Как Добрая Голова сошла с ума

 

Почтенный Абу-л-Азиз Абдуррашид ибн-Меджид, который впервые перевел «Мед сказок» Солнцеликого, приобрел свой экземпляр книги у досточтимого Джохара бин Шихабуддина аль-Шамси. На развороте рукой благословенного Абу-л-Сейида Бейдуллы ибн Камаледдина была выведена такая надпись: «Я встретил эту книгу в обычной лавке, среди великого множества других книг. Я был рассеян, ленив и чувствовал себя попавшим в штиль мореходом. Но вдруг словно молодой ветер наполнил паруса моих кораблей!»

Honey of Tales

 

Той же зимой много нехорошего случилось с другой Головой — Алексом по прозвищу Добрая Голова. Головами мы называем тех, кто подобно Никки-пионеру (Злой Голове) имеет привычку душить собеседника долгими и занудными разговорами. Добрая Голова — это наш со Строри и Слоном одноклассник, очкарик с лошадиным лицом. В детстве ему заколотили в мозг несколько гвоздей, и это плохо на нем сказалось: парализовало его умственные способности. К тому времени он уже совершенно сошел с ума на почве колдовства, и вот почему.

Кругом тогда бесновалось неизъяснимое — то Княжна с учениками возьмется разгонять над Каннельярви тучи, то появится на дороге в Заходском причудливая вязь рун. Поэтому мы затеяли небольшое исследование, чтобы проникнуть в самую суть колдовских методов, обширно применявшихся в те времена. Большинство этих «знаний» распространялось первоначально через Дом Природы Княжной, но и кроме неё хватало народных просветителей. Беседуя с практикующими, мы срисовали так называемые «техники» и в качестве эксперимента применили их к Доброй Голове.

Из-за этого с Алексом вышла беда, но рассказать об этом будет непросто. Чтобы понять соль этой шутки, надо иметь хотя бы общее представление о взглядах ролевиков на мистику, распространенных в те времена.

Все тогдашнее колдовство можно условно разделить на четыре типа — в нашей собственной оригинальной классификации, располагающей практикующих снизу вверх, сообразно величине и пагубности их заблуждений. В нынешнее просвещенное время многим будет трудно поверить даже в то, что бывают люди с такими заблуждениями, но пусть это вас не смущает. Большинство из тех магов, о которых здесь пойдет речь, еще ходят по этой земле, а их заблуждения с годами едва ли рассеялись. Поэтому мы представляем принятую на то время «методологию» и «техники» в их изначальных вариантах, просто снабженные небольшими комментариями.

 

«Первая ступень — это вера в ауру, экстрасенсорику и биополя, которую практикуют колдуны самого низшего пошиба, тусовавшиеся в те времена преимущественно у Казанского собора. Среди этой прослойки, как и среди тусовавшихся там же сорокоманов, было множество бионергетов — всех мастей и со всех областей. Такие люди верят, что тело человека окружено электромагнитным полем. Это основа их убеждений, а выводы отсюда такие: биополем можно научиться пользоваться, и тогда о-го-го! В нашей системе такие практикующие классифицированы как „ебанашки“».

Стандартный портрет «ебанашки» такой — лицо сосредоточенное, глаза полуприкрыты, зрачки расширены. Его мозг занят сложной работой: галлюцинирует вокруг прохожих разноцветные ауры. Чтобы стать таким колдуном, немногое надо: верить, что биополе есть, и что человек, если напряжется, сможет его увидеть. Для этого экстрасенсы с Казани выполняли следующую тренировку: сидели в темноте и смотрели друг на друга, пока не появятся какие-нибудь искажения перспективы или цвета. Этого достаточно, считали они, это и есть биополе. После этого они приступали к более сложной практике — представляли разные нелепые вещи и одновременно верили, что видят проявления биополя. Следует пытаться увидеть, учили они, как вокруг твоих рук возникает свечение, определенным образом закрученное. Нужно эманировать из черепа сверкающий луч и тянуть из окружающих энергию, а уж из этого проистекает все дальнейшее разнообразие биоэнергетических методов.

Энергеты даже самого низшего пошиба владели искусством «заряжать» своим полем предметы. У Казани было полно людей, увешанных десятками «заряженных» фенек на все случаи жизни. Многие обладали амулетами для исцеления и энергетического вампиризма, кое-кто — для причинения болезней и смерти, а некоторые — даже для вызывания к остановке автобуса, троллейбуса и трамвая. Сам я слышал про заряженные феньки вот какую историю. Некоему Графу, раз оказавшемуся у Казанского собора, одно мудло демонстрировало бисерную феньку, уверяя, что в ней находится аж восемь мощных энергетических «зарядов».

