В XIX веке он был бы научен этому в шестилетнем возрасте, в XXI-м ему приходилось постигать науку общения во второй половине жизни.

Чем дальше Николай углублялся в себя, тем больше вопросов у него возникало, требующих немедленных ответов. Он их искал и находил, но не где-то в книгах, а в себе, внутри. Он обнаружил, что все ответы таятся в сердце и нужно только страстное желание, чтобы их оттуда извлечь.

Случалось иной раз и такое, что мир как бы распахивался и Николай черпал оттуда знания о Космосе, о строении Вселенной, о человеке. Это не описывали в книжках, не преподавали в институтах. Скорее, это были знания древних философов-мистиков, постигавших мир таким же способом, как и Николай. Только им было легче: они уходили в глушь, подальше от людей и созерцали мир в тишине. У него же была работа в гуще событий, никакого уединения и тишины, а постоянные гвалт и суета. И в этом круговороте Николай старался удерживать внутреннее равновесие.

У него получалось. Иногда ему казалось, что он все это давно знает, но просто забыл, а сейчас пришло время вспомнить. Он не раздражался, всегда сохранял спокойствие, говорил негромко и неторопливо, ответы и указания формулировал очень точно. Со стороны казалось, что он вслушивается в себя, как будто внутри сидел тот, кто диктовал ему всё необходимое на следующий момент.

Но Николай не слышал никаких голосов. Он действительно вслушивался в свои ощущения, обращаясь к внутреннему человеку: как ему там — хорошо ли, спокойно ли, не беспокоит ли что? Если этого человечка что-то беспокоило, Николай тут же определял, что именно. Как правило, это была несправедливая или злая мысль, неправильное поведение, нечестность. Даже необходимая улыбка при деловых встречах иной раз внутреннему человеку не нравилась. "Ну что опять не так?" — спрашивал Николай. "Зачем ты улыбаешься тому, к кому ничего не чувствуешь? Ты хочешь угодить этому человеку?" — "Да нет. Это просто так". — "Не стоит ничего делать просто так. За каждой твоей реакцией должны стоять честные отношения. Это не значит, что ты должен стоять с постным лицом. Последи за собой и подумай, чего я от тебя хочу".

Николай ясно видел, что этот внутренний человек был всегда прав. Он был справедлив и патологически честен, поэтому иногда было невозможно выдерживать его придирки. Когда Николай хитрил и избегал его, по нескольку дней не обращаясь к нему, тот замолкал, оставляя Николая наедине с собой в жутковатой тишине. Это было ещё страшнее, чем его бескомпромиссные изречения.

Как-то позвонила Ольга:

— Давайте встретимся, пройдёмся, воздухом подышим, если у вас время найдётся, конечно. У меня два дня свободных выдались.

Николай с удовольствием согласился. Он действительно давно не выбирался на прогулку, да и с Ольгой было о чём поговорить.

Они ходили по набережной и беседовали, жадно задавая друг другу вопросы и отвечая на них. Оба чувствовали нехватку общения.

— Скажите, а чем занимается Михаил? Его тоже интересуют оккультные проблемы?

— По-моему, нет. Я не замечала. Обычный человек, очень знающий, в Москву часто приезжает, но жить здесь не хочет. А многие — хотят.

— Последнее время — нет. Многие стремятся наоборот подальше от Москвы уехать. Вы говорите, что он друг ваших родителей. Сколько же вам лет?

— Двадцать пять.

— Надо же, в таком возрасте — и такие интересы и наработки. Десять лет назад меня занимали совсем другие вещи.

— Это ещё одно подтверждение тому, что времена меняются. Молодёжь не устраивает жизнь их родителей, и она ищет новые пути развития. Многие понимают, что проблемы — внутри человека.

— Вы по-прежнему общаетесь с Учителем?

— Конечно. Странно, если бы это было не так. Это моя жизнь.

— И вы верите всему, что он вам говорит?

— Верю, потому что он всегда прав. Вы не думайте, что я очень доверчива. Я повсюду была, у всех наших оккультистов, слушала их, сопоставляла. Книги все читаю, какие есть, чтобы быть в курсе. Многие, почти все, стремятся к тому, чтобы слышать, и если очень хотят, то у них получается. Это же голос сердца.

— Я, например, не хочу ничего слышать. Мне интересно себя познавать. Ваш Михаил тоже, по-моему, от таких вещей не в восторге.

— Михаил? Да, он далёк от всего этого. Он бизнесом занимается. У него на уме деньги, связи, проекты.

— Мне показалось всё иначе. Никаких денег — одна наука. Да и друзья у него — фанаты своей работы.

— Откуда вы знаете? — У Ольги округлились глаза.

