Девушка, сотканная из грехов

 

— Кейтлин, — сказала мама, — мы знаем, что раньше вы с Хеллер были очень близки, но, надеюсь, ты понимаешь, почему в ваших же интересах вас стоило держать друг от друга подальше.

— Потому что… — начала тетушка Нэнси, но мама смерила ее взглядом.

— Мы все помним, чем завершилась их последняя встреча. Кейтлин, хоть мы с папой и стараемся огородить вас, детей, от вульгарных журналов, ТВ-шоу и всякой непотребности в интернете, но, уверена, ты все равно знаешь, что Хеллер стала в некотором роде… знаменитостью.

Конечно, я знала, что Хеллер стала знаменитостью. Все на свете это знали. Она всегда именно этого и хотела. Мне кажется, это потому, что у нее нет души.

— Но Хеллер не просто участница каких-то идиотских реалити-шоу, — добавила тетя Нэнси. — Она звезда.

В детстве мы с Хеллер смотрели ТВ-каналы, одобренные родителями, и там показывали много девчачьих шоу. Среди них были как истории про обычных девчонок, так и про тайных волшебниц, рок-звезд и гениев. Хеллер нравились такие шоу, потому что их героини наряжались в классную одежду, пели, танцевали и жили с крутыми родителями, а иногда и с ехидным младшим братом, в больших, ярких домах. Рядом с ними всегда находился лучший друг — либо застенчивый и нервный, либо смешной остряк. В то время как я считала просмотр этих программ лишь пустой тратой времени, которая приводит к разрушению важных клеток мозга, Хеллер их изучала.

«Я ничем не хуже них», — заявляла Хеллер и, подражая девчонкам из любимых шоу, взмахивала волосами или выполняла танцевальные движения. Иногда, когда Хеллер заставляла и меня танцевать и петь глупые песенки вместе с ней, я приходила в замешательство, потому что она объявляла нас участницами «Шоу Хеллер Харриган» или, как порой она его называла, шоу «А вот и Хеллер». Признаться, тогда мне нравилось тусоваться с Хеллер, потому что она казалась такой… не знаю, как правильно объяснить, но, думаю, можно сказать, что ей всегда жутко хотелось приключений, движения. Даже стоя рядом со школьными охранниками, она пыталась подбить их потанцевать вместе с ней.

Вспоминая себя в то время, могу сказать, что мне нравилось быть лучшим другом Хеллер, или играть роль ее лучшего друга. Однажды я поймала на себе ее пристальный взгляд, и тогда она мне выдала: «Не думаю, что в нашем шоу тебя должны звать Кейтлин. Давай назовем тебя Кей-Боп». Запретить я ей не могла, поэтому позволила Хеллер так меня называть. Тусоваться с ней было здорово, ведь мы были слишком мелкими и пока не попадали в неприятности, и на тот момент родители еще не объяснили мне, какой опасной она могла быть. Какой злой.

Знаю, вам интересно, возможно ли, что имя Хеллер служило предупреждающим знаком, своего рода стикером «Рекомендуется присутствие родителей[3]»? Когда я была маленькой, то думала, что «Хеллер» — это просто обычное имя, как Сьюзен или Кейтлин, но потом моя сестра Коринн рассказала, что имя Хеллер по смыслу ничем не отличается от имени Дьявол. Тогда я точно не знала, кто такой Дьявол, и спросила об этом маму.

«Ну, — ответила она, пока мы накрывали стол к обеду, а учитывая количество членов семьи, это занимало довольно много времени, — у твоей тетушки Нэнси свой взгляд на воспитание детей. — Мама принялась поправлять ножи и вилки, которые я разложила рядом с тарелками. — На самом деле, мне пришлось отговаривать ее от того, чтобы она не назвала свою дочь как-нибудь еще хуже».

«Как, например?»

Мама вздохнула и рассмеялась. «Нэнси составила список. Пока я не вмешалась, она выбирала между именами Героин и Харрикейн[4]».

 

Глава 6

Восхождение Хеллер

— Я так взволнована, — вещала тетушка Нэнси в гостиной. — Я люблю Хеллер больше жизни, поэтому всегда уверяла ее исполнять свои мечты, учила использовать любую возможность и никогда не отказываться от чего-то нового. Я просто хотела, чтобы она была свободной, открытой и креативной. — Она взглянула на маму. — Потому что все это действительно хорошо, кто бы там что ни говорил.

— Но, согласись, — заметила мама, — между свободой и анархией есть разница. Быть креативной и отмахнуться от получения образования, которое делает из нас достойных людей, — это не одно и то же.

— Господи, Кэрол, — возмутилась тетушка Нэнси, — я делала все возможное!

— И посмотри, что из этого вышло, — отпарировала мама настолько невозмутимо, будто объявляя «шах и мат» в их с сестрой шахматной партии.

