Брошенный тип характера. Часть 12. Брошенные и защита природы

 Апрель 25, 2015

Говоря о Брошенном типе характера, нельзя обойти тему «спрятаться в любви к животным». Для людей-Бро свойственно тесно общаться с животными и растениями и сильно привязываться к ним, чтобы потом горевать при расставании из-за всяких трагичных случаев. Отработка Бро! Эти люди если и не держат сами животных, то подкармливают бездомных собак или лесных птиц, или участвуют в движениях по защите природы. И там регулярно происходят трагедии. В детской художественной литературе хватает историй-слёзовыжималок из разряда «Му-му», «Белый пудель» и «Белый Бим Чёрное Ухо».

Внимание! На протяжении всей главы о любви Бро к животным будет идти красной нитью тема кормления!

...В детском саду у нас был худой Федя Татаринов, который дружил с животными зооуголка. Мы все в общем-то тоже с ними дружили, кормили их (как сейчас помню, в такие же майские дни тайно выбегал из корпуса, чтобы наскоро нарвать жёлтых одуванчиков, которые обожали наши черепахи, мне нравилось смотреть, как они жадно откусывают от соцветий), но Федя был явно зависим. Он не переносил, когда мы крутили его любимую черепаху, перевернув её на спину, как волчок, и нам с дружками доставляло удовольствие его мучить: когда он отходил, мы хватали его черепаху и начинали её раскручивать, а он бежал её защищать).

Уязвимость, если она есть, то это так просто вам с рук не сойдёт, на ней обязательно кто-то будет играть. Так многие «зелёные» сегодня тщетно пытаются сохранить природу. А другие люди, словно назло, её уничтожают.

Чтобы мои слова не показались совсем уж холодной жестокостью, напомню, на чём они основываются. Природа разворачивается вокруг нас из центральной точки сердца - это раз (кто это сказал? это я вам говорю! ). У Брошенного грудная клетка заблокирована глухо - это два (чакра 4А закрыта, как и у всех, и даже сильнее). Что можно развернуть из своей впалой и холодной грудной клетки? Природу? Нет, вместо неё - трагизм и пустыню, опасную для жизни. Хотя внешне это выглядит как любовь к природе и её защита.

Все пять типов характеров, которые разворачивают из себя социум, сообща незаметно и системно уничтожают природу, произнося при этом всякие красивые слова о необходимости её беречь.
Жёсткий говорит, что нужно кормить семьи, поэтому приходится заменять степи на пашни, а через леса во все стороны прокладывать дороги.
Контролирующий скажет нам, что ему просто негде развернуться, что придётся край леса вырубить под ангары... А Брошенный с ними вроде как воюет, а сам заодно, так как типы характеров представляют из себя единую систему.

...Вот ещё зарисовка из детства, о которой я уже рассказывал когда-то применительно к нашему Бро.
Когда я был классе в третьем, мне подарили щенка, спаниеля, назвали Барри в честь швейцарского сенбернара, который спасал путников в Альпах и которому стоит памятник. Год, пока он у нас жил, был настоящим испытанием для моего папы. Находят же люди сами себе проблем на свою голову! Зачем, казалось бы, вообще нужно было его заводить, зачем мой папа через своих друзей добыл для меня этого щенка и сентиментально вручил вместе с пачкой сборников всяких художественных рассказов о собаках (их ему друзья заботливо всучили вместе с щенком: я потом стал читать, там были слёзовыжималки в духе Белого Бима... )... Мне сейчас всё ясно как божий день, что это рулил Бро, мой и папин (это по его семейной линии было заметное влияние этого типа характера, но не доминирующее, потому что он сам даже не носил очки), а тогда всё воспринималось по-другому...

Этот пёс был необычным. У него был бзик на нахождение и уничтожение обуви. Что-то в его собачьей башке было сдвинуто, что он сразу же с появления в квартире весь свой охотничий инстинкт спаниеля направил на нашу обувь. Я как-то прочитал, что основной отличительной чертой породы русский спаниель как охотничьей собаки, которая отличает его не только от остальных спаниелей, но и от многих других собак для охоты, - это настойчивость. Вот уж верно! Наш Барри искал обувь со спокойной настойчивостью маньяка. Это была словно его высшая цель жизни, отучить его было невозможно, и успокоиться он не мог, всё время был занят поиском обуви. Поначалу он просто находил на полу чей-нибудь тапок или туфлю и устраивался его жевать, с носка. Так что у нас стало нормально, что у всех членов семьи обувь с носка изжёвана... Тогда, кстати, в Москве было распространено поветрие, что обувь на резине вредна, и нам старались покупать на кожаной подошве, а это для Барри был самый вкусный материал, туфли на кожаной подошве он ел с задника... Мой папа, которому выпало голодное детство в захваченном немцами Париже, был обострённым к материальным потерям. Я только теперь понимаю, как сильно он переживал эту эпопею, которая день за днём, туфля за туфлёй, постепенно, пока рос щенок, принимала размах стихийного бедствия. Обувь стоила больших денег в семье из четверых человек, а кожаная тем более.

