Особенности сооружения опор в сложных условиях: Сооружение ВЛ в районах с суровыми климатическими и тяжелыми геологическими условиями...
Археология об основании Рима: Новые раскопки проясняют и такой острый дискуссионный вопрос, как дата самого возникновения Рима...
Топ:
Оснащения врачебно-сестринской бригады.
Марксистская теория происхождения государства: По мнению Маркса и Энгельса, в основе развития общества, происходящих в нем изменений лежит...
Интересное:
Национальное богатство страны и его составляющие: для оценки элементов национального богатства используются...
Влияние предпринимательской среды на эффективное функционирование предприятия: Предпринимательская среда – это совокупность внешних и внутренних факторов, оказывающих влияние на функционирование фирмы...
Отражение на счетах бухгалтерского учета процесса приобретения: Процесс заготовления представляет систему экономических событий, включающих приобретение организацией у поставщиков сырья...
Дисциплины:
2021-05-27 | 30 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
Считывали когда-нибудь 141 произвольный байт, по полбайта в минуту?
Это скучно. И непросто, если у вас нет ручки.
Раньше я рисовал буквы в песке, но на сей раз мне требовался способ записать цифры на что-то, что я смогу унести. «Используй ноутбук!» — таков был мой первоначальный план.
У каждого члена экипажа есть свой ноутбук. То есть в моем распоряжении их имеется шесть. Внимание: имелось. Теперь осталось только пять. Я подумал, что снаружи с ноутбуком ничего не случится. Это ведь обычная электроника, верно? Он достаточно нагревается, чтобы сохранить работоспособность на короткое время, а воздух ему не нужен.
Он умер мгновенно. Экран погас еще до того, как я успел выйти из шлюза. Оказывается, буква «Ж» в ЖКД означает «жидкий». Полагаю, экран замерз или выкипел. Возможно, стоит написать отзыв: «Вынес ноут на поверхность Марса. Он прекратил работать. 0/10».
Поэтому я использовал камеру. Их у меня полно, особенно приспособленных для работы на Марсе. Я рисовал байты на песке по мере поступления, фотографировал, а затем переписывал в жилом модуле.
Сейчас ночь, так что сообщений больше не предвидится. Завтра я введу байты в марсоход, и программеры из ЛРД смогут ими воспользоваться.
В импровизированном центре управления «Патфайндера» витал ощутимый запашок. Вентиляционная система не была рассчитана на такое количество напряженно работающих людей, которым некогда было уделять внимание личной гигиене.
— Иди сюда, Джек, — позвал Венкат. — Сегодня ты у нас ближайший к Тиму.
— Спасибо, — ответил Джек, занимая место Венката рядом с Тимом. — Привет, Тим!
— Джек, — отозвался Тим.
— Сколько займет перепрошивка? — спросил Венкат.
|
— Должна пройти почти мгновенно. Сегодня Уотни ввел данные, и мы подтвердили их работоспособность. Обновление ОС «Патфайндера» прошло без каких-либо проблем. Мы отправили патч для марсохода, который перешлет «Патфайндер». Как только Уотни запустит патч и перезагрузится, должно установиться соединение.
— Господи, до чего сложный процесс, — вздохнул Венкат.
— Попробуйте как-нибудь обновить линуксовый сервер, — предложил Джек.
Последовала пауза, затем Тим сказал:
— Вы ведь поняли, что это шутка, да? Предполагалось, что вы засмеетесь.
— А-а, — отозвался Венкат. — Я физик, а не программист.
— Программисты тоже не смеются.
— Ты очень мрачный человек, Тим, — сообщил Джек.
— Система онлайн, — сказал Тим.
— Что?
— На связи, если вы не в курсе.
— Ни фига себе! — воскликнул Джек.
— Сработало! — сообщил Венкат собравшимся.
[11.18] ЛРД: Марк, это Венкат Капур. Мы следим за тобой с 49-го сола. Весь мир болеет за тебя. Отличная работа с «Патфайндером». Мы разрабатываем планы спасения. ЛРД переделывает МПА «Ареса-4» для короткого полета над поверхностью. Они подберут тебя и привезут к Скиапарелли. Мы готовим зонд снабжения, чтобы ты продержался до прибытия «Ареса-4».
[11.29] УОТНИ: Рад это слышать. Жду не дождусь того момента, когда смогу выжить. Хочу прояснить: экипаж не виноват. Дополнительный вопрос: что они сказали, когда узнали, что я жив? И еще: привет, мама!
[11.41] ЛРД: Расскажи о своей «плантации». По нашим оценкам, запасов пищи хватит до 400-го сола при приеме порции. Повлияет ли плантация на эту оценку? Что касается твоего вопроса: мы пока не сообщили экипажу, что ты жив. Хотим, чтобы они сосредоточились на своей задаче.
[11.52] УОТНИ: Я выращиваю картофель, который мы должны были приготовить на День благодарения. Растет отлично, но доступной площади недостаточно, чтобы продержаться. Пища закончится в районе 900-го сола. И еще: скажите экипажу, что я жив! Вы что, сдурели?