Тут Николай понял, что Ольга ничего про их встречу с Михаилом не знает. Пришлось рассказывать.

— Ну надо же! Знакомых у него здесь, конечно, много, а друзей, я думала, нет. Только мои родители.

— Меня в гости в любое время приглашали. Можно и вместе зайти.

— Да мне как-то не очень интересно. Посмотрим. Учитель сказал, что вы далеко продвинулись. У вас богатый опыт прошлых жизней. Вы были в кругу розенкрейцеров и тамплиеров, воплощались в Древнем Риме, были оратором и полководцем.

— Вы можете просматривать воплощения?

— Да они сами стали всплывать. Учитель иногда рассказывает подробности кое-какие.

— Ольга, зачем всё это надо? Куда вы хотите прийти, чего добиться?

— Это путь духовного роста. Таким образом я познаю себя и мир. Очищаюсь, вношу Свет в свою жизнь, а другим от этого лучше становится. Где-то людям подскажу, что им делать следует, иной раз промолчу, но им же интересно, спрашивают. Потом сами двигаться начинают, у них глаза, как у слепых котят, открываются, и они на мир смотрят как на диковинку: где же всё это раньше было, почему не видели? Сознание их вмещает теперь куда больше. Но многие бросают занятия — сил не хватает, жизнь закручивает, проблем больше становится. Если честно, то вы один так долго держитесь, а все остальные, которых я с мёртвой точки сдвинула, всё равно в материю выпадают. Они считают, что существовать здесь, на Земле, важнее.

—А вы считаете, что важнее там, в другом мире?

У Ольги опять сделались круглые глаза.

—Вы меня удивляете. Столько месяцев упорно трудитесь над собой и всё ещё ничего не поняли? Конечно, я считаю, что мир духа намного важнее. В конечном итоге, он определяет нашу судьбу, наш путь развития.

Николая Сергеевича не особенно устраивали ни Ольгины объяснения, ни её взгляд на проблемы духовного развития. Он был убеждён, что на Земле — важнее, потому что в настоящий момент осознавал себя именно здесь. Он считал, что пользу может и должен приносить на том месте, на которое поставлен судьбой. Правда, в последнее время Николай понял, что обычный рядовой человек — это орудие в руках судьбы, и она действительно распоряжается им, как ей угодно. Но совсем другое дело, когда ты становишься хозяином над собой и изгоняешь всех тех лживых сущностей, что залезли в тебя и диктуют свою волю. Тогда всё меняется, и ты способен сам определить своё место в жизни, согласуя свои действия с внутренним человеком, с истинным "я".

Николаю хотелось разобраться и с голосами. Возможно, это и есть тот самый единственный путь, по которому можно было идти, но тогда было непонятно, откуда столько искажений, ущербности, неадекватности в жизни, с которыми он сталкивался каждый день. Или он просто не дорос до состояния яснослышания?

Почему-то ему захотелось зайти к Ивану, тем более, что мысль эта давно сидела у него в голове. После работы, без звонка, Николай заехал к нему, особенно не надеясь застать дома. Но Иван был дома, да ещё вместе с Сергеем.

— А, заходите, ждём вас, ждём.

— Вы умеете читать мысли?

— Ну, скажем так: я ощущал ваше приближение. Я привык, видите ли, следить за своими ощущениями и не пропускать их. Ненужных не бывает: тела наши всегда подсказывают, что следует исправить или на что обратить внимание. Ваши мысли двигались в нашу сторону, поэтому мы и ждали вашего визита.

Николай присел на диван, но, что говорить, — не знал. Вроде исповеди бы получилось: вопросов масса, а сформулировать сложно, тем более непонятно, действительно ли эти люди что-то знают о себе?

Первым заговорил Сергей.

— Вы очень напоминаете Ивана. В ваши годы он был точно таким же: себя познавал, в чудеса не верил.

— А сейчас что, верит?

— Верю, но не в чудеса, а в знания. Есть вещи, нашему сознанию недоступные. Пока. Рано, не созрело человечество. Поэтому они нам кажутся чудесами. Но в чудеса верить нужно и искать способы их познавания. Если пока разгадать не можете, значит, маловато знаний и сознание не так широко, как необходимо.

— А как вы к голосам относитесь? К внутренним? Они — что, пока непостижимое чудо?

— Вы голоса слышите?

— Нет, и не хочу слышать, потому что чувствую, что в этом есть опасность. Но не является ли слышание голосов единственным путём познания? Жанну дАрк тоже голоса вели.

