Глава 3. Секретный клиент. 1994–1995 гг

 

В конце октября мне домой позвонил Алексей и потребовал, чтобы я срочно приехал в юридическую консультацию.

– У нас новый клиент, достаточно громкое дело, – сказал он, понизив голос. – Приезжай!

– Но я не смогу быть раньше, чем через час…

– Хорошо, я стану тебя ждать.

Ровно через час я вошел в консультацию. Алексей был в приподнятом настроении. Поздоровавшись, он провел меня в отдельный кабинет и запер за нами дверь. Полушепотом произнес:

– Ты помнишь, недели две назад показывали перестрелку на Петровско‑Разумовском рынке?

– Что‑то было, – ответил я, припоминая эту передачу.

– Там задержали одного киллера, Александра Солоника… Это наш клиент. Только что приходила его гражданская жена, заключила с нами соглашение.

– С нами? – уточнил я.

– Да. То есть я работаю как первый адвокат, а остальная работа – на тебе. Но тут есть небольшие особенности…

– Какие? – поинтересовался я.

– Дело в том, что ты никому не должен говорить, что его обслуживаешь.

– К чему такая секретность? – удивился я. – Вообще‑то я и так ничего никому из клиентов не рассказываю, особенно братве. Просто мне любопытно…

– Ходят слухи, что он убил нескольких воров в законе. Это дело так не оставят. Потому с нами заключили соглашение… Ты понимаешь, о ком говорю?

Я кивнул головой. Было ясно, что никакая это не невеста и не жена Солоника, а, скорее всего, представитель подельников.

– Так вот, они не хотят огласки, – продолжал Алексей. – Поэтому ты не должен никому говорить, кто у тебя клиент. Это первое. Второе: рано или поздно утечка информации может произойти. Поэтому твоя задача – навещать этого клиента каждый день. Парня надо подкармливать, они деньги на ресторан выделяют. Соответственно, надо следить за его безопасностью.

– А как я буду это делать? Сидеть с ним целый день?

– Это он сам тебе скажет, – ответил Алексей. – Я к нему сегодня вечером забегу, а ты завтра с утра приходи. Он сидит в спецблоке «Матросской Тишины». Для этого тебе нужно получить ордер в городской прокуратуре.

– Так дело городская ведет?

– Да. И помни – никому ничего не говори. Если будут интересоваться, кто тебя нанял, – скажи: жена. Она в этом плане легализирована. Нам обещают платить помесячно. Сколько будет находиться под следствием, столько и станут платить.

– Значит, – усмехнулся я, – наша задача – сделать так, чтобы он как можно дольше находился под следствием?

Алексей тоже рассмеялся.

– Да куда он денется! Ему вообще пожизненный срок светит или даже расстрел. Так что это будет специальный клиент. Короче, давай сейчас в прокуратуру, а завтра – к нему.

 

Год

 

С наступлением нового года в Министерстве внутренних дел удалось узнать статистику по организованным преступным группировкам. В 1995 году в Москве уже действовали 27 «славянских» группировок и 7 «этнических» сообществ. Всего – 34 банды.

Но статистики умолчали, что некоторые структуры имели в своих рядах 100–200 бойцов!? В Москве мода на криминал. Многие мужчины носят прически «под ноль». В моде массивные золотые цепи и кресты. Все косят под братву по разговору: коммерсанты, депутаты, даже отдельные девушки используют в беседе сленг братвы. Мой рабочий день проходит по одному маршруту: следственные отделы, изоляторы и суды. В тюрьмах я бываю каждый день, за исключением выходных. Ночью мне снятся сны на определенную тему. А на детском празднике моя маленькая дочь предложила своим сверстникам сыграть в тюрьму. А когда ее спросили в школе, кем работает ее папа, она ответила: «Мой папа все время в тюрьме»!!! И это было сказано в школе, где учились дети банкиров и крупных бизнесменов.

К Солонику я продолжаю ходить каждый день, соблюдая все пункты договоренности. К тому времени в «Матроской Тишине» два знаменитых арестанта: киллер А. Солоник и основатель пирамиды МММ С. Мавроди.

Весной этого года произошло громкое убийство.

