в нем Парашу успокою.

Пройдет, быть может, год – другой

Местечко получу, Параше

Препоручу семейство наше

И воспитание ребят…

И станем жить, и так до гроба

Рука с рукой дойдем мы оба,

И внуки нас похоронят…

Приятели аплодируют его мечтам. Затем аплодисменты перерастают в шум дождя – приятели барабанят кончиками пальцев по гранитным щитам, словно дождевые капли по стеклу. Все громче и громче, мешая Евгению мечтать. Свистят, как ветер в непогоду.

Евгений

Так он мечтал. И грустно было

Ему в ту ночь, и он желал,

Чтоб ветер выл не так уныло

И чтобы дождь в окно стучал

Не так сердито…

Звук импровизированного дождя и ветра затихает.

Евгений

Сонны очи

Он, наконец закрыл.

Приятели разворачивают гранитные щиты в зрительный зал, словно выходя из комнаты спящего Евгения, и становятся горожанами.

Горожане

И вот

Редеет мгла ненастной ночи

И бледный день уж настает…

Ужасный день!

Звучит торжественно спокойная сначала, а затем вальсовая, безмятежно веселая, как набегающая большая волна, музыка (фрагмент симфонической поэмы «Финляндия» Я. Сибелиуса).

Группа молодых людей и девушек исполняют пластическую зарисовку – танец волн, переходящий в стихию.

Другая группа актеров стремительно выносит на сцену огромное полотно тёмно-синей ткани, которое закрывает и помост, и все пространство перед ним. В пространстве, свободном от полотна, девушка с развевающейся широкой лентой в руках исполняет экспрессивную пластическую зарисовку – танец Невы. На помосте, по пояс закрытые синим полотном, стоят «городские зеваки»: мужчины в синих цилиндрах, женщины в голубых капорах и пелеринах.

Городские зеваки

Нева всю ночь

Рвалася к морю против бури,

Не одолев их буйной дури…

И спорить стало ей невмочь…

Поутру над ее брегами

Теснился кучами народ,

Любуясь брызгами, горами

И пеной разъяренных вод.

Актеры под помостом, полностью скрытые синей тканью – массовый герой – Нева.

Городские зеваки

Но силой ветра от залива

Перегражденная Нева

Обратно шла, гневна, бурлива,

И затопляла острова,

Погода пуще свирепела,

Нева вздувалась и ревела,

Котлом клоча и клубясь,

И вдруг, как зверь остервеняясь,

На город кинулась.

Звучит агрессивно тревожная музыка («Финляндия» Я. Сибелиуса). Синяя ткань скрывает городских зевак с головой. По волнам гигантского синего полотна «проплывает» часть декорации – золотой фрегат, будто сметенный стихией со шпиля Адмиралтейства (актеры, скрытые тканью, проносят его на длинной рее). Сначала «проплывает» фрегат побольше – по первому плану; затем, меньше – ближе к дальней волне; и, наконец, совсем маленький, будто отброшенный волной очень далеко.

Нева

И всплыл Петрополь, как тритон,

По пояс в воду погружен.

Музыка резко прерывается. Актеры, скрытые синим полотном, опускают ткань, открыв лишь свои лица. Ткань-волна провисает между актерами, образуя множество маленьких, будто игрушечных волн. Каждый артист в данный момент является такой карикатурной волной, которая способна двигаться, удивляться, сопереживать Евгению.

Маленькие волны /хором/

Тогда на площади Петровой,

Где дом в углу вознесся новый,

Где над возвышенным крыльцом

С подъятой лапой, как живые,

Стоят два льва сторожевые,

На звере мраморном верхом,

Без шляпы, руки сжав крестом,

Сидел недвижный, страшно бледный

Евгений

Евгений стоит на помосте.

Евгений

Он страшился, бедный,

Не за себя. Он не слыхал

Как подымался жадный вал,

Ему подошвы подмывая,

Как дождь ему в лицо хлестал,

Как ветер, буйно завывая,

С него и шляпу вдруг сорвал.