[12.04] ЛРД: Мы позовем ботаников для детального обсуждения твоей работы. Речь идет о твоей жизни, поэтому мы хотим все проверить. 900-й сол — это отличная новость. У нас будет намного больше времени для подготовки миссии снабжения. Кроме того, пожалуйста, следи за языком. Каждое твое слово транслируется в прямом эфире на весь мир.
|
[12.15] УОТНИ: Смотрите-ка! Сиськи! — > (.Y.)
— Спасибо, господин президент, — сказал Тедди в трубку. — Я ценю ваш звонок и передам ваши поздравления всей организации.
Он закончил разговор и положил телефон на угол стола, симметрично краям.
Митч постучал в открытую дверь кабинета.
— Можно?
— Заходи, Митч, — кивнул Тедди, — присаживайся.
— Спасибо. — Митч устроился на изящной кожаной кушетке, дотронулся до своего наушника и уменьшил звук.
— Как там в ЦУПе? — поинтересовался Тедди.
— Прекрасно, — ответил Митч. — С «Гермесом» все хорошо. И народ в отличном настроении благодаря происходящему в ЛРД. Сегодня для разнообразия выдался чертовски хороший день!
— Да, это верно, — согласился Тедди. — Еще на шаг ближе к тому, чтобы вернуть Уотни на Землю живым.
— Да, кстати, — сказал Митч. — Ты, наверное, знаешь, почему я здесь.
— Могу догадаться. Ты хочешь сообщить экипажу об Уотни?
— Да, — ответил Митч.
— И ты поднял этот вопрос, когда Венкат в Пасадене, чтобы он не мог возразить.
— Я не обязан обсуждать этот вопрос с тобой, или с Венкатом, или с кем бы то ни было еще. Я летный директор. Это с самого начала должно было быть моей задачей, однако вы двое вмешались и оттеснили меня. Тем не менее мы согласились сообщить им, когда забрезжит надежда. И она появилась. У нас есть связь, мы разрабатываем план спасения, а его плантация обеспечит нам достаточно времени, чтобы доставить запасы.
— Ладно, скажи им, — согласился Тедди.
Митч помедлил.
— Что, вот так просто?
— Я знал, что рано или поздно ты появишься, поэтому обдумал все заранее и принял решение. Вперед, скажи им.
Митч поднялся.
— Ладно. Спасибо. — Он вышел из кабинета.
Тедди повернулся вместе с креслом и посмотрел в окно на ночное небо. Отыскал среди звезд тусклую красную точку.
— Держись, Уотни, — сказал он. — Мы идем.
Глава 12
Уотни спал на своей койке. Вот он шевельнулся и улыбнулся во сне. За прошлый день он совершил три ВКД, занимаясь техническим обслуживанием жилого модуля, поэтому его сон был глубоким и мирным.
|
— Доброе утро, экипаж! — крикнула Льюис. — Наступил новый день! Сол шестой! Проснись и пой!
Уотни добавил свой голос к общему хору стонов.
— Ну же, не ленитесь, — продолжала Льюис. — Вы проспали на сорок минут дольше, чем на Земле.
Мартинез первым слез со своей койки. Он служил в воздушных войсках и легко справлялся с дисциплиной Льюис.
— Доброе утро, капитан, — бодро произнес он.
Йоханссен села, но не торопилась выбираться в жестокий мир по ту сторону одеяла. Специалисты по разработке программного обеспечения вообще не любят утренние часы.
Фогель медленно скатился с койки, глядя на циферблат часов. Молча натянул спортивный костюм и рассеянно постарался разгладить складки. Вздохнул про себя, предвкушая еще один день без душа.
Уотни отвернулся, прижимая к голове подушку.
— Сгинь, шумная толпа, — промямлил он.
— Бек! — позвал Мартинез, тряся врача миссии. — Поднимайся, приятель!
— Да, конечно, — заплетающимся языком ответил Бек.
Йоханссен свалилась с койки и осталась лежать на полу.
Отбирая подушку, Льюис рявкнула:
— Шевелись, Уотни! Дядя Сэм заплатил сто тысяч долларов за каждую секунду нашего пребывания здесь.
— Возьми подушку, злая женщина, — простонал Уотни, не желая открывать глаза.
— На Земле я вышвыривала из коек двухсотфунтовых мужиков. Хочешь знать, на что я способна при четырех десятых «же»?
— Нет, не хочу, — отозвался Уотни, садясь.
Разбудив команду, Льюис уселась перед станцией связи проверять сообщения, пришедшие за ночь из Хьюстона.
Уотни прошаркал к шкафу с пайками и на ощупь выбрал завтрак.
— Будь добр, передай мне «яйца», — попросил Мартинез.
— Ты их различаешь? — поинтересовался Уотни, передавая ему упаковку.
— Не особо, — ответил Мартинез.
— Бек, тебе что? — спросил Уотни.
— Все равно, — сказал Бек. — Что подвернется.
Уотни кинул ему пачку.
— Фогель, как обычно, сосиски?
— Ja, пожалуйста, — ответил Фогель.