 

Убийство Листьева

 

Первого марта 1995 года Владислав Листьев, известный телевизионный журналист, был убит в собственном подъезде. Реакция общественности, а также государственных деятелей страны была неадекватной. Президент гневно выступил по телевидению. Мэр Москвы Лужков настоял на увольнении тогдашнего начальника ГУВД Панкратова и московского прокурора С. Герасимова в связи со слабой работой. В Москве была создана специальная бригада по расследованию этого убийства. Для профилактики распоряжением мэра Москвы было закрыто очень много казино. Но перед тем, как их закрыли, в Москву было направлено несколько ОМОНов, в том числе и рязанский, для наведения порядка. Вот тогда последовало несколько дней шмонов, арестов, задержаний, обысков в казино, в ночных клубах, а также остановки машин на трассах, когда омоновцы врывались в помещения, клали всех на пол, избивали, срывали золотые украшения, часы.

Убийство Листьева стало черной меткой для многих ОПГ. Тогда многие лидеры и авторитеты спешно покинули на время столицу. Раскрытием этого убийства занималась большая следственная группа из Генеральной прокуратуры. В ходе ее работы возникали несколько версий причин ЧП. Созданная бригада следователей по раскрытию громкого преступления сначала взялась за расследование рьяно. Было задержано много лиц по подозрению в причастности к этому убийству, некоторые из задержанных под давлением оперативников и следователей даже дали признательные показания. Средства массовой информации то и дело рапортовали о раскрытии этого преступления, назывались даже исполнители и заказчики, но это, как потом выяснилось, была неправда. Убийство Листьева до сих пор не раскрыто. А специалисты в приватных беседах утверждают, что ликвидацию журналиста уже никто не раскроет.

Тем не менее это громкое убийство стало новым предлогом активизации борьбы с криминалом. Я и другие адвокаты работали по режиму «Скорой помощи». После звонка о задержании клиентов мы быстро собирались и выезжали в отделения милиции или РУОП.

Прошло три месяца с начала моей работы с Солоником. Посещения главного клиента были связаны с определенными трудностями. Дело в том, что каждое утро перед зданием тюрьмы уже в семь утра собиралась большая очередь адвокатов и следователей, которые хотели занять так называемые следственные кабинеты, а количество их было ограниченным. Каждый из посетителей стремился как можно быстрее получить требование на выдачу клиента. Заполнив его, можно было занять следственный кабинет.

Перспектива стоять каждый день по два‑три часа на холоде меня не устраивала, поэтому я прибегнул к секретному ходу. Я просто стал собирать старые требования, выписанные несколько дней назад, и, подгоняя каждое из них под соответствующий дежурный наряд, делал вид, что заполняю его, и одним из первых получал кабинет. Немного позже оперативная часть «пошла нам навстречу». Мне выделили постоянный кабинет, который, вероятно, был оборудован подслушивающим устройством. Теперь я спокойно приходил в тюрьму и сразу, без очереди, вызывал Солоника.

То, что нас подслушивали и, как выяснилось потом, записывали на видео, не было тайной ни для меня, ни для клиента, поэтому никаких секретных разговоров мы не вели. Но где‑то в середине следствия оперативники или следователи, а может, и те и другие, подложили нам свинью. В одной из газет напечатали большой материал о Солонике, что он, убив несколько криминальных авторитетов и воров в законе, сидит сейчас в следственном изоляторе «Матросская Тишина» на спецблоке. Вот вам, мол, информация, вот адрес – приходите, пожалуйста, присылайте своих людей и расправляйтесь с ним… Конечно, увидев эту публикацию, я был в шоке. Что же делать? Показывать газету Солонику или нет? Посовещавшись с его женой, мы решили показать киллеру статью. Пускай знает, что ему грозит.

Прочитав статью, Солоник был взбешен.

– Нужно разыскать этого журналиста и разобраться с ним!

– Погоди, – остановил его я, – при чем тут журналист? Видно же, что материал «слили» следователи или оперативники. И вообще не факт, что такой журналист существует. Это может быть вымышленное лицо. Нам надо выбрать способ обезопасить тебя.

Солоник задумался.

– Хорошо, – проговорил он. – Завтра обсудим. А сейчас я должен подумать.

