Бассейна Терека в ее диалектном членении

Этимологическое значение термина alan определяется всем исследованием. Анализируя тему «Аланский язык ка­ра­чаево-балкарцев», мы показали аланские ~ асские корни «Родословного Древа» тюрков, древнюю (III – II вв. до н. э.) миграцию гуннов в Юго-Восточную Европу, следова­тельно, и в Кубанско-Терское междуречье.

В «Очерках истории алан» В. А. Кузнецова дано собра­ние этимологий этнонима alan, основанных, за редким ис­ключением, на иранской версии его происхождения, точка же зрения тюркологов не упомянуты.

«Современная научная этимология этнонима “алан”, – пишет В. А Кузнецов, – объясняет его как производную форму от общего наименования древних ариев и иранцев “ arya” (ср. древнеиранское aryaha “а рийский”, имеющее “безупречное с фонетической стороны осетинское оформ­ление allon”– Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор, I.- М. – Л., 1949, с. 246; его же: Историко-этимологический словарь осетинского языка, т. I.-М. – Л., 1958, с. 47; Zgusta Ladislav. Die Personennamen griechischer Städte der nordlichen Schwarzmeerküste.– Praha, 1955, c. 264 и др.). Форма “аллон” зафиксирована также в древнем названии р. Терек “Алонта” (Птолемей Клавдий. Географическое ру­ководство. ВДИ, 1948, 2, с. 246). Высказаны и иные точки зрения о происхождении этнонима “алан”. Так, Миллер Г. Ф. считал, что «имя аланов родилось у греков и оно про­ис­ходит от греческого глагола, значащего “странствовать” или “бродить”» (О народах, издревле в России обитаемых. ЦГАДА, ф.199, №47, дело 3, с. 7). Шарпантье Э. и Мюл­ленгоф К. полагали, что имя алан происходит от названия горного хребта на Алтае (Charpentier J. Die ethnographische Stellung der Tocharer. ZDMG, 71, 1917, S. 361; Mü llengoff K. Deutsche Altertumskunde, III.-Berlin, 1892, S. 29. Вернад­ский Г. этноним “алан” выводит из древнеиранского “елен” – олень (Vernadsky G. Sur l'Origine des Alains. Bizantion, t. XVI, 1. Boston, 1944, S. 82)» (Кузнецов I, с. 7, прим. 1).

Ряд тюркологов объясняет этноним alan как фонетиче­ское развитие тюркского слова oγlan «сын; парень» (см. об этом во Введении).

По М. А. Хабичеву, «алан – древнейшее и современное самоназвание карачаевцев и балкарцев – “аланин”, “кара­чаевец”, “балкарец”; “друг”, “товарищ”. Балкарцы и кара­чаевцы именуют себя этнонимом алан, как, например, адыгейцы, кабардинцы и черкесы называют себя адыга, грузины – сакартвело, осетины – ирон, якуты – саха и т. д. Аланами называют карачаевцев мегрелы, ассиями име­нуют балкарцев осетины. Ср. осет. аллон (АИЭС, I, 47), встречающееся в осетинских сказках. Сваны именуют бал­карцев и карачаевцев сауеар, где -ар – аффикс множест­венного числа для этнического названия. Что касается сауе, то оно, видимо, восходит к сакъа, т. к. в тюркских языках къ > къ > ў. Саками именовалась часть скифов. Высказывания Вс. Миллера (Осетинские этюды, ч. 3.-М., 1887, с. 116 – С. Б.) и В. И. Абаева (Осетинский язык и фольклор, I. -М. – Л., 1949, с. 249 – С. Б.) о том, что аланы, жившие в древности на территории Карачая, были ираноя­зычными, а мегрелы этноним алан механически перенесли на позднейших пришельцев – карачаевцев, не соответст­вует действительности, ибо балкарцы, карачаевцы, мег­релы и осетины с древних времен хорошо знали друг друга и между ними существовали тесные экономические, куль­турные и родственные связи. Наивно также утверждать, что осетины стали именовать себя иронцами, т. е. иран­цами с XIV в., а этнонимом своих предков яс называют балкарцев, хотя значительная часть дигорцев балкарского происхождения.

Вероятно, этноним алан восходит к слову огълан (> овлан > алан) “сын”, “молодой человек”, что подтвержда­ется и семантикой этнонима яс. Ср. кар. г., ног. яс “сын”, “молодой человек”...» (Хабичев III, 109).

