Второй день штурма Кенигсберга

ВТОРОЙ ДЕНЬ ШТУРМА КЕНИГСБЕРГА

 

Апреля 1945 года.

Апреля 1945 года.

Кенигсберг. Район «Розенау».

Последний бой Козенкова.

 

И на следующий день наступления обстановка для штурмовой авиации оставалась сложной. Несмотря на улучшение метеоусловий, небо над городом было закрыто сплошным покрывалом пыли и едкого слоистого дыма, вперемешку с гарью. А сотни стволов зенитных орудий во дворах и на крышах домов при появлении самолётов, открывали шквальный, всепроникающий огонь.

 Обороняющиеся гитлеровцы стреляли с каждого дома, подъезда, окна, даже с церковных зданий (кирх). Этот ад казался вечным, Бог, словно отвернулся от людей и дьявол торжествовал, топя в крови людское достоинство.

Нет, небеса не разверзнутся и оттуда не сойдёт к бойцам божья благодать, а на врагов проклятие. Всё останется, как и прежде и, небо будет безмолвным, а бал будет править безбожница война, щедро пожиная свой урожай. И остановить всё это смогут только советские солдаты, своими мозолистыми рабочими руками и жизнями, отданными за веру и отечество.

В чём они были грешны, эти юноши, не вкусившие ещё любви!? Наверное, в том, что от зари и до зари трудились на колхозных полях, в горячих цехах у мартенов, в угольных забоях, по колено в воде или в том, что не видели света, радостей и ещё не знали смысла и прелестей жизни? Нет, никто им на это не ответит! Их благословением будет короткая команда: «Вперёд!», а наградой - победа в бою.

Штаб полка.

Восточная Пруссия.

Растенбург.

Командный пункт 136-го гвардейского штурмового авиационного полка. Гвардии подполковник Жихарев собрав командиров групп, перед самым вылетом явно спешил.

 - Говорить особо некогда. Обстановку вы знаете не хуже меня. Правда, погода сегодня получше, чем вчера. Ну, это нам только на руку. Поэтому первый вылет производим тремя группами.

Командир 1-ой эскадрильи, гвардии майор Коровин:

- Снова пойдем одни, без прикрытия?

- Для нанесения ударов по противнику, пойдет 15 экипажей под прикрытием 6-ти истребителей «Як-9».

Коровин удовлетворён ответом.

- Это уже хорошо!

Помощник командира полка, гвардии капитан Пятяри:

- Кто идёт первым?

Жихарев делает гримасу.

- А что, есть сомнение?

Пятяри настаивает:

 - И всё же?

Жихарев разводит руками.

 - Как всегда, Козенков! А кто же ещё!?

Лётчики улыбаются и уважительно смотрят на Василия.

Командир 3-й эскадрильи, гвардии капитан Козенков:

- Товарищ подполковник! А почему первым на огонь зениток всегда иду я!?

Жихарев, давая понять, что времени на разговоры уже нет, строит серьезную мину.

- Потому что, лучше всех эту работу можете сделать только вы.

Майор Коровин поддерживает полкового командира:

- Газеты надо читать! Там так и пишут: «Козенков - виртуоз штурмовых атак!».

Лётчики снова смеются, но их поправляет командир полка:

- Что-то у вас сегодня настроение совсем не боевое. Давайте посерьезней!

Пилоты замолкают, принимают стойку «смирно» и слушают приказ командира.

Жихарев: - Группа Козенкова из 6-ти «Ил-2» выходит в 11.07 первой. За ней ровно через десять минут поднимается вторая группа из 5-ти штурмовиков во главе с майором Коровиным и ещё, через пять минут после неё, пойдет третья группа в составе 4-х «Ил-2» во главе с капитаном Пятяри.

Один за другим старшие групп отвечают: - есть! - есть!- есть! Командир полка продолжает наставлять их дальше:

- Ваша основная задача - это нанесение ударов по оборонительным позициям противника и поддержка наступающих войск. Объекты ударов вам указаны, но учтите, при подходе к Кенигсбергу эта задача может быть скорректирована расчётом станции наведения «Дунай-11». Этот расчёт, непосредственно, наблюдает за наземной и воздушной обстановкой в месте боя, поэтому связь с ним надо поддерживать постоянно.

- А где он находится? – спрашивает Коровин.

- В кирхе, на южной окраине города, вы как раз будете её пролетать, - показывает лётчикам место расчёта станции наведения на карте комполка.

 

На боевом курсе.

 Группу, как всегда, вёл Козенков, «ведомым» за ним шёл командир звена, гвардии старший лейтенант Борис Бучин. В паре с Козенковым они достигли полного взаимопонимания, совершив уже более ста боевых вылетов.

