Развитие сельского хозяйства: «достижения» и провалы

 

В начале апреля 1953 г. при обсуждении бюджета страны на текущий хозяйственный год председатель Совета Министров СССР Г.М. Маленков дал прямое указание министру финансов СССР А.Г. Звереву срочно изменить сам принцип финансирования экономики и перераспределить большую часть средств с тяжелой и оборонной промышленности на развитие сельского хозяйства и в легкую промышленность. В августе 1953 г. на сессии Верховного Совета СССР А.Г. Зверев представил новый бюджет страны, где предлагалось направить в тяжелую промышленность около 83 млрд рублей, в легкую промышленность более 70 млрд рублей, а в сельское хозяйство около 40 млрд рублей, что вполне отвечало новым установкам той части политического руководства страны, которая стремилась изменить саму парадигму экономического развития страны.

Обосновывая столь кардинальное изменение государственного бюджета, Г.М. Маленков заявил, что в настоящее время главной задачей партии и правительства является максимально быстрое, в течение ближайших двух‑трех лет, существенное повышение жизненного уровня советского народа и обеспечение всех советских граждан высококачественными и дешевыми промышленными и продовольственными товарами.

Последнюю задачу предполагалось решить не только за счет крупного перераспределения бюджетных средств, но и за счет существенного пересмотра политики партии в аграрном вопросе. В частности, в своем докладе Г.М. Маленков предложил:

• существенно повысить государственные закупочные цены на всю аграрную продукцию;

• установить единый сельхозналог для всех категорий крестьянских хозяйств, независимо от личных доходов единоличников и колхозников;

• списать все недоимки по прежним налоговым платежам;

• прекратить политику ликвидации личных приусадебных хозяйств колхозников и т.д.

В сентябре 1953 г. все эти воистину революционные новации в экономической сфере были утверждены на очередном Пленуме ЦК. По не установленным пока обстоятельствам доклад на этом форуме делал уже не Г.М. Маленков, а Н.С. Хрущев, который заявил, что основными причинами тяжелого положения в деревне являются:

• низкая материальная заинтересованность колхозников в результатах своего труда;

• предельно низкий уровень механизации труда в сельском хозяйстве;

• отсутствие знающих, опытных и толковых руководящих кадров в колхозах, совхозах и МТС.

Для оздоровления сельской экономики было решено:

1) резко, в 2―5 раз повысить закупочные цены на основные сельхозпродукты, то есть молоко, масло, картофель и мясо скота и птицы;

2) снизить нормы обязательных государственных поставок сельхозпродукции с личных подворий колхозников;

3) существенно уменьшить налоги и изменить сам порядок налогообложения колхозников и т.д.

В соответствии с принятыми решениями в 1954 г. сельхозналог стал взиматься не в отдельности за скот, сады, ульи и другое личное имущество колхозников, а с размера их приусадебного участка, в результате чего налоговое бремя на крестьян было уменьшено вдвое по сравнению с прошлым годом. Тогда же были существенно, в среднем в 3 раза, повышены закупочные цены на ряд основных сельскохозяйственных товаров, в результате чего денежные доходы колхозов в расчете на каждый колхозный двор выросли в 2,5―3 раза.

Одновременно с этими решениями было существенно увеличено государственное бюджетное финансирование основных аграрных отраслей, в результате чего уже в 1954–1955 гг. машинно‑тракторные станции, совхозы и колхозы страны получили более 400 тыс. тракторов, 227 тыс. грузовых автомашин и свыше 80 тыс. комбайнов. Кроме того, для укрепления руководящих кадров колхозов, совхозов и МТС на работу в качестве их председателей и директоров было направлено более 30 000 партработников и свыше 120 000 специалистов сельского хозяйства – агрономов, зоотехников и ветеринаров из управленческого аппарата министерств, ведомств, обкомов и райкомов партии, которые были переведены на практическую работу в село.

Кроме того, в марте 1955 г. вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об изменении практики планирования сельского хозяйства», которое во многом носило революционный характер, поскольку серьезно расширяло полномочия самих колхозов и совхозов в определении своей аграрной политики, ограничивало партийный диктат и некомпетентное вмешательство партийных работников в их дела. В результате предпринятых мер ситуация в деревне стала понемногу выправляться, и уже в 1954―1955 гг. производительность труда в сельском хозяйстве страны выросла почти на 40%, а среднегодовой прирост продукции аграрного сектора советской экономики превысил 7%.