На следующий день, когда я снова пришел к нему, он был уже спокоен.

– Тут такая ситуация, – сказал он. – Надо мной сидит Якутенок, вор в законе. Я с ним давно контачу – кое‑какими деньгами помогал, в общак засылал…

– Каким же образом? – поинтересовался я.

– Да очень просто – с помощью «дороги».

«Дорогой» на тюремном жаргоне называлась веревка, с помощью которой из камеры в камеру пересылаются записки.

Далее Солоник рассказал, что списался с Якутенком и тот посоветовал ему через адвоката выйти на нескольких влиятельных московских воров в законе и объяснить им, что эта статья – ментовская подстава и никакого отношения к убийствам авторитетов Солоник не имеет.

На следующий день он придвинулся ко мне и, быстрым движением сунув в карман тоненькую трубочку, прошептал:

– Когда из СИЗО выйдите, посмотрите!

Покинув следственный изолятор и сев в машину, я достал из кармана аккуратно скатанный в трубочку, запечатанный в полиэтилен листочек бумаги. Сверху были написаны номер телефона и имя. По словам Солоника, я должен был позвонить по этому телефону и передать записку человеку, имя которого только что прочел. Записка, как сказал клиент, пришла от Якутенка. Этот человек поможет мне установить контакт с ворами в законе.

Вечером того же дня я проинформировал по указанному номеру телефона, что у меня есть записка от одного человека, который сейчас находится в «Матросской Тишине».

– А с кем я разговариваю? – спросил собеседник.

Я представился.

– Все понятно… Можете подъехать на Октябрьское Поле? Давайте встретимся у метро. Вы на какой машине?

Минут через сорок я был у метро «Октябрьское Поле». Остановив машину, стал ждать. Прошло уже десять минут после назначенного времени, но человека не было. Я начал уже думать – а вдруг это какая‑то подстава и сейчас ко мне подойдут милиционеры? А собственно, что они могут мне предъявить? Ничего. Что в записке – я не знаю, не читал, она запечатана…

Неожиданно в стекло машины кто‑то постучал. Я поднял голову. Рядом стоял парень высокого роста. Наклонившись, он спросил, не его ли я жду.

– А вы кто? – спросил я.

– Я – Егор. Мы с вами по телефону говорили.

Я протянул парню записку. Повертев ее в руках, он спросил:

– Что я должен делать?

– Прочитайте записку. Там все написано.

– Как мне с вами связаться?

Я продиктовал парню номер пейджера.

– Хорошо, позвоню через пару дней… Сам я ничего не решаю. Со старшими переговорю.

Через два дня Егор перезвонил мне.

– На старом месте, в десять, сможете? – спросил он.

– Конечно, буду!

В десять я был на месте. Егор, подойдя к моей машине, оглянулся по сторонам и протянул мне листок.

– Короче, – сказал Егор, – когда будете встречаться, скажите – от Якутенка. Мол, Якутенок просил. А дальше они сами все вам скажут. Люди серьезные, им все решать. Мое дело – только организовать встречи.

Когда Егор ушел, я развернул записку. Рядом с номерами телефонов были написаны только имена. Но они мне ничего не говорили. Потом я узнал, что названы связные‑порученцы, с которыми я и должен был вначале связаться. «Ну что же, – подумал, – нужно выполнять задание клиента!»

В тот же вечер я сделал первый звонок. Трубку долго не снимали. Наконец услышал женский голос:

– Слушаю!

По шуму и громкой музыке, доносящимся из трубки, я понял, что позвонил в кафе или ресторан.

– Мне бы Леху…

– Какого Леху? – грубо переспросила женщина.

– Сами знаете какого, – уверенным голосом ответил я, хотя даже фамилии его не знал.

– Хорошо, минуточку…

Минут через пять басовитый мужской голос произнес:

– Слушаю!

– Мне бы Леху, – повторил я.

– Ну, я Леха. А кто говорит?

– Это от Якутенка звонят. Я хотел…

Но собеседник оборвал меня:

– Адвокат, что ли?

– Да, адвокат.

Я понял, что люди Якутенка предупредили о моих звонках.

– Все понял. Сейчас уточню, – сказал Леха. – Подожди на телефоне!

Вскоре он снова взял трубку.