Его отчаянные взоры

На край один наведены

Недвижно были. Словно горы,

Из возмущенной глубины

Вставали волны там и злились,

Там буря злилась, там носились

Обломки…

Маленькие волны головами «следят» за рукой Евгения, удивляясь и восклицая.

Евгений

Боже, Боже! Там –

Увы! Близехонько к волнам,

Почти у самого залива –

Забор некрашеный да ива

И ветхий домик: там оне.

Вдова и дочь, его Параша,

Его мечта… Или во сне

Он это видит? Иль вся наша

И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землей?

Дальнейший текст маленькие волны, покачиваясь, мечтательно пропевают несколько раз, сначала тихонько, потом все громче, будто утверждая мысль Евгения. Куклы – Евгений и Параша – качаются на волнах.

Маленькие волны

И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землей?

Маленькие волны замирают.

Маленькие волны

И он, как будто околдован,

Как будто к мрамору прикован,

Сойти не может! Вкруг него

Вода и больше ничего!

Маленькие волны, раскачиваясь все сильнее, скрывают лица за синей тканью, образуя сплошную огромную волну, которая закрывает собой всю сценическую площадку.

Маленькие волны / поют/

И жизнь ничто, как сон пустой,

Насмешка неба над землей!

На большую синюю волну – полотно ткани - проецируется слайд с изображением памятника Петру I (Э. Фальконе) – Пётр расположен спиной к зрителю. Рука «кумира на бронзовом коне» повелевающе указывает в одно направление, а рука Евгения, стоящего на фоне этого слайда, простерта в противоположную сторону.

Звучит напряженная, зловеще нарастающая музыка (фрагмент «Финляндии» Я. Сибелиуса).

Евгений

И обращен к нему спиною

В неколебимой вышине,

Над возмущенною Невою

Стоит с простертою рукою

Кумир на бронзовом коне.

Свет на площадке смеркающийся, грозовой. Музыка резко прерывается. Все актеры, находившиеся за большой волной, резко сбрасывают синюю ткань. Площадка с помостом полностью открывается взгляду зрителя.

Евгений на помосте.

Актёры

Вода сбыла, и мостовая

Открылась.

Актеры исполняют пластическую зарисовку - стремительный бег. Звучит тревожно нарастающая музыка («Финляндия» Я. Сибелиуса).

И Евгений мой

Спешит душою замирая,

В надежде, страхе и тоске

К едва смирившейся реке!

/хором/

Но, торжеством победы полны,

Еще кипели злобно волны,

Как бы под ними тлел огонь!

Выполняют пластическую зарисовку: руки их – пламенные языки огня, который символически горит в душе Евгения, сжигая его надежды.

/хором/

Еще их пена покрывала,

И тяжело Нева дышала,

Как с битвы прибежавший конь.

Евгений смотрит: видит лодку!

Он к ней бежит как на находку!

Он перевозчика зовет!

И перевозчик беззаботный

Его за гривенник охотно

Чрез волны страшные везет!

Актёры снимают с себя голубые пелерины, которые становятся в их руках веслами. Потом резко раскачиваются из стороны в сторону, словно гребут этими веслами, из последних сил борясь со стихией.

/хором/

И долго с бурными волнами

Боролся опытный гребец,

И скрыться вглубь меж их рядами

Всечасно с дерзкими пловцами

Готов был челн – и наконец

Достиг он берега.

Несчастный!

Слышен бой барабанных палочек одна о другую, словно учащенный стук сердца. В такт ударам актеры нервно, хаотично двигаются по площадке перед помостом. Движения актёров ломаные, выражающие ужас и безысходность. Они с четкой периодичностью замирают в стоп-кадре, произнося текст, затем продолжают движение.

Актёры-девушки

Знакомой улицей бежит!

Актеры-юноши

В места знакомые! Глядит,

Актёры-девушки

Узнать не может. Вид ужасный!

Актеры-юноши

Все перед ним завалено!

