IV. Хозяйка крепости Альтбур

 

— Сюда, пожалуйста, сударь.

Кейн обернулся и увидел своего знакомого, управляющего, незаметно оказавшегося позади него. Он был видим, но не слышим. Несомненно, эта иссохшая ящерица пробиралась за гобеленами. Этот ублюдок, наверное, проскользнул под фреской.

— Сюда?

— Да. Моя госпожа Найхорисс, — пояснил он, — приготовила небольшой ужин в своих покоях. Она просит вас присоединиться к ней. — Как просто.

— Значит, она наконец решила взглянуть на свою находку.

Управляющий пожал плечами и продекламировал:

— Ведь разум женщины, друг Эйстеналлис,

Загадка;

Его непостижимые глубины

Сравнимы лишь с внезапными капризами богов.

— Забавно: вы цитируете Гальмониса, а ведь Эйстеналлис, которого этот велеречивый предатель вел в покои королевы, больше не увидел солнечный свет, — заметил Кейн, следуя за своим проводником.

— О! Значит, вы знакомы с произведениями Ганброми? Образованный наемник!

— Я знал Ганброми! — пробормотал Кейн, надеясь, что не вызовет этим очередную вспышку эрудиции у самодовольного болвана.

— Вот мы и пришли, — сообщил управляющий и постучал в обитую медью дверь. Услышав ответ, он распахнул дверь и предупредительно отошел в сторону.

Вошедшего Кейна встретили две улыбающиеся девушки в одинаковой кожаной одежде. Они открыли вторую дверь и пригласили его войти.

Когда он поднял занавес, хозяйка встала с кушетки, чтобы поприветствовать его; она загадочно улыбалась, обнажая маленькие белые зубы.

— Я Найхорисс. — Ее голос был отчетлив, холоден и далек, как во сне. — Приветствую тебя в крепости Альтбур.

Томно протянув навстречу гостю длинную белую руку, она показала на кушетку у низкого стола напротив себя.

— Пожалуйста, садись и расскажи мне о себе. У меня теперь так редко бывают гости. — Она подала знак служанкам и вернулась к своей кушетке, грациозная, словно тень.

Кейн уселся на указанное место, наблюдая, как служанка наполняет его бокал вином столь же красным, как и рубины на сосуде.

— Меня зовут Кейн, — начал он. При сложившихся обстоятельствах утаивать что-либо было бессмысленно, к тому же он, простой наемник, был польщен тем, что его принимают в такой роскоши.

Найхорисс улыбнулась. Она поднесла к губам бокал вина, в котором отражались ее темные глаза. Распущенные длинные черные волосы подчеркивали бледность утонченного, правильно очерченного лица. Образец сверхъестественной красоты, холодной и отчужденной, как искусно вырезанный из слоновой кости и драгоценного агата шедевр.

— Кейн, — произнесла она одними губами. — Жестокое имя, как мне кажется. Необычное. — В ее глазах сверкали насмешливые искорки. Кейн был уверен, что она и раньше знала, кто он.

Кейна сложно было перепутать с кем-нибудь другим. Рыжие волосы и могучее телосложение отличали его от крозантинцев, которые в основном имели темные волосы и стройные фигуры. Благодаря своим грубым чертам и сильным рукам Кейн не слишком отличался от наемников, ушедших из холодных земель далеко на юг. Чужака в нем выдавали глаза. Человек, взглянувший в глаза Кейна, никогда не забывал их. Холодные голубые глаза, в которых таился безумный огонь, адское пламя разрушения и кровопролития. Взгляд смерти. Глаза прирожденного убийцы. Метка Кейна.

Обладатель столь страшных глаз между тем продолжал:

— Поскольку даже здесь, в крепости Альтбур, наверняка известны подробности ссоры Джассартиона со своим ныне покойным братом Таливионом, я не буду утомлять вас рассказом об этом. Как вы понимаете, мне нужно было бежать от гнева Джассартиона как можно быстрее. Однако же я немного задержался. Наверное, я без должного внимания отнесся к выбору убежища. Но солдаты Джассартиона не узнали меня, посчитали мертвым, и я в отчаянии напролом шел по лесу, пока вы случайно не нашли меня. — Тут Кейн принялся благодарить хозяйку за гостеприимство.

Смех Найхорисс был симфонией серебряных флейт и колокольчиков, легкий и задорный, но в нем крылась угроза.

