Кубанская Конфедерация. Краснодар. 5.10.2063

 

Я оглядел командиров и ответственных лиц торговой компании «Мечников и сын», которых собрал на совет в нашей недавно отстроенной конторе на базе в Гвардейском. Всего восемь человек, самых разных, но объединённых участием в одном и том же деле. Люди, которым я верю. И которые, как я думаю, пойдут за мной так же, как я за своим патроном полковником Ерёменко, до самого конца. Все, кого я хотел видеть в сборе. Пора открывать совещание.

– Ну что, господа руководители и командиры. Давайте подведём итоги того, что нами сделано за этот год, и определимся, чего мы хотим достичь в году следующем. Кто готов отчитаться первым?

Как и ожидалось, первым встал Ветер, наш чайный плантатор и, можно сказать, фазендейро кубанского разлива. Вот кому есть чем похвалиться, так это ему. Он встал, расплылся в широкой улыбке и отрапортовал:

– На данный момент наши чайные плантации начали приносить стабильный доход. На них трудятся сто пятьдесят человек постоянных рабочих, и уже в этом году мы смогли выставить на внутренний торговый рынок Конфедерации двадцать тонн чая, что по цене в один конф за килограмм дало нам двадцать тысяч дохода. Пять тысяч было потрачено на оплату труда и на улучшение жилищных условий рабочих, плюс к этому ещё четыре тысячи потрачено на новые чайные площади и производственные расходы. Чистая прибыль от плантаций составила одиннадцать тысяч золотых конфов. В следующем году ожидается увеличение чистого дохода как минимум в два раза. Жалоб не имеем, и с местным начальством у нас всё хорошо.

– То есть в твоём секторе производства без проблем? – уточнил я.

– Так точно, Мечник! Живи и радуйся, работай и не печалься.

– Отлично. Кто следующий?

Только сел Ветер, как поднялся караван‑баши Разлука, самый главный человек по конному транспорту, тот, на ком висят основные вопросы транспортировки и доставки наших товаров за пределы Кубанской Конфедерации.

Разлука глубоко вздохнул, нахмурился, и в этот момент его друг Калуга, мой финансист и бухгалтер, по сути, второе лицо в компании, усмехнулся и выдал древнюю шутку, которую недавно услышал по радио и теперь частенько повторял:

– А теперь послушаем начальника транспортного цеха…

Вся серьёзность с Разлуки слетела, он тоже усмехнулся и начал рассказ о делах своего сектора:

– В этом году караван прибыли не принёс. Мы смогли окупить своё содержание и амортизацию, но по большому счёту еле концы с концами свели. Нужен дальний поход, а без хорошей охраны из наших воинских контингентов об этом даже думать нечего. Почему, все присутствующие понимают и без моих пояснений. Ещё год наш обоз вполне сможет прожить на мелких заказах от частных лиц и небольших контор, а что будет дальше, про то я не знаю. Есть хорошее предложение подрядиться на перевозку большого количества товаров в Горское Содружество, но это работа не менее чем на год, поскольку на меньший срок горцы договор подписывать не желают. Мне добавить нечего, и если кратко, то положение дел у нас в обозе именно такое.

Понимаю желание Разлуки заняться чем‑то серьёзным и провести наземный поход в какие‑нибудь нехоженые земли, но сейчас достойной цели для конного обоза попросту нет. Однако и отпускать его на вольные хлеба тоже нельзя. И, посмотрев на бывшего гвардейца, я подмигнул ему:

– Пока пусть всё так и остаётся. Это не моё мнение, а пожелание полковника Ерёменко. Караван может понадобиться очень быстро, и тратить время на то, чтобы новых людей подготовить и повозки купить, будет некогда.

– Это ясно, – караван‑баши снова состроил невесёлую гримасу, – и, если Ерёменко говорит, что могу понадобиться, значит, буду ждать.

Кивнув на его слова, я обратился к начальнику моей охраны:

– Лист, у тебя что?

– Как ты и приказал, начинаю формировать СБ компании «Мечников и сын». Все документы оформлены, и теперь помимо боевых подразделений мы можем содержать дополнительный штат в тридцать бойцов охранной структуры.

– Куда столько? – удивились сразу несколько человек.

– Так надо, – успокоил я их. – Часть бойцов будет охранять мой дом и базу в Гвардейском, а остальные пройдут обучение на телохранителей и вас оберегать станут. Что вы скажете, я знаю, мы все бойцы, и нам охрана не нужна. Однако это глупая бравада, и ещё один верный человек рядом с вами не помеха. Если не хотите кого‑то со стороны, то обратитесь к начальнику охраны и выделите ему своего бойца, который после дополнительного обучения к вам же и вернётся. Про нападение на мой особняк знаете?