По мнению ряда современных авторов (Р. Пихоя, Ю. Аксютин, А. Пыжиков), уже в начале 1954 г. этот «крестьянско‑колхозный» курс развития сельского хозяйства с опорой на колхозы и единоличные крестьянские хозяйства, который отстаивал Г.М. Маленков, столкнулся с иной стратегической линией развития советской деревни. Этот курс на создание крупных механизированных хозяйств, где основной рабочей силой должны стать не колхозное крестьянство, а сельский пролетариат, активно стал пробивать Н.С. Хрущев. Конечной целью этого «совхозно‑рабочего» курса развития сельского хозяйства страны, который он всячески пытался протолкнуть еще при И.В. Сталине в 1951 г., были ликвидация мелкобуржуазных пережитков в крестьянской среде и создание крупных «агрогородов».

В современной исторической науке (Н. Верт, Р. Пихоя, Ю. Аксютин, А. Пыжиков) традиционно выделяют несколько крупных, чисто волюнтаристских аграрных новаций Н.С. Хрущева, которые окончательно подорвали сельское хозяйство страны, и в конечном итоге, заложили фундамент крушения СССР.

1) Целинная эпопея и ее итоги. В конце января 1954 г. Н.С. Хрущев направил в Президиум ЦК записку о состоянии и перспективах развития сельского хозяйства страны, которая абсолютно четко позволяет понять преемственность его политики в отношении села и постичь те скрытые мотивы, которыми он руководствовался, когда выступил с инициативой освоения целины. К этой записке было приложено три основных пакета документов:

• проект постановления ЦК КПСС «Об увеличении производства зерна в 1954–1955 гг. за счет освоения залежных и целинных земель»;

• докладные записки ряда союзных ведомств, в том числе Госплана, Министерства сельского хозяйства, Министерства совхозов и Министерства заготовок СССР по этому вопросу;

• записка президента ВАСХНИЛ академика Т.Д. Лысенко по вопросу урожайности зерновых культур на залежных и целинных землях.

В феврале 1954 г. состоялся очередной Пленум ЦК, который вновь целиком был посвящен вопросам развития сельского хозяйства страны. Как полагает ряд историков (Р. Пихоя, Ю. Жуков), этот партийный форум стал поворотным пунктом в судьбе нового экономического курса, провозглашенного Г.М. Маленковым всего полгода назад. На нем с подачи Н.С. Хрущева был сделан акцент на экстенсивных методах подъема сельского хозяйства и принято постановление «О дальнейшем увеличении производства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель». Этим постановлением предполагалось в течение ближайших двух лет освоить около 13 млн гектаров целинных и залежных земель на Урале, в Сибири и Казахстане и создать на этих землях крупные зерновые совхозы. И хотя ряд видных членов Президиума ЦК, в частности Г.М. Маленков, В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов, категорически выступили против этой новации Н.С. Хрущева и предложили направить основные средства на подъем русской деревни нечерноземной полосы, опираясь на подконтрольный ему партийный аппарат, он сумел протащить свое решение на Пленуме ЦК.

Одновременно на заседании Секретариата ЦК был специально обсужден вопрос о руководстве компартии Казахстана, «вожди» которой – Ж.Ш. Шаяхметов и И.И. Афонов были подвергнуты резкой критике за их несогласие с планом освоения целинных земель и сняты со своих постов. В результате первым секретарем ЦК КПК был назначен кандидат в члены Президиума ЦК П.К. Пономаренко, а вторым секретарем ЦК стал давнишний хрущевский приятель с военных времен, генерал‑лейтенант Л.И. Брежнев, который, оказавшись в опале сразу после смерти И.В. Сталина, уже почти год прозябал на должности первого заместителя начальника Главного политического управления СА и ВМФ.

В январе 1955 г. на очередном Пленуме ЦК, посвященном проблемам сельского хозяйства, Н.С. Хрущев поставил задачу освоить к концу 1956 г. не менее 28‑30 млн гектаров целинных и залежных земель. Обосновывая свои волюнтаристские планы, он особо подчеркнул, что освоение этих земель является «наиболее доступным и быстрым источником увеличения производства зерна в стране».