— Ты знаешь, что ты ходячий стереотип?
— Меня это устраивает, — сказал Фогель, протягивая руку за завтраком.
— Эй, солнышко, — позвал Уотни Йоханссен. — Ты сегодня завтракаешь?
— М-н-р-р-н, — отозвалась Йоханссен.
|
— Думаю, это означает «нет», — резюмировал Уотни.
Экипаж позавтракал в молчании. Йоханссен в конце концов доковыляла до шкафа с пайками и достала пакетик кофе. Неуклюже плеснула кипятка и потягивала напиток, пока не стала выглядеть чуть посвежее.
— Новости из Хьюстона, — сообщила Льюис. — Спутники регистрируют надвигающуюся бурю, но мы успеем выполнить операции на поверхности, прежде чем она доберется до нас. Фогель и Мартинез, вы отправляетесь со мной наружу. Йоханссен, ты отслеживаешь погодные сообщения. Уотни, на сегодня назначены твои почвенные эксперименты. Бек, прогони образцы вчерашних ВКД через спектрометр.
— Следует ли вам выходить перед бурей? — спросил Бек.
— Хьюстон разрешил, — ответила Льюис.
— Это выглядит как ненужный риск.
— Все наше путешествие на Марс и есть ненужный риск, — сказала Льюис. — Так какая разница?
Бек пожал плечами.
— Просто будьте осторожны.
Три астронавта смотрели на восток. В массивных скафандрах они выглядели почти совершенно одинаково. Только эмблема Европейского союза на плече Фогеля отличала его от звездно-полосатых прямоугольников на плечах Льюис и Мартинеза.
Тьма на востоке колыхалась и мерцала в лучах восходящего солнца.
— Буря, — произнес Фогель с немецким акцентом. — Причем ближе, чем сообщил Хьюстон.
— У нас есть время, — возразила Льюис. — Сосредоточьтесь на своей задаче. Эта ВКД посвящена химическому анализу. Фогель, ты у нас химик, так что командуй раскопками.
— Ja, — ответил Фогель. — Пожалуйста, углубитесь на тридцать сантиметров и возьмите образцы почвы. Не менее ста грамм каждый. Очень важно углубиться на тридцать сантиметров.
— Будет сделано, — сказала Льюис. И добавила: — Оставайтесь в радиусе ста метров от жилого модуля.
— М-м… — отозвался Фогель.
— Да, мадам, — отозвался Мартинез.
Они разделились. Скафандры для ВКД были значительно модифицированы со времен «Аполлона» и теперь обеспечивали большую свободу движения. Копать, поминутно наклоняться и класть образцы в пакеты — стало вполне тривиальной задачей.
Спустя некоторое время Льюис спросила:
— Сколько образцов тебе нужно?
— Скажем… по семь с каждого?
— Хорошо, — согласилась Льюис. — Пока у меня четыре.
— А у меня пять, — подал голос Мартинез. — ВМС не угнаться за ВВС, верно?
— Ах вот как ты думаешь? — сказала Льюис.
— Я просто констатирую факт, капитан.
— Йоханссен на связи, — пробился по радио голос системного оператора. — Хьюстон изменил статус бури на «сильная». Она доберется до нас через пятнадцать минут.
— Возвращаемся на базу, — велела Льюис.
Астронавты сгрудились в центре жилого модуля, сотрясавшегося под порывами ветра. Все шестеро надели полетные скафандры, на случай если придется бежать к МВА для чрезвычайного взлета. Йоханссен смотрела на свой ноутбук, а все остальные смотрели на Йоханссен.
|
— Постоянный ветер со скоростью более ста километров в час, — сообщила она. — Порывы до ста двадцати пяти.
— Господи, нас унесет в страну Оз, — сказал Уотни. — А какова скорость ветра для эвакуации?
— Технически — сто пятьдесят километров в час, — ответил Мартинез. — При большей МВА может опрокинуться.
— Какие-нибудь прогнозы о траектории бури? — спросила Льюис.
— Это ее край, — ответила Йоханссен, глядя на экран. — Прежде чем станет лучше, все должно стать еще хуже.
Брезент жилого модуля морщился под жестоким напором ветра, внутренние стойки гнулись и содрогались от каждого порыва. Шум нарастал.
— Ладно, — сказала Льюис. — Готовимся к эвакуации. Мы двинемся к МВА и будем надеяться на лучшее. Если ветер станет слишком сильным, стартуем.
Покинув жилой модуль парами, они собрались перед шлюзом № 1. Ветер швырял в них песок, однако астронавтам удавалось держаться на ногах.
— Видимость почти нулевая, — сказала Льюис. — Если потеряетесь, ориентируйтесь по телеметрии моего скафандра. Дальше от модуля ветер усилится, так что приготовьтесь.
Борясь с ветром, они заковыляли по направлению к МВА: шествие возглавляли Льюис и Бек, а замыкали Уотни и Йоханссен.
— Эй, — пропыхтел Уотни, — может, нам удастся заякорить МВА? Чтобы снизить вероятность опрокидывания.
— Как? — пропыхтела в ответ Льюис.