Воевали слаженно и успешно, выходили из самых сложных ситуаций. Своими действиями Бучин всегда обеспечивал в бою успех экипажу Козенкова, за что на равных с командиром представлялся к награде.

На все боевые задания они ходили непременно с орденами, невзирая на запреты командования. Да и снимать награды считалось плохой приметой. Начальство,  понимая нелепость ситуации, тоже делало вид, что ничего не замечает.

В задачу Бориса Бучина входило прикрытие самолёта командира во время полёта и в бою, следуя за ним в нескольких метрах. 

Следующую пару за Бучиным вёл заместитель командира эскадрильи, гвардии капитан Борис Асадчих. Борис тоже был не новичком в лётном деле и боевой работе. Воевал под стать своему командиру и, был у него не только хорошим заместителем, но и надёжным другом.

За Асадчих шёл экипаж опытного лётчика-штурмовика, гвардии лейтенанта Михаила Мальченко. Как отважный и расчётливый пилот, он был незаменим в бою при штурмовых атаках и в схватках с истребителями противника.

Такими они были, эти молодые, но уже опытные и надёжные воздушные бойцы. Все потом за героизм, проявленный при штурме Кенигсберга и боях в Восточной Пруссии, станут «Героями Советского Союза». Но это будет потом, а сейчас они шли в бой.

 

* * *

Ещё при подходе к Кенигсбергу Борис Асадчих запросил по радио Козенкова:

- Командир, по какой схеме будем работать?

Василий ещё не был готов к ответу.

- Скажу чуть позже, как подойдем ближе к месту. Видишь, какая обстановка.

Асадчих, тем не менее, начал досаждать командиру:

- Ну, всё же?

Козенков ответил своему заместителю уклончиво:

- По самой эффективной и безопасной.

Под крылом уже начали мелькать развалы жилых корпусов горящего города. Пласты чёрного дыма и пыли стали ухудшать видимость, скрывая объекты. Там, внизу, ещё хозяйничал враг, огрызаясь огнём артиллерии и свинцом из пулемётов, но небо уже было нашим.

Это стало возможным, благодаря безраздельному господству в воздухе истребителей 240-й авиадивизии, сопровождающей бомбардировочную и штурмовую авиацию. А ещё её экипажи патрулировали вокруг города на различных высотах и не допускали пилотов «Люфтваффе» к району боевых действий.

Приказ Главного маршала авиации Новикова нейтрализовать «асов» Геринга, действовал безукоризненно, что позволяло эффективно наступать наземным войскам.

В то время, как штурмовики шестёрками, непрерывно сменяясь над полем боя, отбивали у врага каждый форт, каждую улицу и квартал, бомбардировщики наносили удары по объектам, расположенным в глубине обороны. Такой мощи бомбардировочный удар, какой был нанесен в этот день по Кенигсбергу, не наносила ещё наша авиация за всю войну.

 Уже шёл третий час, как наземные войска перешли в наступление после сокрушительной артиллерийской подготовки и ударов бомбардировочной авиации. Внизу было пекло, но штурмовики должны были делать свою работу, расчищая дорогу пехоте и танкам, которые ещё просили огня. 

* * *

Раздался треск и по радиосвязи прозвучал голос Козенкова:

- «Дунай-11 !» - Я «Беркут»! - Прошу уточнить задачу!?

Офицер управления сразу же отозвался из своего укрытия в кирхе

и скорректировал задачу группе:

– «Беркут»! - Я «Дунай-11!» - Вам работать по цели № 43 у южных фортов. В этом же в районе у завода «Остверке» большое скопление бронетехники. Приказываю уничтожить её! Это вам будет дополнительное задание.

Козенков краем глаза взглянул на планшетку.

 - Понял! Выполняю!

После этого офицер управления довёл обстановку в районе предстоящих боевых действий:

 - Смотрите, в зоне сильное задымление. По вашему району ведёт обстрел пять батарей малокалиберной зенитной артиллерии с северного берега реки Преголь и три батареи зенитной артиллерии крупного калибра из центра города. Истребителей противника в зоне нет.

- Принял! Спасибо за информацию. А куда же подевались немецкие истребители? – интересуется Козенков.

 Оператор со станции наведения вновь делится информацией:

- Блокированы 240-й авиадивизией. Их просто не пускают в зону боевых действий. Зато активизировалась зенитная артиллерия. Смотрите, пушки стоят не только во дворах, но и на крышах домов.

- Понял. Учту! – отвечает Василий.

Ещё раз смотрит на карту в планшетке и вызывает экипажи на связь:

 – Обстановка сегодня не лучше чем вчера. Над объектом большое задымление и сильный огонь зенитной артиллерии. Поэтому работаем по целям максимально, из всех видов оружия только на двух заходах и, сразу же уходим.