— Ну что же, вопрос хороший. Давайте разбираться. Во-первых, голоса во множественном числе слышать вредно и опасно. Это должно сразу насторожить вас; что-то не так делаете. Лучше сразу прекратить все практики, полностью поменять распорядок дня и пообщаться с природой. Если голоса не подчинились вашему нежеланию общаться с ними и настаивают на разговорах, внедряясь произвольно в сознание, значит, они не подчиняются главному космическому закону — закону свободной воли. Соответственно, делайте вывод: они из мира, не подчинённого космической Иерархии. Это — захватчики, которым нужно ваше тело, безвольное, конечно.

— Что значит миры, не подчинённые Иерархии?

— Подождите, это потом. Сейчас пока с голосами разберёмся. Слышать голос — это вообще не путь. Слушать нужно учиться себя, своё внутреннее «Я». Оно вообще голосом не разговаривает. Оно — беззвучное, безмолвное. Путь к нему лежит через ощущения, через вслушивание в ваши внутренние желания. Внутреннее "я" всегда подаёт свой безмолвный голос, но мы его пропускаем, не желаем слышать, потому что другие наши "я" кричат громко, требовательно. Но поскольку нет иного способа определить, что такое внутреннее "я", его назвали голосом, а точнее; голосом безмолвия. Потом пошла путаница. Так что голос голосу — рознь.

— Теперь несколько прояснилось. Я был уверен, что ко гда люди говорят о голосах, они их действительно слышат как голоса внутри себя.

— Нет, нет. Людей обязательно нужно расспрашивать. Вы сами уясните разницу, тогда вам будет понятно, о чём речь идёт. А мести всех под одну гребенку не следует. Случается, что люди действительно слышат голос Безмолвия, но это вещь редкая, требующая работы над собой. Вы ведь работаете над собой? Меняете себя?

—Я пробую, — Николай не знал, как отвечать. — У меня ведь нет опыта, я иду исключительно по наитию.

— И правильно делаете, — сказал Сергей. — Сейчас время такое сумбурное, столько противоречивых методов предлагается! Только запутать могут. Но без подсказок трудно, да? Нам они тоже были нужны когда-то. Десять лет назад, даже больше, мы такое творили, копаясь в себе! Так вы говорите, что голос не слышите и не хотите. А как вы определяете, что вам нужно делать?

— Я советуюсь со своим внутренним "я". Это какой-то патологически честный тип, который не даёт мне покоя своей совестливостью.

Иван и Сергей засмеялись.

— Это и есть ваш голос, только вы пока с ним до конца отношений не выяснили. Он пока говорит с вами как голос вашей совести. Потом он превратится в голос высшего "я", потом в голос сердца, потом в голос Учителя.

— Так это один и тот же голос, его эволюция, так сказать, или разные вещи?

— Вообще-то, разные, но люди над такими тонкостями не задумываются. Уяснили, что можно что-то слышать, попробовали, получилось, ну и рады стараться от имени Учителя вешать. Им до голоса Учителя далеко так же, как и мне до президента Америки.

— Значит, Ольгин Учитель — это ещё неизвестно кто?

— Об Ольге вы в прошлый раз сказали, что она вам что-то подсказала, да? Мы ведь её не знаем, — проговорил Сергей.

— Да, я её спрашивал о вас, и она очень удивилась. Но вы отозвались о ней так, как будто хорошо знакомы с её внутренней работой.

— Нет, — твёрдо сказал Иван, — ничего не знаем. Михаил о ней упомянул, и больше ничего. Придёт время — познакомимся поближе.

— Хорошо, что я её без разрешения не привёл.

— Ничего страшного не произошло бы. Но случилось так, что вы пришли один. Значит, так лучше. А опыт по работе над собой у нас большой. Вы пока всё делаете правильно. Попытайтесь теперь различить нюансы внутренних ответов. Ваш голос перемещается внутри вас: иногда он говорит из сердца, иногда из горла, иногда из области между сердцем и горлом. Найдите, где он звучит как совесть, где как сердце, а где и как высшее "я". И постарайтесь не вести с ним диалогов — просто схватывайте объём ответов, воспринимайте их как нечто целое, не расчленяя на мелкие подробности. Этим вы займётесь потом.

— Спасибо, мне это было необходимо. Есть над чем подумать, есть чем заняться. Вы оба в Москве живёте? А Фёдор, а Татьяна Андреевна?

— Фёдор у нас путешественник, а Татьяна Андреевна с Михаилом на Севере, но, наверное, она скоро в Москву переберётся или в Подмосковье, — говорил Сергей, провожая Николая до двери. — Да, вы Ольге ничего не объясняйте. К ней особый подход нужен. Пусть пока идёт так, как шла.

— А не вредно? — спросил Николай.

— Бывает, что словами человеку ничего не объяснишь. Тут нужен жизненный урок. Не волнуйтесь, времени мы не упустим.

Николаю были приятны эти люди. Простые, но глубокие, схватывающие суть проблемы, а не поверхностно отвечающие. Они ему действительно многое подсказали — будет над чем поработать в ближайшие месяцы.