Этноним ас, по М. А. Хабичеву, – «ист. “карачаевец”, “балкарец”. Cр., – пишет М. А. Хабичев, – кбалк. выраже­ние ассыдан туугъан ассы “ясин,рожденный от ясина”. Так обращаются женщины к детям. Позже под влиянием заимствованного из арабского языка слова ассы “непокор­ный”, “мятежный”; “бунтовщик”, “мятежник” выражение приобрело и переносное значение.

Как тюркское этническое название аз встречается в ру­нических памятниках VIII века: Аз будыныгъ алтым “На­род азов… я захватил” (Памятник хана Могиляна, 26). Анта йана кирип тюргис къагъан буйурыкъы, аз ту­тукъугъ элигин тутды “затем снова войдя (т. е. ворвав­шись в ряды врагов), он схватил собственноручно каган­ского приказного тюргешей, Тутука азов” (Памятник в честь Кюль-Тегина, большая надпись,38). Ёэюм аз йи­рим, анны бил “Моя родная земля – Аз, знай ее” (Памят­ник в честь Тоньюкука, 24).

В качестве этнического названия аз, ас “ясин” пред­ставлено в большинстве тюркских народов: хаз, тирас или таврас, гунн., хаз., печен., ккалп. абаз, абас, др.-т. къыркъаз (Г. Айдаров. Язык орхонских памятников древ­нетюркской письменности VIII века.-Алма-Ата, 1971, с. 106), къарагъас от къарагъ “черный” + ас “ясин”, хакъас от халкъ “народ” + ас “ ясов”, туркм. азлар “ азы” (А. Н. Кононов. Родословная туркмен.-М. – Л., 1958, с. 110) – название рода, ног. ас (Н. А. Баскаков. Ногайский язык и его диалекты.-М. – Л., 1940) – “ясский род”, хотонское яс – название хотонского рода (Г. Е. Грумм– Гржимайло. За­падная Монголия и Урянхайский край, т. III, вып. I.-Л., 1926, с. 276) и т. д.

Этноним ас широко представлен в карачаево-балкар­ских мужских и родовых названиях: Батыраз от батыр “богатырь” + аз “ясин”, Боташ – название одного из древ­них карачаевских родов, основателей карачаевского на­рода, от бот (ср. др.-т. бод “ племя”, “род”; “народ одного племени” – (ДТС, 107) “племя”, “род” + аш от ас “яс”, т. е. “племя (род) ясов”, Айбаз – название одного из древних карачаевских родов, принявших участие в образовании ка­рачаевского народа, – восходит к хазаро-печенежскому роду Абаз, видимо,от аба “ отец”; переносно могло иметь значение “главный”, т. е. “главные ясы”; Науруз – один из крупных древних кланов, основавших карачаевский народ, – от наўур < нёгер “друг” + уз < аз “ яс” т. е. “друг ясов”; Гилас, Таўас, Тотраз – имена нартов: Гиластырхан “го­род ясского тархана”, Таўас “Ясин-горец”, Тотраз “ясин Фёдор”; ср. также Абаз, Сабаз, Ораз, Хабаз. Последнего нарта из рода Бораевых именовали Азнауур от аз “ ясин ” + наўур < нёгер “ друг”, т. е. “друг ясов”. А если допустить, что наўур заимствованное грузинское слово, то Азнаўур означает “ясский дворянин”, Азнор от аз “ ясский+ нор “ свет” и т. д. Из женских имен более распространены Ас­лий “ ясинка”, Аслиджан “ясинка-душенька”, Къутас “ счастье ясов”…» (Хабичев III, 115 – 116).

Однако не все созвучные пары семантически тождест­венны.

