День, когда меня снова выплюнули

Никакого сладу с этой Бертой нет! Она думает, что мы, кошки, игрушки, совсем как плюшевый мишка, которого она стаскивает с постели самой младшей хозяйки. Кошек таскать в зубах строго запрещено, ей за это достается, но она снова и снова таскает нас по квартире, пока хозяйка не закричит: «Плюнь!» Я заметила, что Кнопка и Толстик почему‑то ее не боятся. Кнопка на моих глазах била Берту лапами по носу, в результате та взяла ее в пасть, тут же появилась средняя хозяйка, отобрала Кнопку и наказала собаку, а Кнопка сидела в сторонке, умывалась и при этом по‑ангельски улыбалась. Толстик же сам иногда начинает приставать к Берте, а наигравшись, часто засыпает на ее подстилке, положив голову на ее лапу, а собака использует его вместо подушки. К тому же Берта неуклюжа и часто зевает, а у нас зевать нельзя. Толстик выхватывает чуть ли не у нее из пасти вкусные кусочки и бежит с ними за диван. Берта за ним гонится и застревает своим толстым задом между диваном и стенкой, а Толстик, наблюдая, как она пытается высвободиться, ложится перед самой ее мордой и, причмокивая, кушает. Но мне Берта внушает панический страх! Ничего не могу с собой поделать! Сегодня хозяин, утешая меня после очередного покушения на мою неприкосновенную личность, бормотал про себя: «Бедная Динка! И что же нам теперь делать?»

Самый сытный день

Все‑таки Берта хоть на что‑то годится. Без нее мы никогда бы не смогли открыть холодильник! Ручка больно высоко расположена, а снизу мы как‑то открыли, а там оказались ящики. Хозяйка потом допрашивала дочерей – кто из них открывал морозилку и не закрыл? Пока я Берту боялась, они с Толстиком скорешились, и теперь это самая настоящая команда. Берта подходит к холодильнику, а Толстик забирается ей на загривок, становится на задние лапы, а передними повисает на ручке, и дверца открывается. Сегодня у нас был пир. Берта стояла на задних лапах и ела то, что внизу, а мы, кошки, вкушали лакомства, хранившиеся на верхних полках. Толстик забрался с головой в пакет с печенкой, Дуся степенно, но быстро поедала буженину, мне же достались сосиски. Выдала нас Санни. Она, даже встав на задние лапы, не доставала до нижней полки, а потому принялась протяжно скулить. На этот звук примчалась хозяйка, и мы бросились врассыпную кто куда. Я боялась, что из‑за туго набитого животика не влезу в свое самое любимое убежище, под диваном, но все‑таки смогла туда протиснуться. Но возмездие все равно нас настигло – всех без исключения, даже маму Дусю. Больше всех досталось, конечно, Берте и Толстику, которого вытянули из‑под шкафа за связку сосисок, которую он так и не сумел заставить себя выпустить. Интересно, как он успел их схватить, если ела их я? Он висел в руках у средней хозяйки, которая шлепала его тапочкой, как тряпка, и совершенно не реагировал на трепку, как будто у него на заднем месте мозоль. Нас с Кнопкой, которая корчила из себя святую невинность, вытащили на свет божий последними, когда хозяйка уже устала, и влетело нам несильно, но это того стоило.

Самый страшный день

Я еще вчера вечером поняла, что затевается что‑то нехорошее. Все хозяева были какие‑то грустные, а у младших хозяек глаза были красные. Хозяин долго носил меня на руках по комнате и все гладил. А сегодня с утра основная хозяйка понесла меня в ванную и вымыла. Я терпеть не могу, когда меня моют! Впрочем, это бывает крайне редко. Я и так чистая, я хорошо умею умываться. Это Толстика вечно стирают с мылом – он всегда найдет, куда вляпаться. А потом случилось самое страшное – меня схватили и посадили в закрытую со всех сторон корзину, которую называют «переноской». Я царапалась, как львица, но вырваться не смогла, зато у хозяйки остались на руках отметины. Переноску подняли и понесли; я ощущала странные запахи и слышала незнакомые звуки. Наконец крышку открыли, и хозяйка вытащила меня наружу. Я, которая никогда еще не покидала своего дома, очутилась в совсем незнакомом месте! И там были еще два человека, которых я никогда не видела. Женщина протянула мне кусочек ветчины, который пах очень вкусно, но я была не в состоянии его проглотить. Как только хозяйка меня выпустила, я убежала. Этот новый мир оказался огромным и пустым – там не было никого! Три комнаты, и очень много шкафов с книгами. Я знаю, что это такое, потому что Толстику было категорически запрещено сбрасывать их на пол, а Берту однажды наказали за то, что она сгрызла книгу. Я нашла себе укромное местечко на книжной полке и спряталась там. Хозяйка звала меня, но я не показывала и носа, а потом ушла. Так я осталась совсем одна в незнакомом месте с чужими людьми.