— Вот, смотри! — наседало на Графа это хуйло. — Фенечка заряжена!

— У меня самого есть такая фенечка, — ответил Граф, доставая из кармана газовый пистолет и приставляя его к голове собеседника. — Приколись, и она реально заряжена!

 

Такие колдуны (с фенечкой вместо пистолета) располагаются в самом низу иерархической лестницы, а чтобы шагнуть на следующую ступеньку, им нужно подняться до изучения различных чакр. Раньше для этого шли к Княжне либо пользовались брошюрами сектантского издания «Раокриом». В них было все: биоплоле, каналы и чакры, а молодым энергетам оставалось только уверовать — раз там пишут про биополе, то и остальное тоже правда.

Кое-кому это открыло дорогу в мир колдовских книг, в леса лживых брошюр, в дебри кабалистики и на страницы «Практической Магии» Папюса. Подлинно, там описаны вещи заметно покруче самого омуденного биополя! Энергетический вампиризм не решает, когда на горизонте сознания появляются боги и демоны, а Ключики Соломона[38] стоят сотни «заряженных» фенечек, хотя все еще уступают в конкретике газовому пистолету.

Практикующих, отважившихся на этот шаг, тут же уносит мутный поток противоречивых сведений о магии и колдунах. Фокусы с биополем уже не кажутся значительными, и тогда практикующий переходит в следующий класс — из энергета становится магом и начинает видеть астрал. Это чуть более сложная практика, и благодаря ней некоторые переходят на вторую ступень и называются теперь «уебанами».

Астрал — это тонкий уровень вибрации материи, низший из энергетических планов бытия. На уровне астрала располагаются аура и биополе. В свете открывшихся знаний они приобретают новое значение и становятся проявлениями способностей «астрального тела». Соответственно изменяются и требования к практикующему: ему теперь нужно верить в астральное тело. Этот уровень невозможен без предыдущих заслуг. Новый человек, когда ему скажут про астральное тело, усомнится — легче уж было бы поверить в электромагнитное поле. А у бывшего энергета вера в биополе как бы по волшебству станет верой в астральное тело. Происходит это так:

— Видишь ты своё биополе? — спрашивают ученика.

— Вижу, — привычно отвечает он.

— Так это не биополе, а астральное тело!

Практикующим магам система предлагает несколько вариантов для самоопределения, но выбор зависит не от их мистической силы, а от природной смекалки. Варианты такие: стать чьим-то учеником, практиковать самому и создать собственную группу из нескольких учеников. Часто маг вынужден пройти все эти стадии, как например, небезызвестный Паук.

Среднего роста, сутулый и с тусклым астральным телом, Паук никогда не был среди первых учеников. Его не любили и смеялись над ним за бегающий взгляд, за мелко трясущиеся руки и за огромный кадык. Так как у его Учителя (Кота-Фотографа) его притесняли, то Паук бежал и предался частной практике. Чтобы посмотреть на него, нужно было идти в Эриковскую Школу Игрока, которая переехала на тот момент в здание Лесотехнической Академии.

Паук был очень старательным учеником и умел «видеть и чувствовать», а без этого умения немыслимо никакое серьёзное колдовство. Глянув на человека, он мог легко разглядеть его ауру. Если у Паука это сразу не получалось, он мог просто представить себе ауру вокруг человека, а уж только потом на самом деле её увидать. Затем он приступал к подготовительным мерам: чертил в воздухе пентаграммы, визуализировал пламенный след и постепенно ощущал, как его окутывает непроницаемая защита.

Это важный момент на всех уровнях практики: чтобы совсем ебнуться на голову, вы должны не только видеть волшебство, но и все время его ощущать. Это несложно, а наибольшее распространение получил следующий метод: представьте в своих ладонях светящийся шар, тяжелый и теплый. Этот шар будет постепенно разгораться, а вместе с этим будет увеличиваться и ощущаемое вами тепло. Паук так делал, и со временем смог чувствовать все — взгляды и мысли людей, чужое биополе и удаленные мистические атаки.

Именно эта натренированная цепочка и сыграла с Пауком злую шутку. Так как, по его убеждениям, все вокруг были колдуны и желали ему зла, то представлял Паук всегда одно и то же: впивающиеся в его тело стрелы энергетических ударов, тяжелый гнет рун и нервную паутину проклятий. В практике «вижу-чувствую» Паук был столь многоопытен, что большую часть этих представлений сумел превратить в собственные соматические заболевания. Это трудный путь, но по истечении некоторого времени мы видели Паука уже с двумя собственными учениками.