Понятно, что принимались меры. Тогда я не задавался вопросом, почему наш Барри такой жирный, как скамейка, на нём можно было сидеть, а теперь-то понимаю, что это по незатейливым советам знакомых его пытались накормить досыта, чтобы он отвлёкся от обуви. (Тема кормления!) Только это ничуть не влияло. Обувь прятали в шкафы - Барри нюхом её находил и когтями раскрывал створки. У него была фора: всю первую половину дня, пока дома никого не было, он мог потратить на поиск обуви. Папа мастерил крючки из гвоздей на дверях в комнаты - Барри научился с разбега по длинному коридору кидать свою жирную тушу на дверь, так что гвозди разгибались. Никакие меры не помогали, семейный бюджет нёс потери, а папа всё время страдал. Друзья семьи, приходя в гости, шутили, справлялись об аппетите Барри и его последнем рационе. За год он нанёс огромный ущерб, истребляя поколение за поколением обувь, покупаемую вместо съеденной. Обидно было даже бабушке, когда на следующий же день её подарок мне бывал уничтожен. Всё равно ничего не помогало, даже когда все стали держать обувь на высоких шкафах, потому что, сколько ни осторожничай, а всё равно однажды забудешь её на полу - и прощай...

А я-то, наивный московский школьник, тем временем в Барри души не чаял, на потерянные тапки не обращал внимания, обнимал его, водил на прогулку, и когда я приходил из школы, он прыгал выше меня от радости... И для меня было ударом, когда во время поездки летом все вместе на Белое море, мама сообщила мне, что мы Барри обратно в Москву не повезём, он останется здесь у знакомых и будет охотиться. Это папа наконец решил свою проблему... Я до последнего надеялся, что он передумает, и всю оставшуюся половину пребывания в карельской деревне не разговаривал с ним. Мама тоже на него давила, из-за меня, но он был ни в какую, так и оставили, и я в последний день рыдал и обиделся на него страшно... Сейчас я знаю, что мы с ним составляли пару и были абсолютно одинаковы на почве закрытой грудной клетки: для меня было непостижимо, я ни малейшим образом не понимал, какие сильные переживания он испытывал из-за непрерывных потерь, а для него точно так же было ни капельки неведомо, насколько сильно я привязался к собаке и какое это для меня сильное потрясение. Это был суровый урок Брошенного, который отрезан от остальных людей и замкнут на свои переживания.

Конечно, теперь никаких обид быть не может. И теперь я знаю, что эта типичная преувеличенная привязанность детей и взрослых людей к животным - это одна из защит Бро. «Маленький Принц был совсем один, и ему очень не хватало друга, поэтому он приручил лиса...»

...Однако лет через 7-8, по классическому циклу, урок Брошенного повторился на новом спаниеле, и его тоже назвали Барри, и он тоже помог мне позже увидеть ещё одну подробность в портрете Брошенного типа характера, подробность под заголовком «злость». Если бы не Барри-II, я упустил бы эту черту из характеристики Бро, которая с ними на первый взгляд мало вяжется...
А тогда мы с сестрой уже выросли, я стал студентом первого курса, а она училась в старших классах. И этого второго Барри взяли по инициативе сестры, она лично одна его воспитывала, будучи школьницей и ничего не понимая в выращивании щенков. Она невольно морила его голодом. Получился противоположный вариант от первого жирного как скамейка Барри.