— Итак, Кейн действительно талантливый придворный, каким описывают его дамы! Отвечу на твои комплименты: как необычно встретить изысканные манеры под маской грубой силы! Но ты, Кейн, остаешься для меня загадкой! Какая живучесть! Через несколько дней ты полностью оправишься от ран, от которых должен был умереть или на много месяцев оказаться прикованным к постели. Я рада, что ты тогда переночевал в моей деревне!

— Боюсь, что сейчас я ничего не помню, — произнес Кейн. — Ваш замечательный управляющий сказал, что там были бандиты…

Найхорисс прервала его, беспечно отмахнувшись:

— Бандиты? Вряд ли. Несколько жалких воришек, готовых перегрызть друг другу горло за твои сапоги. Они разбежались как крысы, когда появились мои охотники. Прошу тебя! Все эти формальные выражения благодарности так утомительны! А жизнь в крепости Альтбур и без того скучна. Теперь ты должен рассказать мне обо всех удивительных событиях, происходящих во внешнем мире, иначе я буду зевать всю ночь. Расскажи мне о тех экзотических краях, через которые ты прошел в своих странствиях. Разгони мою тоску, и ты останешься здесь до тех пор, пока Джассартион ищет тебя!

Такое положение вещей устраивало Кейна. Роль собеседника за ужином он выучил досконально, а вечер забавных историй не даст хозяйке узнать больше о своем госте, чего Кейн вначале опасался. Служанки Найхорисс под тихий звон своих медных колец то и дело убирали со стола опустевшие блюда, а Кейн все развлекал загадочную хозяйку крепости Альтбур занимательными историями о старинных битвах и придворных интригах в почти забытых землях.

Вино было старого урожая; Кейн наслаждался его необыкновенным тонким вкусом и одобрительно кивал, когда внимательная служанка вновь и вновь наполняла его бокал. Его разум был настолько опьянен, что Кейн подумал, не содержится ли в вине какой-нибудь легкий наркотик. Однако хозяйке наливали вино из тех же кувшинов, но ела и пила она не слишком много.

Когда служанки убрали последнее блюдо, и на столе осталось только вино, Найхорисс поднялась на ноги и поманила Кейна к открытому балкону. Кейн последовал за ней по освещенным луной плиткам пола, его движения были тяжелы от вина и волшебной красоты хозяйки. Мгновение они стояли, облокотившись на парапет, глядя на долину, где в холодном лунном свете серебряным и черным вырисовывалась разрушенная деревня. Легкий ветерок шевелил ее черные волосы своим дыханием, таким холодным для летней ночи.

Свет падал на полупрозрачное дымчатое платье так, что ее белая кожа почти сияла. От нахлынувших эмоций у Кейна застрял комок в горле, а чувства пришли в полный беспорядок. Красота Найхорисс приводила его в неведомое раньше восхищение.

— Вам не холодно? — неуверенно начал он, сам смущаясь своей неловкости.

Найхорисс повернулась к нему, стоя так близко, что Кейн мог дотянуться до нее рукой.

— Холодно? Да. Да, мне холодно. Но не от ночной прохлады. Это далекий, глубокий холод, и согреться можно лишь…

Свет луны упал на ее острые белые зубы, а ее манящая улыбка странно сочеталась с алчущим взглядом.

— Думаю, что ты сможешь прогнать тот холод, что мучает меня.

Кейн подался вперед, чтобы заключить Найхорисс в объятия, но его движения были слишком неуклюжи, и она с загадочным смехом ускользнула от него. Кейн в недоумении смотрел на нее с детским восторгом, как молодой деревенский парень, попавший в руки искушенной куртизанки. Его пальцы, прикоснувшиеся к ее коже, были как будто скованы льдом.

— Наберись терпения, мой отважный воин! — засмеялась она. — Не так быстро! Сколько ночей ты был один! Ты набросишься на меня, словно голодный медведь?

Крайне раздосадованный, Кейн попытался взять себя в руки. Каким волшебством обладает эта женщина, если из-за нее он двигается с грацией запряженного в плуг буйвола? Но желание обладать таинственной хозяйкой замка свело на нет все попытки восстановить утонченность своих обычно безупречных манер.

Найхорисс взяла в руки инструмент, похожий на лиру, прижала его к груди и, словно издеваясь, встала в нескольких шагах от Кейна.