 

На этой ступени остается большинство, а те немногие, кому удается пройти дальше, пользуются для начала «теорией инкарнаций». Чтобы сделать этот шаг, необходимо пройти сначала через цепь последовательных рассуждений.

Логика здесь такая: сначала надо поверить, что астральное тело — это душа, то есть еще раз произвести подмену понятий. Так как благодаря заслуге веры в астральное тело мы приходим теперь к вере в бессмертную душу, то для блага дела лучше верить, что эта душа перевоплощается из тела в тело, что и называется «инкарнацией». Многие практикующие поступают именно так, но одного этого недостаточно. Необходимо сделать выводы, которые напрашиваются сами собой — раз душа перевоплощается, значит, были и прошлые жизни. Будет легко разобрать эту ситуацию на примере небезызвестной Княжны.

Чтобы припомнить прошлые воплощения, поучала она, надо рассуждать так: память прошлых жизней есть, но она погребена под «сегодняшней памятью» и лишь чуть-чуть топорщится из-под неё. Нужно только отделить подлинное от наносного. Сама Княжна проделывала это так: усаживалась поудобнее и представляла себе одну из своих прошлых жизней. По её словам, именно этот процесс активизирует инкарнационную память, и сквозь схематичность воображения начинают проступать яркие и живые образы из прошлых жизней.

Упражняясь в этом систематически, Княжна припомнила немало различных воплощений, а затем выбрала из них те, что пришлись ей больше всего по вкусу. Оказалось, что последний Великий Магистр ордена Тамплиеров и Княжна — одно и тоже лицо. Княжна утверждала, что эти знания открылись ей во время нескольких припадков, до которых её довела инкарнационная память, возбужденная подобными практиками.

Это, конечно, издержки, но суть передана верно. Колдун может вспоминать все, что пожелает, а провериться здесь можно вот как: если вспоминаются воплощения значительные, жизни властителя и мага — тогда все в порядке. Такой практик сможет припомнить присущее только ему оригинальные методики, а истоки его силы будут располагаться во времени так далеко, что станет удобно объяснять её временное отсутствие. Достигший этого места автоматически выходит на новый уровень и из «уебана» становится «ебанатом».

Тут многих подкосил недостаток воображения. Некоторые вспоминали всё более отдаленные жизни на Земле, в собственном представлении продолжая оставаться людьми. Но нашлись и такие, как Лора — им открылось, что они в прошлой жизни воплощались в мирах, где никаких людей нет. Главный вывод отсюда такой: хотя такие сущности и воплощены нынче в тела людей, но на самом деле они вовсе не люди!

С этого можно прилично охуеть, особенно если насмотреться на это вживую. Не во всякой секте доходят до того, чтобы отрицать своё человеческое происхождение, да еще на столь мутной и нелепой основе. По своему подходу такие практикующие приблизились к инопланетянам — наша планета для них чужая, людей они ненавидят и презирают, а местные понятия не ставят ни в хуй. Вот это и есть та самая четвертая ступень[39] — «законченные ебанаты».

 

Истинную разницу между этими четырьмя типами практикующих можно проиллюстрировать только путем кратких «срезов сознания» одного и того же человека, с учетом некоторых изменений восприятия при переходе со ступени на ступень.

Нулевая, т. е. не практикующий человек:  Я встал сегодня утром и мне нужно в институт.

Первая, то есть «ебанашка»:  Я сегодня утром встал с необычайно ярким биополем. Сегодня же наведу на Анну Валентиновну мигрень.

Вторая, т. е. «уебан»:  Я встал сегодня утром и сначала проверил охранный круг. Он выдержал, но немного чужого колдовства все же прошло и промяло мне астральное тело. Ничего, я все поправлю — у меня в институте открыт источник силы.

Третья, т. е. «ебанат»:  Сегодня с утра вспоминал свою позапрошлую жизнь. Печальная история, сегодня расскажу своему другу-перерожденцу в институте. Он давно живет, помнит, как дело было.

Четвертая, т. е. «законченный ебанат»:  Дракон, которым я был в позапрошлой жизни, проснулся и ворочается во мне. Но остальные пока что спят. Не знаю, пойдет ли кто-нибудь из нас сегодня в институт?

Это метод последовательного вовлечения в мракобесие и колдовство — от электромагнитного поля до прошлых жизней. Он формирует у своих последователей клиническую картину, характерную для состояния психоза: галлюцинации во всех системах восприятия, возникновение бреда о существовании особых способностей, появление бреда мистического преследования и тому подобные колдовские «феномены».