Голод - это наша тема с Брошенным. А я тогда, по полному непониманию ситуации, внёс свой вклад в неправильное воспитание щенка тем, что дразнил его во время еды. Я же не знал, что он всё время зверски голодный! Я приходил вечером с друзьями на кухню посидеть выпить чай, и мы потешались над Барри: кидали ему в миску всякие корки и колбасные обрезки и делали вид, что хотим их отобрать - Барри их спешно заглатывал, давясь, и яростно рявкая на нас от злости. И у него как-то мозги переклинило навечно, что самое приятное в жизни - еда - стало у него прочно связано со злостью. Какое-то подкрепление он получил, на языке психологов... Он стал на всю жизнь патологически злым и кусачим, ему доставляло удовольствие приходить в безумную ярость по любому поводу, и сильнее всего его провоцировала протянутая к нему рука, он «вспоминал» тянущуюся к его миске коварную руку, рефлекс срабатывал мгновенно. Он перекусал таким образом уйму наших знакомых, которые приходили в гости: их встречал ласковый спаниель с добрыми глазами, но как только рука тянулась его погладить, он превращался в акулу и злобно компостировал пальцы...

Вот эта контрастность была очевидной: в остальное время Барри вёл себя как покладистый добрый пёс, порой он не пользовался случаем напасть на лёгкую добычу. И вдруг преображался: мог бесстрашно кинуться на стаю собак, или вцепиться в овчарку, так что та улепётывала от него... Когда мы с сестрой брали его в магазин и привязывали ждать у входа, обязательно находились желающие его погладить, и он кого кусал, кому раздирал брючину... В те времена как-то не принято было жаловаться в милицию и тем более судиться - ни разу мы не платили никакого штрафа... Бессердечно, конечно, но про то и рассказ!

Вообще, этот Барри был в отличной форме, я брал его на пробежки, он был резвый и выносливый, хотя и немного мелкий вырос на недокорме. У него кроме кусачести было ещё две яркие особенности. Во-первых, он был невероятно умный. Не преувеличиваю. Вот уж таких собак я больше нигде не встречал. Его называли профессором. Я с ним разговаривал, он всё понимал, знал массу команд, которые каким-то образом без всякой муштры выучил за годы нашего общения. Во-вторых, он неисправимо крал со стола еду. Наверно, благодаря этому он и выжил в детстве. А привычку, гад, сохранил, сколько я его потом ни лупил поводком...

Хитрый был: сначала носом в щель нюхает, проверяет, с концами ли я ушёл из кухни или слежу за ним издалека через стеклянную дверь, и если чуял меня, то быстренько отбегал на место в углу кухни и залегал, а если нет, то закидывал лапы на стол и принимается его вылизывать, все крошки... Я его пытался перевоспитать: перед уходом клал посреди стола варёную, вкусно пахнущую куриную ножку, говорил «нельзя!» - и делал вид, что ушёл, а сам бежал с другой стороны, через лоджию, смотреть в окно, как он будет себя вести. Барри некоторое время нюхал в щель, потом уверенно закидывался на стол и хватал добычу, и в этот момент я стучал в стекло, Барри был растерян, ножка выпадала у него из зубов, я возвращался, находил его в поганом настроении на его месте и снова лупил... Но он так и крал со стола до старости. Впрочем, он тогда уже жил не у меня, и ему всё прощалось.
Благодаря этому псу я понял позже, почему некоторые Брошенные, особенно мужчины, отклоняются от довольно-таки дружелюбного стереотипа Бро в сторону злобности. У всех могут быть свои подкрепления на еду в детстве. И если уж что-то записалось...

Мой рассказ о злобных похождениях Барри, пока я был студентом и брал его с собой на летние практики, и далее про то как он каждое лето жил с нами на даче, мог бы быть длинным. Не ошибусь, если скажу, что он за это время перекусал более ста человек, а то и за двести. Я же не считал, он просто постоянно кого-нибудь кусал. Это был феномен по кусачести. Его поиск жертвы по настойчивости был достоин звания русского спаниеля. Я лишь обрисую вкратце то положение.