По мнению подавляющего большинства специалистов, освоение целинных и залежных земель началось без предварительной подготовки и при полном отсутствии какой‑либо сносной инфраструктуры, в частности, шоссейных и грунтовых дорог, жилья, зернохранилищ, машинно‑тракторных станций, ремонтно‑технической базы для сельхозтехники и т.д. Кроме того, совершенно не были приняты во внимание сложнейшие природно‑климатические условия степной зоны страны, где постоянно бушевали песчаные бури и суховей. Также не были разработаны щадящие способы обработки почв и не созданы адаптированные к этой климатической зоне сорта зерновых культур.

По сути дела, освоение целинных и залежных земель превратилось в очередную партийную кампанию и шло необычайно быстрыми темпами. Уже в 1954―1956 гг. на целине было освоено 32―33 млн гектаров новых пахотных земель и создано 425 крупных зерновых совхозов, которые стали зримым воплощением давней хрущевской идеи о создании крупных «агрогородов». По официальным данным, которые вполне разделяют и ряд известных современных авторов (А. Вдовин, А. Пономарев, Р. Медведев), эти достижения позволили к концу 1956 г. существенно увеличить валовой сбор зерна с 82 до 125 млн тонн. В 1957―1958 гг. целинные земли дали рекордный урожай и обеспечили заготовку почти половины всего валового сбора зерновых культур в стране, то есть порядка 58―60 млн тонн. Эти достижения в большой степени были связаны с тем, что в первые годы целинной эпопеи блестяще сработал эффект «чистой пашни», сохранившей в своем первозданном виде внушительный плодородный слой земли, позволивший собрать рекордные урожаи зерновых культур.

В декабре 1958 г. в своем докладе на очередном Пленуме ЦК, подводя итоги первых пяти лет освоения целины, Н.С. Хрущев громогласно заявил, что подъем целинных и залежных земель стал решающим фактором решения зерновой проблемы в стране. Это утверждение было абсолютно голословным, поскольку в хрущевском докладе полностью отсутствовали какие‑либо данные об общей урожайности всех зерновых культур. По данным ряда современных авторов (Н. Верт, А. Пыжиков), за прошедшие пять лет в целом по стране она возросла с 7,5 до 11 центнеров зерна с гектара, то есть на 40%, но отнюдь не за счет целинных земель, где урожайность зерновых составляла всего 9,5 центнеров зерна с гектара. Иными словами, урожайность целинных земель, напротив, существенно тянула вниз весь общесоюзный показатель. Поэтому целинная прибавка в посевах зерновых в лучшем случае дала около 18 млн тонн хлеба, в то время как на старопахотных землях за счет роста урожайности прибавка составила около 38 млн тонн, то есть в два раза больше, чем на целине.

Такие же дутые цифры содержалась и в «Отчетном докладе ЦК» на XXII съезде КПСС, в котором Н.С. Хрущев заявил, что целинные земли дают свыше 40% всех заготовок хлеба в стране. На самом деле такой процент заготовок зерна давали не собственно целинные земли, а сами огромные регионы Урала, Сибири и Казахстана, где помимо освоенных целинных и залежных земель существовали огромные районы старопахотных земель, освоенных в годы столыпинской реформы.

В эти годы на освоение целинных и залежных земель были направлены:

• огромные финансовые ресурсы в размере 31 млрд рублей, что составляло почти треть всех капиталовложений в сельское хозяйство страны;

• несколько миллионов комсомольцев из всех регионов страны, которые за счет своего энтузиазма и настоящего трудового героизма освоили миллионы гектаров пахотной земли;

• практически все производимые в стране тракторы, комбайны и другая сельхозтехника;

• сотни тысяч студентов и механизаторов из всех регионов страны, которые ежегодно принимали активное участие в уборочных кампаниях, и т.д.

Несмотря на трудовой подвиг народа, вскоре стало совершенно очевидно, что все эти усилия оказались тщетны, поскольку чисто экстенсивный путь развития сельского хозяйства объективно исчерпал себя. Уже в 1960–1961 гг. из‑за ветровой эрозии почв и гибели верхнего, самого плодородного, слоя пашни почти треть освоенных целинных земель пришлось опять перевести в разряд стойбищ и пастбищ. А в 1962―1963 гг. в результате тяжелых погодных условий, нарушения экологического баланса и эрозии почв на целинных землях не удалось собрать даже посевной фонд.

Кроме того, по мнению ряда авторов (Н. Верт, А. Пыжиков), целинная эпопея отвлекла значительные ресурсы от укрепления зернового хозяйства в других регионах страны, прежде всего, в традиционных аграрных районах РСФСР, и привела к росту общих потерь урожая зерновых до 30―40 млн тонн в год, то есть почти в два раза больше того, что давали стране собственно целинные земли.