В то время как тетушку Нэнси постоянно бросало по разным местам — кем она только ни работала, но нигде не задерживалась надолго, — Хеллер отличалась целеустремленностью. На компьютере матери она нашла информацию об агентах, кастингах и курсах актерского мастерства, затем убедила ее в необходимости записать себя куда только можно и возить в Нью-Йорк на прослушивания, где требовалась девочка семи-десяти лет, счастливая малышка восьми-двенадцати лет или лучик солнышка, умеющий кататься на скейтборде, восьми-одиннадцати лет и не старше, повторяем: не старше. Впервые на экране Хеллер появилась в телевизионной рекламе экстрасливочного арахисового масла. По сюжету ее героиня пробиралась на кухню, залезала на столешницу, доставала с верхней полки банку орехового масла и засовывала в нее пальцы. Телевизионная мама заставала ее с измазанным лицом и руками, а Хеллер заявляла, что «Арахисовое масло не просто экстрасливочное! Оно экстрасказочное!».

На протяжении двух лет эту рекламу крутили чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, что дало Хеллер возможность сняться в других рекламных роликах, затем получить несколько небольших второстепенных ролей в различных ТВ-шоу и одной пилотной серии какого-то проекта, который так и не вышел на экран, и, наконец, получить главную роль в шоу под названием «Анна Банана».

Едва ли не каждая девочка в Америке, да и вообще в мире, хотела быть Анной — милой, добросердечной ученицей средней школы, которая вела тайную жизнь топ-модели. Днем она носила джинсы и футболки и собирала волосы в конский хвост, а ночью и по выходным накладывала макияж, надевала дизайнерскую одежду и летала по всему миру на фотосессии.

Странно, но ни дома, ни в школе никто не узнавал ее и не понимал, что она и есть Глориана — всемирно известная модель. В образе Анны она проводила дни в учебе, футбольных играх и прогулках с друзьями, никто из мальчиков не хотел с ней встречаться, а злые дети обзывали ее Анной Бананой и насмехались над ней. В образе Глорианы она ходила в клубы и на вечеринки, появлялась на обложках журналов и огромных билбордах, и рок-звезды, принцы и олимпийские гимнасты при виде нее пускали слюнки.

Хотя мои родители на протяжении четырех лет делали все возможное, чтобы Хеллер и я не встречались, а ее имя не упоминалось в нашем доме, минувший уик-энд — их рук дело. Я изо всех сил стараюсь не обвинять их в том, что моя жизнь оказалась разрушена, а еще за свое нахождение в этой тюремной камере рядом с девчонкой в кожаной байкерской жилетке, надетой на голое тело, которая только что спросила меня, может ли она приподнять повязку на моей руке и взглянуть на мою тату. Мою ТАТУ? ПОДОЖДИТЕ! ЧТО?

— Ты правда не знаешь, что там? — говорит девчонка. — Ва-а-ау. Может, это изображение смеющегося клоуна с пирсингом в языке. Или дьявола, жующего рожок мороженого, присмотревшись к которому можно увидеть, что оно из плачущих детей.

Я хочу попробовать пересчитать прутья на решетке, потому что чувствую приближение паники. Врач предупреждал меня: начав считать, я не смогу остановиться. Но сейчас я нахожусь в тюремной камере и у меня ужасная татуировка, поэтому я начинаю считать с одного из углов, хотя знаю: если счет закончится на несчетном числе, паника только усилится, но я правда не знаю, что еще могу сделать. И если девчонка в жилетке вдруг прервет меня, придется начать сначала. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…

— Что ты делаешь? Твои губы шевелятся — ты считаешь прутья на решетке?

Один, два, три...

 

Глава 7

Гвоздь сезона

— За прошлый год, — сказала мама в гостиной, — Хеллер вышла из-под контроля. Она пристрастилась к алкоголю и наркотикам и как минимум один раз, о котором нам точно известно, тайно выходила замуж, хотя не уверена, что это законно. Ее арестовывали за вождение в нетрезвом виде и магазинные кражи, но адвокаты договорились с судом, что она пройдет реабилитацию. Сегодня во второй половине дня ей наконец разрешено покинуть медицинский центр.

Я знала, что Хеллер ведет бурную жизнь, но даже не представляла, что у нее такие большие проблемы. На секунду мое сердце сжалось от сочувствия, но только на секунду. Потому что я ее предупреждала. Когда мы были маленькими, я говорила ей, что, если она не прекратит прогуливать школу и ругаться матом, случится что-то ужасное. Не хочется выглядеть высокомерной и грубой и заявлять Хеллер, а также всем остальным, «я же тебе говорила», но Я ЖЕ ТЕБЕ ГОВОРИЛА!

ВСЕГДА ПОЖАЛУЙСТА.

— Ей позволили выйти, потому что, надеюсь, она идет на поправку, а также из-за ее фильма, — ответила тетушка Нэнси.

— «Войны ангела», — озарило меня, и происходящее вдруг начало обретать смысл.