– Да.

– Уже в курсе.

– Знаем.

– А раз так, то и сами всё понимать должны, ибо не всех сектантов удалось уничтожить. Три группы вражеских диверсантов перебили и частью захватили в плен. Но как минимум одна до сих пор где‑то сидит, и вычислить её пока не представляется возможным. Куда сатанисты ударят, неизвестно, да и помимо этих фанатиков есть кому на нас зло затаить. В связи с этим внутренняя СБ нам необходима, и она у нас будет.

Камрады глухо вполголоса пошумели, но спорить не стали, и я начал опрос командиров воинских отрядов:

– Кум, докладывай.

– У меня под командованием тридцать семь бывших гвардейцев, но при желании за зиму смогу набрать ещё пол сотни отличных бойцов.

– Набирай, – согласился я и повернулся к Игначу: – Казак, что у тебя?

– Сорок восемь хорошо подготовленных пластунов. Почти все сейчас в отпуске.

– Что атаманы, могут ещё людей выделить?

– Да, могут.

– Сколько?

– Думаю, десятков шесть.

– Забирай всех, кого только предложат.

Командиры напряглись – и это понятно: без нужды личный состав набирать никто не станет, – и на их лицах можно было прочесть немой вопрос: «Что случилось?» Однако всему своё время, и то, что им нужно знать, они узнают, когда в этом будет необходимость. Я продолжил опрос, и на очереди белокурая красотка Лида Белая.

– Лида, как у нас с наёмниками?

– Восемьдесят человек, – ответила она и, предваряя мой вопрос о том, сможет ли она набрать дополнительных бойцов, добавила: – Если в отряд нужны отличные наёмники, то за три‑четыре месяца смогу набрать ещё около сотни, а насчёт середняков, сам знаешь, хоть тысячу стволов.

– Набирай только профессионалов и только тех, кому можешь довериться.

– Сделаю.

При ответе девушка красиво встряхнула своими роскошными локонами, и невольно все присутствующие как по команде повернули к ней голову и улыбнулись. Да, хороша чертовка, ничего не скажешь, есть на что посмотреть. Однако надо заканчивать этот совет и поторапливаться в столицу, где меня должен ждать Ерёменко. Поэтому я, не отвлекаясь, задал вопрос уже нашему начальнику базы и главе тренировочного центра:

– Исмаил‑ага, как у нас в Гвардейском?

– Всё нормально. Оружейные комнаты забиты под завязку. На складах есть амуниция, обмундирование, оружие и боеприпасы. Если будет команда, то база может вооружить и снарядить в поход не меньше шестисот бойцов. Насчёт конторы сам видишь, – адыгеец махнул рукой в воздухе, мол, любуйтесь трудами, – само здание готово, а большая часть помещений пригодна для работы и жилья.

Открытая часть совещания окончена, и без доклада остался только Калуга. Каждый из присутствующих знает, что с финансистом я общаюсь отдельно и один на один, так с самого создания компании повелось и так продолжается по сей день. Можно отпускать руководителей, но в их глазах по‑прежнему читается вопрос, и я говорю:

– Вижу, что вас интересует, камрады, почему мы увеличиваем численность своих боевых подразделений? Так?

В ответ слова: да, так и есть, народ желает знать, что их ожидает в будущем. Рад бы ответить своим боевым товарищам в развёрнутом виде и с подробностями, но я эти самые подробности и сам не знаю.

– Всё, что я могу вам сказать, – это то, что полковник хочет поручить нам некое серьёзное дело, а какое, я пока сам не в курсе. Получен приказ до начала весны увеличить количество воинов как минимум вдвое, и на этом всё. Сегодня я с ним встречаюсь, и, может быть, будет более конкретная информация по предстоящим планам.

– Понятно, – откликнулся командир гвардейцев Кум.

– Ясно, – поддержал его Игнач.

Остальные только согласно покивали. Раз так и все меня поняли, пора прощаться:

– Тогда совещание окончено, и все свободны.

Загремели стулья, люди покинули кабинет, в нём остались только двое: Калуга и я. Финансист подвинулся ближе и протянул мне серую кожаную папку с затейливым шитым узором на поверхности. В папке – отчёты и бумаги, которые я должен просмотреть и подписать. Но это потом, а прежде я поинтересовался нашим финансовым положением:

– Что скажешь, казначей, как у нас с денежным запасом?

– С золотой казной всё нормально – её практически нет. Все деньги вложены в проекты, строительство базы и растрачены на жалованье бойцам, рабочим и служащим. У меня осталось только семьсот монет наличкой, и если не будет новых поступлений, то придётся продавать акции. Полный отчёт в бумагах, – Калуга кивнул на папку, – но если коротко, то очень много конфов съел твой поход за море и новый проект.