– Адвокат, ты где сейчас находишься? – спросил он деловито.

– В центре… – немного растерявшись, ответил я.

– Район ВДНХ знаешь? Давай у памятника космонавтам. Номер машины скажи… Часа хватит добраться?

– Вполне, – ответил я, прикинув расстояние, – если, конечно, пробок не будет.

Через час я припарковал машину возле памятника космонавтам. Вскоре подошли двое парней. Один остановился, другой постучал в стекло, наклонился и сказал:

– Я Леха. А ты и есть адвокат?

Я кивнул головой.

– Ну поехали, тут недалеко!

Я включил зажигание и посмотрел на парня, который стоял чуть сзади. Леха кивнул ему. Тот подошел к машине, стоявшей неподалеку. Леха сел рядом со мной, и мы тронулись. Второй парень – за нами на небольшом расстоянии. Судя по всему, он наблюдал за тем, чтобы не было слежки.

– Куда ехать? – спросил я.

– Я покажу, – буркнул Леха. Он был неразговорчив, только рукой показывал: прямо, направо, налево…

Мы долго кружили по району. Сначала около Северянина, затем в Свиблово, потом – в Медведково. Там, петляя по переулкам, мы наконец остановились возле небольшого кафе‑«стекляшки».

– Вот и приехали, – сказал Леха.

Мы вышли из машины. Я огляделся. Возле кафе стояло несколько автомобилей, рядом с ними – парни крепкого телосложения, в кожаных куртках, с короткими стрижками, очень похожие на бандитов. Я взял в руки брелок и хотел нажать на кнопку сигнализации, но Леха махнул рукой:

– Не надо закрывать машину, Адвокат, это наша территория, ее тут никто не тронет!

Кафе было совершенно пустым. Только в углу за столиком сидел мужчина лет пятидесяти, седоволосый, худощавый, одетый в темный костюм. Рядом с ним – здоровый парень. Мужчина вопросительно посмотрел на моего спутника. Тот кивнул головой. Здоровяк тут же встал и пересел за другой столик. Мужчина медленно кивнул. Видимо, это означало, что мне нужно подойти.

Я поздоровался и хотел было представиться, но мужчина остановил меня.

– Я все знаю, – коротко произнес он, – кто ты и от кого. Слушаю тебя!

Я начал излагать суть дела – что мой клиент Александр Солоник и что менты в отместку за своих перебитых коллег «повесили» на него воров в законе, что никакого отношения к этому мой клиент не имеет…

Тут мужчина снова перебил меня.

– Да мне по барабану все эти ваши игры! – безразлично сказал он. – Не знаю, зачем Якутенок в эту тему впрягся. Мне все равно, жив Солоник, не жив… Я тут по нулям.

Почувствовав, что попал в странное положение, я не знал, как понимать, согласен ли вор в законе с тем, что Солоник ничего не делал, или не согласен?

– Хорошо, – помолчав, сказал я, встал из‑за стола и направился к выходу. Леха вопросительно посмотрел на моего собеседника. Тот снова кивнул головой – мол, все в порядке.

Леха проводил меня до машины и неожиданно протянул руку на прощание.

– Давай, Адвокат, береги себя! Дорогу обратно найдешь?

– Найду.

Я включил зажигание и поехал домой.

На другой день я звонил по следующему телефонному номеру. На сей раз это был Слава. Я назвал ему себя. В отличие от Лехи, он не стал уточнять у вора в законе, когда тот сможет поговорить со мной, а сразу сказал, чтобы на следующий день я приехал в район Мытищ, назвав конкретное место и время.

И снова я подъехал к стеклянному кафе. В отличие от вчерашнего все окна ресторанчика были закрыты плотными шторами.

Я вошел внутрь. Народу оказалось много – молодые ребята. Кто‑то играл на бильярде, кто‑то сидел за столиком и пил пиво. Несколько человек вопросительно посмотрели на меня, пытаясь понять, что тут делает чужак.

Я направился в сторону барной стойки. Там женщина лет сорока, достаточно полная, разливала пиво. Она молча бросила на меня оценивающий взгляд.

– Мне Слава нужен, – поздоровавшись, сказал я негромко. – У нас встреча назначена…

– Слава, к тебе пришли!