— Не так быстро! — шепотом произнесла она. — Пусть кровь твоя кипит и играет. Выпей. Я спою для тебя, Кейн… Потерпи еще несколько минут.

Кейн поднес бокал к губам, и, хотя он не осмеливался произнести ни слова, в глазах горело желание, охватившее всю его душу.

Ее пальцы почти печально, небрежно скользнули по струнам лиры, но Кейн почувствовал, что эта небрежность напускная. Она напомнила ему напускное безразличие кошки, играющей со своей добычей.

Полилась причудливая мелодия, и Найхорисс стала тихо напевать, освещенная лунным светом. Из луны, холода, одиночества и ночи плела она узор своей песни.

Приди ко мне, любовь моя, не оставь меня в ночи,

Явись предо мной в холоде луны и ясном свете,

Положи свою душу на мой холодный алтарь.

Коснись моей руки, любовь моя, ощути мою ледяную плоть,

Положи голову на мою грудь, на подушку из мягкого снега.

Ласкай мой губы, любовь моя, почувствуй мое ледяное дыхание,

Взгляни в глубину моих глаз — в них ночная прохлада.

Позволь, я заключу тебя в ледяные объятия,

Пойдем со мной в мой мир, где нет боли,

Я подарю тебе поцелуй, и ты узнаешь,

Что благо любви — Это смерть, это смерть.

Найхорисс плавным движением отложила лиру и потянулась к нему. Кейн смотрел на нее с нескрываемым восторгом.

— Ну вот. Ты молчишь, Кейн? Надеюсь, моя песня не убаюкала тебя?

Она скользнула от него, уходя по лунной дорожке в спальню, где царил полумрак.

Кейн последовал за ней в комнату, напряженный до предела и охваченный безумным вожделением.

— Найхорисс, — хрипло прошептал он.

Но она коснулась пальцем его губ, и он вновь замолчал. Она смотрела на него, стоя у кровати, и в ее темных глазах светился голод, жажда Кейна. Затем ее тонкие пальцы коснулись застежек платья, и оно упало на пол, как утренний туман. Полоса лунного света наполняла каждый изгиб ее совершенного тела новой волшебной красотой.

— Ты желаешь меня, Кейн? — спросила она. Теперь в ее голосе не было насмешки.

— Ты же знаешь! — произнес он.

— И ты отдашься мне телом и душой навеки? — Может быть, в ее глазах еще играли насмешливые искорки?

Теперь Кейн начал понимать, в какую ловушку попал, но не мог взять свои слова обратно.

— Я отдаю тебе себя.

Хищная улыбка озарила ее лицо, и она распростерла перед ним объятия.

— Иди же ко мне! — радостно закричала она.

Кейн крепко обнял ее, гибкое тело Найхорисс подчинилось его силе. Они слились в поцелуе, нечеловеческий холод ее губ гасил пожар, охвативший Кейна. Он неожиданно почувствовал ее острые клыки.

С удивительной силой ее руки разрывали его рубашку. Кейн ошеломленно смотрел, как Найхорисс, оторвавшись от него, откинулась на меха постели. Кейн судорожно срывал с себя остатки одежды, даже в лихорадке желания заметив длинные царапины, оставленные ногтями Найхорисс на его груди. Ее клыки сверкали в лунном свете, но в тот момент Кейна ничто не заботило.

Холодными руками она притянула его к себе, и они слились в объятиях черного экстаза. Кейн дрожал, на него одна за другой накатывались волны невыносимого наслаждения, его чувства кружились в невозможной смеси огня и льда, отвращения и удовольствия. Он даже не протестовал, когда Найхорисс оказалась на нем и стала покрывать поцелуями тело Кейна, спускаясь все ниже.

Когда ее клыки вонзились в горло Кейна, ему показалось, что он весь горит. Невыразимый стон боли и экстаза сорвался с его губ, и он беспомощно провалился в темноту.

 

V. В МИРАЖЕ

 

Время потеряло для него значение. Словно вся жизнь превратилась в одну бесконечную ночь. Кейн больше не видел солнца — то ли потому, что днем он находился без сознания, то ли потому, что время для них просто остановилось.