Про неудачный поход в Румынию понятно, а насчёт проекта я уточнил:

– Это автомастерская Ивана Штеменки?

– Да, она самая. Во‑первых, пришлось в столице здание откупить и для мастеровых людей с их семьями общежитие построить. Затем закупили станки и оборудование, а это всё обошлось в очень приличную сумму.

– И каковы перспективы этого дела?

– В будущем ремонт частных автомобилей, которые со всей Конфедерации к нам потянут, доход принесёт, и он будет очень хорошим. Однако пока это чистый убыток, отдача начнётся только в следующем году.

– Ну, это понятно. Как вообще, рабочие житьём‑бытьём довольны?

– Конечно довольны. Сектантов под боком нет, зарплату платят исправно, жильё получше, чем в Дебальцеве, так что не горюют и работать готовы с полной отдачей. Как пример – автопарк отряда так отреставрировали, что, на мой взгляд, лучше наших автомобилей в столице и нет.

– Вот в это я не поверю. По‑любому в ГБ, у диктатора и на заводах мастера более профессиональны.

– Так не равняй их и нас, я говорил только о частных компаниях.

– Тогда ясно. По остальным направлениям что?

– Всё замерло, и причина та же: отсутствие свободных средств. Планировалось откупить мастеровых людей на рынках Трабзона. Но пока – стоп. Хотели вложиться в несколько мелких частных предприятий, а вклад внести нечем, и так по всем нашим планам. Я людям слово давал, что до Нового года внесу тысячу конфов, а теперь получается, что я своему слову не хозяин и на честное имя компании «Мечников и сын» ляжет первое маленькое пятнышко недоверия.

– Ладно, насчёт денег не переживай. Завтра Ерёменко десять тысяч золотом выделит.

– С чего бы это? – удивился Калуга.

– Ну, мы ведь всё же не зря в походы ходили? Каждое доброе дело на благо государства должно хорошо оплачиваться, и оно будет оплачено. Сам считай. За этот год на Дебальцево ходили, на Калмыкию двумя группами да на Румынию осенью, так что затраты все возмещены. Да ещё в общий котёл нам две премии причитается, одна – за все наши боевые подвиги и за собак разумных, а другая – за уничтоженных в столице сектантов. В общей сумме – десять тысяч, так что проекты не замораживай, продолжай работать в прежнем режиме.

Калуга сразу заулыбался и радостно потёр руки:

– Вот это дело, теперь следующий год вытянем в любом случае, и акции продавать не потребуется.

– Да, не потребуется. – Я встал и протянул ему руку. – Ладно, финансист, ты на хозяйстве, а я в столицу, надо узнать, что там начальство нам предложить хочет.

Наши ладони сомкнулись, мы кивнули друг другу и расстались.

Спустя пять минут я находился в тёплом салоне приведённого в порядок корейского внедорожника, который получил от дебальцевских поисковиков, и направлялся в Краснодар. За окном мелькали серые придорожные деревья, в радиоприёмнике играла какая‑то старая музыка, а мысли мои текли плавно. Думок было много, но в первую очередь меня занимали те же самые вопросы, что и моих командиров. Куда нам по весне дорога ляжет и для чего Ерёменко приказал увеличить численность отряда? Пока ответа нет, а ломать голову в общем‑то бесполезно, поскольку дорог из Конфедерации много, и что начальство решило, я знать не могу. Сплошь предположения и никакой серьёзной зацепки.

Трабзон? Вряд ли, хотя от него можно попробовать провести караван на Ближний Восток. Диверсия против сектантов? Нет, этим занимается гвардия и наёмники Остапа‑одессита. Крым? Точно мимо, поскольку, что там творится, наша ГБ и так знает. Снова Калмыкия или Ставрополье? Сомневаюсь. Воронеж? Нет, путь перекрыт Внуками Зари. Волгоград? Вполне возможно. Поиск на Сальск? Тоже вариант, «беспределы» отошли за Волгу, и посмотреть на то, что после них осталось, рано или поздно надо. Может быть, это новый поход вдоль берегов Чёрного моря? Опять нет, не наше это дело, и разовый рейд на судах Керимова – только единичный случай. В общем, ответа на свой вопрос я не нашёл, хотя вариантов перебрал не менее двух десятков.

Так, за размышлениями, путь от Гвардейского до особняка Ерёменко прошёл совершенно незаметно. Мне было назначено на три часа пополудни. Один из бойцов Астахова, который нёс охрану жилища нашего начальника, встретил меня и проводил в дом.