От одного из бильярдных столов отошел невысокий худощавый парень. Не протянув руки и не поздоровавшись, он просто спросил:

– Ты Адвокат?

– Да.

– Пошли!

– Куда? – спросил я.

Слава недружелюбно посмотрел на меня и двинулся к выходу. Мне ничего не оставалось делать, как идти за ним.

Снова мы оказались на улице. Слава показал рукой в сторону тонированной «девятки», дав понять, что мы поедем на его машине. Он тут же завел двигатель. Магнитола выдала громкий напев чего‑то из блатного тюремного репертуара. Машина рванула с места.

Вскоре доехав почти до Кольцевой дороги, припарковались у небольшого деревянного ресторанчика. Машин перед ним было немного, а за зданием сразу же начинался густой лес. Место не очень приятное, учитывая, что наступили сумерки.

У ресторана прохаживались какие‑то ребята – вероятно, охрана. Слава повернулся ко мне и спросил:

– Ты хоть знаешь, к кому приехал, Адвокат?

Я отрицательно покачал головой.

– К Павлу Васильевичу. Про Цируля, слышал такого?

Еще бы не слышал! Это легенда криминального мира! Ходили слухи, что он является чуть ли не финансистом воровского общака, что у него около ста восьмидесяти миллионов долларов в закромах. Впоследствии я собирал материал по Цирулю и, найдя много любопытных фактов, написал о нем книгу.

Мы вошли в помещение ресторана. Я сразу узнал своего визави – он сидел в углу и разговаривал с какими‑то мужчинами. Цируль был не в настроении – кричал на собеседников, размахивал руками. Я заметил на одном из его пальцев массивный золотой перстень с большим камнем. Одет предводитель был во все черное. Короткая стрижка, седые волосы – в принципе, стандартная внешность.

На сей раз встреча прошла по другому сценарию. Мы со Славой уселись за столик неподалеку и стали ждать, пока Цируль закончит разговор. Судя по всему, он не торопился, хотя заметил наше появление.

Минут через пятнадцать мужчины поднялись. Разговор был окончен. Тут же к Цирулю подошла официантка и поставила на столик чашку с чаем. Цируль, привстав, попрощался с собеседниками, и те покинули ресторанчик.

Быстро взглянув на Славу, Цируль кивнул ему головой. Настала наша очередь. Подойдя к столику, я остановился. Цируль пристально посмотрел на меня.

– Что‑то мне твое лицо знакомо… Я тебя раньше на Петровке не видел? – неожиданно спросил он.

– Нет, на Петровке не бываю. Я адвокат.

– А может, ты не адвокат, а опер? – продолжал Цируль.

– Нет, я адвокат.

– Ладно… Чего там Якутенок хочет? Что за беда с ним случилась, если к Цирулю обращается?

Я снова стал произносить тот же текст, что и вчера, но начал с того, что не являюсь адвокатом Якутенка, а только лишь выполняю поручение от него.

Цируль внимательно слушал мой рассказ. Когда я назвал имя Солоника, он неожиданно перебил меня.

– Что? Он еще жив? – спросил он с удивлением. Тут я понял, что попал не по адресу. Не успел я открыть рот, как Цируль разразился отборной руганью вперемешку с блатными выражениями. Суть его высказываний была проста – уважаемых честных воров эта падла положил не задумываясь, и так далее.

– Я вообще удивляюсь, – немного выговорившись, уже нормальным тоном сказал Цируль, – зачем Якутенок в эту тему влез?

Я понял, что мне лучше уйти. Но сделать это было сложно: ко мне шагнули еще двое парней. Видимо, по грозному тону босса они поняли, что тут что‑то не так. Некстати я вспомнил, что ресторанчик стоит на опушке леса…

Неожиданно Цируль спросил меня:

– А ты что, с ним заодно? Вы вместе работали?