— Интересный парень, — рассуждал Сергей. — Пытливый, сообразительный. Точно, на тебя похож, слышишь, Иван?

— Слышу. Но при его пытливости у него очень быстро возникнет масса вопросов по поводу нашего поведения. И что мы тогда будем делать?

— Вообще-то, есть сложности, — согласился Сергей. — Он молод, ему ещё учиться и учиться. Вводить в нашу жизнь? Не знаю.

— Не так уж он и молод. Я начал именно в этом возрасте, вернее, в эти годы с тобой встретился. А люди сейчас будут подходить молодые. Возрастной ценз снизился. Они в двадцать знают столько, сколько мы — в сорок. А с Николаем нужно вести себя осторожно. До многих вещей он должен докопаться самостоятельно, а там посмотрим, будет указание насчёт него или нет. Но с ним нужно поменьше мистики и побольше здравого смысла.

— Здравого смысла у нас всегда было больше, особенно у тебя, — сказал Сергей, — но положение в Москве со всеми эзотерическими обществами, йогами, психологами лучше знаю я. Ольгу я помню, хотя и плохо. Она приходила на пару занятий по медитации, но, как видно, ничего интересного для себя не нашла.

—А люди, с которыми ты занимаешься, тебе самому интересны? — спросил Иван.

Очень низкий уровень. Они ходят ко мне от безделья. По-настоящему ищущих среди них нет.

— Ольга-то искала, но почему-то ушла.

— Ей другое было нужно. Она ищет подтверждения тому, что уже сложилось внутри. Значит, для нового её сознание сейчас закрыто. Вей, что будет отвечать её взглядам, мыслям, созвучно настроению, она примет, а другое — отметёт. Одно моё замечание о том, что никто из них не слышит голос Учителя, сразу заставило её относиться ко мне скептически, с долей пренебрежения. Ведь она уверена, что слышит. Она чувствует собственную высоту, а тут её достижений не заметили. Значит, какой вывод? Уровень для неё низковат. И пошла Ольга искать правду в другое место.

— Послушай, мыслитель. Говорят, что каждый человек достоин того окружения, в каком оказался. Как ты это понимаешь?

— Ты меня не цепляй, умник, — шутливо отозвался Сергей. — Я на должность мастера медитации сам определился, ношу дополнительную взял, груз потащил. А моё окружение — это ты. Если ты им недоволен, то сам и ответь, что сей профессор из себя представляет?

Так, посмеиваясь друг над другом, стояли рыцари на дозоре жизни, веером вне, окружённые простыми смертными, не подозревавшими о том, что находятся рядом с ними великие духи, защитники планеты, проводники Света, хранители Вечного Огня, горящего в тонких сферах Земли.

Разве делали они что-то особенное? Разве заботились об имени своём? Разве какими-то косвенными намёками выдавали принадлежность свою к высокому клану Рыцарей? Они были простыми и незаметными служащими, известными в узком кругу специалистов, они тщательно оберегали свой внутренний мир, не допуская в него посторонних, чтобы не нарушить Гармонии, они были скромны и незаметны, никогда не выдавая тех огромных тайных знаний, которыми владели. И лишь силой духа и преданностью Высшему выделялись они среди людей, видевших в них добрых, приятных собеседников, любящих свою работу и идущих по жизни точно так, как и все остальные.

Татьяна Андреевна собиралась в дорогу. Нет, не вещи она складывала: по зову она могла в несколько минут покинуть дом с маленькой сумкой. Внутренне она ощущала, что время пребывания её на севере подошло к концу. Видимо, начинался новый этап жизни, но какой? Куда определит её судьба? Готовность быть в любом месте, куда её пошлют, существенно облегчала жизнь. "А что я сама хочу? — спросила она у себя. — Хочу быть в окружении людей честных, порядочных, светлых, духовно высоких. Так это райское существование, а я — на Земле.

Здесь люди не в совершенном образе пребывают, а в стадии духовного роста находятся. Нет, я тут в экстремальных условиях, и расслабляться мне не следует: других учу, и сама учусь, как в теле человеческом поменьше ошибок совершать".

Но в Москву ей ехать не хотелось, хотя находиться рядом с Сергеем и Иваном было очень соблазнительно.

— Что, Татьяна Андреевна, в Москву ехать не хочется? — спросил подошедший сзади Михаил. — Так ещё не известно, где вам службу нести. Может быть, вы за границу подадитесь.

— Да я и не знаю, где хочу быть. Самое интересное, ловлю себя на мысли, мне всё равно — где, но не всё равно — с кем. С вами хочется быть, рядом с теми, кто тебя с полуслова понимает.