Полковник был в своём кабинете, и, что странно, помимо него здесь же находился тот, кого именно в этом месте я увидеть ну никак не ожидал. Слева от Ерёменко сидел Кара, и, судя по всему, перед моим приходом они очень даже неплохо общались, вид имели спокойный, а тесть даже улыбался. Такие вот метаморфозы жизни. Три года назад они ненавидели друг друга, а сегодня чуть ли не добрые приятели. Чудны судьбы выкрутасы, и многое бывает, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Впрочем, всё пустое, и в любом случае мне объяснят, что же здесь происходит.

– Здравствуйте, господа, – поприветствовал я Ерёменко и Кару. Чуть улыбнулся, сел напротив своего родственника и спросил его: – Что, дядя Коля, завербовали тебя?

– Скажем так… – он замялся, – предложили взаимовыгодное сотрудничество.

– Командир, – повернулся я к полковнику, – это как‑то связано с нашими делами?

– Самым непосредственным образом, – ответил Ерёменко. – Именно поэтому я тебя и вызвал на это время.

– Тогда я весь внимание.

Полковник встал, порылся в шкафу и достал рулон серой бумаги. Вернувшись на своё место, расстелил его между мной, Карой и собой. Это оказалась подробная карта Чёрного моря с проливами, Мраморным морем и частью Средиземноморья.

– Итак, – Ерёменко озадаченно почесал затылок и посмотрел на карту, – одновременно с возвращением отрядов, которые участвовали в походе на Румынию, от трабзонского мэра Османа Гюнеша поступило сообщение чрезвычайной важности. Контрразведка мэра вскрыла серьёзную разведывательную сеть, которая поставляла информацию некоему государственному образованию под названием Средиземноморский Альянс, который пару лет назад занял своими десантами Мерсин, Анталью, Измир и Стамбул. Под их полным контролем – Дарданеллы и Босфор, а основные базы находятся на островах Кипр, Крит и Родос, острова Греческого архипелага, а также некоторые портовые города самой Греции.

– Видимо, этот Альянс – серьёзная сила, – сказал я, прикинув, какую территорию держит под собой это государство.

– Да, сила, причём такая, которая долгое время находилась в тени и вышла на свет только тогда, когда осознала свою мощь. Сейчас Средиземноморский Альянс начинает экспансию с занимаемых им островов, и чего он хочет, неизвестно. Вскоре наступит зима, по морю особо никто не путешествует, корабли у всех старые и побитые, но по весне, а скорее всего, летом следующего года нам так или иначе придётся налаживать с ними контакт. Однако перед тем, как начнётся работа дипломатов, должны подсуетиться разведчики, и вот здесь нам очень понадобится помощь господина Бурова. – Полковник кивнул наёмнику.

– С чего бы это? – спросил я.

– Информации по Альянсу немного, но кое‑что уже известно, – пропустив мои слова мимо ушей, продолжил Ерёменко. – Первое: Средиземноморский Альянс – это военно‑морские части сил НАТО, которые во время чумы отсиделись на Кипре и смогли возродиться. У них есть техника, склады и боеприпасы, но мало гражданского населения, и поэтому с самого начала своего выхода в мир они активно захватывают рабов и производят набор наёмников. Несколько лет назад на юг от Трабзона направился один из известных наёмных командиров Айбат, от которого долгое время не было ни слуху ни духу. А теперь на побережье Чёрного моря появились его люди, которые говорят, что Айбат служит Альянсу и он ищет Бурова.

– Очередной кровник? – Я посмотрел на Кару.

– Не угадал, – ответил наёмник. – Айбат один из моих лучших учеников, который отошёл от меня перед тем, как я в Туапсе отправился. Думаю, что он запомнил моё к нему доброе отношение и, зная мой авторитет среди наёмников Причерноморья, хочет поручить вербовку бойцов для Альянса.

– Да, именно так считает не только Кара, но и трабзонский мэр, который очень сильно опасается того, что Альянс придёт к нему и отберёт у него власть, – дополнил Бурова мой начальник.

– Ситуация ясна, только я здесь при чём?

– Мы предлагаем господину Бурову получить у нас вид на жительство и оставить в столице свою семью. Кроме того, мы платим ему солидное денежное вознаграждение, а за это уже в начале весны вместе с остатками своего отряда он отправляется в Трабзон. Там Буров выходит на связь с людьми Айбата и переходит на службу в Альянс. Всё, что станет известно о силах, государственном устройстве и планах средиземноморцев, будет передаваться в Трабзон, где вскоре появится наше постоянное посольство, а уже оттуда в Краснодар. Твой отряд, Мечник, будет изображать наёмников, а ты будешь в своём истинном обличье, то есть как был вольным купцом и зятем знаменитого Кары, так им и останешься. Предварительный план таков, а дальше всё будет корректироваться по ходу дела.