Высказанный нами в 1989 г. тезис, в котором alan воз­водится к форме alxan при сопоставлении с упомянутым выше хазарским вариантом alikanus и с названием алан­ской крепости Alxan- Qala «Крепость Алхан» и с обще­тюркским alγan / alan «берущий, захватывающий, захват­чик», т. е. «завоеватель» (Байчоров XXI, 10), не приемлем, потому что термин alan встречается в этой своей форме в пратюркское время. Сообщение историка IV в. Аммиана Марцеллина о том, что «имя их (алан – С. Б.) происходит от названия горы» (см. выше) находит конкретное объяс­нение в языках урало-алтайской общности: ср. общетюрк. al, jal «возвышенный» + афф. - an = alan «холм», «возвы­шенность», «бугор» (см. Севортян I, 135); ср. горы Alon в Бурятии; возвышенность Kurt Alan в Бургасском округе Болгарии (Мурзаев, 46); « Alakit горный перевал (эвенк.); эвен. alan, alangč in, alasan, alon – «переход через горный хребет», «горный перевал».В других тунгусо-маньчж. яз.: удэйском ala – «низкие горы», «перевал», «необитаемые горы»; «пригорок», «холм» (там же, 44). Ср. aš- / as- во многих тюркских языках «1. переваливать через горы», aš γyn «высота», «гора», «возвышенность» (Севортян I, 212 – 213). «С тюрк. a:š- ~ aš-, – пишет Э. В. Севортян, – необходимо сблизить тунг.-маньчж. а la-, alan-, эвен. al' n, негид. alan, уд. ala “лощина, лог”; маньчж. ala “ низкие плоские горы”, “пригорок”, “холм”» (там же, 214). «Производное с аффиксом - yγ ~ - yw^o ~ - u: ~ - u в значении места – aš u: kир., a:ž u  ( с долготой!) / až u: / až yq, až u алт., až yγ (< aš yγ) тув., asy каз., azyγ (< asyγ) хак. – “горный перевал” во всех названных языках, “переход через что- либо” ккал.; в значении места также хак. aspax (< as- +

- max) “горный перевал”» (там же). «Термины aš / as / al + an были многозначны, что характерно для большинства лексем любого древнего языка. Alan / alaŋ во многих тюркских языках, помимо отмеченных выше значений, – 1. “ровная, открытая и обширная местность”, 2. “поле, до­лина, равнина”, 3. “горизонт”, 4. “высоты по берегам рек с извилистым течением”» (там же, 134 – 135). Как видно из изложенного, и as, и aš, и al + - an (относительно аффикса - an этнонима alan см. также и ниже) связаны со значением “горы”, потому они, будучи наименованиями одного и того же народа, являются синонимами, диалектными вариан­тами одного и того же слова. Это первое объяснение сино­нимичности этих этнонимов.

Выше мы приводили примеры, говорящие о том, что в мифологии тюрков Alan, Jazyr, Dö ger встречаются как первопредки одноименных тюркских племен, причем у Дё­гер тамга – птица “ Köč ken”. В результате междоусобной борьбы в империи Огуз-Хана «большинство племенных объединений ушло в Ман-Кыш-лак. Среди них были люди из каждого (любого) племенного объединения. Но боль­шинство из них – Ejmir, Dö ger, İ gdir, Karkyn, Salur и Agar. Они во главе с Алычак-Беком ушли на гору Хисар» (Ő gel, 253). Для сопоставления с этим мифологическим Xisar приведу отрывок из документа о балкарцах 1743 г.: «Из оных 1-я волость Чегем…, 2-я волость Безенге, 3-я волость Хулам, 4-я волость Хусыр (выделено нами – С. Б.), 5-я волость Малкар…» (153, 31, 32) (Волкова, 90). «Слово Xussar среди осетин нередко известно как состав­ная часть некоторых топонимов: Xusar в Уаллагкоме, Xusar- Lamar- Don и Xusar- Xincag в Даргавском ущелье и т. п.» (там же, прим. 11). Этим я хочу подчеркнуть, что мифологичес-кий Xisar, куда ушел Дёгер, и Xusar, где жи­вет Дюгер, – весьма интересные параллели. Здесь, в Диго­рии, густо и четко отразились следы гунно-савирского языка в виде топонимики (см. ниже).