Актёры-девушки

Что сброшено, что снесено!

Актеры-юноши

Скривились домики! Другие

Актёры-девушки

Совсем обрушились! Иные

Актеры-юноши

Волнами сдвинуты, кругом,

Актёры-девушки

Как будто в поле боевом,

Актеры-юноши

Тела валяются. Евгений

Актёры-девушки

Стремглав, не помня ничего,

Актеры-юноши

Изнемогая от мучений,

Актёры-девушки

Бежит туда, где ждет его

Актеры-юноши

Судьба с неведомым известьем,

Актёры-девушки

Как с запечатанным письмом.

Вопрошающе тянут руки вперед. Барабанная дробь, предельно учащенная.

Все /хором/

И вот бежит уж он предместьем,

И вот залив, и близок дом…

Что ж это?

Садятся на колени, словно защищаясь от удара и не желая принять действительность, закрывают лица руками.

Евгений

Он остановился.

Пошел назад и воротился.

Глядит… идет… еще глядит.

Вот место, где их дом стоит;

Вот ива. Были здесь вороты,

Снесло их, видно. Где же дом?

И, полон сумрачной заботы,

Все ходит, ходит он кругом,

Толкует громко сам с собою –

- И вдруг, ударяя в лоб рукою,

Захохотал.

Актеры, словно пружина, сжатая до предела, резко встают, бросая в небо горестный крик отчаяния и воздевая к нему руки. И безответное «а!», брошенное в небо, становясь тише, пропевается как скорбная песнь. Все медленно расходятся в кулисы.

Евгений, стоя на помосте, качает на руках куклу Парашу, хоронит свою мечту.

Слышен звон (это звук музыкального металлического треугольника). На помост выходят горожане.

Горожане

Ночная мгла

На город трепетный сошла;

Но долго жители не спали

И меж собою толковали

О дне минувшем.

Звон металлического треугольника. В такт звону лица горожан, их пластика, их речь становятся кукольными. Часть горожан проходит через сцену как «кукольный» и безэмоциональный конвейер: поклон, реверанс, обморок у барышень и т.п. Движения синхронные, создающие образ пустого, равнодушного к человеческому горю города.

Горожане / хором/

Утра луч

Из-за усталых, бледных туч

Блеснул над тихою столицей

И не нашел уже следов

Беды вчерашней; багряницей

Уже прикрыто было зло.

В порядок прежний все вошло.

Уже по улицам свободным

С своим бесчувствием холодным

Ходил народ. Чиновный люд,

Покинув свой ночной приют,

На службу шел. Торгаш отважный,

Не унывая, открывал

Невой ограбленный подвал,

Сбираясь свой убыток важный

На ближнем выместить.

Горожане кукольным жестом воздевают руки к небу.

Горожане / хором/

Но бедный, бедный мой Евгений…

Но бедный, бедный мой Евгений…

Евгений медленно проходит сквозь кукольную процессию.

Увы! Его смятенный ум

Против ужасных потрясений

Не устоял. Мятежный шум

Невы и ветров раздавался

В его ушах. Ужасных дум

Безмолвно полон, он скитался.

Его терзал какой-то сон.

Горожане кукольными шагами уходят в кулисы, повторяя последнюю строчку.

Евгений

Его терзал какой-то сон.

Звучит легкая вальсовая музыка. Свет очень яркий, словно солнечный. Из правой и левой кулис выходят актеры с гранитными щитами в руках. Выстраиваются в две диагонали, смыкающиеся у центра помоста (аналог гранитного парапета набережной Невы). Горожане занимают пространство внутри этой гранитной композиции. В руках у них трости. В прорезях задника сцены поочередно появляются ослепительно золотые силуэты архитектурных символов Петербурга (силуэты крепятся на рейках, которые держат актеры в тёмных трико): Исаакиевский собор, шпиль Петропавловского собора с ангелом, шпиль Адмиралтейства с фрегатом. Гранит и золотые силуэты «вальсируют» по мановению рук счастливого Евгения. Дальнейший текст пропевается актёрами- «горожанами», как ласковый вальс-колыбельная для Евгения.