Он быстро перевел взгляд на своих ребят, которые переминались с ноги на ногу. «Сейчас даст команду отвести меня в лес, – мелькнуло у меня в голове, – и может… Чего им стоит?…»

Цируль стал постукивать пальцами по столу, словно раздумывая, какое решение ему принять. Неожиданно он обратился ко мне:

– Нет, паренек, не адвокат ты! По‑моему, я все же видел тебя на Петрах. Может, тебя сейчас ребята в лесок отведут – тут рядом, опросят по полной программе…

Слава, который с самого начала был настроен не очень дружелюбно, улыбнулся. Я понял, что тучи над моей головой сгущаются. Лес рядом, дорога в стороне… Вот попал! Дурак, зачем я во все это впрягся? Не адвокатское это дело – мосты наводить… Надо что‑то придумывать. Но как назло, ничего в голову не приходило.

Внезапно меня осенило…

– Понял вас, Павел Васильевич, – сказал я, стараясь придать голосу твердость. – И уловил, что ваш настрой по отношению к нам негативный. Может быть, вы в чем‑то и правы. Но еще раз повторю – ни я, ни мой клиент к этому отношения не имеем. И еще, я бы хотел как‑то предупредить людей, которые меня ждут, – тут я назвал три имени воров в законе, – что, наверное, мне после вас не стоит с ними встречаться. Так, Павел Васильевич?

Цируль поднял голову, обдумывая мои слова, из которых он мог сделать вывод, что не стоит избивать меня в лесу. Ведь следующие встречи с ворами в законе уже запланированы и, может быть, они меня уже ждут. А по старым воровским понятиям, которые Цируль прекрасно знал, запрещалось поднимать руку на адвокатов и врачей (естественно, тюремных).

Помолчав пару минут, Цируль уже более благожелательным тоном проговорил:

– Ладно, Адвокат, иди с миром! Ребята тебя проводят, – он кивнул в сторону Славы. – Только вот одного понять не могу – зачем ты лезешь в эту тему? Не твое это дело!

– Да так вот получилось, – улыбнулся я, разводя руками. – За клиентов болею!

– Ладно, иди, – махнул рукой Цируль.

Я направился в сторону выхода. Неожиданно он окликнул меня:

– Эй, Адвокат, постой!

Я обернулся. Неужели сейчас он отменит свое решение?…

– У тебя телефон мобильный есть?

– Нет, только пейджер…

– Оставь номер Славику!

Никакого желания спрашивать, зачем ему мой номер пейджера, у меня не было. Я тут же вытащил свою визитную карточку и протянул ее Славе.

– Тут все мои телефоны, адрес консультации.

Слава положил визитную карточку в карман.

В тот вечер я даже не подозревал о том, что через какое‑то время Цируль будет арестован и меня пригласят для его защиты. Правда, девятнадцатым или двадцатым адвокатом по счету… Но интересные факты из его жизни мне все же удалось собрать для своей книги о Цируле.

Слава довез меня до Кольцевой дороги и, остановив машину, сказал:

– Ну чего, Адвокат, может, сам доберешься? Поймаешь такси, тебя до твоей тачки довезут – тут недалеко…

– Конечно, доберусь! – согласился я, радуясь, что наконец смогу выбраться из этой машины.

Через некоторое время я уже был дома.

Желание и дальше собирать информацию по реакции воров в законе на отношение к Солонику и гибели их коллег у меня полностью пропало. А через некоторое время я узнал, что в спецблок «Матросской Тишины» пришла «малява» от тринадцати московских воров в законе со смертным приговором Солонику.

Ближе к весне Алексей приехал из очередной заграничной поездки и тут же отправился в «Матросскую Тишину» навестить Солоника. Пробыл он у него около двух часов. А на следующий день Алексей позвонил мне и предложил приехать к нему на разговор.

– Почему такая срочность? – спросил я.

– Приезжай, все узнаешь, – загадочно ответил Алексей.

Я тут же собрался и поехал к нему домой.

Мы расположились на кухне. Заварив чай, Алексей начал разговор издалека.

– Скажи мне честно, – спросил он, – ты доволен, что работаешь со мной? Я тебе клиентов хороших дал, ты приличные деньги заработал…

– Конечно доволен, – улыбнулся я. – Проблем нет.

– Я хочу тебе кое‑что рассказать… Мне нужна твоя поддержка. Я был у нашего клиента вчера, два часа с ним разговаривал… Мне кажется, он на побег нацеливается.

– Но как же он сможет осуществить побег? – удивился я. – Как у него это получится?