Например, нашу палатку (военного типа) во всём палаточном городке на летней практике, наверно, единственную не обокрали местные жители. Обычно они наведывались в лагерь, когда весь курс уезжал в автобусах на местность изучать почвы, а в нашу палатку попробуй войди, если там на моей кровати, предусмотрительно поставленной первой, спит Барри, и поводок даёт ему возможность дотягиваться до входа! А как-то раз даже из наших ребят вообще никто зайти не смог: мы в тот вечер отправились в кино с кем-то из друзей в Зеленоград, возвратились за полночь, разошлись по своим палаткам. Я смотрю, у моей палатки толпа, никто не заходит. Оказывается, все ждут меня в радиусе нескольких метров от входа... Перед уходом я отодвинул кровать и привязал Барри так, чтобы он не мог дотянуться до прохода, да ещё надел ему намордник, но он так яростно тянул, что сдвинул кровать. И вот я вижу страшную картину, Из-под полога Барри смотрит одним красным от ярости глазом (на второй сбился намордник), бешено пытается гавкнуть, намордник не позволяет, слюни разлетаются, попадают ему в нос, он чихает, хрипит, совершает рывки, и всё это в такой ярости и с такой энергией, что никто не осмеливается приблизиться несмотря на намордник... Это был его нормальный тонус жизни, в котором ему было хорошо. Так же он вёл себя на даче: бегал вдоль забора и облаивал прохожих - наших соседей - с такой яростью, что они предпочитали обходить по другой дороге, потому что «а вдруг где-то выскочит»... Один раз я наблюдал из подъезда такую картину: Барри нас ждал, закрытый в машине, и две девочки заметили его и подошли посмотреть, Барри на них приветливо взирал через стекло, но одна из них протянула руку к стеклу... Девочек словно взрывная волна откинула: это Барри окрысился и щёлкнул зубами, как акула! Хорошо что стекло помешало.

А прожил он очень долго. Возможно, феноменально долго, потому что, когда я пытался подсчитать, то получилось чуть ли ни 25 лет.

И вот что мне ещё запомнилось из этой истории по поводу Бро. Второй Барри до конца своих дней так и не изжил манеры судорожно заглатывать пищу, словно у него её сейчас отберут. Сколько бы ни накладывали в миску, он опустошал её за три секунды. Мои родственники как-то решили, в укор мне (плохо кормит пса!) накормить его досыта, чтобы он перестал так жадно есть. Бабушка наварила кастрюлю каши. Остудила. Положила ему миску, Барри схавал, всосал за секунды. Бабушка с видом «всё так и надо!» снова её наполнила, он снова лихорадочно и умело её выжрал, а она снова наполнила... И вот каша в кастрюле закончилась, а Барри с готовностью алчно смотрит на неё, я лежу на раскладушке на газоне и ухмыляюсь...

Я-то знал, сколько он может сожрать! Как-то мы с женой взяли его с собой на Белое море, на биостанцию, и он нашёл в помойной яме «море» прокисшего теста, которое студенты туда слили, и долго его хавал со всей своей алчностью, я видел издали, как его задние ноги тряслись от старания (он хавал головой вниз). И наутро его пропоносило! Мы проснулись от запаха, и я не мог представить, что такой объём может вместиться в собаку: густых луж было по всему полу было столько, что негде было пройти. А он жалобно лежал на нашей кровати, куда его заботливо определила жена, потом вдруг садился, потом бежал снова поносить уже на улицу...

Так вот к чему этот разговор. У моего папы, который провёл голодное военное детство (1939 г. р., он родился как раз накануне оккупации Франции в многодетной семье) была такая же манера есть! И у моего тестя (1940 г. р. как раз накануне нашествия на Москву) была точь в точь такая же манера есть. Это было заметно далеко не всегда и не всем, но я-то их знал хорошо! Из нашего поколения никто так не ел. Это было заметно особенно ярко у них обоих на примере мясного дымящегося супа, который они сами долго готовили у плиты и постепенно начинали как бы пьянеть, терять контроль над собой. В итоге они как бы для всех разливали суп по тарелкам и сразу нетерпеливо, обжигаясь, начинали быстро хлебать ложкой, наклонясь до самой тарелки, захлёбываясь и выпучив глаза... Голодное детство.

БРОШЕННЫЙ И НАУКА

Каждый из читающих легко поймёт, почему наука стала прибежищем для многих Брошенных. Работа свободная, безответственная, халявная, подразумевающая постоянное чтение всяких первоисточников... Знай, приноси своё тело в лабораторию да попивай там чаёк с коллегами часами, обсуждая умные вещи. Хотя, конечно, есть там и толковые ребята. Можно даже сказать, что науку двигают вперёд именно гениальные яйцеголовые: смесь Брошенного с Беглецом, этакий очкарик-жердь, нескладный, неуместно улыбающийся, непрактичный, но живущий обработкой информации и способный докапываться.

Однако, если чистый Беглец тоже мог бы там пристроиться, в стенах всяких НИИ, но ему намного сложнее общаться с людьми, он предпочитает одиночество дома, - то наш Брошенный - вполне себе общительный, он легко вписывается в академическую среду, в любое научное учреждение, особенно если оно занимается преподавательской деятельностью.