Гранит и горожане / поют/

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид.

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит.

Трости в руках горожан по знаку руки Евгения образуют узнаваемый фрагмент решётки Летнего сада, затем трансформируются в скамейку знаменитого Царскосельского памятника А. С. Пушкину (скульптор Р. Бах), на которую, приняв позу подражательно Пушкину-скульптуре, присаживается Евгений.

Гранит и горожане /поют/

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный,

Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,

И ясны спящие громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла,

И не пуская тьму ночную

На золотые небеса,

Одна заря сменить другую

Спешит, дав ночи полчаса.

Трости в руках горожан складываются в силуэт здания Биржи. Вдруг все замирают. Глухой звон колокола прерывает сладкий сон Евгения. Трости безжизненно звенят друг о друга, как сломавшиеся стрелки часов. Актеры резко закрывают лица гранитом. Евгений остается один среди мрачного каменного города. Слышна угрожающе нарастающая барабанная дробь.

Евгений

Евгений вздрогнул. Прояснились

В нем страшно мысли. Он узнал

И место, где потоп играл,

Где волны хищные толпились,

Бунтуя злобно вкруг него,

И львов, и площадь, и того,

Кто неподвижно возвышался

Во мраке медною главой,

Того, чьей волей роковой

Под морем город основался.

Звучит тревожная музыка («Финляндия» Я. Сибелиуса).

Евгений

Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе!

Какая сила в нем сокрыта!

А в сем коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

О мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?

И, зубы стиснув, пальцы сжав,

Как обуянный силой черной,

"Добро, строитель чудотворный! -

Шепнул он, злобно задрожав, -

Ужо тебе!..."

Евгений заносит сжатый кулак, словно собираясь нанести удар. Над ним, стоящим на помосте, проецируется слайд с изображением детали памятника Петру I (Э. Фальконе) – крупно: нога Петра I в стремени, которая медленно опускается «прямо на Евгения». Зловеще звучит «Финляндия» Я. Сибелиуса. Евгений падает с помоста. В ту же секунду горожане, стоящие за гранитными щитами, соединяются в сплошную гранитную стену. Только камень – лиц не видно.

Евгений

И вдруг стремглав

Бежать пустился. Показалось

Ему, что грозного царя,

Мгновенно гневом возгоря,

Лицо тихонько обращалось...

Гранитная шеренга, в зловещей тишине, сначала медленно, а потом все быстрее и беспощаднее перемещается в сторону Евгения, синхронно отбивая ногами тяжелый ритм, напоминающий конский топот.

Гранитные щиты словно выталкивают, прогоняют Евгения, который в такт зловещему топоту, упав навзничь, пытается закрыться, защитить себя от вездесущего преследователя.

Гранит /хором /

И он по площади пустой

Бежит и слышит за собой -

Как будто грома грохотанье -

Тяжело-звонкое скаканье

По потрясенной мостовой.

И, озарен луною бледной,

Простерши руку в вышине,

За ним несется Всадник Медный

На звонко-скачущем коне;

И во всю ночь безумец бедный.

Куда стопы ни обращал,

За ним повсюду Всадник Медный

С тяжелым топотом скакал.

Гранитные плиты настигают Евгения, актёры, держащие их в руках, переступают через него, скрывая за собой. Затем соединяются в сплошной монолит, по форме напоминающий «Гром-Камень», на котором стоит знаменитый памятник. На эту гранитную стену проецируется слайд – лицо Петра I. (фрагмент памятника). Перед проекцией появляется актер, исполнявший роль Евгения. В руках у него кукла – двойник Евгения.

Актер - Евгений

У порога

Нашли безумца моего.

Актер, исполнявший роль Евгении, отдает куклу актеру – кукловоду.

Актер- кукловод

И тут же хладный труп его

Похоронили ради бога.