– А вот это нас с тобой не волнует. Короче, я выхожу из дела и хочу, чтобы и ты вышел.

– За ним же стоят люди, и они могут с нами разобраться…

– Я думаю, что все будет нормально. К тому же мы вчера с ним поссорились.

– А с чего ты решил, что он к побегу готовится?

– Ты не обратил внимания, что он совершенно перестал интересоваться ведением уголовного дела, подготовкой к суду? Посмотри, что он творит! Зачем ему учебники английского языка, атласы других стран? Да он и сам этого не скрывает. Так что давай, выходи из дела.

– Я не могу ответить сразу. Сначала я должен поговорить с ним, обсудить это.

– Да что тут думать и говорить? Знаешь, что будет, если побег удастся или его пристрелят? Нас с тобой затаскают по таким инстанциям… Даже посадить могут.

– Но мы же никакого отношения к нему не имеем! И я не представляю, как из спецблока бежать можно. Тут сидели члены ГКЧП… Если даже он и выберется из камеры, то его пристрелят, – сказал я уверенно. – Отсюда невозможно убежать!

– Ты еще подумай, – настаивал Алексей. – Мы с тобой неплохо отработали почти год. Стоит ли дальше с ним якшаться? Ты пойми главное: клиент приходит и уходит, а мы с тобой, – он намекнул на наше партнерство, – остаемся.

– Все это я знаю… Но выйти из дела не могу.

В тот же вечер очень расстроенный я вернулся домой.

На следующий день с утра я пришел к Солонику и, ожидая его в кабинете, пытался понять, с какой стороны мне лучше подойти к разговору. Но тот, видимо, что‑то почувствовав, начал первым.

– Вчера ваш коллега приходил… Я его уволил. Он больше не работает со мной.

– Почему? – поинтересовался я.

– А какой от него толк? Путешествует, ездит по разным странам, а потом приходит ко мне и начинает рассказывать, где был, как там красиво и хорошо, что он там увидел и что купил… Я же его не в качестве экскурсовода нанимал?

– Но я тоже тут не играю какой‑то серьезной роли… – сказал я, намекнув на то, что осуществляю только конкретные функции и его уголовным делом плотно не занимаюсь.

Солоник внимательно посмотрел на меня.

– А что, ты хочешь выйти из моего дела? – прямо спросил он.

– Не знаю, нужен ли я…

– Конечно, нужен!

Неожиданно наш разговор прервали. Дверь открылась, и в кабинет вошел Алексей. Не здороваясь, он подошел к столу, молча сел и достал из папки чистый листок бумаги. Не глядя на нас, он произнес:

– Мы вчера говорили, что я хочу выйти из дела… Но следователь просит вашего письменного согласия. – Алексей пододвинул листок к Солонику.

Тот покраснел. Было видно, что он злится.

– Я против! Да, я сейчас скажу, кто ты такой есть! – громко заговорил он.

Почувствовав, что назревает крупный скандал, при котором мне не стоит присутствовать, я вышел из кабинета и плотно прикрыл за собой дверь. Прислонился к стене и стал ждать.

Из кабинета доносились крики, нецензурная брань. Я решил вмешаться. Заглянув в кабинет, увидел, что Солоник, хотя и был на голову ниже Алексея, прижал его к стене и занес кулак для удара. Я подбежал к ним и повис на его руке.

Солоник удивленно посмотрел на меня.

– Не надо этого делать! – быстро проговорил я. – Сейчас начнутся разборки, вас отправят в карцер…

Солоник опустил кулак. Алексей, оттолкнув его, собрал бумаги и собрался выйти из кабинета, но Солоник зло бросил ему вслед:

– Ничего, адвокат, это тебе просто так не пройдет! Мы с тобой еще разберемся!

Это была явная угроза.

Алексей вышел, хлопнув дверью. Солоник уселся на стул, продолжая говорить, что он обязательно разберется с адвокатом и тот жестоко поплатится. Я старался успокоить его.

Вскоре Солоник выполнил свое обещание. Алексей был жестоко избит «курганскими». После этого он около полугода лечился в Германии и больше года не занимался адвокатской практикой. Когда «курганских» судили, то эпизод с избиением адвоката вошел в их дело, и те, кто принимал в этом участие, получили дополнительные сроки. Но – это еще будет.