2) Кукурузная эпопея и разгром «чистых паров». Еще одной бредовой новацией Н.С. Хрущева стала попытка решить продовольственную проблему в стране путем повсеместного посева кукурузы, поскольку он абсолютно уверовал в то, что именно эта чудо‑культура позволит одним махом решить не только зерновую проблему, но и проблему кормов и общего подъема животноводства в стране. В январе 1956 г. с его подачи ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли совместное постановление «Об увеличении посевов кукурузы и других сельскохозяйственных культур», в котором было четко сказано, что «повсеместное распространение этой зерновой и силосной культуры является важнейшей партийной задачей».

Логика при этом была предельно проста: всю пахотную землю в стране предлагалось распахать и засеять ее, абсолютно невзирая на зональные и климатические условия и различия, самыми высокоурожайными культурами и быстро получить за их счет максимум сельскохозяйственной продукции и кормов. Идеализация возможностей разных чудо‑культур привела к тому, что уже за первые два года десятикратно были увеличены посевы «кукурузы‑царицы полей» и «царя‑гороха». А в сентябре 1959 г. после официального визита Н.С. Хрущева в США и посещения им фермы знаменитого кукурузного магната, миллионера Р. Гарета в стране началась подлинная кукурузная лихорадка. И уже к началу 1963 г. посевные площади под кукурузу были увеличены с 18 млн до 37 млн гектаров лучших пахотных земель.

Считалось, что для полного обеспечения кормами и развития животноводства в стране урожайность этой «царицы полей» должна составить 300–600 центнеров зеленой массы на гектар. Результаты этой хрущевской авантюры оказались совершенно плачевными, и «царице полей» так и не удалось вывести страну на орбиту коммунистического изобилия. Сокращение посевов пшеницы и ржи ради кукурузы привело к общему снижению сбора зерновых культур, в то время как урожайность кукурузы на силос и зеленый корм в колхозах и совхозах Нечерноземной зоны РСФСР, где ею были засеяны почти 3,5 млн гектаров земли, составляла всего 32―34 центнера с гектара.

Не меньший урон решению зерновой проблемы нанесла и резкая критика Н.С. Хрущевым и его клевретами, типа секретарей ЦК Н.Г. Игнатова и В.И. Полякова, знаменитой «травопольной системы» земледелия академика В.Р. Вильямса, которая предполагала отвод 25% пахотных земель под чистые пары, однолетние и многолетние травы. Н.С. Хрущев считал чистые пары непозволительной роскошью и решительно защищал более интенсивную систему земледелия. В частности, он требовал, чтобы эта часть пахотного клина отводилась под посевы овса и кукурузы. Многолетние подсчёты видных экономистов и агрономов, в том числе академиков А.И. Бараева и Т.С. Мальцева, убедительно показывали, что:

а) очень трудоемкая в своем производстве кукуруза давала гораздо более дорогие корма, чем многолетние травы;

б) при дождливом и холодном лете кукуруза не вызревала и оставляла скот практически без кормов, тогда как многолетние травы вполне могли давать неплохой урожай даже в этих трудных климатических условиях.

Поэтому было грубейшей ошибкой заменять травопольный шаблон новой кукурузной, бобовой и даже свекольной догмой, как предлагали разного рода шарлатаны, типа агронома И.И. Наливайко. Но Н.С. Хрущев, как всегда, не прислушался к разумным доводам крупных ученых и стал всячески громить чистые пары. В результате этой бездумной политики доля «паровых» земель в общей структуре пахотного клина страны за прошедшее десятилетие сократилась в 5 раз – с 16% до 3,3%.

3) Животноводческая эпопея и ее крах. В конце мая 1957 г., находясь в Ленинграде на зональном совещании работников сельского хозяйства автономных республик, краев и областей Н.С. Хрущев выступил с очередным докладом, в котором поставил новую невыполнимую задачу «в ближайшие годы догнать и перегнать США по производству мяса, масла и молока на душу населения». Он бездумно полагал, что первые успехи, достигнутые в освоении целины, позволят быстро решить эту архиважную задачу, уже к 1960 г. в 3,5 раза увеличить производство мяса в стране и догнать США по этим показателям. Но, как и следовало ожидать, эта очередная «хрущевская загогулина» закончилась новой трагедией и практически полным разгромом всего животноводства в стране.