Если вы особь женского пола от десяти лет и до преклонного возраста, а может, и парень, да даже если вы слишком смущены, чтобы сказать об этом вслух, «Войны ангела» — ваша Библия. Эти книги не моя Библия, потому что для меня Библией является настоящая Библия, но пусть я и нахожусь на домашнем обучении и мне не часто разрешают смотреть телевизор, о «Войнах ангела» я знаю все. Ладно, признаюсь, я прочитала всю трилогию, копий которой распродано больше, чем есть людей в мире, так как многие девчонки скупали по несколько экземпляров, чтобы спрятать резервные копии под кроватями, в шкафчиках или в дуплах деревьев на случай ядерной катастрофы.

— «Войны ангела»? — спросила мама с таким видом, будто в первый раз слышала это название. Я люблю свою маму, но вынуждена признаться: она врала.

Речь идет о серии из трех книг: «Войны ангела: Первый полет», «Войны ангела: Доминион Дьявола» и «Войны ангела: В небесах», которые были написаны милой воспитательницей детского сада из Северной Каролины. Сначала она опубликовала свою историю в интернете, а потом, распечатав книгу на принтере и скрепив страницы степлером, торговала ею на местной распродаже из багажника своей «тойоты камри». Через год книги стали культовыми, и с тех пор, как их выпустило официальное издательство, продажи не утихали. Трилогию перевели на восемьсот языков, если не больше. Ну а теперь о том, откуда я знаю о популярности и увлекательности «Войн ангела»: мне разрешили прочитать трилогию только после того, как я застала маму подсвечивающей себе фонариком страницы второй книги в сарае за нашим домом. Она была настолько увлечена чтением, что даже не услышала, как я открыла дверь. После она умоляла меня не рассказывать об этом папе, и мы заключили сделку: я держу рот на замке, а мама дает мне книги.

Одна из причин, почему я так люблю свою маму: она каждую секунду дня изо всех сил пытается вести праведный образ жизни, но иногда все-таки поддается соблазну съесть три капкейка за раз или прочитать «Войны ангела».

Поскольку «Войны ангела» имели оглушительный успех, киностудия решила снять по ним как минимум четыре фильма, и Хеллер получила роль Линнеи, избранного Крыла, по одной простой причине: люди в киностудии не имели не малейшего понятия о том, какая Хеллер на самом деле, потому что не были ее кузиной.

 

Глава 8

Ну все, понеслась…

— Говорят, на съемки фильма «Войны ангела» потратили более двухсот миллионов долларов, — начала рассказывать мама. — Его мировая премьера состоится на следующей неделе.

— Студия сходит с ума, — продолжила тетушка Нэнси. — Все, что случилось с Хеллер, постарались не предавать огласке, даже подкупили людей, чтобы все замять. Слишком многое поставлено на этот фильм, и люди безумно любят эти книги. И не будем забывать, что «Войны ангела» могут сделать Хеллер настоящей кинозвездой.

Мама всегда говорила, что Голливуд — это очень опасное место, которое превращает людей в монстров. Я не утверждаю, что тетушка Нэнси — монстр, но для человека, который беспрестанно болтает о силе солнца, тантрической энергии и переоткрытии собственного рождения, она слишком уж осведомлена о том, что сама же называет индустрией развлечений.

— Сейчас нас не должно волновать, станет Хеллер кинозвездой или нет, — парировала мама. — Стоит побеспокоиться о самой Хеллер и о том, что с ней произошло. Потому что Хеллер все еще является членом нашей семьи, и мы очень ее любим.

Мама и тетушка Нэнси обменялись взглядами — снова шах и мат.

— Так вот, студия, люди, снявшие «Войны ангела», — возобновила рассказ тетушка Нэнси, — хотят, чтобы весь уик-энд до начала премьеры рядом с Хеллер кто-то находился. У нее все расписано: участие в торжественном банкете для прессы, бесконечные публичные выступления, а затем мировая премьера на Манхэттене. Им нужно что-то среднее между дуэньей, телохранителем и компаньоном по трезвости. Я бы сама ее сопровождала, но студия мне не доверяет. И мне удалось вспомнить только одного человека, который не только знает Хеллер, но и не имеет никакого отношения к мерзким персонажам из ее мира. Студия ищет кого-то, кто понимает мою дочь и в то же время готов исполнять обязанности занудной, встревоженной нянечки для подростка. В хорошем смысле.

— Мы имеем в виду тебя, — сказала мама, взяв меня за руку.

Внезапно мои ноги онемели и начали трястись. Я сильно сжала мамину руку и зажмурилась. Все мое тело захотело свернуться в маленький тугой шарик, чтобы избежать паники, будто бы оно могло таким образом укатиться от нее. Я должна что-то сказать, я должна что-то сделать, я должна сделать что-то, чтобы ситуация не стала еще более реальной.

— НЕТ! — закричала я. — Я… я… не могу! Я не буду этого делать! Пожалуйста, не просите меня об этом! Я… я… я не могу!