– Ты согласился? – Я вопросительно посмотрел на Бурова.

– Почти, здесь всё от тебя зависит. Если ты согласен со мной поработать, значит, дело решённое, а если за мной с вашей стороны кто‑то другой будет присматривать, то вряд ли я соглашусь. В таком случае мне лучше на Одессу отправиться.

Следующий вопрос я адресовал Ерёменко:

– Как долго мы будем в этой… хм… командировке?

– Да кто же знает. – Полковник развел руками. – Может, полгода, а может, и больше.

– Нужна более подробная информация о том, что собой представляет этот Альянс.

– Саня, ну ёлки‑моталки, – занервничал Ерёменко, – была бы информация, то и не дёргали бы тебя с Карой. Всё, что трабзонцы знают, – это какие‑то слухи и пересказы через десятые уста. Сам понимаешь, достоверность таких побасёнок никакая, а то, что наёмники Айбата по пьяни в трактирах рассказывали, особо никто не запоминал. По весне они должны снова посетить Трабзон, и вот там, на месте и разберётесь, что есть правда, а что выдумки. Стенограммы переговоров Гюнеша и Симакова, где они касаются средиземноморской угрозы, ты получишь, но там ничего особо интересного, только общие фразы и заверения в дружбе до гроба.

– Иваныч, что‑то я сомневаюсь. По‑моему, эта операция никак не вяжется с дальней разведкой, больше на шпионские игры смахивает. Мутно всё как‑то и сыро…

– Ты пойми, Саня, кроме тебя послать особо и некого. Неволить и приказывать не стану, решай сам, но скажу так: здесь работа по нашему профилю, узнали, что да как, слиняли, и уже на готовую почву приходят разведчики ГБ. Никто не говорит, что на этом задании вы должны жизни класть и здоровье своё подрывать, так что при опасности раскрытия вам дано разрешение на любой возможный вариант эвакуации.

Я посмотрел на Кару, а тот только поморщился, вроде как сам решай. Я задумался о плюсах и минусах внедрения в вооружённые силы Средиземноморского Альянса и пришёл к выводу, что не лежит у меня сердце к этой операции. Однако, вновь посмотрев на Кару и переведя взгляд на Ерёменко, я сказал то, чего говорить не хотел:

– Согласен, но у меня будет ряд условий.

– Что‑то серьёзное? – Полковник моим решением был явно доволен.

– Не очень, и всё в рамках разумного: вознаграждение, аванс и экономические преференции для моей компании.

– Составляй список, и будем думать, что можно из верховной власти выбить, а о чём лучше даже и не заикаться.

 

Глава 4

 

 

Азовское море. 2.03.2064

 

Белый в рыжих подпалинах волкодав, мощный и сильный зверь, выскочил из предрассветных сумерек неожиданно, и заметил я пса только в самый последний момент. Да и то сказать, если бы не ожидал его появления, то мог бы и прозевать.

– Лихой, где тебя носило? – послал я ему мыслеобраз.

Пёс в каком‑то подобии улыбки оскалил клыки, вывалил красный язык, посмотрел в мои глаза, и от него пришёл ответ:

– Младший осматривался. Всё спокойно, врагов рядом нет.

– Это я и так знаю, хотя предосторожность никогда лишней не бывает.

– Да. – Пёс переступил с лапы на лапу.

– Поднимайся на борт. – Я пропустил его на трап, и в несколько длинных и выверенных прыжков Лихой оказался на корабле.

Оглянувшись на всё ещё спящий город, я последовал за ним. Матросы палубной команды втащили трап, а временный капитан десантного корабля, бывший майор Третьей гвардейской бригады Скоков, невысокого роста плотный крепыш лет сорока пяти, но абсолютно лысый, стоя на крыле ходового мостика, окликнул меня:

– Ну что, Мечник, теперь‑то все?

– Все, – ответил я.

– Тогда отходим, а то припозднились. «Коршун» уже полчаса назад отвалил.

Я направился в свою каюту, а позади меня раздались выкрики боцмана:

– Отдать прижимные! Отдать продольные! Отдать шпринги! Раззява, куда ты пошёл?! Кранец держи!

Расстояние между бортом и причальной стенкой увеличивалось с каждой секундой. Неспешно подрабатывая винтами, корабль отошёл от места своей стоянки и устремился в море. В это время я уже находился в тесной одноместной каюте. Набегавшийся за ночь Лихой лежал на толстом ковре, размышлял о чём‑то своём, а я сидел у иллюминатора и вспоминал прошедшую зиму.

После того как полковник Ерёменко объявил, что мне и моим воинам предстоит очередной дальний поход за море, жизнь понеслась скачками. Несколько дней бегаешь как угорелый, что‑то готовишь, проверяешь, даёшь инструкции, беседуешь с людьми, а затем примерно такое же количество дней пребываешь в полном бездействии, и ты можешь посвятить себя семье.