Самым показательным примером этой хрущевской авантюры стала печально знаменитая «рязанская эпопея», когда руководство Рязанской области в лице первого секретаря обкома партии А.Н. Ларионова в 1958 г. отправило на заготовительные пункты более 102 тыс. тонн мяса вместо плановых 50 тыс. тонн. Более того, на одном из совещаний А.Н. Ларионов заверил Н.С. Хрущева, что в 1959 г. его область продаст государству 180―200 тыс. тонн мяса, что, в конечном итоге, и произошло.

В феврале 1959 г. на XXI съезде КПСС Н.С. Хрущев громогласно заявил, что уже сейчас имеются достойные примеры трудового почина советских животноводов, которые берут на себя высокие обязательства увеличить производство мяса и молока в Рязанской области в 3,8 раза, в Ставропольском крае – в 2,5 раза и Ростовской области – в 2 раза. В декабре 1959 г. на очередном Пленуме ЦК КПСС, опять посвященном вопросам сельского хозяйства, Н.С. Хрущев поставил в пример «трудовой подвиг рязанских животноводов» и заявил, что их опыт нуждается в повсеместном распространении и пропаганде. На самом деле этот «трудовой подвиг» оказался самой банальной аферой, поскольку в его основе лежали массовые приписки, убой молодняка и молочного скота, насильственное изъятие и убой скота из личных подсобных хозяйств колхозников, скупка мяса в соседних областях и т.д.

Об этих махинациях знали многие партийные руководители, в том числе куратор сельского хозяйства секретарь ЦК Н.Г. Игнатов, заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК В.П. Мыларщиков и заведующий Организационно‑партийным отделом ЦК В.Е. Семичастный. Но все они до поры до времени молчали, и лишь в сентябре 1960 г., когда вскрылись истинные масштабы произошедшей трагедии, все руководство Рязанской области было отправлено в отставку. По решению ЦК новым первым секретарем обкома был назначен глава соседней Владимирской области К.Н. Гришин, который и стал одним главных разоблачителей этой аферы. А А.Н. Ларионов, который должен был уехать на новое место службы в Ленинград, не пережив этого позора, неожиданно для всех застрелился.

«Рязанская афера» стала и закатом бурной карьеры бывшего хрущевского любимца и выдвиженца Н.Г. Игнатова, который, будучи крайне амбициозным человеком, уже мнил себя его преемником и стал создавать свою команду внутри Президиума ЦК, членами которой были А.Б. Аристов, А.И. Кириченко, Е.А. Фурцева и другие секретари ЦК. Но его «наполеоновским планам» не суждено было сбыться, в мае 1960 г. он был отправлен в отставку с поста секретаря ЦК и назначен с явным понижением на должность рядового заместителя председателя Совета Министров СССР.

Провал хрущевской аграрной политики вскоре стал настолько очевидным, что уже в 1961 г. в ЦК КПСС и Совете Министров СССР никто, кроме самого Н.С. Хрущева, не строил никаких иллюзий относительно решения этой архиважной задачи. Вместо обещанного изобилия надо было срочно заниматься жестким распределением всей мясо‑молочной продукции. Вскоре на свет появляются многочисленные постановления Бюро ЦК КПСС по РСФСР «О продолжающейся практике продажи и сдачи государству маловесного скота многими колхозами и совхозами» (июнь 1960 г.), «О фактах грубых нарушений, допущенных по отдельным хозяйствам Курганской, Воронежской, Свердловской областей и Краснодарском крае» (ноябрь 1960 г.), «Об увеличении дотации мясопродуктов Свердловской области» (февраль 1961 г.), «О ресурсах продуктов животноводства для снабжения населения в IV квартале 1961 г.» (октябрь 1961 г.), «О фактах нарушения принципа добровольности при проведении закупок животноводства у населения Татарской АССР» (август 1962 г.) и многие другие.

В 1961 г., убедившись в полном провале выдвинутой им программы по животноводству, Н.С. Хрущев попытался придать ей второе дыхание за счет Нечерноземья, где поставил очередную невыполнимую задачу – решить эту проблему за счет развития свиноводства. На сей раз он предложил развивать эту отрасль за счет сахарной свеклы, которая, как он наивно полагал, была способна давать в этой климатической зоне 300―400 центнеров корнеплодов с гектара. Но это был очередной хрущевский просчет, поскольку в Центральном, Волго‑Вятском и Северо‑Западном районах РСФСР среднегодовая урожайность сахарной свеклы в те годы составляла всего лишь 75 центнеров с гектара.