Метод этот придумали и пустили в дело еще в Доме Природы, откуда растеклась по тогдашней тусовке большая часть сектантского мракобесия. Заради этого Лустберг на пару с Княжной распустили слух, будто бы они начинают практику привлечения молодежи к «культуре хиппи», как бы включающей в себя дополнительно биоэнергетику и мистицизм. Не дохуя кто к ним пошел, до такой степени они изоврались про биополя и «глубинную экологию», но все равно нашлись те, кого эта программа лишила остатков ума.

Желая доказать крайнюю опасность подобного подхода, мы поставили над Алексом Доброй Головой маленький эксперимент. Мы решили постепенно сообщить ему открывшиеся нам «мистические знания», как бы инфицировав его разум той ересью, что бесновалась вокруг. Начали мы с пророчества, так как это один из лучших путей, чтобы захватить внимание и парализовать волю.

Я подбросил на пол возле туалета латунное кольцо, а Строри позвал Алекса курить и по дороге говорит ему:

— Алекс, я сегодня видел тебя во сне. Ты держал на ладони золотое кольцо, вот я во сне и подумал — наверное, у тебя теперь вся жизнь переменится.

Алекс, так как ему в детстве повредили мозг, нашел возможным отнестись к сказанному серьезно. Пока он думал, ему под ноги как раз подвернулось кольцо. Теперь важно было не дать ему опомниться.

— Ебаный в рот! — воскликнул Строри, увидав находку. — Вот это да! Джонни, иди к нам, посмотри! Я подошел.

— Ой, что это? Словно аура вокруг кольца… Где вы его взяли?

— Алекс нашел, — ответил Строри. — А мне нынче сон снился, будто Алекс стоит и держит на ладони кольцо. Не веришь? Спроси у Алекса! Я посмотрел на Алекса — он стоял в точности как у Строри во сне, рассматривая находку.

— А что за аура? — спросил он. Мы переглянулись.

— Закрой глаза, — предложил я Алексу. — Ауру поначалу трудно увидеть с открытыми глазами. Закрой глаза и посмотри на кольцо. Видишь свечение вокруг него? Постарайся увидеть. Алекс сначала глядел на нас с недоверием, но так как Строри сам закрыл глаза, а я был совершенно серьёзен, то он зажмурился, глубоко вздохнул и принялся «смотреть». Его лицо осунулось от усердия, но он продолжал пялиться внутренним взором на вытянутую ладонь.

— Ой, — вдруг сказал он. — Я как будто что-то вижу.

— Что? — как можно серьезнее спросил я.

— Как будто что-то светится вокруг кольца…

— Каким цветом? — тут же спросил я.

— Желтым, — ответил Алекс.

— Он увидел, — потрясенно объявил Строри. — Сам, с первого раза разглядел правильный цвет! Алекс, а у тебя сильное биополе?

Дальше все пошло как по накатанной колее. Мы не видели причин затягивать с продвижением Алекса по ступеням, и всего через два месяца Добрая Голова уже полностью освоил чакры. Раз у Строри дома из-за этого случился немалый курьез.

Строри потехи ради принялся передавать Алексу различные «техники». Он придумывал для Алекса самые глумотворные затеи, выдавая их под видом практического колдовства. Однажды он задумал обучить Алекса эманировать энергетические мечи из паховой чакры.

Для этого надо сначала представить себе во всех подробностях паховую чакру, её рдеющий красный свет, ощутить её силу. Затем следует взяться ладонями за рукоятки мечей, выступающие из этой чакры и начинать с радостным усердием тянуть мечи на себя. Чем большее усилие прилагаешь, чем сильнее напрягаешь все мышцы, тем ярче будут сверкающие багровые клинки. Неудивительно, что после череды таких объяснений наступил день, когда Алекс решил продемонстрировать своё новое оружие. К сожалению, случилось это в присутствии Строриной мамы.

Встав с дивана, Алекс привлек к себе внимание всех, находившихся в комнате. Он присел, немного расставив колени, прижал руки к паху и сделал страшное лицо. Затем он широко открыл рот и начал кричать, с огромным усилием разводя руки. Выглядело это так, будто бы он рвет сам у себя яйца. Все были просто в ужасе, а особенно Строрина мама. Строри тогда едва нашел в себе силы, чтобы раскритиковать Алекса.

— Левый меч, — осудил он его, — немного тускловат.

В следующие пару месяцев Алекс вспоминал под нашим руководством прошлые жизни. Мы скармливали ему информацию по чуть-чуть, в форме намеков, как бы возбуждая его любопытство. Поэтому Алекс имел привычку звонить то мне, то Строри и задавать массу уточняющих вопросов.