Прошло несколько недель. Казалось, что все нормализовалось. Солоник снова был в хорошем настроении.

 

Смерть Мансура

 

Весной этого года в перестрелке с бойцами специального отряда быстрого реагирования московского РУОП в старинном особняке на Петровке был убит преступный авторитет Сергей Мамсуров, в криминальной среде известный под кличкой Мансур.

Сергей Мамсуров (Мансур) родился в Ленинграде в семье военнослужащего. Пока он жил в городе на Неве, ничего криминального в его биографии не происходило. Он состоял в рядах ВЛКСМ, служил в армии. Перелом наступил в конце 70‑х, когда С. Мамсуров переехал в Москву. Здесь судьба и свела его с видными преступными авторитетами, в числе которых были Леонид Завадский, Федор Ишин.

После окончания школы Сергей поступил на экономический факультет МГУ и успешно там учился, но вскоре неожиданно бросил университет и решил заняться бизнесом. Мамсуров стал директором только что открывшейся фирмы «Осмос», которая специализировалась на посреднических операциях по продаже компьютеров. Эта фирма принесла Мамсурову и его друзьям довольно приличный капитал. В июле 1991‑го фирмой заинтересовался МУР, однако Мамсуров сумел избежать почти всех неприятностей. Следует отметить, что он был весьма везучим человеком. Но все же его вскоре арестовали. После недолгого пребывания в СИЗО он познакомился с влиятельными криминальными авторитетами и создал свою бандгруппу.

Он начал именовать себя Мансуром, при этом называл себя Серегой Вором Российским. (Мансур не был коронован.) Мансур пережил своих друзей. Федор Ишин был убит вместе с Квантришвили еще в 1993 году. Леонид Завадский погиб 30 сентября 1994 года.

Очередь С. Мамсурова наступила в апреле 1995 года. Началось все с того, что вечером того дня в милицию обратился избитый молодой человек. Он заявил, что находился в качестве заложника в одной из квартир дома № 19 по Петровке. Как выяснилось потом, этот человек был наемным убийцей и предлагал Мамсурову «перебить» один заказ на устранение одного из авторитетов. От этого предложения Мамсуров пришел в ярость и приказал своим людям «разобраться» с киллером. Однако тот сумел выпрыгнуть в окно.

Когда к Мансуру нагрянули милиционеры (РУОП), выяснилось, что в квартире находятся еще две заложницы. Мансур сдаваться не собирался. «Патронов у меня хватит на всех», – заявил он по телефону (впоследствии в квартире нашли два помповых ружья, револьвер, пистолет «ТТ», саблю, две шашки и два кинжала). После этого он передал трубку заложнице, которая сообщила оперативникам, что она тяжело ранена и истекает кровью. Напоследок Мансур заявил милиционерам, что в случае штурма убьет заложниц и застрелится сам. На штурм все же решились, но дверь взрывать не стали – из опасений за жизнь женщин. Около двух часов ночи бойцы СОБРа начали выламывать вход кувалдами. Мансур несколько раз выстрелил через дверь и ранил милиционера в руку. В ответ стреляли и собровцы.

Штурм начался в два часа ночи 7 апреля и сопровождался ураганным огнем с обеих сторон. Наконец нападающим удалось ворваться в квартиру. В результате один из спецназовцев был ранен, а Мамсурова убили выстрелом в голову. Смертельно ранили и его подругу Татьяну Любимову, которая позже скончалась в больнице.

Как писал затем «Московский комсомолец»: «Мансур встретил смерть в элегантном дорогом костюме. Практически все пальцы покойного унизаны золотыми кольцами и перстнями, на груди висела массивная золотая цепь с золотым крестом».

Когда вскоре я пришел к Солонику, он мне сказал:

– Видел вчера в новостях штурм квартиры Мансура. Красиво он погиб!

– Я знал его, – ответил я. – Он вначале «крышевал» моих друзей, владельцев вещевого рынка ЦСКА, а затем стал на них жестко наезжать, хотел отобрать этот бизнес.

– У каждого своя работа и своя жизнь! – ответил Солоник.

Позже я написал книгу о Мансуре.