В конечном итоге маниакальное желание выполнить «хрущевскую программу» любой ценой привело к тому, что в одном лишь 1963 г. было забито почти 30 млн голов свиней, что составляло 42% поголовья свиного стада всей страны. Но даже эта чудовищная мера ни к чему хорошему не привела. К концу хрущевского правления производство мяса в стране выросло всего на 10% – с 7,5 млн до 8,3 млн тонн, в то время как сам Н.С. Хрущев громогласно обещал всему советскому народу, что этот рост составит не менее 350%.

Хрущевские новации, а вернее сказать преступления, в животноводстве и свиноводстве оказались настолько чудовищными, что поголовье крупного рогатого скота и свиней было восстановлено в нашей стране только к 1975 г., когда ее население увеличилось более чем на 25 млн человек, и проблема нехватки продовольствия приобрела хронический и крайне болезненный характер, что в конечном итоге и стало одной из причин краха СССР.

В 1961―1962 гг. в стране стала остро ощущаться нехватка не только мяса, масла и молока, но даже хлеба, крупы, лапши, сахара, то есть всех тех продуктов, которые традиционно считались обязательными для небогатых прилавков провинциальных магазинов страны. С конца 1962 г. начинается закупка зерна за рубежом, главным образом в Канаде и США, и наша страна постепенно впадает в хроническую зависимость от импортного зерна.

4) Ликвидация МТС, новая коллективизация и «второе раскулачивание». Реформаторский зуд, охвативший Н.С. Хрущева, отнюдь не ограничился постановкой бредовых, просто нереальных планов развития зернового хозяйства и животноводческого комплекса страны. Он вознамерился совершить новую коллективизацию сельского хозяйства страны.

а) Ликвидация МТС и ее последствия. Одной из самых громких хрущевских реформ в сельском хозяйстве стала ликвидация машинно‑тракторных станций (МТС), ставших гениальным изобретением сталинской колхозной политики в довоенные годы. Здесь была сосредоточена вся сельхозтехника, предназначенная для обработки земли и сбора урожая, ремонтно‑техническая база и т.д. Все колхозы, не имевшие права владеть тракторами, комбайнами, автомобилями и другой спецтехникой, вынуждены были заключать договоры с МТС на вспашку, боронование и машинную уборку большей части урожая. Сами МТС имели не только хозяйственные, но и политические функции, которые стали основным инструментом партийно‑государственного контроля за повседневной жизнью советской деревни и умонастроениями советских крестьян.

МТС и колхозы вместе отвечали за производство продукции сельского хозяйства в стране. Но на практике вместо принципа коллективной ответственности за полученные результаты возникала коллективная безответственность и тех, и других. МТС были заинтересованы в оплате своей работы только «по площадям», то есть по количеству гектаров вспаханной земли и израсходованным тоннам горюче‑смазочного материалов, а колхозы получали деньги за килограммы, литры и тонны зерна, картошки, мяса, молока и другой сельхозпродукции. Таким образом, первые не отвечали за конечный результат всей работы на земле, а вторые – за качество промежуточных этапов сельскохозяйственных работ, то есть вспашку и боронование земли. Партийные органы неоднократно пытались преодолеть это противоречие, но все их решения так и оставались на бумаге.

Поэтому вопрос о ликвидации самих МТС давно назрел и в глубинах советской экономической мысли, и в практической, хозяйственной работе колхозов и МТС. Стратегически он был целиком оправдан, но его официальная постановка в феврале 1958 г. на очередном Пленуме ЦК была совершенно неожиданной даже для многих работников центрального партийного аппарата. В феврале 1956 г. в своем «Отчетном докладе ЦК» на XX съезде КПСС Н.С. Хрущев говорил о возрастании роли МТС, о необходимых мерах по коренному улучшению их работы, а также о целесообразности в течение ближайших двух лет перевести все МТС на хозяйственный расчет.

Но уже в конце февраля 1958 г. Пленум ЦК принимает решение «О дальнейшем развитии колхозного строя и реорганизации МТС», которое через месяц было утверждено сессией Верховного Совета СССР и приняло силу закона. Согласно этому закону, получившему название «О реорганизации машинно‑тракторных и ремонтно‑тракторных станций», реорганизация МТС должна была пройти «постепенно, с учетом развития экономики отдельных колхозов и особенно различных зон и районов СССР», но на практике реорганизация практически всех МТС была завершена уже в текущем году.

