Член правительства Великого Союза народов.

В сентябре 1893 года в семье казака-бедняка Семена Игнатьевича Богданова родился сын, которого назвали Иваном.

Много и усердно трудились на своем небольшом наделе земли Семен Игнатьевич и Прасковья Кузьминична Богдановы, но жить было очень трудно. Неожиданная беда вовсе подорвала положение семьи: Семен Игнатьевич серьезно и надолго заболел. Вся тяжесть прокормления семьи легла на мать, отправившуюся батрачить.

Перед тем, как уйти в батрачки, мать отвела сына к своему брату Ермолаю.

— Останешься, Ваня, у дяди. Не могу я тебя взять с собой... И Ваня остался на попечении дяди, у которого была своя большая семья: три сына и две дочери. Маленькая, в одну комнату, саманная хата, небольшой дворик. Ведь за каждую сажень земли, занимаемую хатой и двориком, надо было платить налог; за печную трубу, что над хатой, и то надо было платись налог. Крестьянская и казачья беднота, жившие на своем участке станицы Попутной, который назывался Канавой, строили небольшие хатенки с маленькими двориками, чтобы меньше платить.

Грустно было малышу, оставленному матерью и потерявшему отца, но понемногу он стал осваиваться с новым местом, с новыми людьми. Нашлись товарищи: Назар Шпилько, Козьма Цапуров, Митя Выдра, два Яши — Аулов и Целуйко, Ваня Сидоренко, Матвей Бутрим, Семен Деркач. Все они впоследствии выступили на защиту советской власти. Некоторые из них отдали свою жизнь за счастье народа, за великое будущее своей родины.

Ермолай Кузьмич устроил Ваню в казачью школу. Но малолетний казак был одет очень бедно. Школьники — дети богатеев, щеголяли в черкесках, с кинжалами у пояса, а Ваня в сермяжине. Ребята издевались над бедно одетым товарищем. И начальство школы не только не выступило на защиту Вани, но уволило его из школы за то, что он не был одет «по форме». Пришлось Ване учиться в церковно-приходской школе.

По окончании школы дядя отвез Ивана к матери, которая работала у Аптекмана в Армавире. Встреча сына с матерью была невеселой. С первого же дня надо было думать, куда определить сына. А Аптекман был хозяин строгий и жадный, учитывающий каждый кусок хлеба. После долгих хлопот Прасковье Кузьминичне удалось пристроить сына на лето учеником в кондитерскую.

Через некоторое время Иван поступил в каретную мастерскую, где стал обучаться малярному делу. Потом его, как сына кубанского казака, приняли в Майкопскую военно-ремесленную школу. В портняжном цехе этой школы Иван стал учиться шить черкески, бешметы, шаровары, шапки-кубанки. Через три года он получил аттестат на звание шапочно-портняжного мастера.

И не только ремеслу обучался Иван Семенович... Уже в то время казачья среда, внешне еще продолжавшая казаться монолитной, все острее раздиралась классовыми противоречиями. В среду казачества уже проникали революционные настроения. И по окончании военно-ремесленной школы Иван Семенович вернулся в станицу Попутную с тревожными мыслями, неудовлетворенный существующим порядком.

Молодой казак в зимний период портняжничал, а с весны занимался сельским хозяйством. Подросли и все ребята с Канавинской улицы.

Неясные мысли о несовершенстве станичных порядков становятся более определенными и тревожными.

...Разразилась империалистическая война. Иван Семенович и большинство его друзей детства с Канавинской улицы были призваны в царскую армию. В окопах эти люди окончательно поняли, за чьи интересы проливают они свою кровь, и кому они должны верить.

К моменту великой Октябрьской социалистической революции в станице Попутной оформилась партийная организация большевиков, в которую, по свидетельству участников событий того времени, входили — Татьяна Соломаха, Назар Шпилько, Цапуров, Макуха, Пахомов и Чуб.

Эта организация в августе 1917 года образовала в станице революционный комитет, который одновременно назывался и советом. В станице получалось двоевластие — совет и станичное правление. Обиженные, на первых порах, по привычке, с жалобами обращались к атаману, но неудовлетворенные его решением шли в совет. Между советом и атаманским правлением станицы разгоралась ожесточенная борьба.