— Алло, Джонни? — однажды услышал я. — А кем я был одиннадцать воплощений назад?

— Колдуном, — мгновенно ответил я, так как уже приобрел способность врать не задумываясь. — Ты жил в Индии, примерно в 2340 г. до н. э. От той твоей жизни в хрониках Акаши[40] осталось множество сведений. Ты написал девять книг по индуистскому мистицизму и считался одним из крупнейших духовных учителей…

— А… — трубка некоторое время молчала, а потом я услышал: — А у меня будто бы треугольные стигматы проявились на руке.

Мы еще немного побеседовали, а потом я сослался на дела и закончил разговор. Трубку я вешать не стал, а просто сбросил короткие гудки и тут же набрал Строрин номер. Я знал, что времени у меня немного: Голова выкурит сигарету, глотнет чаю и тут же примется названивать ему.

— Внимательно, — услышал я Строрин голос и как мог быстрее сообщил основное:

— Одиннадцатая инкарнация, Индия, 2340 до н. э., был известным колдуном. И вот еще что — нынче на Голове вскочили треугольные стигматы. Алекс покурил, выпил чаю и действительно перезвонил Строри.

— Алло, Строри? Я хочу спросить…

— Слушай, Алекс, — перебил его Строри, — мне опять про тебя сон приснился. Будто ты раньше жил в Индии и был там известным магом …

— Да? — спросил Алекс. — А давно это было?

— Да больше четырех тысяч лет назад. И знаешь, что главное? Я про этого мага не только во сне видел, я про него читал. Говорят, что в своей одиннадцатой инкарнации он полностью восстановит свои память и силу, а перед этим ему будет знак. На его коже выступит печать в виде треугольника.

Голова слушал все это и охуевал. Под конец мы его доконали: он начал бредить, якобы у него снизу и сверху кровати расположены какие-то астральные выходы и входы. Ведут они в верхний и нижний огненный мир, а через Алексовскую кровать проходит тонкий астральный мост между этими областями. Обитатели нижнего мира, серебряные драконы, по уверениям Алекса, так и шастают из нижнего огненного в верхний огненный мир. Алекс дошел до того, что однажды пожаловался Строри:

— Ох, ну и утомили меня эти серебряные драконы! Убиваю их, убиваю — а им числа нет!

Так как говорил все это Алекс на полном серьёзе, то мы сочли эксперимент успешно завершенным. Очевидно стало, что если всерьез прислушиваться к тому, о чем толкует Княжна и её приспешники, недолго стать ебнутым и напрочь лишиться ума. Мы даже хотели низвести Алекса обратно к материальному, но Голова о подобном и слушать не пожелал. — Что вы говорите? — подозрительно спросил он. — Не было инкарнации в Индии? Алекс всерьез решил, что мы ему завидуем. По его мнению, за время обучения он стал гораздо сильнее, чем мы оба вместе взятые. Благодаря нашим рассказам о его воплощениях, в которых он был не меньше, чем царем-колдуном или великим брамином, Алекс преисполнился такой надменности, что до него стало не докричаться. В то, что насчет магии мы немного приврали, Алекс не поверил — решил, что мы боимся его дальше учить. Разубедить его так и не удалось.

 

 

Обитатели Холмов

 

Вот что Солнцеликий сказал о тех узах, что возникают, когда воины смешивают свою кровь: «Такое братство подобно следу раскаленного железа, запечатленному в сердце. Поначалу заметна только боль от ожога — просто сильное чувство. Но со временем шрамы рубцуются, и проступает несмываемое тавро, печать в глубинах ума. Именно это и называется подлинными узами крови».

Honey of Tales

 

В начале этого сезона состоялся «Конан-95» Берриного производства, который был ознаменован новомодным начинанием — грандиозной стройкой. В рамках этого была возведена деревянная крепость на отдаленном, расположенном в стороне от остального полигона высоком холме, где край вересковой пустоши смыкается с лесом. Посреди холма возвышалось Майское Дерево, увитое разноцветными лентами и украшенное бумажными цветами, а вокруг раскинулись укрепления — деревянная башня с воротами и штурмовая стена.[41] Остальную часть крепости обнесли П-образными конструкциями из массивных бревен.

Мы не участвовали в стройке и потому были весьма впечатлены, когда всё это увидели. Мы до сих пор не знаем, кто строил эту крепость. Но, пользуясь редким случаем, хотим выразить этим людям свою благодарность. Запасенными вашими усилиями бревнами мы топили костры пять долгих лет. На самом «Конане-95» крепость не пригодилась — игру смыло, но уже в следующие выходные мы были в Заходском и поселились на Холме.