— В качестве растяжек можно использовать кабели солнечной установки. — Он отдышался и продолжил: — А марсоходы послужат якорями. Фокус в том, чтобы обмотать кабели…
Обломок антенны врезался в Уотни и унес его с собой.
— Уотни! — воскликнула Йоханссен.
— Что случилось? — спросила Льюис.
— Его что-то ударило! — сообщила Йоханссен.
— Уотни, ответь, — сказала Льюис.
Нет ответа.
— Уотни, ответь, — повторила Льюис.
Тишина.
— Он отключился, — доложила Йоханссен. — Я не знаю, где он!
— Капитан, — сказал Бек, — прежде чем мы потеряли связь, у него сработала сигнализация декомпрессии.
— Вот дерьмо! — воскликнула Льюис. — Йоханссен, где ты видела его в последний раз?
— Он шагал прямо передо мной, а потом исчез, — ответила она. — Улетел на запад.
— Ладно, — сказала Льюис. — Мартинез, отправляйся в МВА и готовься к старту. Все остальные, ориентируйтесь на Йоханссен.
— Доктор Бек, — спросил Фогель, борясь с ветром, — сколько человек может прожить при декомпрессии?
— Меньше минуты, — сдавленным голосом ответил Бек.
— Я ничего не вижу, — сказала Йоханссен, когда команда сгрудилась вокруг нее.
— Выстройтесь в линию и идите на запад, — приказала Льюис. — Маленькими шагами. Вероятно, он упал; мы не хотим просто перешагнуть через него.
Не выпуская друг друга из виду, они побрели сквозь хаос.
Мартинез ввалился в шлюз МВА и, преодолевая напор ветра, закрыл его. Когда давление выровнялось, быстро сбросил скафандр, вскарабкался по лестнице в отсек для экипажа, сел в кресло пилота и запустил систему.
Держа в одной руке инструкцию по аварийному взлету, он защелкал переключателями. Системы по очереди сообщили о готовности. Мартинез особо отметил показания одной из них.
— Капитан, — сообщил он по радио, — наклон МВА составляет семь градусов. Он опрокинется при двенадцати целых трех десятых.
— Принято, — ответила Льюис.
— Йоханссен, — сказал Бек, глядя на свой наручный компьютер, — биомонитор Уотни отправил сообщение, прежде чем отключиться. Мой компьютер сообщает об ошибке.
— Мой тоже, — отозвалась Йоханссен. — Передача оборвалась. Данных не хватает, и контрольная сумма не сходится. Минутку…
— Капитан, — сказал Мартинез, — получено сообщение из Хьюстона. Мы официально сняты с миссии. Буря обещает катастрофически усилиться.
— Принято, — ответила Льюис.
— Они отправили это четыре с половиной минуты назад, — продолжил Мартинез, — по спутниковым данным, полученным девять минут назад.
— Ясно, — сказала Льюис. — Продолжай подготовку к старту.
— Принято, — отозвался Мартинез.
— Бек, — сказала Йоханссен, — у меня есть исходный пакет. Открытый текст: КД ноль, ЧП ноль, ТП тридцать шесть и два. Это все.
— Принято, — печально откликнулся Бек. — Кровяное давление ноль, частота пульса ноль, температура нормальная.
Некоторое время все молчали, продолжая пробиваться вперед, бредя сквозь бурю, надеясь на чудо.
— Температура нормальная? — спросила Льюис с проблеском надежды в голосе.
— Требуется время, чтобы… — Бек замялся. — Чтобы тело остыло.
— Капитан, — сообщил Мартинез, — наклон уже десять с половиной градусов, а при порывах ветра приближается к одиннадцати.
— Принято, — ответила Льюис. — Готов к взлету?
— Да, — подтвердил Мартинез. — Я готов стартовать в любую минуту.
— Если МВА опрокинется, успеешь стартовать прежде, чем он окончательно перевернется?
— Э-э-э… — озадаченно протянул Мартинез. — Да, мадам. Я включу ручное управление и дам полный газ. Затем подниму нос и вернусь к запрограммированному взлету.
— Принято, — сказала Льюис. — Все идите на сигнал скафандра Мартинеза. Так вы попадете к шлюзу МВА. Забирайтесь внутрь и готовьтесь к взлету.
— А вы, капитан? — спросил Бек.
— Я еще немного поищу. Шевелитесь. Мартинез, если начнешь опрокидываться, взлетай.
— Вы правда думаете, что я вас брошу? — спросил Мартинез.
— Я только что отдала тебе приказ, — отрезала Льюис. — Вы трое, живо на корабль!
Они неохотно подчинились и двинулись к МВА, на каждом шагу борясь с изнуряющим ветром.
Не видя, куда ступает, Льюис слепо зашаркала вперед. Затем она вспомнила кое-что и достала из-за спины два сверла для бурильных молотков — сегодня утром захватила с собой метровые сверла, планируя позже взять геологические образцы. Взяв по сверлу в каждую руку, она волокла их за собой по земле.