Реальность состояла только из проведенных вместе ночей, но Кейн не мог даже вспомнить, сколько раз они лежали в объятиях друг друга. Когда он просыпался, вокруг был мрак. Иногда Кейн чувствовал в себе силы обойти покои Найхорисс, а иногда был настолько слаб, что мог лишь добраться до стола, где для него был накрыт небольшой ужин, состоящий из вина и мяса. Он больше не видел слуг замка, впрочем, Кейн и не отваживался покинуть покои хозяйки. Ему даже не хватало силы и любопытства проверить, заперта ли дверь; мысль о побеге просто не приходила ему в голову.

Посмотрев на себя в зеркало, Кейн заметил, как осунулся, но его это не обеспокоило. Без всякого интереса он рассматривал две ранки, образовавшие зловещие красные припухлости на его шее.

Единственным его чувством стало ожидание — предчувствие раскрытия загадочных тайн и неведомых наслаждений, которые веками были запретны для него. Как будто после долгих и безнадежных мечтаний все его желания наконец сбылись — он может теперь отправиться в столь желанное путешествие. Кейн ожидал смерти, будучи слишком слаб духом и телом, чтобы ощущать беспокойство.

Она всегда приходила к нему. Иногда через дверь, иногда казалось, что она просто возникает из воздуха.

В притворной заботе Найхорисс говорила о его слабости, уговаривала Кейна поесть, выводила его из апатии. Кейн всегда стремился угодить хозяйке крепости Альтбур, черпая откуда-то покидающую его силу. Они разговаривали, Найхорисс иногда пела. Но каждый раз все заканчивалось одинаково. Они занимались любовью. А когда Кейн в измождении лежал на грани забытья, он чувствовал слабое прикосновение губ к своей шее и боль — и боль вновь погружала его во мрак.

Иногда Найхорисс говорила с Кейном о себе, об их будущем. Она чувствовала свою власть над ним, была уверена, что Кейн никогда не уйдет.

Она рассказала ему о том, как два столетия назад в ходе гражданских войн пала крепость Альтбур, как победители убили всех жителей деревни и замка. На этой самой постели она стала жертвой похоти победителей, а потом кто-то из них задушил ее. Но насилие и ненависть — слишком могущественные силы, чтобы исчезнуть без следа. Хозяйка павшей крепости черпала силу из проклятий и безумной жажды мщения тысяч убитых. Она стала средоточием ненависти, пережившей смерть.

Ночами Найхорисс обходила свои разграбленные владения, а потом заря освещала бескровные тела, ставшие жертвой ее дьявольской мести. Постепенно все люди в страхе покинули этот край, оставив Найхорисс среди развалин, в которых обитали вампиры.

Прошло много лет. Выросли и умерли внуки тех, кому она мстила; война стала всего лишь историей, о которой стыдливо умалчивали даже ученые. Камни крепости Альтбур покрылись мхом, вампиры перебрались поближе к людям. Но Найхорисс осталась жить в развалинах своих владений, охотясь лишь на лесных зверей или редких путников, неосторожно зашедших сюда. Ей было очень одиноко. Только бессмертный может понять одиночество смерти без покоя, дарованного могилой.

Когда Найхорисс прогнала обнаруживших Кейна вампиров, она уже знала, что будет делать. Она принесла его в замок и вернула крепость Альтбур из тлена веков к ее прежней славе. Она заботливо ухаживала за своим сокровищем, пока Кейн вновь не обрел свою силу. Она терпеливо накладывала на него свои чары. И когда Найхорисс посчитала Кейна полностью восстановившимся, она заключила его в свои объятия, чтобы питаться его огромной жизненной силой.

Но Кейну не была уготована смерть, это Найхорисс обещала. Его ждала участь быть ее вечным мужем — стать спутником Найхорисс в темном царстве бессмертных. Поэтому она медленно вытягивала из него жизнь, тщательно подготавливая Кейна к тому, что он, как и Найхорисс, станет ночным созданием. И тогда они вдвоем станут правителями населенной вампирами пустыни, вместе они разделят мрак и несравненные удовольствия бессмертия!

Однажды Кейн, проснувшись, почувствовал себя настолько слабым, что не смог встать с постели. Он лежал, неглубоко и прерывисто дыша, бледный и с запавшими щеками, ожидая, когда к нему придет Найхорисс.

Она пришла к нему той же ночью, в ее темных глазах горело возбуждение.

— Наконец-то! — радостно закричала Найхорисс, как невеста в первую брачную ночь. — Я уж начала думать, что твои силы питает неиссякаемый источник!