— Милая, Кейти, все нормально. — Мама тут же обняла меня. — Ты не обязана делать то, что не хочешь. Мы все прекрасно понимаем.

— Я… я… я. — Я делала глубокие вдохи и выдохи, пытаясь разжать онемевшие пальцы. Объятие мамы помогало, но страх не уходил.

— Кейти, я все понимаю, — произнесла тетушка Нэнси. — Мне не следовало сюда приходить.

Я сразу же мысленно вернулась в тот день, когда я последний раз видела Хеллер. День, когда я чуть не умерла. Люди, пережившие авто- или авиакатастрофу, не всегда могут вспомнить детали произошедшего, зачастую они помнят лишь то, как спустя несколько дней очнулись в больнице. Я помнила почти все, особенно страх. Терапевт посоветовал мне оценивать мои панические атаки по шкале от одного до десяти, но почему эта шкала оканчивается на десяти? Десять — ничто. Десять — это когда ты темной ночью остаешься дома одна и слышишь хлопок входной двери. Эта атака заслуживает оценку где-то около тысячи. Потому что это связано с Хеллер.

— Кейти, Кейти, я здесь, ничего плохого не случится, — уверяла мама, крепко обнимая меня, пока я раскачивалась туда-сюда и быстро хлопала глазами в попытке скрыться от всего мира.

— Просто… — начала тетушка Нэнси. — Нет. Все будет хорошо. Должно быть.

— Что? — спросила я, открыв глаза. — Что ты хотела сказать?

— Я знаю, ты ненавидишь Хеллер, — сказала тетушка Нэнси, — и у тебя для этого есть веские основания. Просто — хоть я и не имею права это говорить, но я постоянно об этом думаю — Хеллер в тебе нуждается.

Хеллер ЧТО? Хеллер никогда во мне не нуждалась. Хеллер вообще никто никогда не был нужен. Хеллер была самым независимым, самоуверенным и безрассудным человеком, которого я когда-либо встречала. Хеллер во всех смыслах была моей полной противоположностью. И сейчас она во мне нуждалась?

— Что… что вы имеете в виду? Почему Хеллер во мне нуждается?

— Ну, — заговорила мама, — ты такая милая, дисциплинированная и рассудительная. Мы с твоим отцом очень тобой гордимся. Ты образец для подражания и прекрасная молодая девушка. И ты одна из Синглберри — я просто обязана была это сказать. Ты могла бы подать пример. Просто, быть может, ты могла бы изменить жизнь Хеллер.

Боже мой. Серьезно. БОЖЕ МОЙ. Бог говорил со мной. Вот его слова: «Кейтлин, ты очень хорошая девочка, но этого недостаточно. Ты должна помогать другим. Ты должна протягивать руку помощи. Если ты воистину хороший человек, то должна помогать самым сложным, самым недостойным и самым злым людям на свете. Ты должна помочь Хеллер».

Как я могу ей помочь, когда смертельно ее ненавижу? Она же никогда меня не слушала. Она пьет, принимает наркотики, занимается сексом и бог весть что еще, что-то более ужасное, чем все это вместе взятое, что-то настолько гнилое, низменное и отвратительное, что мой невинный мозг не в силах даже вообразить.

Мама права. Есть только один способ помочь Хеллер. Я сделаю ее одной из Синглберри.

Я перестала раскачиваться, поправила юбку и задрала подбородок, потому что собиралась принять вызов Всевышнего. Прямо как Линнея из «Войн ангела», я собиралась спуститься в недра преисподней и спасти планету, ну, или хотя бы Хеллер Харриган. Может, я и не была ангелом, святой или Жанной д'Арк. А может, и была.

— Я согласна, — с гордостью объявила я, в то же время стараясь, чтобы мое заявление прозвучало самоотверженно и скромно, потому что в действительности я именно такая. — Я помогу Хеллер.

 

Глава 9

На пути к Хеллер [5]

Следующие полчаса, пока мама упаковывала в мой чемодан одежду на предстоящий уик-энд, тетушка Нэнси, пребывая в смятении, постоянно бормотала что-то вроде: «А нет ли у Кейтлин чего-нибудь с блестками?» и «Неужели ей правда нужно столько пар гольфов? Разве гольфы — это не пояс целомудрия для голеней?» Наконец мама заставила ее умолкнуть, сказав: «Нэнси, мы хотим, чтобы Кейтлин оставалась собой, а не уподоблялась этим голливудским созданиям с бушующими гормонами. Тем более Хеллер не лишне узнать, как выглядит нижнее белье».

К тому времени, как перед нашим домом остановился огромный черный лимузин, вокруг меня столпилась вся семья. Я путешествовала и раньше — в Брэнсон, штат Миссури, на концерты, — когда мы набивались как сельди в бочке в отремонтированный школьный автобус. Папа купил его много лет назад на местном аукционе, установил ремни безопасности и раскрасил снаружи в наши семейные цвета: бордовый и золотой. По обеим сторонам нарисовал нотный стан и записал имя каждого из нас в виде ноты, добавляя новые знаки по мере появления новых Синглберри. Мы называли автобус «Синглберри экспресс», иногда «Синглбас». Хеллер как-то заметила: «Эта штука выглядит так, будто везет умственно отсталых учеников в хоровой лагерь. И мне кажется, так оно и есть».