Через двадцать метров Льюис развернулась и зашагала в обратном направлении. Идти по прямой не представлялось возможным. Она не только не видела ориентиров — непрерывный ветер сбивал ее с курса. При каждом шаге ноги утопали в песке. Скрипя зубами, Льюис продолжала двигаться вперед.
Бек, Йоханссен и Фогель протиснулись в шлюз МВА. Он был рассчитан на двоих, но в чрезвычайной ситуации им могли воспользоваться трое. Когда давление выровнялось, по радио раздался голос Льюис:
— Йоханссен, нам может помочь ИК-камера с марсохода?
— Нет, — сказала Йоханссен. — ИК проходит через песок не лучше видимого света.
— О чем она только думает? — проворчал Бек, снимая шлем. — Она же геолог и прекрасно знает, что ИК не может пробиться через песчаную бурю.
— Она хватается за соломинку, — ответил Фогель, открывая внутреннюю дверь. — Мы должны занять свои кресла. Пожалуйста, поторопитесь.
— Мне все это не нравится, — сказал Бек.
— Мне тоже, доктор, — отозвался Фогель, карабкаясь по лестнице, — но капитан отдала ясный приказ. Неподчинение исключено.
— Капитан, — сообщил Мартинез, — мы наклонились на одиннадцать целых шесть десятых градуса. Следующий сильный порыв опрокинет нас.
— А что насчет датчика близости? — спросила Льюис. — Он сможет засечь скафандр Уотни?
— Никоим образом, — ответил Мартинез. — Он предназначен для обнаружения «Гермеса» на орбите, а не металла в отдельно взятом скафандре.
— Попробуй, — сказала Льюис.
— Капитан, — вмешался Бек, надевая наушники и устраиваясь в кресле, — я знаю, вы не хотите этого слышать, но Уотни… Марк мертв.
— Принято, — отозвалась Льюис. — Мартинез, попробуй датчик.
— Вас понял, — сказал Мартинез.
Он включил датчик и дождался окончания самопроверки. Уставившись на Бека, спросил:
— Что с тобой такое?
— Только что погиб мой друг, — ответил Бек. — Я не хочу, чтобы мой капитан тоже погиб.
Мартинез смерил его суровым взглядом. Затем повернулся к датчику и доложил:
— Объектов не обнаружено.
— Совсем ничего? — спросила Льюис.
— Он едва различает жилой модуль, — ответил Мартинез. — Мешает песчаная буря. Да и без нее в скафандре недостаточно… твою мать! Пристегнитесь! — крикнул он экипажу. — Мы падаем!
Скрипящий МВА кренился все быстрее и быстрее.
— Тринадцать градусов! — сообщила Йоханссен со своего места.
— Мы далеко за точкой равновесия, — заметил Фогель, пристегивая ремни. — Нам не выровняться.
— Нельзя оставить ее! — крикнул Бек. — Пусть кренится, мы справимся!
— Тридцать две метрические тонны, включая топливо, — сказал Мартинез, чьи руки летали над панелью управления. — Если он ударится о землю, пострадают баки, рама и, возможно, двигатель второй ступени. Мы никогда их не починим.
— Ты не можешь ее бросить! — возразил Бек. — Не можешь.
— У меня есть одна идея. Если она не сработает, я подчинюсь приказу.
Включив систему орбитального маневрирования, Мартинез дал ровный выброс из носового конуса. Маленькие двигатели боролись с громоздкой массой медленно кренящегося космического аппарата.
— Ты запустил СОМ? — спросил Фогель.
— Не уверен, что это сработает. Мы опрокидываемся не очень быстро, — ответил Мартинез. — Думаю, он замедляется…
— Аэродинамические крышки выбросятся автоматически, — сказал Фогель. — Это будет жесткий взлет с тремя дырами в борту корабля.
— Спасибо за информацию, — отозвался Мартинез, поддерживая тягу и следя за датчиком крена. — Давай же…
— По-прежнему тринадцать градусов, — доложила Йоханссен.
— Что у вас там происходит? — спросила Льюис. — Вы замолчали. Ответьте!
— Мы наготове, — ответил Мартинез.
— Двенадцать целых девять десятых градуса, — сказала Йоханссен.
— Работает, — заметил Фогель.
— Пока, — отозвался Мартинез. — Я не знаю, на сколько хватит маневрового топлива.
— Двенадцать и восемь, — сообщила Йоханссен.
— Уровень топлива СОМ — шестьдесят процентов, — сказал Бек. — Сколько тебе нужно, чтобы состыковаться с «Гермесом»?
— Десять процентов, если нигде не облажаюсь, — ответил Мартинез, корректируя угол тяги.
— Двенадцать и шесть, — доложила Йоханссен. — Мы встаем на место.
— Или же ветер слегка поутих, — добавил Бек. — Топливо на сорока пяти процентах.
— Мы можем повредить клапаны, — предостерег Фогель. — СОМ не предназначена для продолжительных выбросов.
— Знаю, — сказал Мартинез. — При необходимости я смогу пристыковаться без носовых клапанов.
— Почти… — сообщила Йоханссен. — Все, миновали двенадцать и три.
— Выключаю СОМ, — доложил Мартинез.