Вот с этого и начнём. Как Бро занимается научными открытиями. Ведь наука (в переводе с англ. и фр.: science - знание), наука - это не только приобретение знаний из книг, но ещё и собственные открытия. А сколько в мире было и есть учёных-дармоедов, которые за всю жизнь так ничего и не открыли, говорить не нужно... Вопрос, почему? А вот о том и речь!

Вообще, приобретать полезные и даже уникальные знания не так сложно, для этого не обязательно быть учёным. Скажем, нам, садоводам, понятно, что в принципе любой садовод мог бы со временем стать уникальным специалистом, например, по картофелю, при условии, что ты экспериментируешь, а не выращиваешь её по одному и тому же способу. И вот тут все обламываются. На этом простом примере мы можем понять суть проблемы. Беда не в том, что наши садоводы совсем не экспериментируют - напротив, они постоянно ищут новые способы выращивания и читают всевозможную литературу про картофель - беда в том, что все они потом пишут на своих форумах одно и то же: «Нет, этот способ мне не понравился! С этим методом у меня не пошло! Нет, я так пробовал, ничего это не дало! Нет, этот сорт у меня что-то себя не показал!» Суть в том, что все они после первой неудачной попытки не считают нужным перепроверить снова. А научный метод подразумевает обязательное повторение как положительных, так и отрицательных результатов, потому что один раз - не считается ни там, ни там.

Так вот: помимо психологического испуга на каждую неудачу, ни у Беглеца, ни у Брошенного нет энергии на неблагодарный физический труд учёного, на долгие многократные пустые эксперименты, которые необходимы. Всем нужны только молниеносные результаты!

Откуда взяться быстрому успеху, если у Брошенного, как и Беглеца, закрыт затылок и плечевая чакра! Их руки не слушаются, они не понимают толком, как подступиться к экспериментам. С воплощением замысла у них сильные, нерешаемые проблемы. Наконец, им просто НЕ ХОЧЕТСЯ заниматься экспериментами!

Ведь эксперименты - это конкретные технические действия в физической реальности, причём долгие монотонные, требующие дисциплины. Как вы при закрытой первой чакре сможете их довести до успеха! Хорошо, если учёному помогает его доля Жёсткого, тогда он может заложить долгие сложные эксперименты, но вообще Жёсткие недолюбливают научную работу. Если в человеке много Жёсткого, то он вряд ли станет учёным. Жёсткий постоянно и неуклонно уводит человека в сторону заработка. Он говорит себе примерно так: надёжных гарантий, что я что-то открою и разбогатею на этом, нет, поэтому мне здесь делать нечего. А вот Брошенный работать на половинной ставке готов, но его будет так же неуклонно тянуть от научной работы к преподаванию студентам. А Контролирующего от научной работы будет тянуть в администрирование...

Главный вывод, который я хотел бы здесь сделать: мы могли бы неимоверно повысить эффективность нашей науки, если бы учёные встали на путь правки своей до неприличия раздолбанной энергетики. Брошенным необходимо освоить настоящий эксперимент и не транжирить время на пустое чтение. С мозгами-то у нас в стране всё в порядке, нужен просто кураж.

Говоря по большому счёту, ещё дальше в нашу тему разблокировок-самоисцеления, приходится заключить, что весь подход к получению знаний придётся менять. Наука движется черепашьими шагами со своими нынешними методами. Редкому учёному выпадает удача сделать заметное открытие, которое вроде бы двигает науку, но человечество радикально не меняется (таблица Менделеева, открытие пенициллина или принципа вакцинации...) - исключения подтверждают правило: подавляющее большинство учёных пишет никому не нужные диссертации, потратив на это полжизни, и благоразумно завязывает с научной работой.
Потратить всю жизнь ради очередного шажка и по сути никуда не продвинуться - этот удел учёных не стоит того. Он жалок. Это же участь жертвы, как вы не понимаете! Я теперь хорошо это вижу, хотя когда-то гордился бы званием учёного, особенно академика. Вместо мнимой крутизны наука расписывается в своей никчёмности. Каждое новое поколение учёных видит себя корифеями, а перед следующим поколением оказывается несмышлёнышами. Вспомните учёных 18, 19, 20 веков, как все они поочерёдно важно мнили себя бог знает кем. Такими же окажутся все нынешние врачи и физики. Сегодняшняя наука такова, что мы всё время находимся в положении «стремящихся к знаниям» и никак ими не овладеем. Под благовидно установкой «познание вечно». Да зачем оно тогда нужно, такое познание!