Конечно же, я никогда не ездила на лимузине, и мои братья и сестры тотчас окружили его, словно пиньяту со сладостями… или взрывчатку.

— Круто! — воскликнул семилетний Картер, любитель практически всего, что на колесах.

— Весь этот автомобиль для одной Кейтлин? — уточнила Коринн, сестра-близнец Картера. — В нем есть ванная?

— Дети, не прикасайтесь к машине, — велел папа, хотя ему самому с трудом удавалось сдерживать себя. Мой папа здорово разбирается во всяких механизмах, так что, будьте уверены, он умирал от желания заглянуть под капот лимузина, а также протестировать его на дороге, особенно на поворотах.

— Кейтлин поедет на этой машине только потому, что ей нужно выполнить одно задание, — разъяснила всем мама.

— О боже, лимузин… — со слезами на глазах пробормотала тетушка Нэнси. — Первый тройничок у меня случился как раз в лимузине.

— В смысле, тройничок? — спросил Картер.

— Тройная автомагистраль, — быстро ответила Калико, положив конец теме.

— Милая, — сказала мама, обнимая меня особенно крепко, — мы так гордимся тобой, но просим быть предельно осторожной. Мы хотим, чтобы ты каждый час звонила нам и сообщала последние новости.

Папа протянул мне сотовый, и тогда я впервые коснулась подобной вещицы. Я видела людей с сотовыми, и у моих родителей они тоже были, но на сей счет в семье Синглберри имелось правило. Папа всегда нарекал: «До восемнадцати лет человеку мобильник не нужен, если только он не хирург, наркоторговец или проститутка». Когда он в первый раз сказал мне об этом, Хеллер выдала: «Вот было бы круто быть всеми тремя сразу».

— Мисс Синглберри? — окликнула меня высокая женщина в щеголеватой черной форме, водитель лимузина. — Меня зовут Эйприл, я буду сопровождать вас весь уик-энд.

И эта самая Эйприл, которая, как я узнала позднее, выиграла множество титулов на соревнованиях по женскому бодибилдингу, включая Мисс Олимпия, Мисс Вселенная и Мисс Дельта Номер Один трех штатов, открыла мне заднюю дверь лимузина.

— О, Эйприл, пожалуйста, позаботьтесь о нашей малышке, — попросила мама.

— Конечно, позабочусь, — заверила ее Эйприл. Не довериться ей было невозможно — ростом под два метра, с широченными плечами и огромной улыбкой она выглядела так, что даже если бы какой-нибудь автомобиль попытался подрезать ее или занять ее парковочное место, то ей бы не составило труда просто поднять его, покрутить несколько раз и бросить в ближайшую реку.

— Кейтлин? Мы опаздываем, — произнес парень лет двадцати, выглянув с заднего сиденья. — Я Уайатт Марковиц. Менеджер Хеллер. Новый менеджер. Я посвящу тебя во все детали по дороге.

Уайатт оказался привлекательным парнем, и все в нем, включая волосы, очки и тесный синий костюм, выглядело безупречно и дорого. Когда мы выехали в сторону Манхеттена, Уайатт спросил:

— А твоя семья и в самом деле такая?

— Что вы имеете в виду?

— Увидев несколько ваших видеозаписей, я подумал, что вы хорошо поете, но в какой-то момент у меня возникла мысль, что ваша семья — это что-то вроде театра импровизации, знаешь, который делает пародию на такой жанр музыки, в соответствующих костюмах и прочим. Кажется, вы все были одеты в бордовые пиджаки из полиэстера, так? Мальчики были в расклешенных брюках, а девочки в юбках по колено и гольфах. В смысле я не видел гольфов, наверное… никогда. Боже мой, ты и сейчас в них!

— Конечно, — удивилась я, взглянув на белые гольфы с горчичной полоской сверху, которые носила всю свою жизнь. — Мама и сестра Катрин шьют почти всю нашу одежду, это заставляет нас чувствовать себя особенными, а гольфы мы заказываем оптом у одной фирмы в Огайо. Если хотите, могу дать вам их адрес.

Уайатт на мгновение потерял дар речи.

— Нет, нет, спасибо, я обойдусь. И спасибо тебе большое за то, что согласилась помочь нам с Хеллер, потому что ей нужен друг, настоящий друг. Я работаю с Хеллер всего полгода, но мне уже пришлось избавиться от многих людей. Не понимаю, почему она притягивает к себе так много, скажем, сомнительных поклонников. Почему ты так на меня смотришь?

— Простите! Я не смотрю! Или не хотела это делать! Простите!

Уайатт улыбнулся.