— В этом мы все одинаково грешны, но пока мы на Земле — так не получается. Здесь надо трудиться рук не покладая и не выбирать места приложения сил своих. Быть там следует, где нужен: на заводе, в поле, в торговле, в правительстве. Цветами торговать или за коровами ухаживать — без разницы, если там вы измениться сможете и начнёте от себя преображённого мир менять новыми вибрациями. Мы ведь излучаем совершенно не те токи, что все люди. Наши эманации насыщены другими элементами, земной наукой пока неопределимыми. Видимо, данный северный регион уже принял достаточно новых излучений и больше в этом пока нет необходимости. Даже если вы уедете, меня одного будет достаточно. А Москва задыхается. Она одна с гигантским населением да плюс Подмосковье — это четверть страны. Там большие силы нужны.

— Да всё я понимаю. Просто думаю о том, что хочется чего-то особенного. Общину, например, создать, где все люди будут чисты, светлы, работают на общее благо, но ведь это утопия, наверное.

— Да нет, не совсем. Но подумайте, даже там, где вы были, не все одинаково чисты и светлы. И там люди очень сильно отличались друг от друга. Вместе их удерживала огромная сила: стремление делать мир лучше и нести Свет, служить Богу Единому и духовно расти самому. Здесь, на Земле, эта сила существенно слабее. Если отсутствует магнит притяжения или сила объединительная невелика, всё быстро распадётся. И, как правило, тот, кто собирает общину, сам не избавлен от недостатков. Когда же вокруг него начинают крутиться люди, он не успевает над собой работать, как раньше, и быстро теряет высоту, опускаясь до уровня обычного начальника. Но ведь идея не забывается, она сидит внутри, требует разрешения, и обычный начальник начинает воображать из себя бог знает кого: апостола, святого или повыше — Матерь Мира, Христа. Понимаете, на меньшее никто не согласен. В целом, община — это не утопия, просто подход к ней нужен другой. У людей стереотип сложился, а нужно взглянуть на дело это как с чистого листа бумаги. Община ведь может объединять людей, живущих в разных городах, но об этом никто никогда не думал. В представлениях людей, община — это когда все в кучку собрались и делают одно дело. А можно ведь подойти к ней по-другому. Вы только подумайте: община — дело духовное. Это может быть не общий труд, а общая мысль, каждый на своём месте подходит к ее реализации со своей точки зрения. Благие дела в общую копилку складывают, так сказать.

— Я понял, Татьяна Андреевна! Вы точно общину организуете: в Подмосковье садоводов объедините, своими токами их напитаете, они же — землю, растения. Их урожай в Москве круглый год есть будут, энергии истинной общины потребляя. Вот это дело!

 

— Вы, Михаил, так всё расписали, как будто я уже признанный лидер всех садоводов-любителей. Но, честно говоря, хочется, по цветам соскучилась.

— Всё так и будет, — заверил её Михаил.

В Москве же жизнь шла обычной чередой: страну сотрясали политические перемены, смены экономических курсов. Народ всё более нищал, магнаты процветали и богатели, захватывая всё большие сферы влияния. Казалось бы, что стоило Высшим силам взять да навести порядок, расставив всё по своим местам? Нельзя. Нельзя нарушать свободную волю человечества, нельзя насильственно вмешиваться в естественный ход событий. Достаточно того, что на Землю уже льются новые энергии, с кото­рыми не справятся те, кто погряз в материальном самодовольстве. Но люди, старающиеся быть честнее, жить светлее, думающие о спасении души своей, безусловно, будут отмечены Высшими силами. Новые энергии они воспримут мягче, действие их на организм будет ослаблено, в общем, не так разрушительно.

Над всем этим усиленно работали наши рыцари: зачем же иначе им нужно было жить в массе людской и вращаться в гуще событий? По сути дела, жизнь нашу определяют именно тонкие энергии. Сначала они прокладывают пути, а потом по ним идут люди, строят более плотные формы, материализуя эти энергии. Иногда получается хорошо, иногда — не очень. Всё зависит от того, с какими мыслями люди подходят к реализации своих планов: если с корыстными, думая о выгоде, всё быстро разрушается. Если люди думают о процветании самого дела, то со временем появляются и деньги. Так нужно делать всегда: впереди — бескорыстная чистая идея, а за ней — материальное обеспечение, приложение к идее. Тогда на Земле всё будет выстраиваться правильно, зеркально отражаясь в физическом мире.

Наши рыцари работали с пространством. Поскольку они были носителями очень высоких вибраций, им достаточно было появиться в том или ином месте, чтобы "завести" токи, привести в действие спящие энергии. Люди, находящиеся рядом с ними, делались спокойнее, увереннее в своих силах. Нельзя сказать, чтобы они сильно менялись, нет. Для этого нужны были особые силы и страстное желание, но то, что они готовились к переменам, что в них просыпался интерес к внутреннему, более тонкому миру, было налицо.