То, что древние тюркизмы в осетинском языке носят именно признаки ротацизма и ламбдаизма, показано нами в статье «Гуннско-протобулгарско-северокавказские язы­ковые контакты» (Байчоров VI, 50). Осет. Dzæ kkor «мо­лот» (Абаев II, 608) вместо кбал. čö güč «молот»; осет. kur «молодой бык» (там же) вместо общетюркского ö kü z / ö gü z «бык»; осет. aγur вместо oγuz (наименование народа) (там же, 36 – 37); осет. qamyl вместо общетюркского qamiš «камыш» (Абаев III, 261 – 262). Ротацизм и ламбда­изм оставили свои следы и в топонимике Балкарии, приле­гающей к Северной Осетии: вблизи селения Верхняя Бал­кария впадает в Черек речка Faran (< varan ~ ö zen «река»); в Холамо-Безенгийское ущелье спускается поперечное ущелье Aqur qol «ущелье» + «ущелье» – ротацирующий вариант от aquz ~ aγuz ~ awuz «рот, пасть (горы) + qol «рука» в смысле «поперечное ущелье (приток)». Ротацизм характерен и для левобережной топонимики долины Те­берды в Карачае, см. словарные статьи «Агъур», «Кяфар- Агъур», «Софруджу», «Муруджу» и др. в нашей статье «О протобулгарских географических названиях в верховьях Кубани» (Байчоров IV). Примеры ламбдаизма и ротацизма приводились и выше. Все это таит в себе ответ на вопрос, почему и az, и as, и aš, и alan – наименования одного и того же народа. Дело в том, что, если диалектные особен­ности так четко отразились в топонимике и в нарицатель­ной лексике, то не могли они миновать и этнонимику: там, где общетюркский š не переходил в s' и не имел места и обратный процесс, произносили этнонимы as ~ aš, но там, где s' / š переходил в l ( ламбдаизм), произносили alan (= al + показатель множественности - an, см. об этом аффиксе: Сравнительно-историческая грамматика тюркских язы­ков. Морфология,15 – 16). Этим объясняется то, что запад­ная часть Карачая, куда входила и долина Теберда со своей упомянутой выше ротацирующей топонимикой, еще в XVIII в. продолжала называться Аланией (см. Вахушти, 237).

Совпадение значений alan, aš, as, az с древним сообще­нием о происхождении этнонима alan подтверждает наш вывод: Alan « горы», «горные перевалы» стало впоследст­вии этнонимом.        

«Могут исчезать с лица Земли народы и их языки, – пи­сал академик Б. А. Серебренников, – но топонимические названия, как своего рода имена собственные, ничего иного не обозначающие, кроме объекта, легко усваиваются другими народами и таким образом могут сохраняться в течение тысяч лет» (Серебренников, 37).

В Дигорском ущелье и в прилегающих к нему местно­стях весьма специфическая топонимика, неподдающаяся этимологизации ни из иранского (осетинского), ни из кав­казских языков:

Aginasкæ, Garniskæ, Geliskæ, Loski, Madzaska, Dal­ kenaska, Dzæ gæ raskæ, Dzilaskæ, Dzaraskæ, Zadæ læ skæ, İ skæ, Kusæ skæ, Qoraskæ, Qunskæ, Laxskæ, Mexceskæ, Metelaskæ, Moskæ, Xasaskæ, Toloskæ, Turuskæ, Caroskæ, Cileskæ, Cimuskæ, Cifskæ, далее в Алагирском ущелье Северной Осетии – Exsask, Zγarisk, Temisk, Xaska; в Куртатинском ущелье – Zaγarisk, Xeduska, Xo­ ska.

В соседней с Осетией Балкарии формант - skæ пере­численных выше топонимов переходит в - š ki и его фоне­тические варианты: Ž uwuš xu, Zumuš xu / Zumuš ku, Č ajnaš ki, Xumaš ki / Xumaš gi / Xumaš xija, Rciwaš ki / Ur­ cuwaš ki, Mewlüš kü, Zyrnaš ky, Zyryš ky / Ziriš ki, Qajnaš ki suw baš y, Tü kenš ki / Tü kenš xi, Byldyš ky, Dodaš xi, Ž ukurüš kü, Myqylyš xy, Xaš xi / Xaš ki, Xucoš xu, Š eš xi / Š eš ki, Ylyš ky, Yš xy yran.

Форманты - skæ / -š ki перечисленных выше топонимов переходят в Балкарии, в Карачаево-Черкесии в - lki и его фонетические варианты: Baralki, Buralki, Bykmylgy, Bi­č ilgi, Garilgi, Zilgi, Likerilgi, Tuzulgu.

В. И. Абаев, рассмотрев интересующие нас топонимы, но не сумев раскрыть их этническую и языковую принад­лежность, писал: «В виде гипотезы можно предполагать наличие форманта SK в одном из “доисторических языков” Центрального Кавказа (Абаев I, 225).