— Да ладно, Кейтлин, давай начистоту, я ведь знаю, что ты обучалась дома, а все общение было ограничено членами вашей гигантской семейки, и именно поэтому ты идеальный вариант для Хеллер. Но признайся: тебе приходилось раньше встречать еврея?

Я так сильно покраснела, что лицо наверняка слилось по цвету с моим бордовым пиджаком. Уайатт был прав: я уставилась на него, потому что никогда раньше не видела евреев, единственный человек другой веры, к которому я приближалась — один брюнет-лютеранин.

— Простите! Это замечательно, что вы еврей! Я никоим образом не хотела вас обидеть!

— Ты невероятно милая, — ответил Уайатт, — и вряд ли способна кого-нибудь обидеть. Но имей в виду, что тебе предстоит вращаться в мире шоу-бизнеса вместе с Хеллер, где придется столкнуться с людьми разного сорта. — Он усмехнулся. — Боже мой. Ты такая убер-гoйка.

— Кто?

— «Гой» означает «нееврей» на идише — это универсальный язык шоу-бизнеса. Давай, повторяй за мной: «мешугене».

— Мех-шуг-ена, — медленно повторила я. — Что это значит?

— «Безумный». Это о Хеллер. Хорошо, теперь скажи «факакта».

Это слово оказалось еще сложнее, и я произнесла его как «Фа-кок-та».

— Что значит «скандальный». И это тоже о Хеллер. Нет, не о ней самой, она замечательная, и в ее силах разбить сердце любого, но все вокруг нее может стать очень «факакта». И еще одно выражение, которое может оказаться очень полезным, поверь мне: «ой вей из мир». Оно почти универсально и употребляется, когда что-то выходит из-под контроля. Это что-то среднее между «Осторожно», «Горе мне» и «Да я на тебя папе пожалуюсь!». Его можно использовать, когда все оборачивается против тебя и кажется, что весь мир находится на пороге своего конца в страшной межгалактической мегакатастрофе.

Я подумала о самых ужасных моментах в своей жизни: о том дне с Хеллер, об ожидании ответа из колледжей, о тех ситуациях, когда все вроде шло хорошо, но потом из ниоткуда возникало чувство, словно из-за меня случится что-то ужасное с моим братом или сестрой, и мне пришло в голову: а вдруг фразы Уайатта смогут помочь? Что, если в следующий раз, когда начнется паническая атака, я попробую сказать или подумать о чем-нибудь из этой еврейской абракадабры, и это меня успокоит?

— Ой вейз из мор, — повторила я, пытаясь выговорить фразу правильно.

Уайатт посмотрел на меня и сказал:

— Я так люблю тебя, что готов даже примерить этот пиджак. Давай еще раз: «ой вей из мир».

— Ой вейз хиз смиар, — снова произнесла я, вызвав у Уайатта приступ смеха. — Что? Все так ужасно? Я безнадежна? Не получится из меня еврейки?

— Нет, — ответил Уайатт, утирая слезы. — Ты молодец, мне нравится твоя старательность. Думаю, ты настоящий глоток свежего воздуха — как раз то, что нужно Хеллер. Заметь, я говорю это с небывалым расположением и уважением. Ты самый светлый, самый христианский человечек, которого я когда-либо встречал. Таких, как ты, мы зовем супершиксa[6].

Лимузин выехал из туннеля, и внезапно мы оказались в центре Нью-Йорка.

— Ой вайз боже… — прошептала я.

К тому времени, как мы подъехали к апартаментам Хеллер, Уайатт посвятил меня в ее — а теперь уже и мое — расписание на следующие четыре дня. Этим вечером в клубе в даунтауне запланирована вечеринка, устраиваемая студией, снявшей «Войны ангела». Завтра, в субботу, нам придется перебраться в отель в мидтауне, где Хеллер предстоит давать интервью и участвовать в фотосессии для журналов, сайтов и развлекательных телешоу по всему миру. После чего в большом бальном зале состоится пресс-конференция, где она, ее коллеги по площадке, режиссер и Сара Смайлбороу, автор книги «Войны ангела», будут отвечать на вопросы своих самых преданных фанатов, которые победили в розыгрыше.

Стало понятно, что весь уик-энд будет посвящен Хеллер, и только ей. Это понятно, но все же… неудивительно, что у нее столько проблем, раз весь мир постоянно вращается вокруг нее. К счастью, в воскресенье у нас запланирована встреча с одной маленькой девочкой, больной лейкемией, которая в рамках фонда «Загадай желание» попросила провести день с Хеллер Харриган. Они снимут ролик для сбора средств, которые пойдут на исследования рака.

Интересно, сможет ли встреча с девочкой, больной раком, изменить Хеллер. Я собиралась приложить максимум усилий, чтобы заставить ее вести более благочестивую и порядочную жизнь, что-то вроде моей. А еще не помешает наконец-то добиться от нее извинений за все, что она со мной сделала. «Я действительно глубоко сожалею, — скажет Хеллер. — Я чуть не убила тебя. Даже не знаю, как мне искупить свою вину. Ты вела себя идеально, а я просто бесчувственная дрянь».