Актер-кукловод уносит Евгения-куклу за гранитный монолит, как вещь ненужную, бесполезную. Звучит грозно-величественная музыка («Финляндия» Я. Сибелиуса). Все актеры с гранитными щитами расходятся по сцене. Актер, исполнявший роль Евгения среди них.

Актер - Евгений

Красуйся, град Петров, и стой

Неколебимо как Россия,

Да умирится же с тобой

И побежденная стихия;

Вражду и плен старинный свой

Пусть волны финские забудут

И тщетной злобою не будут

Тревожить вечный сон Петра!

Все актеры / в полной тишине/

Была ужасная пора!

(Удар большого барабана)

Актеры скрывают лица за щитами-гранитом. Свет гаснет.

Левомещанский марш.

В. В. Маяковского

«Сказка о Пете, толстом ребёнке

И Симе, который тонкий».

Сценическая площадка максимально открыта. На месте задника сцены установлена стена-композиция из больших чёрных кубов.

Звучат фанфары – звуки горна. К горну присоединяется частая барабанная дробь.

Из-за кубов-кулис, справа и слева, появляются актеры, молодые люди в чёрных трико и девушки в чёрных широких юбках средней длины, одетых поверх трико. В руках у актёров гимнастические палки (трансформирующаяся деталь), которые молодые люди держат как горны, имитируя игру на них, а девушки – как барабанные палочки.

Звучит бодрая маршевая музыка. Начинается дефиле, во время которого девушки - барабанщицы совершают веселые перестроения, а юноши - горнисты разворачивают чёрные кубы-кулисы и задник сценической площадки стороной, которая оформлены в стиле «Окон РОСТА».

После того, как сцена преобразилась, горнисты удаляются, передавая эстафету барабанщицам.

Барабанщицы: (хором)

Жили были

Сима с Петей.

Через сцену, занимая места по разные стороны от барабанщиц, пробегают исполнители ролей Симы и Пети. Толстый, слишком гладко причёсанный Петя в аккуратных брючках на подтяжках – типичный карикатурный образ представителя класса буржуазии в глазах пролетария. И, наоборот, Сима, который тонкий имеет вид утрированно пролетарский: короткие, не по размеру, штанишки и рубашка с закатанными рукавами.

Сима и Петя /хором/

Сима с Петей

были дети.

Сима, Петя и барабанщицы /хором/

Пете 5,

а Симе 7 –

и 12 вместе всем.

Барабанщицы, маршируя, расступаются, как бы открывая «живой» занавес. В центре сценической площадки стоит высокая башня из чёрных больших кубов, стороны которых оформлены в стиле «Окон РОСТА». Главные герои забираются на эту башню

Петя, стоящий на высокой башне, и Сима, у её подножья – смотрят друг на друга в подзорные трубы (гимнастические палки), как на объекты весьма удалённые друг от друга.

Сима и Петя /хором/

Жили были

Сима с Петей.

Сима с Петей были дети.

Петя

Пете 5!

Сима

А Симе 7!

Сима и Петя

и 12 вместе всем.

Звучит музыкальная тема «У самовара я и моя Маша». Важный господин – Петин папа - в гротесковом цилиндре и галстуке, гордо садится на центральный куб башни, по пути задев Симу и, не заметив того. Сима убегает прочь.

Петя

Петин папа был преважным:

В доме жил пятиэтажном.

Петин папа

И, как важный господин,

В целом доме

жил один.

Петин папа, по-хозяйски пройдясь по кубам своей респектабельной башни, застревает в центральном узком окошке из-за собственной упитанности. В ту же секунду две девушки из группы барабанщиц с самоварами наготове заискивающе появляются справа и слева от окошка, обозначив себя тем самым как прислугу.

Костюмы прислуги трансформированы из чёрных юбок барабанщиц следующим образом: к юбкам пришиты ярко красный бретели, позволяющие в секунду «превратить» юбку в некий стилизованный мещанский сарафан. В дополнение к сарафану и самоварам, как символам закоренелого мещанства, на головах у девушек красные платки, смешно повязанные на