— Продолжаем выравниваться, — сказала Йоханссен. — Одиннадцать и шесть, одиннадцать и пять… остановились на одиннадцати и пяти.
— Топливо СОМ на двадцати двух процентах, — сообщил Бек.
— Вижу, — отозвался Мартинез. — Этого хватит.
— Капитан, вы должны немедленно вернуться на корабль, — передал по радио Бек.
— Согласен, — поддержал его Мартинез. — Он погиб, мадам. Уотни погиб.
Четыре члена экипажа ожидали ответа своего командира.
— Принято, — наконец отозвалась она. — Иду.
Они сидели молча, пристегнутые к креслам, готовые к взлету. Бек покосился на пустое кресло Уотни и заметил, что Фогель смотрит туда же. Мартинез проверил носовые двигатели СОМ — использовать их стало небезопасно. Он отметил неисправность в своем журнале.
Заработал шлюз. Избавившись от скафандра, Льюис поднялась в кабину и молча пристегнулась к своему креслу. Ее лицо напоминало застывшую маску. Нарушить тишину отважился только Мартинез.
— По-прежнему готов к взлету, — тихо сообщил он.
Льюис закрыла глаза и кивнула.
— Простите, капитан, — продолжил Мартинез, — но вы должны вслух…
— Взлетай, — сказала она.
— Есть, мадам, — ответил он, активируя запуск.
Крепежные зажимы вылетели из пусковой платформы и упали на землю. Несколько секунд спустя сработал пирозапал предварительного зажигания, запустив основные двигатели, и МВА рванулся ввысь.
Корабль медленно набирал скорость. Ветер попытался сбить его с курса. Программное обеспечение заметило проблему и изменило угол взлета, чтобы противостоять напору.
Топливо сгорало, корабль становился легче, а ускорение — больше. Поднимаясь с экспоненциально растущей скоростью, аппарат быстро достиг максимального ускорения, которое определялось не мощностью корабля, а хрупкостью заключенных в нем человеческих тел.
Аппарат набирал высоту, и открытые порты СОМ не облегчали ситуацию: корабль отчаянно сотрясался, и экипаж швыряло в креслах. Мартинез и программное обеспечение держались, хотя шла непрерывная борьба. По мере того как атмосфера становилась все реже, турбулентность убывала, а потом исчезла совсем.
Внезапно все остановилось. Закончилась первая ступень. Экипаж испытал несколько секунд невесомости, затем людей снова вдавило в кресла — началась вторая. Первая ступень аппарата отделилась и полетела вниз, чтобы в конце концов разбиться в неизвестной области оставшейся позади планеты.
Вторая ступень подняла корабль еще выше и вывела на низкую орбиту. Она заняла меньше времени, чем первая, и прошла намного более гладко, словно они двигались по инерции.
Двигатель остановился, и какофонию сменила гнетущая тишина.
— Основной двигатель выключен, — сказал Мартинез. — Время взлета: восемь минут четырнадцать секунд. Курс на перехват «Гермеса».
Обычно успешный взлет приветствовали аплодисментами. Этот заслужил лишь молчание, нарушаемое тихими всхлипываниями Йоханссен.
Четыре месяца спустя…
Бек старался не думать о болезненной причине, по которой экспериментировал с ростом растений в невесомости. Он отметил размер и форму листьев папоротника, сделал фотографии и записал показания в блокнот.
Выполнив научную задачу на сегодня, он сверился с часами. Как раз вовремя: скоро будет готов дамп данных. Бек проплыл мимо реактора к лестнице в Полуконус А.
Двигаясь вперед ногами, он вскоре вынужден был ухватиться за лестницу, ощутив действие центростремительной силы вращающегося корабля. Когда Бек добрался до Полуконуса A, гравитация составляла 0,4 g.
И это была не роскошь — центростремительная гравитация поддерживала экипаж в форме, иначе первую неделю на Марсе они едва смогли бы ходить. Тренировки в невесомости позволяли сохранить здоровыми кости и сердце, однако ничто не заставило бы их работать на полную мощь с самого первого сола.
Поскольку на корабле действовала эта система, они использовали ее и на обратном пути.
Йоханссен сидела за своим пультом, Льюис расположилась в соседнем кресле, а Фогель и Мартинез болтались поблизости. Дамп данных содержал письма и видеозаписи из дома. Это была кульминация дня.
— Уже скачался? — спросил Бек, входя на мостик.
— Почти, — ответила Йоханссен. — Девяносто девять процентов.
— Ты выглядишь радостным, Мартинез, — заметил Бек.
— Вчера моему сыну исполнилось три. — Мартинез сиял. — Должны прислать фото с праздника. А для тебя?
— Ничего особенного, — сказал Бек. — Отзывы рецензентов на статью, которую я написал пару лет назад.
— Готово, — объявила Йоханссен. — Вся личная почта разослана на ваши ноутбуки. Также есть телеметрическое обновление для Фогеля и системное обновление для меня. Хм… А еще голосовое сообщение всему экипажу.
Она оглянулась на Льюис.
— Запускай, — пожала плечами та.