Краниолог В. П. Алексеев, поскольку он относит кара­чаевцев, балкарцев и сванов к одному и тому же кавкаси­онскому типу, восходящему к этническим группам эпохи заселения высокогорных ущелий Центрального Кавказа человеком, несколько конкретизирует мнение В. И. Абаева: В. П. Алексеев предполагает, что топонимы эти протосванские (Алексеев, 200 – 203).

Имелись попытки объяснить некоторые топонимы на

- skæ из вейнахских языков, но системы не получилось (см. Чокаев, 60).

А. Дз. Цагаева, исследовавшая всю топонимику Север­ной Осетии, высказала предположение, что перечисленные выше названия «восходят к несохранившейся аланской лексике со словообразовательным формантом SK» (Ца­гаева I, 40).

Однако ни одному из этих исследователей не пришло в голову искать аналоги и в тюркских языках. Ср. форму то­понимов на - skæ / -š ki с чувашскими pü meske «напер­сток» от pü me «палец», tä meskä «кочка» от tä me «бугор», kukraš ka «извив» от kuker «кривой», s' ems' eš ke «слабый; хилый» от s' ems' e «мягкий» (Левицкая, 149). «В тувинском языке представлены производные слова, образующиеся от терминов родства и свойства посредством сложного афф.   - š ky(lar) / – lyš ky(lar) и имеющие значение “группа людей (членов семьи), объединенных данной степенью родства или свойства”: avaš ky(lar) / avalyš ky(lar) “мать со своими детьми” (ava “мать”), adaš ky(lar) / adalyš ky(lar) “отец со своими детьми” (ada “отец”), ugbaš ky(lar) / ugbalyš ky(lar) “сестры” (ugba “старшая сестра”) (Исхаков, Пальмбах 1961, 171 – 172). То же самое значение афф. – lyš ky имеет в тофаларском языке: arhalyš ky “ старшие братья” (arha “брат”), duηmalyš ky “младшие братья и сестры” (duηma “младший брат или сестра”), ubalyš ky “старшие сестры” (uba “старшая сестра”) (Рассадин 1978, 19 – 20). Из фор­мантов - š ky и - lyš ky вычленяется древний аффикс соби­рательной множественности -š: -š < - l (собир. мн.) + yš (собир. мн.) + ky (афф. относ. прилаг.) (Кононов 1980,123) (Сравнительно-историческая грамматика… Морфоло гия, 13).

В Балкарии, в ареале географических названий на только что установленный сложный аффикс -š ki сущест­вует множество топонимов и на одну из простых аффиксов этого сложного форманта, т. е. на аффикс - xi / - ki и его фонетические варианты, например, Bedarγu, Betturγu, Bulunηu, Burunηu, Byzyηy, Guldorgu, Gü dü rgü, Lumorgu, Ž ijawγu, Žü jü rgü, Zinki, Qaž irgi, Liqargi, Lomorgu, Luwunηu, Narγy, Styrγy, Syγajγy, Tyzgy, Typpyrgy, Tü tü rgü, Fytnarγy, Xunηu, Š iηi suw, Š yqy, Ü senηi и др. Во-первых, эти устаревшие формы топонимов сохранились в карачаево-балкарской ономастике, например, фамилии Ebekku, Esekku, Bijč ekku, Č ekku, Č alku, Ajdakku и др., во-вторых, среди перечисленных топонимов на - xi / - ki и его фонетические варианты имеются такие, корни которых повторяются в топонимах на -š ki / - lki / - skæ. Они помогают этимологизировать интересующие нас названия. Рассмотрим некоторые из них.                       