Иван Богданов приехал в станицу с твердым решением бороться за освобождение трудящихся от помещичьей и капиталистической кабалы. Он связывается с советом и партийной организацией, хотя в это время еще не состоял в партии.

Из городов доносились тревожные вести. Интервенты заняли Украину, дошли до Ростова.

Совет объявляет набор добровольцев в красногвардейский отряд. Лучшие сыны народа записываются в этот отряд. Через час под ружьем уже стояло 300 человек, готовых отдать свою жизнь за дело революции.

Вскоре организовался, второй отряд, который пошел драться с белыми под Форштадт. Отряд, организованный Иваном Семеновичем Богдановым, под его командой разоружил белобандитов в Николаевке.

Красные попутненские партизаны бились с белыми на берегах Урупа, Кубани, в степях Ставрополья, в астраханских песках. Они не щадили своей жизни в борьбе с многочисленными врагами. Иван Семенович Богданов принимал участие в боях в Ставрополье, в астраханских степях, как комиссар кавалерийского полка, был ранен. После армии т. Богданов работал на руководящей хозяйственной и советской работе.

* * *

В Попутной на собрании, на котором присутствовало больше 1000 человек, казачество выдвинуло кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР своего станичника Ивана Семеновича Богданова.

Ныне Иван Семенович Богданов с честью носит высокое звание депутата Верховного Совета СССР.

 

3

Я вспоминаю.

Красный партизан, активный участник гражданской войны, Назар Платонович Яковенко рассказывает о себе так:

— Я сын безземельного крестьянина Полтавской губернии. С 14-ти лет я ушел из дому в батраки. До военной службы я перебирался от одного хозяина к другому, с одной случайной работы на новую, исходил вдоль и поперек Украину, побывал в Крыму, много перевидал всего, всякого народа, наслушался всяческих разговоров. Везде я видел беспросветную нужду рабочего и трудового крестьянина, безжалостную эксплоатацию, творимую помещиками и кулаками.

Среди крёстьянства, в особенности по экономиям, на которых приводилось работать, в то время появилось довольно много грамотных людей, которые тайком говорили, что скоро у помещиков землю отберут и раздадут ее крестьянам. Разговоры эти будоражили людей, но толком ничего ясно не было.

В 1887 году я был призван в армию. Попал в пехотную часть, расположенную в Киеве. Однажды я был назначен часовым в окружной суд и как раз присутствовал, когда судили за политику. Подсудимой была дочь генерала. Она просидела в тюрьме три года. Во время процесса судья ей сказал: «Пожалей свою молодость, пожалей отца». (Генерал-отец сидел тут же на процессе и все время плакал). В ответ подсудимая громко ответила: «Судите меня, как знаете, но все равно пройдет хоть пятьдесят лет, а землю и власть у вас отнимут, не может быть такой неправильной жизни на земле, как сейчас».

На всю жизнь я запомнил эти горячие, дорогие слова. Процесс длился несколько часов. На все вопросы подсудимая отвечала дерзко, и судья кричал на нее, требуя не оскорблять царя и его суд. Ее приговорили к высылке под надзор полиции.

Случилось мне в качестве часового не раз бывать в суде на процессах, где судили рабочих за революционную деятельность и приговаривали к каторге, к тюрьмам, к смертной казни, на высылку. Эти процессы меня очень многому научили, и я понял, что есть люди, которые глубоко в подполье работают для народа, не жалея себя, ведут борьбу с царизмом, не боясь ничего.

По окончании военной службы я женился; из-за нужды и малоземелья перекочевал с семьей на Кубань на заработки и остановился в станице Попутной. Я работал в батраках у богатых казаков. И здесь, на Кубани, жизнь батрачества была также безрадостна, как и в других, виденных мною местах. Также, как и на родине, из меня хозяева выжимали все соки.

Не разгибая спины, работали мы день и ночь, вместе с женой и детьми, не зная отдыха, и все же едва зарабатывали на жизнь.