Николай, хотя и очень уставал на работе, занятий не оставлял. Даже наоборот, всё более погружался в глубину собственных ощущений, поражаясь тому миру, что открывался ему. "Никогда бы раньше не подумал, что это такое увлекательное занятие — познавание себя. Господи, сколько в человеке таится. По сути, весь мир! — думал он. — На любые вопросы можно найти ответы, в любую эпоху заглянуть. Сокровищница!"

Пару раз они с Ольгой посетили общества, ею особо отмеченные, но Николаю там не понравилось. В третий раз Ольга повела его на медитацию в какую-то группу, а это оказалась группа Сергея. Послушав там его объяснения, вникнув в ту систему что Сергей предлагал, Николай пришёл в восторг: это было то, что нужно. Ольга же разочарованно пожала плечами:

— Ну что вы тут нашли? Ничего особенного, рядовое движение.

— Ольга, а что особенное ищете вы?

— Понимаете, тот, кто считает себя специалистом и берётся вести других, должен уметь видеть, чем внутренне живёт пришедший к нему человек. Этот же руководитель ничего не видит.

— Почему вы так решили?

— По его реакциям. Общий метод для всех, а люди перед ним сидят разные.

— Но, посудите сами, индивидуально он подойти к каждому не может. Он действительно даёт общую программу и смотрит, кто выделится из массы.

— Вы думаете о нём гораздо лучше, чем он есть на самом деле. Обычный человек, высокий астральный план.

— Откуда вы знаете?

— Вижу. Вижу объём его видения. —- Вам что. Учитель подсказывает?

— И Учитель тоже.

Николай понял, что Ольгу переубеждать бесполезно. О Сергее он ей ничего не сказал: вдаваться в подробности не было смысла. Но для него это был хороший урок. Он попробовал понять Ольгину позицию и посмотреть на всё её глазами.

Действительно, у Ольги был опыт, работала над собой несколько лет, на месте не стояла, двигалась. Слышала голос Учителя, доверяла ему, он ей помогал духовно расти, давал советы. Ольга была ровной, выдержанной, трудолюбивой, иначе бы не работала в своём журнале, который требовал от неё знания реальной жизни. Конечно, в той среде никто и не подозревал о её второй жизни — духовной, об интересах, лежащих за границами науки.

У Ольги сложился определённый взгляд на мир, и теперь она искала тех, кто разделил бы его. В её мире она занимала определённое место и со своей ступеньки смотрела на людей. Пришла Ольга в группу к Сергею, а он её высоты не замечает, смотрит точно так же, как и на всех остальных, не выделяя из массы. Ольга делает вывод, что Сергей не обладает достаточно широким видением. Кто из них прав?

Николай стал на сторону Сергея. Тот ему казался более убедительным, хотя ничего и не объяснял. Почему, какой подвох крылся во всей этой ситуации? "Нужно спросить себя. Ответ — в сердце".

Поместил Николай в сердце Ольгу со всеми её взглядами, мыслями, объяснениями, и что-то внутри у него зашевелилось, затрепетало, забеспокоилось. В общем, неуютно он себя почувствовал. Потом попробовал то же самое сделать с Сергеем и всё стало на место. Спокойно, ровно, просто. «А может быть, это моё отношение повлияло? Ментально я тяготею к Сергею, к его взглядам. Мужчина он, наконец. Как убрать уже сложившееся?»

Тогда Николай попробовал по-другому. Как умел, выбросил все мысли из головы, максимально очистил сознание, чтобы ничего не мешало, и снова, уже оттуда, поочерёдно посмотрел на Ольгу и на Сергея. Опять он стал на сторону Сергея. "А давай ещё по-другому", — сам себе вновь сказал он. Повторно создав внутри ту чистоту, на которую был способен, он поместил туда Ольгу и Сергея и стал приводить массу доводов в пользу Ольги. "Видишь, она права, — объяснял Николай, — ты не видишь её, потому что не можешь просмотреть тот уровень, которого она достигла. Она с Учителем общается, давно уже. Она ровная, мягкая, никому ничего не навязывающая".

И вдруг так что-то внутри взорвалось и взбунтовалось у Николая, что он сам испугался. "Всё, хватит экспериментов. Сердцу нужно доверять", — сказал себе он. "Ольга тоже своему сердцу доверяет", — кто-то ехидненько пропел внутри. "Ёлки-палки, этого ещё не хватало. Раздвоение какое-то. Что за ерунда?" — подумал Николай. А потом, со свойственной ему решительностью, сказал: "Сомнения это. Всё внутри мне кричало, что Сергей прав. Ну и нужно было спокойно это принять, а я проверки устраивал. Итак, вывод: сердце моё на стороне Сергея. Ольга — неправа".