Первоначально предполагалось, что эта мера серьезно укрепит материальную базу колхозов и ликвидирует существовавшее «двоевластие» на земле, разбудит инициативу самих колхозников и даст мощный импульс развитию сельского хозяйства страны.Для многих слабых хозяйств расходы на приобретение и ремонт сельхозтехники оказались просто непосильной ношей, поэтому многие их них влезли в огромные долги, и под давлением партийных и советских органов вынуждены были выкупать не современную и новую сельхозтехнику, а разбитые трактора, комбайны и автомобили. Кроме того, вся ремонтно‑техническая база в сельском хозяйстве оказалась в сильно подорванном состоянии, поскольку значительная часть механизаторов и специалистов МТС не пожелала превращаться в рядовых колхозников и терять свои социальные гарантии – твердую зарплату, право на пенсии и оплачиваемые отпуска, и многие из них отправились в города.

б) Новая коллективизация и раскулачивание. Выдвижение Н.С. Хрущевым и его клевретами совершенно волюнтаристских целевых программ развития сельского хозяйства объективно не могли сочетаться с научными подходами их реализации. Советская деревня в эти годы превратилась в обширный полигон постоянных и зачастую совершенно чудовищных реорганизаций и преобразований. В основе этих непродуманных мер лежали волюнтаристские, догматизированные положения марксизма о явных преимуществах крупного социалистического производства над мелким товарным производством, о государственной форме собственности как высшей по отношению к кооперативно‑колхозной собственности и т.д.

Кампания по ликвидации МТС сопровождалась совершенно разнузданной кампанией по укрупнению колхозов и их преобразования в совхозы, а также ликвидации личных подсобных хозяйств. В марте 1956 г. вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управления делами артели», которое положило начало этой бездумной кампании. В частности, в этом постановлении речь шла не только о новом урезании и сокращении размеров личных приусадебных хозяйств, но и о существенном ограничения количества скота, находящегося в личной собственности колхозников. Более того, в августе 1956 г. в развитие этого решения вышло новое постановлением Совета Министров СССР, которое запретило всем колхозникам и другим категориям граждан, державшим скот в личной собственности, использовать в качестве корма для скота хлеб, крупу и другие продукты, приобретаемые в государственных и кооперативных магазинах.

Одновременно с наступлением на личные хозяйства колхозников началось наступление и на их коллективные хозяйства, существовавшие в форме производственных артелей, где во многом формально, но все же сохранялись формы прямой, непосредственной демократии, в том числе при выборах председателей артелей и бригадиров. По оценкам историков (Н. Верт, Р. Пихоя, А. Пыжиков), уже в 1954–1958 гг. в стране прекратили свое существование около 8 500 колхозов, которые автоматически были переведены в разряд совхозов, а их колхозники – в класс сельских пролетариев. Затем этот процесс реорганизации получил лавинообразный характер, и уже начиная с 1959 г. ежегодно уничтожалось примерно 10 000 коллективных хозяйств. В результате этих мер к концу 1963 г. из 91 000 колхозов осталось только 39 000 артельных хозяйств. В ходе реализации политики укрупнения колхозов средние размеры этих хозяйств возросли примерно в три раза, что существенно сказалось и на самой управляемости этих хозяйств. Партийные идеологи и пропагандисты представляли этот процесс как дальнейшую концентрацию производства, которая является необходимым условием строительства коммунизма в стране. Однако в реальности советская колхозная деревня столкнулась с самым худшим вариантом сверхцентрализации производства, который очень скоро сказался на отрицательной эффективности многих коллективных хозяйств.

В те же годы продолжился процесс преобразования колхозов в совхозы и к концу 1960 г. в разряд совхозов было переведено почти 14 800 хозяйств, то есть в 2 раза больше, чем в прошедший период. Эти бесконечные укрупнения и реорганизации обернулись тяжкой трагедией для судеб российского села. Неразрывно связанные с этими процессами поспешная централизация руководства, агрономической, зоотехнической, ветеринарной, механизаторской, инженерной и других служб обезглавили сотни тысяч деревень. Встал вопрос и о создании крупных центральных усадеб, неперспективности подавляющего количества малых и средних сел и деревень, проблема бездорожья и транспортного сообщения и т.д.