На случай, если Хеллер не сможет подобрать нужных слов, я подготовила для нее специальные карточки с подсказками.

В понедельник, согласно расписанию, красная дорожка и гала-премьера «Войн ангела», после большая вечеринка. Я буду одной из первых на Земле, кто увидит «Войны ангела»! Но я здесь не поэтому, напомнила я себе, я здесь для того, чтобы исполнить волю Божью. Чтобы исправить Хеллер. Я должна привести ее к свету, даже если для этого придется заковать ее в цепи или тянуть ее, брыкающуюся и орущую. На секунду я пожалела, что не взяла с собой пистолет.

— Как думаешь, ты сможешь со всем этим справиться? — уточнил Уайатт, протягивая мне пакет с пропусками, билетами и копиями расписания.

— Я постараюсь. Сделаю все возможное, и да поможет мне Бог.

Уайатт быстро взглянул, нет ли кого-нибудь рядом и сказал:

— Если у тебя возникнут какие-то вопросы, я буду неподалеку, как и люди из студии. Ни в коем случае не выпускай Хеллер из виду. Ей запрещено пить что-либо даже близкое к алкоголю, принимать что-либо сильнее аспирина, да и тот не более одной таблетки в день. Если увидишь, что она разговаривает с какой-нибудь сомнительной или сексуально озабоченной личностью, просто избавься от этого человека или позвони мне, я возьму это на себя. Не бойся противостоять людям и обходиться с ними жестко. Это твое боевое задание, лейтенант Кейтлин, нет, капрал Кейтлин, нет, главнокомандующий Кейтлин: никакой выпивки, секса и наркотиков, Хеллер все это запрещено. Знаю, что прошу о многом.

Я чувствовала себя взбудораженной. Наконец-то это происходит. После многих лет, которые я провела, слушаясь Хеллер, следуя за ней и исполняя все, что она мне говорила, хотя знала, что это плохо, я наконец-то СТАЛА ГЛАВНОЙ.
Будь скромнее, одернула я себя, даже если у тебя в душе взрываются сотни невидимых фейерверков, марширует тысячный оркестр и разрывается госпел-хор в гольфах.

— Работа в команде превращает мечту в реальность, — сказала я. Именно это напутствие любит повторять мой папа. Я подняла руку и отсалютовала.

Уайатт покачал головой, глядя на меня. Так, как делают люди, когда впервые видят очаровательного щеночка или очень милого ребенка. Он будто хотел сказать: «О-о…» или «Ох-х…»

— Ладно, — вместо этого сказал он со встревоженным видом. — Пойдем к Хеллер.

 

Глава 10

Не иначе как Хеллер Хилтон [7]

— Давно Хеллер здесь живет? — спросила я у Уайатта, когда лимузин подъехал к громадному современному зданию в центре Трайбеки.

— Это местечко она купила почти год назад, — ответил тот. — Но в основном она обитает либо в своем доме в Лос-Анджелесе, либо в Малибу, а еще у нее есть квартира в Лондоне.

— У Хеллер… четыре дома?

— Ой, да брось, ее лондонская квартирка совсем крохотная, как три спальни. От силы.

У ХЕЛЛЕР ЧЕТЫРЕ ДОМА! В нашей семье одиннадцать человек, и мы делим спальни друг с другом, уже молчу про малюсенькую ванную с одной раковиной. Нет, я не жалуюсь, ведь у нас очень уютный дом, а множество людей в мире не имеют и того, скитаются без крыши над головой, в то время как У ХЕЛЛЕР ЧЕТЫРЕ ДОМА. И ОНА ЖИВЕТ В НИХ ОДНА!

Тротуар перед домом кузины был перекрыт передвижными металлическими заграждениями, которыми полицейские сдерживали толпу.

— Здесь будет парад? — поинтересовалась я, увидев группу неряшливых мужчин и женщин за металлическими баррикадами. Некоторые из них были одеты в армейские жилеты и держали тяжелые навороченные камеры с высоким расширением.

— Нет, — ответил Уайатт, — ну, что-то типа того. Общественное мероприятие — это уж точно. Появление Хеллер.

ЧЕТЫРЕ ДОМА. Интересно, в какой момент после покупки третьего дома Хеллер задумалась: «Ох, что-то тесновато, прямо нечем дышать, наверное, мне нужен ЧЕТВЕРТЫЙ ДОМ»?

Эйприл заехала в подземный гараж, который, как объяснил Уайатт, «спасает Хеллер от столкновения с толпой на входе». Парень воспользовался ключом не только для того, чтобы попасть в здание, но и чтобы разблокировать лифт, который поднял нас на четырнадцать этажей к пентхаусу. Двери открылись сразу в гигантский холл с хаотично расставленной мебелью, стеллажами с одеждой и кучей частично распакованных коробок, словно кто-то либо въезжал, либо съезжал.