Всеми своими экспериментами Николай поделился с Иваном, когда заехал к нему в следующий раз.

— Ну и к какому выводу вы пришли? — спросил Иван.

— Ольга неправа, куда-то её занесло, но я не знаю, куда именно.

— Видите ли, не так всё однозначно, как вам видится. У Ольги есть своя правда, и её нужно понять.

— Да я так и стараюсь на мир смотреть: Истина многогранна, и каждый человек постигает свою грань, ближе к нему стоящую. Потом он поднимается выше и приходит к Единству.

—Нельзя огульно отметать то, что слышит и видит Ольга. Она действительно стоит на определённой ступеньке, которая выше той, на которой стоит основная масса людей. Но она провела некую черту, самостоятельно установив предел достижений, и захлопнула для себя выход за очерченные её сознанием сферы. За этими же существуют другие сферы, но она их не желает признавать. Для неё цель находится в конце узкого коридора, который она сама себе оставила. Когда она пройдёт по нему и упрётся в стенку, посмотрим, что она скажет.

— Но нужно ей подсказать. Нельзя же оставлять человека в его ошибочно выстроенном мирке.

— А кто вам сказал, что она согласится с вами?

— Пусть и не согласится, но попробовать нужно. Нельзя бросать человека, если видишь, что он ошибается.

— Дело в том, что она не ошибается.

— Тогда мне ничего не понятно.

— Ольгины, так сказать, ошибки — это её личный путь развития. Когда она дойдёт до конца, она осознает его ограниченность. Переосмыслив свои взгляды, она найдёт выход.

— Но ведь она упустит время.

— Что значит "упустит время"? Какое время? Время — это её движение, её жизнь, её развитие. Разве она его упускает? Она двигается.

— Но ведь вы сами говорите, что путь её — тупиковый.

— Но ведь Ольга этого не знает. Она должна пройти его самостоятельно и к выводу о тупике прийти тоже самостоятельно.

— Я не понимаю, зачем ей ходить кругами. Можно подсказать, где выход.

— То есть дать в руки готовый рецепт. И вы уверены, что она последует вашей подсказке? По сути, вы лишаете её права на развитие.

— Я спасаю её от ошибки.

— Хорошо, есть несколько вариантов поведения. Давайте их рассмотрим до конца, стараясь предугадать любое развитие событий.

Вы сейчас идёте к Ольге и всё ей рассказываете. Она вас внимательно выслушает, проанализирует, спросит Учителя и, как вы думаете, что ответит?

— Думаю, что она продолжит идти своей дорогой. Она убеждена в собственной правоте.

— Вы хотите её разубедить?

— Нет, я хочу объяснить ей, что она упрётся в стенку, как вы и сказали.

— Понимаете, вы не вовремя нарушаете сложившееся у неё внутри равновесие. По сути, вы хотите убедить её, что Учитель ей говорит неправду. Она взбунтуется, и правильно сделает.

— Во всяком случае, я предлагаю ей выбор. Ведь есть шанс, что она задумается, и есть даже крошечный шансик, что поверит. Так ведь честнее.

— Нарушение внутренней гармонии вы называете честностью? Кому вы сделаете лучше? Поставите хорошую отметку собственной совести? А шансов, о которых вы сказали, у Ольги нет.

— Да откуда вы знаете? Что же с человеком и поговорить нельзя?

— Можно и даже нужно. Видите ли,.когда мы начинали разговор, у вас не было выбора: вы однозначно знали, что с Ольгой нужно поговорить. Теперь у вас появился выбор: вы выслушали другую точку зрения и должны решить — стоит с ней беседовать или нет? Чем больше я вам объясняю, что не нужно, тем больше вы настаиваете на том, что нужно. Вступил в действие закон сопротивления. Он уводит нас в сторону, и мы думаем не об Ольге, а больше о том, кто какие доводы приведёт в пользу собственной правоты. Давайте примем в расчёт и Ольгины интересы. Ольга сейчас заняла прочную позицию и начала окапываться — укрепляет свои достижения. Ей нужны сторонники, ей необходимы те, кто поддержит её. То есть, пройдя по вертикали и взобравшись на выбранную вершину, человек обязательно должен построить горизонтальную площадку — иначе он быстро слетит. Это ведь общий закон для всех альпинистов — зачем нужны базы и стоянки? Чтобы, передохнув, отдышавшись, идти дальше.

Тут раздался звонок в дверь, и Иван пошёл открывать. Николаю тоже нужна была передышка: уж больно много информации на него свалилось. Внутри что-то плавилось, и он переставал понимать, что нужно ему, Ивану, Ольге. Кому вообще всё это было нужно?