Здесь стратегически хорошее место — возвышенность посреди небольшой пустоши, со всех сторон окруженной лесом. Холм стоит несколько на отшибе от игрового полигона, в стороне от побережья озер, где царят грибники и тучи комарья, а ночной ветер несёт липкий туман и наполнен призраками. Мимо Холма идет старая финская дорога, которой обычно не пользуются, так как она труднопроходима — её пересекают два глубоких ручья. Один из них петляет по лесу, огибая Холм с северной стороны.

Этот ручей струится в каменном ложе, придающем воде особенное звучание. В сумраке, под густым пологом еловых лап его течение рождает музыку — как будто слышится медленный, тяжелый напев. Этот ручей называется Горюнец, приток Серебристой.

В его верхнем течении расположена еще одна крепость, на естественном острове — Замок Паши Назгула. Ручей расходится здесь двумя рукавами, образуя небольшой островок. Русло в этом месте еще финны заточили в плен тесаного камня, а вот деревянные стены по краю островка возвел не так давно Паша Назгул (в миру учитель труда). Паша возвел не только стены — в Замке Назгула были надвратная башня и подъемный мост, а также внутренние помещения. Он имел огромные фортификационные достоинства и всего один недостаток. Второе название Замка Паши Назгула — Комариный Ад.

К самому Нимедийскому Холму по старой финской дороге попасть нельзя. С неё нужно будет свернуть на вересковую пустошь, в неприметном месте войти в чащобу и форсировать ручей. Только тогда узкая тропка выведет тебя через бурелом и чащу кустарника к каменистому подножию, круто переходящему в заросшую молодым вереском песчаную шапку. Когда мы только обнаружили Нимедию, тут любило останавливаться множество игрового народу. Обдумав всё хорошенько, мы решили положить конец этому безобразию. Собрав свои пожитки, мы, в числе прочих, поселились на Холме.

 

Мы были очень беспокойными соседями. Во второй половине дня мы выходили из леса, где спали каждый в отдельности, спрятавшись от остальных. Всем было дурно, жажда и комары выгоняли нас из-под нависающих еловых лап, где мы обычно прятались. Так что каждый преследовал только одну цель — восполнить потерю жидкости и опохмелиться, чтобы стало хоть чуточку легче. После этого мы принимались мутить себе завтрак. Каждый старался украсть, выманить или отнять у окружающих какую-нибудь еду. Часто из-за этого вспыхивали спонтанные драки, во время которых продукты рвали друг у друга и у посторонних прямо изо рта. При этом каждый исповедовал следующие три основополагающих принципа:

 

1. Есть лучше одному — и по сердцу, и по уму.

 

 

2. Лучше взять своё, чем съедят твоё.

 

 

3. Что не съедено — мы оставляем другим,

картошку и масло коровье.

Вот только отравим всё и обоссым —

Кушайте на здоровье!

 

Поступали все в полном соответствии с этими мудрыми правилами. Никакого общего питания не было, кушали то порознь, то парами, изредка объединяясь с целью продовольственного обмана и грабежа. Открыто лежащие на земле и в палатках продукты сразу же разворовывались, а те, что продолжали лежать, никто из нас уже не решился бы взять. Они заведомо были или фаршмачные, или притравленные, а может быть — и то, и другое.

Необходимость оберегать себя от всевозможного западла диктовала в те времена пить только проточную воду или алкоголь (с которым по общей договоренности никогда плохо не поступали), а есть лишь те консервы, которые ты сам только что открыл. Учитывая приобретенный опыт, мы разработали комбинацию, позже получившую название «насрать под кашу». Суть её в следующем. На какую-нибудь стоянку (здесь следует быть разборчивым, не все этого заслуживают) в предобеденный час приходит человек, который в вежливой и открытой форме просит накормить его миской каши или макарон. Этот тип готов всемерно помогать — он носит воду и дрова, помогает с котлом и всеми силами старается заслужить доверие, что при этом способе вовсе не трудно. Его задача — перехватить котёл в тот момент, когда его нужно будет сливать. Мотивируя, дескать, незачем разводить грязь у самого костра, он относит котел к ближайшим кустам, где:

(1) Сливает воду.

(2) Кладет себе полную миску.

(3) Приподняв макароны или кашу в котле специальной досочкой (лопаточкой), кидает туда говно с доски, припрятанной в тех же кустах.