Хорошая зима была, и это время я всегда буду вспоминать с теплотой. Столичный город, в кармане свободные денежные средства, рядом славные люди, жена, сын и два верных волкодава, которые могут почуять беду гораздо раньше, чем человек.

Ноябрь пролетел в суете, а за ним пришёл снежный декабрь. В семейном кругу – все Буровы и все Мечниковы – встретили Новый год, а после него началась настоящая подготовка к выполнению нашей миссии.

На Керченском судостроительном заводе заканчивалась постройка двух небольших десантных кораблей. По всем документам эти суда прошли как гражданские сухогрузы и были проданы некоему купцу Любавину из одесского анклава. Однако это только по бумажкам, по факту же эти корабли были приписаны к нашему Черноморскому флоту и изначально строились для неких тайных операций. Не бог весть какая хитрость, но если глубоко не копать, а этого делать никто не станет, то в будущем из этой затеи можно выжать многое, а пока именно эти суда должны доставить нас в Трабзон. Это раз!

После решения транспортного вопроса было окончательно определено, сколько бойцов будет участвовать в походе. От Кары полтора десятка прошедших всевозможные военные конфликты последних двух десятилетий седых наёмников. Такие волчары, что из моих бойцов с ними мало кто мог сравниться. От меня в сводный отряд определялось сто двадцать наёмников Белой, сорок пластунов и сорок пять гвардейцев. Как усиление уже после Нового года к нам добавили нового сотрудника ОДР при ГБ майора Скокова, бывшего гвардейца из Третьей бригады. Пришёл он не один, а с двумя десятками морпехов. Мы не возражали, поскольку Бурову было всё равно, а я Скокова знал лично, считал его хорошим офицером и неплохим бойцом, так что вхождение в наш отряд морских пехотинцев расценил как весьма полезный бонус. Всего в экспедицию набиралось двести сорок рядовых бойцов и шесть офицеров. Это два!

Дальше, необходимо было определиться с планами, и, поскольку информации было мало, всё, что мы смогли, – это составить предварительные намётки. Наёмники Айбата должны были появиться в Трабзоне примерно 15 марта, а значит, мы появимся там на несколько дней раньше. Корабли высадят отряд в Пазаре, именно в той бухте, где некогда на рейде стоял лайнер туапсинцев «Аделаида». Нас заберут автомашины трабзонских вояк и доставят в город. Мы будем ждать появления вербовщиков Айбата, и только когда они нарисуются, решим, что делать дальше. Если Кара с ними сговорится, корабли КЧФ вернутся домой без нас, а если нет, тогда возможен вариант нашего самостоятельного выдвижения к границам Средиземноморского Альянса. Это три!

Во время составления плана возник вопрос, кто будет командиром. Спорили долго, и дошло до ругани. Кара требовал моего полного подчинения, а я не соглашался. Родственные связи – это хорошо, но до конца довериться старому наёмнику, который нам в своё время немало крови попортил, я не мог. В конце концов сговорились на том, что при посторонних людях мои бойцы подчиняются его приказам беспрекословно, а так – каждый руководит только своими воинами. При этом я его сразу предупредил: чуть только заподозрю двойную игру или измену, пристрелю, и рука не дрогнет. Конечно, такой вариант сомнителен, поскольку семья Кары остаётся в Краснодаре и за ней присмотрят, но мало ли что может быть, и потому лучше сразу все акценты обозначить. Это четыре!

Следующий вопрос – вооружение отряда. Вроде бы всё просто, оружия у нас много и даже с избытком, но надо учитывать то обстоятельство, что на побережье Средиземного моря более половины стрелкового оружия – под натовские калибры. Таких стволов в Конфедерации мало, кое‑что у нас есть, конечно, но вооружить надо не полсотни бойцов, а двести сорок. Что делать? Закупить оружие в Трабзоне или захватить больше боеприпасов под наши стволы? Подумали над этим и решили, что лучше набрать боеприпасов, а дальше всё само решится. Пять!

Вроде бы всё, но нет. Покидаем мы родные края как минимум на полгода, и надо разрешить все финансовые вопросы. Я пришёл к Ерёменко, протянул ладонь и твёрдым голосом сказал только одно слово: «Дай!» Полковник хмыкнул, вскрыл свой сейф и выделил мне два мешка золота, то есть пять тысяч золотых конфов. Это аванс за наши будущие труды. Так что весь личный состав, который должен был участвовать в походе, сразу получил свою долю и смог обеспечить близких, ну, или просто погулять от всей души. Кроме того, моя компания обрела волшебный документ, в котором было сказано, что на один год она освобождается от всех налогов и в некоторых делах имеет право беспошлинной торговли. Кто понимает, тот знает цену подобной бумаге, и в том, что остававшийся на руководстве компанией Калуга будет её использовать правильно, я не сомневался. Это шесть!