Ž uwuš xu – название местности в Хуламо-Безенгийском ущелье; Ž uwunηu и Ž uwundu – названия местностей в Че­гемском ущелье. Все три топонима имеют общий корень ž uw- «мыть; стирать», и это соответствует тому, что прак­тиковалось в названных местах: в Жуууннгу купали боль­ных овец (см. Коков, Шахмурзаев, 67). Составители «Бал­карского топонимического словаря» Дж. Н. Коков и С. О. Шахмурзаев переводят топоним Ž uwundu «выкупался» (там же), но форма прошедшего времени изъявительного наклонения не характерна для топонимики. В карачаево- балкарском языке есть такие субстантивированные прила­гательные на - dy и его фонетические варианты, как č aj- qamdy «ополоски» (например, boza č ajqamdy «ополоски от бузы», č ajqamdy ajran «очень жидкий айран», (см. Кбал.-рус. словарь,721), tilimdi «кожаный шнур» (там же, 634) от tilim «разрезание (на узкие полоски)» + афф. - di; dž uwumdu «вода, в которой что-то помыто, пости­рано» (там же, 262) от dž uwum «мытье» + афф. - du. Из этого следует, что топоним Ž uwundu означает не «выку­пался», как думали Дж. Н. Коков и С. О. Шахмурзаев, а «Ку­пальня», именной омоним глагола ž uwundu. Здесь имеется множество топонимов, объясняемых так же. На­пример, Burdu – название местности в Хуламо-Безенгий­ском ущелье – носит это наименование по названию мяг­кой травы, которую употребляли в подстилку обуви (Ко­ков, Шахмурзаев, 48). Выступавшие концы травы закручи­ва­лись вокруг лодыжки с внутренней стороны обуви (ча­бура). Отсюда и форма Burdu «закрученный» – именной омоним от глагола bur-   «крутить, закручивать» + афф.

- du; İč ti tar – название горы и ущелья на Баксане (там же, 76) означает «Внутренняя теснина» от ič «нутро» + афф. - ti + tar «теснина». Здесь же, в Балкарии, топонимы с тем же формантом: Gestenti / Kestanty, Gü medi, Ž araš ty, Ku­ runtu, Qajiš ti, Soxtu, Tyž ynty, Xejti, Xurejti, Cuxgarty, Č abyrty, Š awxunaty, Š egiš ti, Š kanty, Ylyty, Ysxylty и дру­гие.

Из изложенного вытекает, что Ž uwunηu – «Купальня» (ž uwun «купание» + афф. - ηu); Ž uwuš xu «Купальня» (ž uwuš «купание» + афф. - xu). Глаголы типа ž uwuš- «мыть совместно» в тюркских языках имеют именные омонимы, например, карачаево-балкарские tutuš-   «бо­роться» – tutuš «борьба», eriš- «соревноваться» – eriš «со­ревнование». Кроме того, аффикс -š образует от глаголов абстрактные существительные, не имеющие значения со­вместности, например, bu atny džü rüšü ariwdu «походка этой лошади красивая», tanyš ym «мой знакомый» (о по­добных существительных см. также ДТС, 663).

Этимология топонима Ž uwuš xu ( от ž uw- «мыть» + афф. - uš + афф. - xu) указывает на то, что подобного рода топо­нимы, перечисленные выше, являются отглагольными ос­новами со сложным аффиксом -š ki / - skæ / - lki (-š + - ki /  - s + - kæ / - l + - ki) и соединительным гласным на стыке между ним и корнем на согласный. Стало быть, в рассматривае­мых топонимах на -š ki / - skæ / - lki мы имеем дело с производными от именных омонимов глаго­лов ž uwuš-, zumuš-, č ajnaš-, zyryš-, tü kenš-, turus-, zγaris-; byk­ myl-, bič il-, garil-, likeril-, tuzul- и т. д.

Разумеется, некоторые из перечисленных основ под­верглись трансформации (стяжение, переход одних глас­ных в другие, выпадение того или иного звука и т. п.), но, если учесть, что глагольный корень в пратюркском языке состоял из одного слога (см. Щербак II, 193 – 198), и ис­ключить из приведенного нами списка те основы, в кото­рых афф. -š, - s, - l c соединительным гласным или без него присоединяется к первому слогу, то останутся сле­дующие четыре разновидностей форм, имеющих известные показа­тели залогов: č ajnaš, zyrnaš, tü kenš, aginas, garnis, dæ lke­ nas; 2) mewlüš, zadæ les, metelas; 3) ž ukurüš, dzæ gæ ras, zγaris; likeril; 4) byldyš, dodaš. В этих группах между первым слогом и аффиксом -š / - aš / - s / - as / - l имеются 1 ) - n / - en / - in; 2 ) - l, - yl; 3 ) - ir / - er / - ar; 4 ) - d, совпадающие с аффиксами форм залоговых основ тюрк­ских глаголов (см. о них в ДТС, 656, 667). Если это так, то в перечисленных группах налицо основы глаголов č ajn-, zyrn-, tü ken-, garn-, dæ lken-, mewl-, myqyl-, zadal-, metel-, ž ukur-, dzæ gæ r-, zγar-, от которых образованы отглагольные существитель- ные путем добавления аффикса - š / - s / - l. Если же отбросить упомянутые залоговые аф­фиксы, то получаем глагольные корни č aj-, zyr-, tü ke- и т. д. Рассмотрим топонимы с этими корнями.