После этого он аккуратно перемешивает все это костровой ложкой и спокойно возвращает котел. Затем он берет свою миску и принимает решение: уйти или дожидаться развязки. В последнем случае он сможет сделать больше — когда донесутся первые, поначалу ещё робкие возгласы недопонимания. В тот момент, когда первые пострадавшие будут с недоверием нюхать пищу, поднося ложки к самому носу, ему следует ходить меж ними, отрицая очевидное и побуждая пробовать пищу на личном примере (то есть пробуя по ложечке из своей миски с улыбающимся, что будет нетрудно, и очень довольным лицом).

Если проявить смекалку, то получится, будто человек, чтобы убедиться в происходящем, самолично пробует ложечку каши с говном. В такой момент вы, если отважитесь, сможете задать ему вопрос (но это нужно будет сделать быстро, пока он не успел опомниться):

— Как на ваш вкус, хватает говна?

 

Перед сном, то есть ближе к утру, мы вспоминали совершенное за день, спрятавшись друг от друга в ельнике или в окрестных кустах. На самой стоянке у Нимедийской крепости оставались спать только чужаки или умалишенные, потому что там действовал принцип: «Здесь либо спят, либо глумятся над спящими!». Прикорнувший у костра нарушал «технику безопасности» — свод неписаных правил, касающихся организации места для личного отдыха:

 

1. Если ты одет для сна — тебе палатка не нужна.

 

 

2. Ботинки на ночь снимает тот, кто поутру с ними встречи не ждёт.

 

 

3. Скрой вечерние пути — там ложись, где тебя не найти.

 

 

4. Помни — товарищ хитер и жесток. Уходит на север — гляди на восток.

 

 

5. Твои вещи ложатся спать вместе с тобой — или ты голым поедешь домой.

 

Применительно к имуществу были приняты самые суровые законы: любая оставленная без внимания или украденная у хозяина вещь могла быть уничтожена. Мудрые воины прятали личные вещи в нычках и тщательно следили, чтобы их схроны не выпалили. Это здорово пригодилось нам позднее — когда у нас появилось что и от кого прятать.

С этим связана особая традиция: когда идешь проведать свою нычку, уходить с Холма нужно в ложном направлении. Некоторые, правда, жульнически этим манкировали: Строри долгое время владел удобной нычкой, расположенной в том же самом направлении, куда он каждый вечер вполне открыто ходил.

Ещё лучше, чем к чужой собственности, мы относились друг к другу. На этой Альтернативе Крейзи решил съесть баночку тушенки, для чего удалился в нашу единственную палатку — но Строри и Кримсон были начеку. Вооружившись топорами, они споро завалили на палатку средних размеров вяз. Крейзи, решивший сначала раскуриться, а уж потом взяться за еду, слышал стук топоров, но не придал ему большого значения.

Он как раз примеривался к банке с ножом, когда заметил, что стало как будто темнее. Тут же сквозь матерчатые стенки послышался шум, который создает падающая крона. Крейзи успел выкатиться, его только чуть-чуть накрыло ветвями — а вот тушенка погибла. Ствол вяза, разорвав пополам материал нашей последней палатки, полностью расплющил банку, превратив её в сочащийся жиром металлический блин.

Однажды Строри заметил, как я прилёг на пенку возле костра. Я дремал, лежа на животе и потеряв всяческую осторожность, за что и был наказан. Зайдя сбоку, Строри метнул финку и попал мне в бедро. При этом он очень веселился и звал друзей сыграть с ним «в ножички на новом поле». Я вдоволь посмеялся над ним в другой раз, когда возле нашей школы меня вдруг осенила победоносная мысль.

— Костян, давай-ка я прокачу тебя на воротах! — предложил я.

Костян, расслабившийся от выпитого и благодушный, согласился. Он залез на ворота, а я встал с обратной стороны и начал толкать. Ноги мои упирались в асфальт, мышцы вздулись, но я все же сумел вполне прилично разогнать чугунную створку. Вспрыгнув на неё в последний момент, я прижался к решетке и смотрел прямо в лицо Костяну — пока пробег не кончился и створка на полном ходу не врезалась в кирпичную стену. Костян въехал в ситуацию слишком поздно, только когда почувствовал приближающуюся стену своею спиной. Он еще успел убрать одну руку, но вторая, попавшая между стеной и створкой, сломалась, как спичка.

В нужное время это замечено не было. В тот же день, пьяный в сопли и со сломанной рукой, Костян сумел забраться через форточку в Крейзину квартиру. Нашего друга тогда не было дома, а мы рассчитывали продолжить банкет. Лишь на второй день, глядя на свою скрюченную и почерневшую руку, Костян понял, как обстояли дела.