Напоследок оставался ещё один вопрос: брать или не брать с собой в поход разумных волкодавов, которые за зиму сильно выросли и по размерам почти ничем не уступали своему родителю Лидеру? Определиться сам я не смог, а потому подумал, что раз собаки умные, то пусть сами о себе и решат. Проблема исчезла сразу. Умный, как более спокойный, оставался дома присматривать за безопасностью моих близких, а Лихой следовал за мной. Итого семь основных вопросов! Всё остальное – рабочие и производственные мелочи, которые решались быстро и походя.

Так минул январь, завьюжил и закрутил метелями февраль, и этот месяц мы потратили на боевое слаживание подразделений. Тактика, первая медицинская помощь, минно‑подрывное дело и так далее по полной программе. Не важно, знают бойцы тему или нет. Повторенье – мать ученья, сказано в старой пословице, и это есть истина. Поэтому на полигонах и в учебных классах были заняты все, и даже Кара со своими ветеранами против этого не возражал.

Наконец было сделано всё, что необходимо, и 26 февраля отряд отправился к стоящим в Ейске кораблям. Бойцы и офицеры попрощались со своими родственниками, погрузились в грузовики моей компании, и так начался наш поход. Однако мы с Карой задержались в столице ещё на сутки, а причина для этого была более чем уважительная. Марьяна рожала, и мы считали, что должны быть рядом. Роды прошли успешно, я повторно стал отцом, подержал на руках дочь, поцеловал жену, и только после этого мы с тестем помчались вслед за нашими воинами.

Погрузка прошла по плану, без сбоев. Военные моряки нашего доблестного и непотопляемого Черноморского флота действовали чётко и слаженно, бойцов разместили по кубрикам, а снаряжение и оружие грузовыми стрелами подняли на борт и закинули в трюм. Всё в норме, нештатных ситуаций нет, и сегодня рано утром мы отчалили от родных берегов. Путешествие началось, и мы сделали всё от нас зависящее, чтобы оно прошло удачно.

Я посмотрел на Лихого, и он, чуя моё к нему внимание, приподнял голову. Елаза в глаза, контакт мгновенный. Чем больше мы общаемся, тем лучше у нас получается.

– Ты чувствуешь своего брата? – спросил я его.

– Мы всегда вместе, и расстояние для нас ничто.

– Отлично. – Как я и думал, даже не имея радиосвязи с центром, у меня всегда будет возможность передать весточку домой.

От пса пришло следующее послание:

– Однорукий Кара не понимает, почему я рядом с тобой. Он считает, что ты странный и немного сумасшедший.

– Пусть так и дальше думает. Он многое видит, но его знания ограниченны, и оттого он делает неправильные выводы. Что можешь сказать об остальных воинах?

– Их слишком много, и они все разные. Несколько человек приоткрылись, а на прямой контакт я идти не могу. Чтобы узнать обо всех, мне нужно время. Те, кого я уже просмотрел, для тебя не опасны, и ты их вожак.

– Ладно, отдыхай.

После короткого общения с Лихим я ещё раз посмотрел в иллюминатор, встал и направился на ходовой мостик. Узкий коридорчик, трап наверх, один пролёт – и я в том месте, откуда осуществлялось управление нашим кораблём, который носил название «Беркут» и следовал за своим однотипным сотоварищем «Коршуном». Здесь находился рулевой матрос, третий штурман и Скоков, как я уже сказал, временный капитан нашего транспорта. Истинного капитана, пожилого морского волка Ивана Степановича Быкова, нет, видимо, он присмотрелся к своему неожиданному стажёру при отходе от причала и теперь отдыхает.

Скоков сидел в высоком капитанском кресле, попивал чай и о чём‑то размышлял.

Я сел рядом, благо место штурмана, который занимался прокладкой курса, пока пустовало. Из небольшого чайничка в чистую кружку я налил себе горячий напиток и, осматривая гладкую и ровную синеву Азовского моря, поинтересовался у бывшего морпеха:

– Как думаешь, Максим Сергеич, когда в Трабзон придём?

– Если с погодой всё нормально будет и точно так, как метеорологи говорят, и скорость останется прежней, через четыре дня войдём в бухту Пазара.

– Долго… Я думал, быстрей доберёмся.

– Нормально. Из Азовского моря выбираться сложно, отмелей много, и как следствие – сложная навигационная обстановка. Правительство планирует проводить дноуглубительные работы, да только когда это будет…

– Сергеич, – сделав глоток чая, я задал ему вопрос, который меня давно интересовал, – а как ты умудрился из морских пехотинцев в моряки переквалифицироваться?