Привольно жило попутненское кулачество, а беднота иногородняя и казачья страдала нещадно.

После долгих лет каторжной работы, я отработал клочок плана у Довгаля Василия и построил себе хату, за что мне пришлось ежегодно выплачивать 96 карбованцев под страхом, что если не выплатишь в срок, то заберут последнюю лошадь, корову.

Однажды так и случилось: я не выплатил во-время 40 рублей и попал в каземат, где вместе с такими же, как и я, — Рябухой, Личко, Холодовым, — просидел семь суток. Наконец, атаман выпустил, при условии обязательной срочной уплаты. Пришлось бросить свое хозяйство и наняться пасти скот.

Так я всю жизнь работал, не успевая заработать даже на выплату посаженной, а ведь надо было воспитывать семью, малолетних было 5 душ. Жалкая прошлая жизнь. Вспоминать прямо противно, что отдал свои молодые силы и здоровье на паразитов.

Пришла революция 1905 года, и деревня вся забродила, заходила ходуном.

До самых глухих станиц, деревень дошли вести о революции в городах, о всеобщей забастовке, о боях рабочих с царскими войсками. Появились в станицах революционные листовки, стали приезжать из города ораторы, объяснять события, агитировать.

Помню, в станицу Попутную приехал из Бесскорбной казак Пашков и собрал митинг на Высочином кургане. Он говорил, что трудящиеся казаки и иногородние не враги друг другу, а братья по классу, имеющие одного общего врага буржуазию. Вскоре мы услышали, что Пашков арестован.

Помню также, приезжал к нам в это время агитатор Булгаков. Перед митингом по всей станице были расклеены листовки. Ночевал Булгаков у Голубева Терентия. Наутро собрался громадный митинг. На митинг явилась и местная буржуазия станицы во главе с атаманом, которая мешала Булгакову говорить, требовала прекращения речей против самодержавия. После митинга атаман и его приверженцы арестовали Булгакова и увели в правление, чтобы выяснить личность. Весь народ с митинга хлынул к правлению, требуя освобождения арестованного. Испугавшись насилия, атаман вынужден был Булгакова освободить. Станичный поп Иванов, наблюдая за событиями, составил список станичников, наиболее активно и резко себя ведших, и на другой день, поодиночке были выловлены и арестованы восемь человек. Вскоре их судили и приговорили к 2-м годам тюрьмы. Это были: Величко А., Романовский, Проценко, Федьков, Кузько, Голуб, Найденов, Петров; большинство из них в годы гражданской войны были добровольцами в Красной Армии.

В 1906 г. под влиянием революционной агитации разъезжавших по станицам бакинских революционеров, снова вспыхнули аграрные волнения. Сотни крестьян и казачьей бедноты станицы Попутной и ближайших станиц и хуторов бросились захватывать сенокосные угодья помещиков Мазая и Макея. Богатеи отвечали на это вызовом ингушских сотен, массовыми избиениями, арестами.

Революционное движение было разгромлено, но оно сделало свое великое дело: весь сознательный бедняцкий народ стал ясно понимать, кто истинный его враг, стал понимать, каким путем надо добиваться своего освобождения.

Вот один из примеров, как в те годы раскрывались глаза у массы, и среди бедноты стали вырастать будущие бойцы за революцию.

Весною 1907 г. бурный митинг в станице Бесскорбной. На митинг, в сопровождении сильного конвоя, приехал сам наказный атаман Лабинского отдела. Атаман выступает, стыдит казаков, называет их предателями родины.

— Почему вы, казаки, идете громить помещиков?

— У нас негде пасти скот, земли мало, — несется ему в ответ из толпы.

Атаман, чтобы расколоть население, стал натравливать казаков на иногородних.

Одна из женщин — беднячек кричит: «А нам куда деваться?» Атаман в ответ: «В море, на дно». Глухой гул толпы был ответом на этот выпад атамана. Казак Пашков выступил с горячей речью против атамана, толпа вела себя угрожающе, и атаман, вместе со своим конвоем, поспешно уехал.

Ночью казака Пашкова арестовали и он, погиб где-то в царских застенках, а его сыновья стали героями гражданской войны.

 

4