В ее голосе появились нежные нотки.

— Сегодня будет наша последняя ночь, возлюбленный Кейн. Ты в последний раз почувствуешь боль смертного, а когда проснешься снова, ты восстанешь не от сна, а из сладкого забытья смерти. И тогда мы наконец будем вместе! Ты и я — вместе на целую вечность, Кейн!

Кейн грустно улыбнулся, когда она склонилась над ним. Он слабо попытался что-то сказать, но ее губы прильнули к его губам.

Поцелуй Найхорисс прожигал насквозь. Ледяные иглы вонзались в каждый нерв Кейна, овевая его душу неземным холодом. Космическая пустота появлялась из темноты и поглощала Кейна. Экстаз и агония слились в единое целое и переполнили его исчезающие чувства, две противоположности разрывали его, затем вновь собирали воедино, создавая невыносимое ощущение.

Черные волосы Найхорисс спадали на лицо Кейна, он задыхался. Под весом ее холодного тела последнее дыхание выходило из его груди. Ее ненасытные губы высасывали остатки жизни из его легких. Он больше не мог дышать. Он умирал…

 

VI. ВОЗВРАЩЕНИЕ

 

Темнота. Кейн плыл через бесконечную темноту. Это было не просто отсутствие света, а небытие всего — материи, энергии, времени. Парение в космическом пространстве между жизнью и смертью.

Во тьме была нить, тонкая сеть из неведомого вещества, не дающего Кейну выплыть за пределы вечной пустоты. Мягким толчком она отбрасывала его назад в вечность, ее сила была почти незаметна, но все же непреодолима. Жизнь делала последние попытки вернуться к Кейну, непрерывно требуя проявления самого первобытного инстинкта.

Много веков назад Кейн покинул темноту и тепло лона матери корчащимся созданием, чьим первым действием в жизни стал истошный крик. И теперь в космическом мраке тот же самый инстинкт вырывался наружу.

Кейн почувствовал, что задыхается, и открыл глаза. Со всех сторон его обступали каменные стены, а глаза видели лишь тьму. Воздух в легких был спертым и полным вековой пыли. Кейн хрипло закричал, вытягивая вперед руки и ноги в слепой панике при виде стены, которая давила на него. На мгновение показалось, что ему не хватит сил освободиться, но затем все примитивные инстинкты восстали в нем, сопротивляясь смерти.

Под его напором стена дрогнула и подалась назад. Находясь на грани безумия, Кейн откинул засов в правом верхнем углу саркофага и стал жадно глотать холодный затхлый воздух могилы.

Кейн сидел в темноте, тяжело дыша. По мере того как жизнь возвращалась в его дрожащее тело, ум Кейна обретал прежнюю ясность, освободившись от чар, под властью которых он так долго находился.

Теперь он мог что-то видеть, поскольку тьма саркофага была солнечным светом в сравнении с мраком, в который чуть опять не погрузился Кейн. Он решил, что находится, вероятно, в фамильном склепе под крепостью Альтбур, потому что в темноте сумел разглядеть очертания других каменных гробов: некоторые располагались в стенных нишах, другие, как и его, возвышались на пьедесталах над полом.

Кейн с трудом выбрался из темницы своего саркофага и упал на пол. Ему вдруг стало любопытно, что случилось с предыдущим обитателем его временного жилища. Он медленно шел по покрытым пылью камням, потом споткнулся о лестницу и стал подниматься, следуя за тонким солнечным лучом, пробивавшимся в склеп через дверь. Кейн толкнул плечом дверь, она со скрипом открылась, и он, шатаясь, вышел наружу.

Коридор, в котором он оказался, был завален обломками, позднее утреннее солнце ярко освещало обвалившийся потолок в его дальнем конце. Преодолевая боль, Кейн двинулся по коридору, который привел его к каким-то развалинам. Кейн в недоумении остановился.

Крепость Альтбур представляла собой заброшенные руины. Кейн шел по ее безмолвным коридорам и везде встречал лишь запустение. Его не приветствовали слуги, теперь здесь жили только летучие мыши и крысы, разбегавшиеся по углам при его приближении. Прочные стены крепости неясно вырисовывались на холме, в нескольких местах крыша провалилась. Еще были видны следы падения замка: сломанные ворота и почерневшие стены, где бушевали пожары. Множество деталей роскошной обстановки было вынесено грабителями, но Кейн обнаруживал многочисленные кипы гниющей ткани и дерева в местах, где прежде были гобелены и мебель великолепной крепости Альтбур. На самом Кейне была одежда, в которой он сражался, и теперь она пришла в негодное состояние.