Скоков улыбнулся и ответил:

– Пока в Новороссийске стояли, я за три года штурманскую школу закончил. Её на базе НГМА воссоздали, так что заочно отучился, сдал экзамены и получил диплом штурмана дальнего плавания.

– НГМА – это как расшифровывается?

– Новороссийская Государственная Морская Академия, после Хаоса там полный развал, а от зданий только фундамент остался. Однако кое‑что уцелело, и несколько лет назад на базе Академии возродили сначала школу моряков, затем курсы мотористов, а там и штурманское отделение организовали. Делать мне тогда было нечего, очередная баба меня покинула, служба шла ровно, так что я поступил в школу, а там увлёкся и сам не заметил, как закончил.

– Ясно. А к нам как попал?

– У меня контракт окончился, а продлевать его я не стал. Думал устроиться на гражданский флот, хоть на баржу какую‑нибудь, а вакансий не было. Вот и завис между небом и землёй, и что делать – непонятно. Решился обратно на службу вернуться, и тут на меня Денис Ерёменко вышел, предложил набрать бойцов из отставников и перейти под крыло ЕБ. Честно скажу: я отказался. Не моё это дело – на госбезопасность работать, но Денис рассказал, что мне будет необходимо участвовать в походах на море и быть твоим консультантом по морской тематике. Ты ведь в этом не понимаешь ничего?

– Точно так, – согласился я. – У меня работа в основном на суше, а на море я пока чужой и не всё понимаю.

– Вот, – Скоков удовлетворённо кивнул и приподнял вверх указательный палец правой руки, – для этого я к тебе и приставлен. В Альянсе должны быть разные типы кораблей, и их будет немало, а без понимания того, для чего то или иное судно предназначено, определить военную силу и мощь средиземноморцев попросту невозможно. Опять же тебе может понадобиться кто‑то, кто грамотно спланирует десантную высадку на берег или абордаж, а я в этом специалист, да и ребята мои твоих бойцов многому научить смогут.

– Это я и так понимаю, и потому не возражал, что ты в мой отряд войдёшь.

– Значит, мы правильно поняли друг друга?

– Конечно.

– Коль так, Мечник, то с сегодняшнего дня я начну из тебя моряка делать. К чёрту теорию, заниматься будем только чистой практикой. Начнём с устройства судна с механическим движителем. Затем навигация и правила безопасности, судовые работы и спасение на водах, знаки и команды, манёвры и гидрометеорология, радиолокация и мореходная астрономия. В общем, сколько я с тобой рядом, столько тебя буду и учить, ну и, конечно, сам учиться. Многое ты не узнаешь, но, как и что в мореходном деле, в общих чертах будешь понимать. Ты не против?

– Если будет свободное время, то я всегда за. Лишних знаний не бывает, а меня всё чаще на морские просторы выносит.

– Отлично. С полудня начнём обучение.

– А чего не сейчас?

– Ночь не спал и впервые выходом корабля из порта командовал. Немного перенервничал и устал, так что передохну, и начнём.

– Ну, тогда увидимся после полудня.

Встав с кресла, я кивнул Скокову и вышел.

Спустившись по внешним трапам, я оказался на палубе. Посмотрел на своих воинов, отдыхающих на свежем воздухе, взглянул на белую точку впереди – второй наш транспорт, на котором сейчас находится Кара, гвардейцы и пластуны. Курс у нас один, так что не потеряемся.

Я вышел на ют, где находилась импровизированная походная курилка. Бойцы дымят папиросками, на палубе – ведро с водой, за кормой – белые буруны, над головой чайки кричат, и всё спокойно. Если отбросить всю военную атрибутику и то, что вокруг сплошь мужчины, можно подумать, что это развлекательный круиз. И, отойдя от основной группы, я облокотился на леера.

– Доброе утро, Мечник.

Рядом со мной к ограждению прислонилась Лида Белая, которая сегодня была особенно привлекательна. Стройная блондинка в ладном чёрном комбинезоне, чистое приветливое лицо, ясный, ничем не замутнённый взгляд. Красота!

– Доброе утро, Лида.

– Что нового?

– Всё по‑старому, идём на Трабзон и будем наёмничать. Мустафа и Арсен далеко?

– В кубрике.

– Пошли кого‑нибудь за ними, вызови их сюда. Хочу переговорить с парнями.

– Мне уйти?

– Нет, останься. У меня от тебя никаких особых секретов нет.

Мустафа и Арсен, два воспитанника кочевого турецкого племени из Сиваса, которые служат у меня уже полтора года, появились через