Прорываласьс боями и хохотом

Сквозь безвременно-снежные толщи

Сморкалась и брызгалась багровыми соловьями

Сучила босыми ногами

И прочей напраслиной

Погружалась по горло по радугу

В тошное

В вечное

Вновь поднималась

Рушила

И являла.

***

 

Порубили нас с тобою, словно ветки во лесу

Стало быть, накрылась

наша партизанщина

Назойливая будёновщина

Бесстыжая наша чапаевщина.

Будем теперь дышать, обедать

И честным людям

смотреть в глаза.

 

***

 

А как я вдоль дерева вдоль ходил

Руки за спину закладывал

В лица твои заглядывал

И не то чтобы безуспешно

Но как-то нечаянно

Тени бросая

Как тот безымянный и плюшевый

Который на небо карабкался

Прямо по сосне.

 

***

 

Народная смекалка

 

Помалкивай смелей тужи веселей

Вольному дуля пешему пуля

Нищий платит дважды

Мёртвая собака не всякого укусит

Кошке игра мышке наука

Жить — смешно, помирать — грешно.

Война она научит забывать забывать

Война она покажет

Пальцем в небо

Жопой в лужу

Хуем по лбу

И прочие маленькие хитрости.

 

***

 

Когда я усну под спокойным деревом

Когда я усну мудро и далеко

Раскинув мозги и пёрышки

Не надо меня шевелить

Мокрыми красными руками

Даже если ваши руки

Не мокрые и не красные —

Всё равно

Не надо меня шевелить.

 

1.07.85

 

 

***

 

Трамваи по городу

Головная усталость боль

Снег холод груз грязь

Вода с крыш мороз

Грозное небо Питера

Тяжкие времена

Понимаю

Как они умирали в блокаду

вот тут.

Едешь в мире

Под небом в трамвае

И вот всё хочется, чтобы

Улечься на землю пластом

Срастись с ней всецело

И смотреть в суровые мудрые небеса

Взглядом зверька

На ладонь занесённую

Словно мышь

Под накрывающей её ладонью

Среди свистящей травы.

 

***

 

...мясу книжки не нужны

(Е. Деев)

 

Мясу шишки не нужны

Детям книжки не страшны

Мите с Груней не грешно

Князю Мышкину смешно

Пепел бьётся Тиллю в грудь

В даль крадётся кто-нибудь —

Может — зверь, а может — заяц

По-народному — косой

Летом горе — не беда

Ночью — а, была не была

В поле бродит белый стих

След петляет и блестит

За окном рубахи рдеют

А под ними люди млеют

Кареглазые персоны

С волосками и без оных

Звучно лопнуло терпенье —

Пёстрый шарик надувной.

 

***

 

Глаза воспалились разбухли набрякли

Видно гляжу не туда куда следует

Пятки мои разболелись разнылись

Значит опять я шагаю не в ногу

Да и не в ту

Сторону вовсе

И песни мои окаянные

Непотребные

Безоглядные

Просочились меж пальцев печальных рассеянных

Моего героически-безрассудного народа

Пролились на бездонную землю

И канули в ней.

 

***

 

...и рычит, как птолебей.

(С. Домой)

 

Может — в цирке, может — в церкви

Целился я в мир

С того конца горизонта

И что же —

Боже

Какой человек нестройный

Ни в чём не союзный

Ни с собой, ни с бабой, ни с могилкою даже

Притом не сказать, что от этого — враже

Но чего-то важнецкого факт не хватает

Ажно дыхание перехватило

От подобной бесчеловечности первомайской

И тут же всё разом накрылось

На том конце горизонта

От внезапности уяснения

Темноты.

 

***

 

Оптимизм

 

Ты умеешь плакать — ты скоро умрёшь

Кто-то пишет на стенах — он скоро умрёт

У неё есть глаза — она скоро умрёт

Скоро станет легко — мы скоро умрём.

 

У него есть игрушка — он скоро умрёт

Пахнет летним дождём — кто-то только что умер

У них есть что сказать — они скоро умрут

Кто-то тихо смеётся — я скоро умру.

 

Я решил сказать слово — я скоро умру

Я решил сделать шаг — кто-то только что умер

Тот, кто смотрит на солнце — почти что уж мёртв

Тот, кто смотрит мне вслед — тоже скоро умрёт.

 

***

 

Как везли бревно на семи лошадях

Сквозь игольное ушко да за тридевять червивых земель

За снотворные туманы, за бродячие сухие леса

За дремучие селения, за кислые слепые дожди

За грибные водопады, за бездонные глухие поля

За рассыпчатые горы, за раззявые вонючие рты

По дощатому настилу, по тревожно суетливой листве

По подземным переходам, по зарёванным прыщавым щекам

В начале было слово.

Все слова — пиздёж.

 

***

 

И был я

Словно покинутый муравейник

Словно рассохшийся подоконник

Словно пятнистая драная скатерть

На кухонном круглом столе

И смутные песни

Туманные басни

Во мне громоздились

Меня примеряли

И я, бездыханный, неведомый,

Заворожённо следил наблюдал

Как что-то такое родное, такое любимое, радужное

Плавно рассасывалось под сердцем

Словно слоёное облако

сладко текло между стылыми пальцами прочь

И руки мои, словно пленные

И ноги мои позабытые

И мысли мои бестолковые