Солнечный свет упал на кусок металла, и Кейн с удовлетворением увидел оружие, сваленное в кучу в углу одного из пустых залов. Мрачно ухмыльнувшись, он пристегнул к поясу изрядно потрепанный в битвах меч и кинжал и продолжил свой путь к покоям Найхорисс.

Кейн часто останавливался, чтобы восстановить силы. Руки и ноги тряслись, тело онемело от слабости. Однако Кейн чувствовал в себе гораздо больше сил, чем когда он только очнулся. Избавившись от чар Найхорисс, он, невзирая на головокружение и усталость, стиснув зубы, заставлял себя идти вперед.

Солнце уже садилось, когда Кейн, шатаясь, вошел в покои Найхорисс. Здесь тоже все было покрыто пылью и плесенью, однако помещение отличалось от других комнат замка. Полы не были завалены мусором и обломками. Казалось, что после грабителей здесь был наведен некий порядок и комнате был возвращен ее прежний вид. На стенах все еще висели превратившиеся в лохмотья гобелены, каменный пол покрывали рассыпавшиеся в пыль ковры, мебель стояла на своих местах, вазы и драгоценности были опутаны паутиной. Казалось, что заботливые руки тщательно подготовили эти покои к вековому отдыху.

Кейн тщательно осмотрел затемненные комнаты, но не обнаружил ни единого признака жизни. Большая часть покоев Найхорисс, насколько помнил Кейн, избежала разрушения, однако сейчас он не заметил многих ценных предметов, находившихся здесь ранее. Кровать все еще была здесь, но, вопреки ожиданиям Кейна, на ее роскошных простынях не лежала Найхорисс. Пыль, покрывавшая постель, казалась нетронутой веками. Кейн в беспокойстве нахмурился. Он предположил, что вампирша могла прятаться от дневного света на кровати, на которой была когда-то убита. Он допустил серьезную ошибку, ведь на этот раз он хотел встретиться с Найхорисс, имея хоть какое-то преимущество.

С балкона Кейн увидел, что сумерки все более сгущаются. Он гневно выругался, начиная понимать, что Найхорисс наверняка положила его безжизненное тело в склеп рядом с собой. И теперь Кейн знал, что у него мало шансов обнаружить убежище Найхорисс до того, как ее разбудит темнота. Его ноги заплетались от усталости, когда он вошел в темный коридор, надеясь добраться до склепа, пока хозяйка крепости Альтбур спит.

Выиграть гонку с надвигающейся ночью ему не хватило сил. Найхорисс ждала его в луче лунного света. Ее красота не померкла от времени, отделявшего крепость Альтбур, погруженную в чары Найхорисс, от развалин, в которых они встретились сейчас.

«По крайней мере эта неземная красота не мираж», — подумал Кейн.

Она вытянула свои белые руки, улыбнувшись бледными губами.

— Итак, я встретила тебя уже проснувшимся и бодрым, Кейн. Неужели ты так хотел освоиться со своим новым существованием, что отправился на прогулку без меня? Может быть…

Ее улыбка сменилась испугом, когда Кейн подошел к ней.

— Что-то не так! — закричала она в ужасе. — Ты все еще жив! Ты не…

— Да, что-то очень даже не так! — Кейн невесело улыбнулся. — Несмотря на все твои старания, во мне еще осталось немного жизни! Достаточно, чтобы вернуться в мир живых! Вполне достаточно, и теперь приглашение составить тебе компанию в склепе крепости Альтбур не кажется мне соблазнительным!

На ее лице застыла тревога.

— Я не понимаю! Никто из смертных не может остаться в живых после того, как познал мой поцелуй! Капля за каплей я выпивала из тебя жизнь. Ты был слишком слаб, чтобы сопротивляться, в ту последнюю ночь, когда я высосала из твоих губ последнее дыхание. Казалось, что твое тело холодеет в моих руках, когда я перед рассветом отнесла тебя в склеп.

Найхорисс в задумчивости замолчала.