Йоханссен запустила сообщение и откинулась на спинку кресла.
— «Гермес», это Митч Хендерсон.
— Хендерсон? — озадаченно переспросил Мартинез. — Обращается к нам напрямую без оператора связи?
Льюис предостерегающе подняла руку.
— У меня есть новости, — продолжил голос Митча. — Не знаю, как бы поделикатнее сказать, поэтому выскажусь без обиняков: Марк Уотни жив.
Йоханссен задохнулась от изумления.
— Чт-т-то… — заикаясь, произнес Бек.
Шокированный Фогель стоял с открытым ртом.
Мартинез посмотрел на Льюис. Та наклонилась вперед и ущипнула себя за подбородок.
— Я знаю, вы удивлены, — говорил Митч. — И знаю, что у вас много вопросов. Мы на них ответим. Но сначала я введу вас в курс дела. Он жив и здоров. Мы узнали об этом два месяца назад и решили не сообщать вам; мы даже проверяли личные сообщения. Я был категорически против. Мы рассказываем вам это сейчас, потому что наконец нашли способ связаться с ним и разработали приемлемый план спасения. Короче говоря, его подберет «Арес-четыре» с модифицированным МПА. Мы представим вам полный отчет о том, что произошло, но вашей вины в этом точно нет. Марк постоянно об этом твердит. Простое невезение. Не торопитесь, обсудите полученную информацию. На завтра вы освобождены от научных экспериментов. Присылайте все свои вопросы, и мы на них ответим. Конец сообщения.
На мостике воцарилась тишина.
— Он… он жив? — неуверенно спросил Мартинез и улыбнулся.
Фогель возбужденно закивал:
— Он жив!
Йоханссен смотрела на экран широко распахнутыми глазами.
— Твою мать! — рассмеялся Бек. — Твою мать! Капитан! Он жив.
— Я бросила его, — тихо сказала Льюис.
Когда экипаж увидел выражение лица своего командира, радость мгновенно угасла.
— Но, — начал Бек, — мы все оставили…
— Вы исполняли приказ, — оборвала его Льюис. — Я бросила его. В голой, безнадежной, забытой богами пустыне.
Бек умоляюще посмотрел на Мартинеза. Тот открыл рот, но не мог подобрать подходящих слов.
Льюис покинула мостик.
Глава 13
Сотрудники «Дейо-пластикс» работали в две смены, чтобы закончить брезент для жилого модуля «Ареса-3». Ходили слухи даже о трех сменах, если НАСА снова увеличит заказ. Никто не возражал. Сверхурочные были впечатляющими, а финансирование — неисчерпаемым.
Тканое углеродное полотно медленно пропускали через пресс, который зажимал его между листами полимера. Готовый материал складывали вчетверо и склеивали. Получившийся толстый лист покрывали мягкой смолой и отправляли в горячую камеру.
ЗАПИСЬ В ЖУРНАЛЕ: СОЛ 114
Теперь, получив возможность общаться со мной, НАСА болтает без умолку.
Они желают постоянно получать информацию по каждой системе жилого модуля и собрали целую комнату людей, пытающихся руководить моей плантацией. Что может быть восхитительней кучки земных придурков, советующих мне, ботанику, как обращаться с растениями?
Я их преимущественно игнорирую. Не хочу показаться самонадеянным, но я — лучший ботаник на планете.
Большой бонус: имейл! Как на старом добром «Гермесе», мне приходят дампы данных. Разумеется, они содержат письма от друзей и семьи, однако НАСА присылает также избранные сообщения от общественности. Мне пишут рок-звезды, спортсмены, актеры и актрисы — и даже президент!
Одно из писем пришло из моей альма-матер, Чикагского университета. Говорят, если ты где-то возделываешь плантацию, значит, ты официальный «колонист». То есть технически я колонизировал Марс.
Вот так-то, Нил Армстронг!
Но самое лучшее письмо пришло от моей матери. Именно такое, как вы и подумали: слава Господу, ты жив, держись, не умирай, папа передает привет и т. п.
Я прочитал его пятьдесят раз подряд. Эй, не поймите меня неправильно, я отнюдь не маменькин сынок! Я взрослый мужчина, который лишь изредка надевает подгузники (в скафандре без них не обойтись). И я совершенно по-мужски цепляюсь за мамино письмо. Я ведь не какой-то малолетка, тоскующий по дому в летнем лагере.
Теперь мне приходится пять раз в день выбираться в марсоход, чтобы проверить почту. Они могут отправить сообщение с Земли на Марс, но не способны перекинуть его на десять метров дальше, прямиком в жилой модуль. Однако мне не следует жаловаться: мои шансы пережить все это заметно повысились.
Согласно последним донесениям, они решили проблему веса МПА «Ареса-4». Когда он приземлится, с него снимут тепловой экран, всю аппаратуру жизнеобеспечения и парочку пустых топливных баков. И тогда мы семеро (экипаж «Ареса-4» плюс я) сможем добраться до Скиапарелли. Они уже разрабатывают для меня расписание наземных операций. Как вам это понравится?