Тут же откликнулся Асадчих:

- Ну, вот теперь понятно. Уже подходим!

Впереди по курсу появились очертания объекта подавления и, группа начала разворачиваться в боевой порядок "змейка" для нанесения бомбово-штурмового удара и обеспечения свободы действия каждому самолёту.

 Сильный дым от пожаров над городом не давал возможности экипажам наблюдать, откуда ведёт огонь зенитная артиллерия. Это ограничивало возможности для её активного подавления, а также затрудняло свободу противозенитного маневра. Но, несмотря на сложные условия обстановки, Козенков дал команду подавить артиллерию и живую силу противника в назначенном квадрате.

И, как всегда, из крутого пике пошёл на первый круг. Бомбы ложились точно в назначенные цели, вызывая панику у противника.

Зенитная артиллерия немцев вела непрерывный огонь, пытаясь отбить атаку штурмовиков и прикрыть свои войска от удара. Но группа, опоясав объект огненным кольцом, опять заходила на цель и, снова град бомб и снарядов вздыбил землю внизу.

Завершив второй круг, Козенков начал выходить из атаки и, в этот момент под правой плоскостью произошёл взрыв крупнокалиберного зенитного снаряда, сопровождающийся чёрным, густым облаком дыма. От взрыва самолёт два раза перевернулся в воздухе, и пикируя, врезался в здание артиллерийского завода «Остверке».

Строй штурмовиков дрогнул и, Бучин оказался не у дел. Всё это произошло буквально в нескольких метрах от его машины.

Асадчих, как старший по должности, должен был сразу взять командование группой на себя, но этого не произошло. Наверное он, как опытный лётчик, понимал, что любые манипуляции строем самолётов над целью могут привести к срыву боевой задачи.

С другой стороны, Борис Бучин был готов заменить выбывшего из строя командира, отчётливо представляя его решение в этой ситуации.

В радиоэфире раздался голос Бучина:

- Всем! Всем! Делаем ещё один заход на цель! Прощальный!

 Секунды и штурмовик Бучина, перейдя в пике, пошёл на третий круг, за ним устремилась вся группа.

В третьем заходе действия экипажей носили шаблонный характер, не чувствовалось огня и напора. Они не умели мстить, а сжав зубы, выполняли обязанности, предписанные боевым уставом.

 И так было понятно, что чувствовали лётчики в этот момент, когда шли на цель. Ведь там, внизу, за клубами дыма и огня был самолёт командира и помочь ему они не могли. Выполняя до конца, взятые на себя обязанности командира, Борис Бучин повёл группу на свой аэродром.

 

* *    *

Никто в этот день не скрывал своих переживаний, особенно сильно страдал Борис Асадчих. Лучший друг погиб у него на глазах и он не смог его прикрыть, как это всегда бывало в бою. К этому нельзя привыкнуть и забыть, зарубки на сердце остаются на всю жизнь. И вопрос: «А всё ли ты сделал?» - будет всегда терзать душу.

Вечером за ужином выпили, помянули молча, без речей. Так делали всегда, нельзя было пускать боль в сердце глубоко. Слишком много было потерь и переживаний.

 Козенков был для них незыблемым примером в молниеносной оценке обстановки и принятии верных решений, позволяющих выполнить боевую задачу и сохранить экипажи.

Этот скромный, мужественный человек, обладая сильной волей и особым обаянием, был дерзким и бесстрашным в бою. За это его любили, уважали и шли за ним на самые опасные задания, зная, что оно будет выполнено и все вернутся на свой аэродром.

 Но в этот раз они возвратятся без него. А он останется верен своему командирскому долгу, прикроет их, как поступал всегда, вызывая смертельный огонь на себя.

 

Москва.

Штаб 18-й Воздушной армии.

Перед вылетом тяжелых бомбардировщиков на Кенигсберг, в штабе 18-й Воздушной армии проходит рабочее совещание. Проводит мероприятие командующий объединением, Главный Маршал авиации Голованов.

- Товарищи командиры! Сегодня мы взяли на себя большую ответственность провести воздушную операцию силами армии в дневное время. Удары, которые нам предстоит нанести по Кенегсбергу, станут репетицией к предстоящей операции по взятию Берлина. Прошу всех доложить о готовности к выполнению задачи и задать вопросы.

Начальник политотдела армии, генерал-полковник авиации Гурьянов:

- Ведь мы, в основном, выполняли задачи только в ночное время. Как на всё это посмотрит Верховное командование?

 Командующий воздушной армией сразу рассеивает сомнения начальника политотдела:

- Генеральный штаб санкционировал эту операцию и есть решение генерала Антонова.

Начальник штаба армии, генерал-лейтенант авиации Перминов:

 - Все командиры корпусов уже доложили о готовности к вылету.