— Я положила тебя в гроб рядом с собой. Эти два гроба были сделаны столетия назад для меня и моего мужа, которого мне никогда не суждено было встретить.

Кейн оперся на подоконник и смотрел на вампиршу грустными глазами, синие глубины которых скрывали его мысли.

Найхорисс безмолвно стояла, погрузившись в свои мысли и изучая Кейна. Где-то во мраке прозвучал шорох бархатных крыльев, а в углу по сухим листьям осторожно пробиралась крыса.

— Теперь я, кажется, знаю, — произнесла она. — Ты так быстро оправился от ран, даже шрамы зажили. Тогда мне казалось, что забрать твою жизненную силу никогда не удастся, хотя я и пила ее каждую ночь. Человеческое тело не может так быстро восстанавливать кровь. Только необычайная воля к жизни могла снять чары моего смертельного поцелуя и помочь тебе вернуться из бездны вечной ночи.

Иногда ночные духи рассказывают о том, кто носит имя Кейн. Они говорят, что он — один из первых людей, человек, проклятый богами за то, что восстал против своего творца, принеся насилие и смерть в рай, в котором жили первые люди. На этого Кейна было наложено проклятие бессмертия. Он был обречен вечно странствовать по земле, не знать покоя, повсюду нести зло и разрушение, пока сам не будет уничтожен насилием, которое породил. Чтобы люди знали, кто он, его меткой стали глаза убийцы.

В ее голосе был трепет.

— Бессмертное тело быстро залечивает раны, которые сразу не привели к смерти. Оно не стареет. Вероятно, оно навсегда останется таким, каким было в момент проклятия.

В тебе было что-то неестественное, Кейн, я все время это чувствовала, но предпочитала не обращать на это внимания, погруженная в мечты о нас. Теперь я вижу, как я была безумна, что не прислушалась к шепотам ночных ветров.

Кейн пожал плечами, все еще не произнося ни слова. В ее голосе послышалось отчаяние.

— Останься со мной, возлюбленный Кейн! — взмолилась Найхорисс. — Тебе надо только прекратить это бессмысленное сопротивление и отдаться моему поцелую! Прошу тебя, не пытайся больше освободиться от моих чар! Отдайся мне в последний раз, и ты проснешься, чтобы быть моим возлюбленным, моим повелителем навеки! Клянусь тебе, мы будем хозяевами крепости Альт-бур! Мы будем править вместе, пока звезды не упадут с неба в море ночи! Наша любовь в мире без смерти, без боли!

Эти развалины угнетают тебя? Взгляни на их величественное спокойствие глазами смертного! Тебе больше нравится крепость Альтбур в ее прежнем великолепии? Наши чары восстановят ее во всем могуществе, в каком ты ее видел! Если ты захочешь, мы можем вернуть нашим владениям древнюю славу и править вместе, когда царства внешнего мира будут рушиться и лежать в руинах!

Смех. Горький смех.

— Мираж, — тихо сказал Кейн. Найхорисс в тревоге запротестовала:

— Мираж? Нет, Кейн! Для тебя и меня все будет так же реально, как реальны сейчас эти развалины! Ты провел много дней в древних стенах замка, окруженный слугами, наслаждаясь яствами и напитками, одеваясь в роскошные одежды прошлых веков! Неужели все это казалось нереальным? Можешь ли ты сам себе с уверенностью сказать, в каком виде крепость Альтбур реальна, а в каком существует лишь во сне?

— Часто невозможно отличить реальность от сна, — задумчиво произнес Кейн. — Философы доказывали, что реальность — это всего лишь личное толкование человеком того мира, в котором он живет. В таком случае жизнь можно считать просто сном, от которого нас пробудит смерть. Но ты неправильно поняла меня, Найхорисс. Неправильно поняла, наверное, с самого начала. Смерть. Тайна смерти. Это забытье или новое приключение? Приносит ли она покой, как многие утверждают? Может, это какая-то высшая ступень существования? Может, смерть — это перерождение? Существует так много теорий о смерти, но так мало известно. Я много лет размышлял о смерти. Я в восторге бросаю вызов смерти, а иногда я страстно желаю испытать эту запретную тайну. И так вечно. Бессмысленно и вечно.

— Когда я пришел в сознание здесь, я почувствовал, что что-то в крепости Альтбур нереально. Во мне взыграло любопытство, и я остался в замке, даже когда понял, кто ты. Как видишь, я мог избавиться от твоих чар в самом начале, но мне было очень любопытно. Мне было интересно самому наконец испытать смерть.