Чем бесконечно стремиться к счастью, лучше сразу стать счастливым. Знания получаются легко и быстро. Новое - это подключение правого полушария мозга, которому не нужны эксперименты, оно владеет сразу всей информацией. То-то научные институты озадачатся! Но это уже совсем другая история...

Я проверял этот механизм, например, в садоводстве: на заданный вопрос, на какую-то реальную надобность, которую тебе важно решить, у тебя сначала появляется идея (или несколько идей по её решению), и ты потом на текущем воплощении подтверждаешь её (подтверждение никто не отменял, я же не говорил, что при получении знаний надо полностью отказаться от экспериментов). Из нескольких идей какая-то срабатывает лучше всего. В голове можно годами держать одновременно много разных проектов, лишь бы они все были "живыми", то есть важными лично для тебя - и всё время появляются идеи по их раскрытию. У меня так было множество раз. Не только по выращиваю сложных культур, не только по способам решения типов характеров. Первой возникает именно идея - это говорит о том, что голова заранее всё знает! Эксперимент ей нужен только для самоуспокоения. И думаю, так же работал каждый успешный учёный: идея приходила как озарение из правого полушария мозга, и он её потом быстренько подтверждал.

А в идеале каждый таким образом может быстро решать все свои текущие жизненные задачи - это уже верх заземления, верх овладения знаниями. Тогда ты уже не месяцами и годами ищешь ответы, а днями, молниеносно. Ты просто ЗНАЕШЬ, куда идти и что предпринимать, как птицы знают, куда им лететь осенью. Такая вот science.

3 коммент. к “Брошенный тип характера. Часть 12. Брошенные и защита природы”

• Pavel:

25.04.2015 в 09:26

Вот принципиальный вопрос. Правомерно ли при изучении поведения людей, связанного с блоками, проводить сравнение с животными. Для меня ответ давно очевиден: конечно! Почему бы нет, если что-то вам понятнее разобрать с помощью животных. Домашние животные — это тоже источник информации. Мне подсказки давали и садовые растения, и аквариумные рыбки. Хотя главная работа, конечно, с людьми.
Природа едина. Наш мир един. Человек един со всем окружающим миром, причём на всех уровнях: на уровне энергий и силовых полей, на физическом уровне клеток и обмена веществ каждой клеточки с окружающей средой…
Наш мир устроен по принципу подобия.
Начинать следовало бы тогда с собаки И.П. Павлова, на которой он изучал условный рефлекс и вывел теорию рефлекторной дуги… Даже без Павлова нам ясно на законах отражения, что собаки нас зеркалят, и просто так собака в семью не попадает, и свойства и болезни каждой семейной собаки не случайны, а строго соответствуют членам семьи, создавая общие ситуации.

По этому поводу вот, например, интересные детали. У собак вообще два самых сильных уязвимых места: это шея и область желудка (для нас — это вся область солнечного сплетения). На это указывают типичные неприятности, которые в среднем чаще всего случаются в жизни собак. Собаки носят ошейник на прогулке, за который их сильно тянут (признак блокировки), их сажают на привязь за ошейник, и, наконец, кого-то из них вешают. Другой их наиболее сильный общий блок находится в желудке, так как чаще всего собаки погибают из-за трёх причин, связанных с желудком: отравление, чумка и энтерит.

Уже только из этого можно делать вывод, что присутствие собаки в доме указывает на весьма сильные блоки у членов семьи в соответствующих места. А далее можно по ходу смотреть на наиболее сильные заболевания у ваших питомцев, и особенно от поражения каких частей тела им приходилось умирать. Если были повторы одного и того же места у разных домашних животных — рекомендую восстановить вниманием соответствующее место.

Через домашних животных можно много чего узнать в плане познания себя. То, что человек через своих домашних животных неосознанно мстит «всему миру» за свои унижения и за отсутствие любви — это-то точно!

Ответить

• Светлана:

26.04.2015 в 01:34

Столько интересных моментов!
про животных и болезни, например…
А животные берут-на себя часть болезни или только отражают состояние хозяина?
и про идеи в правом полушарии расскажите подробнее, пожалуйста
нужно формировать вопрос и помещать внимание в правое полушарие?

Ответить

• pavel:

08.05.2015 в 10:45

Светлана, животные ничего не берут на себя, никаких наших болезней, а наоборот, можно считать, что их поддерживают.

А как получать информацию подсознания — это из тех знаний, к которым каждый сам приходит.