Конечно, сам Н.С. Хрущев прекрасно знал о существовании этих проблем, но с маниакальным упорством продолжал гнуть свою линию, поскольку она находилась в русле его давнишней идеи повсеместного создания крупных «агрогородов». В декабре 1959 г. в своем очередном докладе на Пленуме ЦК он не только раскрыл эту фантастическую программу, но и впервые заявил о том, что рядом проектных организаций страны подготовлены «прекрасные программы по ликвидации неперспективных деревень», массовом переселении их жителей и концентрации скота в современных поселках городского типа.

В процессе укрупнения колхозов и преобразования их в совхозы одновременно происходило и существенное сокращение размеров крестьянских приусадебных хозяйств. Нетрудно усмотреть, что за этой новой разрушительной кампанией скрывалась очередная попытка покрепче привязать крестьян к совхозно‑колхозному производству и вновь расширить совхозные государственные земли за счет их подсобных хозяйств.

Первоначально, когда Н.С. Хрущев выдвинул лозунг «догнать и перегнать Америку», он еще рассчитывал заручиться поддержкой колхозного крестьянства, и в июне 1957 г. лично инициировал принятие совместного постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об отмене сельскохозяйственных поставок хозяйствами колхозников, рабочих и служащих». Это решение находилось в русле прежней аграрной доктрины о снижении налогового бремени колхозного крестьянства, принятой в сентябре 1953 г. на знаменитом Пленуме ЦК. Но в августе 1958 г. было издано одно из самых вредных и нелепых постановлений Бюро ЦК КПСС по РСФСР «О запрещении содержания скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках». Это постановление «Российского бюро» напрямую касалось почти 12 млн городских семей, имевших свои огороды, и воспринималось ими как «малое раскулачивание». Фактическая ликвидация мелкого крестьянского хозяйства в городах быстро опустошила важнейший источник поступления продовольствия, недостаток которого страна остро ощутила в начале 1960‑х гг. Все это существенно отразилось и на уровне производства продукции сельского хозяйства в целом, и на общем негативном настрое самих жителей деревни, особенно ее молодежи.

В результате «второй коллективизации» к концу хрущевского правления размеры приусадебных участков в колхозах сократились в среднем на 12%, а в совхозах – вообще на 28%, а производство мяса и молока в личном подсобном хозяйстве крестьян упало почти на 20%, что в еще большей степени усугубило и без того тяжелую продовольственную ситуацию в стране.

5) Программа химизации сельского хозяйства. В результате всех хрущевских новаций и реформ к концу 1963 г. валовая продукция сельского хозяйства в стране сократилась по отношению к предыдущему году сразу на 12%. Семилетний план его развития был провален буквально по всем показателям, страна вступила в полосу ежегодных, постоянно растущих закупок зерна и других продовольственных товаров за рубежом. Видимо, осознав всю бесперспективность своих прежних замыслов и попыток обеспечить устойчивый подъем сельского хозяйства страны, Н.С. Хрущев со свойственной ему разрушительной энергией сделал новый резкий поворот в своей аграрной политике.

Спустя почти десятилетие после сентябрьского Пленума ЦК он вновь объявил курс на интенсивные меры развития сельскохозяйственного производства, который напрямую связал с ускоренным развитием промышленности минеральных удобрений и химизацией всего сельского хозяйства. В октябре 1963 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР опубликовали совместное письмо об увеличении производства минеральных удобрений и химических средств зашиты растений, а в декабре 1963 г. и феврале 1964 г. один за другим прошли два важнейших Пленума ЦК, на которых были приняты два постановления ЦК «Об ускоренном развитии химической промышленности» и «Об интенсификации сельскохозяйственного производства». В этих документах речь шла о том, что теперь главный упор в развитии сельского хозяйства страны надо сделать на широкое применение химических удобрений, развитие передовых систем орошения, комплексной механизации и внедрение новейших достижений науки и передового опыта и т.д. Этой же проблеме была посвящена очередная записка Н.С. Хрущева в Президиум ЦК «О руководстве сельским хозяйством в связи с переходом на путь интенсификации», направленная им в середине июня 1964 г. Однако было уже слишком поздно, поскольку дни Н.С. Хрущева на высших партийных и государственных постах сокращались как «шагреневая кожа», и вскоре он был отправлен в отставку.

Если в целом дать общую оценку развития сельского хозяйства страны в хрущевский период, то она окажется неутешительной. По данным подавляющего большинства историков