— Я думаю, что подошел к познанию смерти ближе, чем кто-либо, и возвратился с этим знанием к жизни. Я понял, что смерть — это мираж. Видение на горизонте. Далекое, недостижимое. Видение, полное странных наслаждений и тайн. А когда до него доберешься, увидишь лишь песок.

— Скука вела меня на протяжении веков. Все в этом мире повторяется с утомляющей регулярностью. Смерть казалась мне новым приключением — бегством из мира, который наскучил мне много лет назад.

— Но смерть, по крайней мере, та смерть, в которую ты почти погрузила меня, это просто еще одна бесконечная скука. Вечность, проведенная в склепе или в этих окруженных лесом развалинах, попытка вернуть прошлое. Такое времяпрепровождение скучнее всего, что мне доводилось переживать раньше!

— Итак, в смерти я нашел мираж, просто мираж! Поняв это, я восстал против смерти и обрел силу вернуться в мир жизни! Теперь это знание требует, чтобы я покинул тебя и мир крепости Альтбур!

Найхорисс дрожала в лунном свете, охваченная противоречивыми чувствами.

— Я вижу, что не могу одолеть твою волю. Даже сейчас ты слишком силен, чтобы поддаться чарам, которые я наложила на тебя. — На мгновение печаль в ее голосе сменилась гневом. — Если я не могу сделать тебя своим мужем, ты еще можешь стать моей жертвой! На этот раз я вопьюсь в твое горло, высосу из твоих вен всю кровь до последней капли и оставлю твое иссохшее тело упырям, которые сожрут тебя! Такая участь ждала всех, кто входил в мое царство! Сейчас ты слишком слаб, чтобы противиться мне, если я пожелаю отнять твою жизнь!

Глаза Кейна засверкали опасным блеском, рука потянулась к рукоятке меча.

— Не серди меня, Найхорисс! — прорычал он. — С тобой было хорошо, и я не желаю тебе зла. Попробуй помешать мне уйти, и крепость Альтбур лишится своей хозяйки!

Кейн ждал, что вампирша бросится на него, но Найхорисс лишь вздохнула.

— Возможно, мне стоит тебе помешать. Не знаю. В любом случае исход будет один. — Она гордо приосанилась: аристократ не забывает своих манер. — Но я не верю, что ты быстро забудешь мои поцелуи, Кейн. — Она вновь улыбалась. — Уходи от меня, если ты так решил! Попробуй пройти мимо упырей и солдат Джассартиона! Только уходи сейчас, пока я добра! Но всегда помни, что я здесь, в крепости Альтбур. И когда твоя жизнь станет настолько тоскливой, что ты не сможешь этого вынести, когда воспоминания о моих объятиях, моих поцелуях будут терзать тебя во сне, вспомни о том, что в склепах крепости Альтбур ждут два гроба! Вспомни покой, который можно обрести в одном из них, и любовь, ждущую тебя в другом! И тогда, мой возлюбленный Кейн, возвращайся ко мне!

Кейн отошел от окна.

— Я запомню. Но не надо тешить себя надеждами на мое возвращение. Крепость Альтбур кое-чему меня научила, и я не пойду этой дорогой снова.

— Ты уверен в этом, Кейн? — Теперь ее голос вновь стал насмешливым.

— Прощай, Найхорисс, — ответил он.

Кейн осторожно спускался по холму, на котором возвышались развалины крепости Альтбур. Если он станет держаться подальше от заброшенной деревни, у него будет больше шансов избежать встречи с упырями в часы, оставшиеся до рассвета. Затем ему придется спать на дереве. Пойманный заяц даст ему силы идти дальше, пока он не достигнет границ Крозанта. Кейн уже обдумывал, куда отправиться потом.

Он остановился у подножия холма, чтобы взглянуть назад, вспоминая прекрасное дитя смерти, в одиночестве бродившее по коридорам забытых руин. Кейн хорошо знал, что такое муки одиночества, понимал боль Найхорисс, боль мертвой женщины, которую он покинул в эту лунную ночь.

Боль? Может ли мертвый чувствовать боль? Слезы, струившиеся из мертвых глаз, холодно сверкали в лунном свете.

 

 

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Оставить отзыв о книге

Все книги автора