— Что все это такое? — спросила я.

— Хеллер не знала, что ей может понадобиться в этот уик-энд, и решила захватить парочку вариантов, а ее ассистенты еще не все успели распаковать.

— Ассистенты? Сколько же их у нее?

— Один, два, — закрыв глаза, Уайатт начал считать по пальцам, — нет, Эйвери уволилась, еще Бекка, но она вернулась в Лос-Анджелес, Кайл, Нина и Фиона по обуви… шесть. Сейчас у Хеллер шесть ассистентов.

Шесть. Ассистентов. Для. Одного. Человека. Для семнадцатилетней девушки.

Успокойся, Кейтлин. Глубокий вдох. Это только начало. Всего лишь цветочки, ягодки еще впереди.

— Хеллер! — крикнул Уайатт, но никто не ответил.

Затем откуда-то из глубины квартиры появилась женщина — Нина? Фиона? — с чехлами для одежды и манекеном с париком.

— Я не знаю, где она, — отчиталась она и быстренько скрылась в другой комнате.

За ней выглянул очень высокий и худощавый парень в майке и поварском колпаке, который нес с собой деревянную миску с чем-то.

— Капусте нужен воздух, — бросил он нам и тоже ушел. — Я не видел Хеллер, но ей нужна капуста!

— Хеллер! — снова крикнул Уайатт, и я последовала за ним через спальню, потом ванную и еще одну комнату, похожую на библиотеку — с соответствующими полками, но без книг. Обошли несколько гостевых и зал с огромным плоскоэкранным телевизором на стене, кучей аудиооборудования и множеством кожаных подушек в марокканском стиле на полу. И я уже насчитала больше комнат, чем во всем нашем доме. ОДНОМ НАШЕМ ДОМЕ.

— Хел! — позвал Уайатт еще громче, когда мы вернулись в холл. — Она должна быть здесь. Ей нельзя выходить из дома без сопровождения, это одно из условий испытательного срока. ХЕЛ!

Я никогда не использовала сокращенное имя кузины, оно звучало как бранное слово[8]. Или пункт назначения[9]. Обращалась к ней только «Хеллер», но даже от этого ощущала себя грешной, словно однажды мне придется объяснять Богу, что у меня не было выбора, хотя, уверена, тот в ответ улыбнется и скажет: «Кейтлин, выбор есть всегда».

МОЖНО БЫЛО, НАПРИМЕР, ОСТАНОВИТЬСЯ НА ДВУХ ДОМАХ.

Я не знала, чем заняться, пока Уайатт беспорядочно набирал разные номера на своем телефоне. Еще даже не приступив к миссии, я потерпела поражение. Я планировала взять под контроль жизнь Хеллер и превратить ее в совершенно другого человека, сделать лучше, похожей на меня. Но она исчезла неизвестно куда. Что, если она в баре, или покупает наркотики в переулке, или целуется взасос с опасным бывшим мужем? Не встретилась еще с ней, а ненавидеть начала только больше, ведь, как обычно, даже просто исчезнув, Хеллер заставила весь мир крутиться вокруг себя.

— Вот же беда, Кейтлин, — сказал Уайатт. — Надеюсь, ничего плохого не случилось. Я спущусь вниз, возьму Эйприл, и мы прочешем окрестности. Можешь подождать здесь и позвонить мне, если она вернется?

Я кивнула, но после ухода парня растерялась. В холле стояли софа во французском стиле и несколько люцитовых стульев, но я не знала, можно ли на них присесть. Топчась в одиночестве, я слышала приглушенный звук фенов и блендеров: где-то в квартире находилось ШЕСТЬ АССИСТЕНТОВ, и, вполне возможно, у них тоже были свои помощники.

Бог меня испытывал. Он возложил на меня священную миссию, а я-то думала, она будет легкой. Надеялась, что просто приду, и от одного взгляда на меня Хеллер упадет на колени и взмолится о прощении, а затем попросит помочь стать ответственным, отзывчивым человеком. Но дьявол не дремлет, особенно если он воплощен в Хеллер. Дьявол силен, неукротим и изворотлив. Я не достойна вступить с ним в сражение. Не готова. Хеллер победит, как и всегда.

Если только впервые с момента сотворения времен я ее не обыграю.

У меня появилась мысль. Вдруг вспомнилось, что в одиннадцать лет Хеллер крепко увлеклась курением. Она таскала сигареты у своей матери, хоть поначалу их и не зажигала. Просто забиралась на стол для пикника за нашим домом, закидывала ногу на ногу и размахивала добытой ценностью, подражая матери и говоря что-то вроде: «Дорогуша, огонечка не найдется? Душу продам за сигарку!» или «Я брошу, клянусь! Отныне буду курить только травку, ведь это полезно для здоровья!»

Но однажды ночью, когда кузина ночевала у нас, мы улизнули на улицу, зажгли сигарету и раскурили ее. Я была безн