Случались и честные поединки. За три года до этого Строри во время сессии по фехтованию на школьном дворе пробил мне обрезком заточенной рапиры ребро. Вышло это так.

Был морозный вечер, мы вышли в парк за павильоном Росси и достали снасть — обрезанные на четверть и заточенные напильником клинки. Мы встали в позицию друг напротив друга, и я атаковал первым. Из третьей сабельной я сделал батман влево, сбил Строрин клинок и начал глубокий выпад, целясь по верхнему сектору. Строри в то же самое время прокрутил финт, вернул клинок на горизонталь и уколол — только целился в корпус. Мы столкнулись, как противоположные вектора.

После этой встречи моя заточка осталась у Строри в шарфе — прошла левее, лишь немного зацепив горло. Я же остался лежать на школьном дворе, с удивлением глядя, как вокруг меня по снегу медленно расплывается багровое пятно. Рапира увязла в ребрах, но крови всё равно вытекло приличное количество. У меня кружилась голова, и весь остаток вечера я чувствовал себя скверно.

 

Полным выражением наших чувств была игра в «камушки». Чтобы сыграть в неё, товарищи вставали в широкий круг, на расстоянии примерно двух-трех метров друг от друга. У каждого было с собой по два камня размерами чуть меньше кулака. Опытные игроки застывали перед началом партии совершенно неподвижно — с камнями, мягко лежащими в опущенных вдоль тела руках.

Игра в «камушки» — стратегическая. Задача в том, чтобы, когда начнется раунд, максимально четко положить оба своих снаряда, уворачиваясь в то же время от брошенных в тебя товарищами камней. Если соберутся хотя бы четверо (а меньшим составом в «камушки» не играют) — на кону уже восемь увесистых пиздюлей, и с каждым участником их общее количество возрастает. Загвоздка здесь вот в чем. Камни можно положить либо до выстрела противника, предупреждая его, либо после него, когда он отстрелялся и стал совсем беззащитен. Предпочтительнее поразить одного из противников, которые ещё не выбили свои цели, но по которым, потратив боезапас, уже отстрелялись другие игроки.

В самом начале даже простой партии на четверых возможны несколько вариантов: противники кидают камни сразу или же выжидают, мечут по одному или по два, выбирают совмещенные или различные цели. Опытные игроки стараются поражать цель в момент наибольшего отвлечения: уклонения от чужого броска, во время замаха, применяют скрытые и обратные броски, броски с разворотом и даже броски назад.

Лично со мной был вот какой случай при игре в «камушки» — тогда играли я, Строри, Кримсон и Барин. Перед игрой принято вести некоторую торговлю, во время которой заключается большое количество лживых союзов, якобы определяющих в будущей партии общие цели и порядок нанесения атак. Каждый вступает в подобные договоренности с каждым, что в игре «в камушки» всемерно поощряется. Это способствует большему накалу страстей, возникающих благодаря применению разнонаправленной дезинформации.

Вот как я определил в тот раз суть будущего союза. Исходя из положения игроков и моих собственных наблюдений, я пришел к следующему выводу: скорее всего, первым меня будет атаковать Барин. Он ударит по мне одним камнем, а второй прибережет — для меня или для кого-нибудь еще. Намерений Строри я не мог предугадать, но успел заметить: он шептался о чем-то с Барином перед самой игрой, искоса поглядывая при этом в сторону Кримсона.

Возможно, подумал я, Строри надеется, что успеет накрыть Кримсона залпом в то самое время, пока Барин швыряет свой камень в мою сторону. Я довел свои наблюдения до сведения Кримсона и заручился его поддержкой. Мы договорились, что Кримсон ударит обоими камнями в сторону Барина, а я должен буду накрыть Строри точно таким же залпом.

Разумеется, один из камней я собирался припасти для самого Кримсона. Я был уверен, что сумею уклониться от брошенного Барином камня и всадить свой булыжник в корпус стоящего неподалеку Строри. Я надеялся, что за это время Кримсон сумеет накрыть Барина своим залпом, и что тогда я положу последний камень уверенно и спокойно в самого Кримсона. Такая стратегия — залог успеха в идеально сыгранных партиях, которых в практике игры в «камушки» приходится примерно одна на сотню. В остальных случаях ты просто надеешься, что не слишком ошибся. В тот раз Барин действительно кинул в меня камень — несильно и напоказ. Но он летел по такой траектории, что мне пришлось пригнуться, пропуская его над собой. Разумеется, я наблюдал в это время за остальными, но заметить крученого броска снизу не смог. Подлый Строри грамотно предупредил мой поклон, его камень попал мне в скулу и на тот моме