Č ajnaš ki – название речки, впадающей в реку Черек вблизи селения Верхняя Балкария. В статье «О протобул­гарских географических названиях в верховьях Кубани» мы приводили из различных тюркских языков фонетиче­ские варианты глагола č aj- «разливать, расстилать», от ко­торого образовано хакасское č ajyn «разлив», общетюрк­ское č aj «река»; множество гидронимов на - č aj «река» (см. Байчоров IV,108 – 109). Рассматриваемый здесь гидро­ним состоит из č aj- «разливать», аффикса возвратного за­лога - n, аффикса отглагольных существительных с абст­рактным значением -(a)š и аффикса - ki, образующего от существи­тельных прилагательные; в целом Č ajnaš ki озна­чает «Раз­ливающаяся».

Tü kenš ki – название маленького поселения на правом берегу речки Чайнашки вблизи селения Верхняя Балкария. Как показано выше, в основе лежит глагольный корень tü ke-, который в древнетюркских рунических памятниках Азии встречается в формах tü kä- и tikä- в значениях «завершаться, кончаться; истощаться, иссякать» (см. ДТС, 558, 598). Ср. карачаево-балкарское tü gelirge «кончаться», tü genirge «1) выбиваться из сил; изнуряться; слабеть; дряхлеть; 2) ветшать, изнашиваться; 3) кончаться, исся­кать, утомляться» (Кбал.-рус. словарь, 667). В протобул­гарской надписи на золотой чаше из Надь-Сент-Миклош­ского клада имеется слово ΔΥΓΕΤΟΙΓΗ digetü gi «его за­вершения» (Байчоров XX, 129), в протобулгарской руниче­ской надписи из Хумаринского городища – tiketü ki «его завершения» (там же, 178). Они образованы от глагола dige- / tike-. Исследуемый топоним Tü kenš ki членится на tü ke- «иссякать», аффикс возвратного залога - n, аффикс отглагольного существительного - š и аффикс прилагатель­ного - ki; следовательно, Tü kenš ki означает «Иссякший» (имеется в виду сухое русло речки).

Zyryš ky / Ziriš ki – название равнины близ селения Верхняя Балкария. Здесь же местность под скалой Къызыл къая называется Zyrkyx, которое в малкарском диалекте означает, как отмечено Дж. Н. Коковым и С. О.Шахмурза-евым «нож, резец плуга» (Коков, Шахмурзаев, 66). Глагол jyr- / dž yr- / zyr- в тюркских языках – «прорезать, взбо­роздить»; карачаево-балкарские dž yrγaq / ž yrγaq / zyrγaq / zyrγax – «прорезанный, взборожденный»; топоним Zyrkyx закрепился за местностью с этим значением. Топо­ним Zyryš ky также означает «Прорезанный; Взборожден­ный»: zyr- «прорезать, взбороздить» + сложный аффикс - š ky. Ziriš ki – фонетический вариант топонима Zyryš ky.

Zyrnaš ki – название горы к северо-западу от села Верхняя Балкария. Оно образовано так же, как и Zyryš ky / Ziriš ki и Zyrkyx, от zyr- «прорезать, взбороздить» и озна­чает «Прорезавшийся; Взбороздившийся».

Итак, мы провели историко-этимологический анализ четырех основных этнонимов алан ~ асов, проанализиро- вали огромную группу топонимов на  - š ki / - skæ / - lki, по­казали наличие их формантов в тюркских языках, рас­крыли этимологические значения ряда из них.                                                                             

Элемент - sxi протобулгарских эпиграфических xomsxi «серебряный» и tolsxi «полный, полностью» соответствует аффиксу -š ki топонимики Балкарии и его фонетическому варианту - skæ топонимики соседней Северной Осетии. 

Изложенное дает основание утверждать, что перечис­ленные в этой главе топонимы на -š ki – следы языка той части этноса, которая называла себя aš; топонимы на - skä – следы диалекта as; топонимы на - lki – следы диалекта alan (< al + - an, см. выше).

 

 

Глава V

Тюркский (=гунно-савирский = алано - асско -

дигорский = карачаево-балкарский) субстрат