Еще одно новшество: я учу азбуку Морзе. Зачем? Затем, что это наша запасная система связи. НАСА вдруг сообразило, что допотопный зонд — не самое надежное средство коммуникации.
Если «Патфайндер» накроется, я буду выкладывать сообщения из камней, а НАСА — снимать их со спутников. Ответить они не смогут, но у нас сохранится хотя бы односторонняя связь. Почему именно азбука Морзе? Потому что точки и тире получаются из камней намного лучше, чем буквы.
Это отстойный способ общения. Надеюсь, до такого не дойдет.
По завершении всех химических реакций полотно стерилизовали и переносили в «чистую комнату». Там от края отрезали полосу, делили на квадраты и затем подвергали каждый из них серии суровых испытаний.
После тестирования из полотна вырезали фигуру нужной формы. Края подшивали и скрепляли смолой. Сотрудник с планшетом проводил последний независимый осмотр, проверяя показатели, а затем подтверждал годность.
ЗАПИСЬ В ЖУРНАЛЕ: СОЛ 115
Назойливые ботаники неохотно признали, что я проделал отличную работу. И согласились, что пищи мне хватит до 900-го сола. НАСА конкретизировало детали миссии снабжения.
Сначала они разрабатывали безумный план доставки зонда на Марс до 400-го сола. Однако картофельная плантация купила мне еще пять сотен солов жизни, и у них появилась лишка времени.
Запуск назначен на следующий год, с использованием траектории Гомана,[22] и добираться сюда зонд будет почти девять месяцев. Он должен прибыть в районе 856-го сола. В нем будет еда, запасной оксигенатор, регенератор воды и система связи. Точнее, даже три системы связи. Похоже, они не хотят рисковать, учитывая тот факт, что в моем присутствии радиоэлектроника часто ломается.
Сегодня получил первый имейл с «Гермеса». НАСА ограничивает прямой контакт. Думаю, боятся, что я ляпну что-нибудь вроде: «Вы бросили меня на Марсе, придурки!» Знаю, команда очень удивилась, услышав о марсианском призраке, но ради Бога! Иногда НАСА слишком осторожничает. Тем не менее один имейл от капитана они все-таки пропустили:
Уотни, мы очень счастливы, что ты выжил. Как человек, несущий ответственность за твое нынешнее положение, я бы хотела иметь возможность помочь тебе напрямую. Однако, судя по всему, у НАСА есть хороший план спасения. Не сомневаюсь, ты сохранишь свою удивительную изобретательность и продержишься. По возвращении на Землю с меня пиво.
Льюис
Мой ответ:
Капитан, за мое нынешнее положение несет ответственность исключительно мое невезение, уж никак не вы. Вы поступили правильно и спасли всех остальных. Знаю, это было трудное решение, но любой анализ событий того дня покажет, что оно было верным. Доставьте всех домой в целости и сохранности, и я буду счастлив.
Однако ваше пиво я все-таки выпью.
Уотни
Сотрудники аккуратно свернули полотно и поместили в наполненный аргоном герметичный контейнер. Человек с планшетом наклеил на него стикер «Проект „Арес-3“, брезент для жилого модуля, полотнище AL102».
Контейнер погрузили в заказной самолет и отправили на базу ВВС Эдвардс в Калифорнии. Самолет летел на аномально большой высоте, затрачивая большие количества топлива, чтобы полет прошел как можно более гладко.
По прибытии специальный транспортировщик доставил контейнер в Пасадену. Там его отправили в Сборочный цех космических аппаратов ЛРД. В течение следующих пяти недель инженеры в белых костюмах собирали зонд снабжения 309. Он содержал AL102, а также двенадцать других упаковок с брезентом для жилого модуля.
ЗАПИСЬ В ЖУРНАЛЕ: СОЛ 116
Близится время второй жатвы.
Ага!
Жаль, у меня нет соломенной шляпы и подтяжек. Пересадка прошла неплохо. Я начинаю понимать, что марсианское фермерство — крайне выгодное занятие благодаря жизнеобеспечивающему оборудованию за миллиарды долларов. Теперь у меня есть четыре сотни здоровых растений, каждое из которых даст высококалорийные картошечки для моего стола. И они созреют всего через десять дней!
На сей раз я не буду их пересаживать. Это мой пищевой запас. Натуральный, органический, марсианский картофель. Не каждый день о таком услышишь, верно?
Вероятно, вас интересует, как я собираюсь его хранить. Я не могу просто сложить клубни в кучу — большая часть испортится прежде, чем я их съем. Поэтому я сделаю то, что на Земле бы не сработало: выброшу картофель на улицу.
Б о льшую часть воды вытянет разреженная атмосфера, а остаток замерзнет. Любая бактерия, навострившаяся поживиться моей картошечкой, сдохнет в страшных мучениях.
Из других новостей: я получил имейл от
|
|
Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...
Биохимия спиртового брожения: Основу технологии получения пива составляет спиртовое брожение, - при котором сахар превращается...
Архитектура электронного правительства: Единая архитектура – это методологический подход при создании системы управления государства, который строится...
Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!