— Здравствуйте, — в комнату вошёл Сергей,

— спорите о том, кому что нужно?

— Нет, мы об Ольге говорим, о её пути.

Второй раз Николай отметил странную особенность Сергея отвечать на его внутренние мысли, но ничего не сказал и вопросов не задал.

— Я о горизонтальной плоскости говорить начал, о её необходимости при восхождении.

— Бросьте вы всё это, давайте чаю попьём. Я замёрз.

— Ты же никогда не мёрзнешь, что случилось? — спросил Иван.

— Это пространственный холод, вернее, наоборот, идет огонь, который я немного остужаю.

— Этот огонь на Москву идёт? — спросил Николай.

— Нет, он везде идёт, но поскольку я здесь, то вот, решил поработать.

— И что же вы делаете?

— Принимаю огонь на себя, — засмеялся Сергей. — Это сложно объяснить. В принципе, все люди, мало-мальски чувствительные, это делают, но польза — от сознательности, от того, что ты знаешь, зачем, куда, почему.

— И вы знаете?

— Знаю, я слишком долго учился.

— У кого? Это в Москве было? — заинтересовался Николай.

— Нет. Да и учителей моих найти сейчас трудно. Вы пока собой занимайтесь, а когда успехов особых добьётесь, учитель и появится.

— У Ольги он появился. А. я такого не хочу.

— Значит, появится такой, какого вы хотите.

— Меня это тоже особенно не устраивает.

— Тогда объясните, чего вам надобно?

— От всего этого мистикой веет, неправдоподобностью, иллюзией, а я хочу реальности.

— Ольгин Учитель — это её реальность.

— Вот именно: её реальность. То есть субъективность. Мне же нужна объективность.

— И вы знаете, каковы критерии объективности?

— Нет, не знаю, но вот их-то и буду искать.

— Ну что сказать, молодец! Правильно сделаете. Может, и мы чем поможем, — заулыбался Сергей.

Николаю нравилось, что всё у этих людей было как-то мягко. Спорили без упёртости, уступали друг другу, переходили на шутки, смех. Чувствовалось, что они готовы помочь в любую минуту, бежать на другой коней земли, если понадобится их присутствие. "Да чем они занимаются, в конце концов?" — но тут же вспомнил, что оба работают в солидных учреждениях на солидных должностях.

— Ну что там в вашей газете? — спросил Сергей. — Люди интересные приходят, материалы приносят?

— Материалов интересных больше, чем людей. Сейчас основной вопрос — это конец времён, Пришествие. Появляется очень много систем видения: люди описывают одну картину как бы с разных точек зрения, зовут к единству, но своим путём. С одной стороны, раскрепощается сознание людей, с другой — наблюдается противостояние этому религиозных объединений.

— Так и должно быть. Когда люди больше видят и понимают, религиозные системы начинают терять своё влияние. Сознание человека ускользает из их цепких рук. Кому же это понравится?

— А что вы скажете о конце времён?

— А что тут можно сказать? Когда-то он обязательно наступает. Один цикл завершается, другой начинается.

— И что происходит с Землёй?

— В разные циклы — по-разному. К концу малых периодов на планету обрушиваются катастрофы и нарушают работу Земли как единого организма. Это необходимо для очищения: государства, народы, расы проросли друг в друга и завязали теснейшие кармические узы, которые простым путём естественного развития не разорвать. Тогда это делается по-другому: посредством катастроф нарушается взаимообмен, и каждый остаётся наедине с собой. Если бы ещё нарушилась связь —- теле-, радио-, телефонообмен, то люди оказались бы изолированными — каждый в своём мире. Это помогает писать свою историю заново, очищает взгляд, заставляет по-другому посмотреть на планету да и свою жизнь оценить.

К концу больших циклов на нас обрушиваются не только катастрофы. К Земле лавиной несётся, космический Огонь, или новые энергии. Они нужны для следующего цикла развития. Вся тонкая структура Земли и людей наполнится новыми токами, впитает их и разрушится. Это может происходить несколькими путями: смещением оси вращения, столкновением с крупным космическим телом или прохождением около Земли такого тела, которое повлияет и на орбиту движения Земли, и на получение нами необходимого Солнечного света и тепла. Могут произойти и события, нам непонятные, на Солнце да и на Земле, но это уже от нашей воли зависит. Если Солнце на несколько дней погаснет, на Земле начнутся необратимые процессы. Кто выживет, тот об этом и напишет.

— А бывало такое, что Солнце затухало?

— Конечно, ведь существует и Солнечная пралайя. Солнце гаснет не постепенно, а сразу, вдруг, а за ним и все планеты Солнечной системы.