 Главный штурман армии, генерал-майор авиации Петухов:

- Маршруты на вылет проложены. Цели распределены между полками и дивизиям. Это, в основном, опорные пункты и форты Кенигсберга.

Начальник штаба дополняет оперативную картину:

- Всего в операции примет участие 514 тяжелых бомбардировщиков «Ил-4». Следование самолетов по маршруту будет осуществляться полковыми группами до 28 машин во главе с командирами полков. Сводные же полковые группы будут вести командиры дивизий.

Начальник политотдела просит командующего осветить мероприятия плана защиты полковых групп в ходе выполнения ими боевой задачи:

 - Достаточно ли продуманы меры безопасности для работы в дневное время для такого количества машин?

Голованов даёт свои пояснения:

- Вся операция на этом и строилась. Мы с Маршалом Новиковым спланировали и провели ряд серьёзных мер для ввода наших бомбардировщиков в зону боевых действий.

Начальник штаба армии подымает вверх руку:

 - Я доложу, товарищ командующий!

Голованов придерживаясь установленного порядка, сразу соглашается:

- Хорошо! Докладывайте!

Генерал-лейтенант Перминов переходит к изложению принятых мер, направленных на успешное выполнение поставленной задачи:

- Сегодня по основным узлам сопротивления авиацией фронта нанесены три мощных удара бомбардировщиков «Ту-2» и «Пе-2» в составе 246-ти самолетов. Это позволило уже сейчас резко снизить активность зенитного огня в зоне предстоящих действий.

- Кроме этого за двадцать минут до нашего подхода к Кенигсбергу будут подвергнуты бомбардировке аэродромы истребительной авиации противника. В этом так же будут участвовать 118 фронтовых штурмовиков и  бомбардировщиков.

- И последнее. Непосредственно для нашего прикрытия выделено 124 истребителя и еще 108 экипажей будут патрулировать вокруг города на различных высотах, с целью не допустить пилотов «Люфтваффе» к району боевых действий.

Командующий воздушной армией благодарит начальника штаба за обстоятельный доклад:

- Одним словом, работа выполнена большая и должна быть завершена успехом.

Снимает трубку телефона. Ждет ответа.

Брест.

Штаб

Ой гвардейской штурмовой

Авиационной дивизии.

Командир дивизии полковник Прутков докладывает по телефону генералу Хрюкину о выполнении боевых задач штурмовыми полками за второй день штурма Кенигсберга.

Прутков: - Товарищ командующий! Все задачи дня выполнены, но есть и потери.

- Безвозвратные? – уточняет командующий.

- Да. Погиб экипаж Козенкова. Это лучший командир эскадрильи у Жихарева.

Хрюкин тяжело вздыхает:

- Печальная весть! Ещё одного героя потеряли!

- Но он не был героем! – поправляет генерала комдив.

- Как не был? - удивляется Хрюкин. Мы же его два раза представляли!

- Прутков пытается нивелировать ситуацию:

 - Вы же сами знаете, как к этому относился генерал Черняховский. Он всегда откладывал представления к наградам на потом. Всё ждал больших побед... Вот и потянулись хвосты...

- А какой налёт был у Козенкова? – допытывается у полковника командующий.

- Две геройских нормы! – отвечает Прутков, но тут же поправляется, - А вот начальник штаба подсказывает, даже больше, чем две.

Хрюкин твёрдо и решительно требует от командира дивизии исправить ситуацию:

- Так! Всех! Всех, кого вот таким образом проволынили и, представления к званию «Героя Советского Союза» не были реализованы... Представить отдельным списком в течение суток!

- Будет исполнено!

Генерал продолжает поучать комдива, не снимая ответственности с себя:

 - А нам с вами, командирам, за это должно быть стыдно!

Прутков лишь вздыхает.

- Стыдно! Конечно, стыдно!

 

* *    *

Третий раз за войну Василий Козенков будет представлен к высшей правительственной награде уже в списке Василевского 15 апреля 1945 года, вместе с боевыми друзьями Борисом Бучиным, Виктором Ветровым, Иваном Пятяри и Григорием Полуяновым.

Экипаж Козенкова не будет захоронен, а останется в истории, как погибший в районе завода «Остверке» в Кенигсберге.

Ну, а в боевой авиации формулировка «погиб в районе», прочно войдёт в обиход, определяющий место гибели экипажей всех самолётов за линией фронта.

Возможно, в тех условиях так и надо было поступать, но данный подход не всегда был оправдан таким решением, поэтому многие могилы героев останутся неизвестными, а память о них будет увековечена в обелисках и гранитных плитах мемориалов.

ВТОРОЙ ДЕНЬ ШТУРМА КЕНИГСБЕРГА

 

Апреля 1945 года.