Лечение ПТСР на стадии личностных изменений

 

После прекращения стадии эхомнезий и навязчивых репереживаний клинические проявления посттравматического стрессового синдрома видоизменяется у разных людей по разному. (Требуется дальнейшее изучение). У какой-то части еще длительное время могут проявляться эхомнезии в виде своеобразного шлейфа, периодически ухудшая общее состояние после каких-нибудь связанных с травмой событий. У другой части общее состояние практически нормализуется, во всяком случае, в отношении сна, настроения и т.д. и на первый план выходят когнитивные и поведенческие расстройства. Они проявляются в различных нарушениях социальной адаптации: в семейных

 

посттравматическим стрессовым синдромом чаще всего это не проходит. Потому что учитываются мощные вторичные выгоды употребления алкоголя. Одной из основных выгод является простейший способ изменения человеком своего внутреннего состояния, и если обычный алкоголик может (теоретически) найти новые стратегии повеления и способы изменения внутреннего состояния, то человек с ПТСР чаще всего не может. Это все равно, что пытаться перегородить плотиной бурную реку, и если напор воды каким-то образом не разгружать, то через некоторое время ее просто сорвет.

Таким образом, у пациентов с ПТСР имеем типичную двойную связку на уровне реагирования (подсознательном) на внешние и внутренние стрессы: алкоголь, помогая изменять внутреннее состояние, приводит к формированию алкоголизма со всеми вытекающими отсюда проблемами; убирая алкоголь, обостряем интраличностные дисфункциональные адаптивные механизмы.

Достаточно часто приходится наблюдать, как после кодирования пациента с ПТСР, начинает усиливаться психическое и физическое напряжение, раздражительность, ухудшается сон, снижается настроение, усиливается конфликтность и происходит срыв. После которого состояние пациента вновь входит в старые привычные рамки, в которых происходят колебания с индивидуальной амплитудой от ухудшения состояния к алкоголизации, и от алкоголизации к ухудшению состояния. Так что это замкнутое кольцо можно разорвать только комплексным подходом, воздействуя на оба синдрома, на проявления алкоголизма и посттравматического стрессового расстройства. То же самое касается и любой наркотической зависимости.

Причины семейных и различных социальных проблем - это такие синдромы ПTCP, как гиперчувствительность и гиперреактивность. Встает вопрос, что с этим делать? Ведь для многих профессий, связанных с риском, гиперчувствительность и гиперреактивность является благом, повышающим профессиональную пригодность и в острых ситуациях, спасающая жизнь. Почему на войне ценятся обстрелянные воины, именно за гиперчувствительность и гиперреактивность. Именно эти качества развивают и тренируют в различных милицейских и других специальных подразделениях. Как научить человека, перенесшего психическую травму, реагировать на семью, на представителей социального окружения более полезным для него (и окружающих) способом. И при этом сохранять всю пользу от гиперрсактивности в необходимых обстоятельствах. Такая задача архитрудная, но возможная. Как сказала Бетти Элиот Эриксон на своем семинаре в г. Новосибирске в 1997 г.: “Задача терапевта помочь пациенту овладеть чувствами вины, стыда, ярости, чтобы сделать их средством”.

Можно условно выделить четыре направления в терапии. Чаше всего применяется первое (можно назвать его поверхностным) — обучение пациента повышению контроля за своими реакциями и управления ими. Для этого существует мною методов и подходов. Второй способ — изменение стратегии поведения в определенных контекстах. Третий - терапия на глубинных экзистенциальных уровнях с целью значительных изменений личности. Четвертый — терапия осложнений ПТСР и в первую очередь алекситемии.

Начнем со старых, проверенных годами, методов релаксации. Здесь возможен и индивидуальный и групповой подход. Для пациентов, перенесших “бытовую” психотравму и катастрофу, лучше подходит аутогенная тренировка, обязательно с формированием ресурса безопасности и нерезким, плавным выходом из состояния релаксации. Для ветеранов, перенесших боевую психическую травму, удобнее использовать релаксация по Джскобсу. В том и другом варианте, обязательны повторения упражнений в домашних условиях с использованием специально подобранной музыки. Музыкальных программ для релаксации сейчас разработано множество, и можно использовать любую, которая нравится именно пациенту. Желательно, чтобы дома пациент занимался под ту же музыкальную программу, что и нa занятиях с терапевтом.

Проблема в том, что основная масса пациентов прекращает самостоятельные занятия, почти сразу после появления улучшения. Необходимо найти правильную индивидуальную мотивацию для длительного выполнения релаксирующих упражнений.

Кроме релаксации, необходимы и физические упражнения для стабилизации внутреннего состояния. Более полезны аэробные упражнения, например длительный бег в виде разнообразных кроссов, плавание. Очень хороший эффект дает регулярное занятие таким вариантом китайской гимнастики у-шу, как тайдзицюань. Любая форма, полная или сокращенная, благотворно влияет на общую реактивность организма, за счет возникающего трансового состояния. Во время и сразу после Афганской войны, кто-то из военных психологов очень успешно применял упражнения тайдзицюань для терапии ветеранов.

Многие ветераны начинают заниматься различными видами единоборств и при наличии квалифицированного тренера не только получают регулярный адреналовый “допинг”, но обучаются контролю за своими действиями, чтобы не нанести травму партнеру. В терапевтическом плане имеются в виду единоборства, не как прикладной вид подготовки воина, а единоборства как духовная или философская система развития личности. Например, айкидо или русские стили. И тренеру необходимо быть предельно внимательными с теми же ветеранами, с первого же занятия обучать контролю за степенью необходимых действий и пределам агрессивных реакций.

Некоторые ветераны начинают заниматься пейнтболом, стрельбой шариками с краской. Игровая ситуация напоминает боевую и сопровождается физическим и психологическим напряжением, после которой многие отмечают на какое-то время облегчение и внутреннее спокойствие. К сожалению, некоторым этого бывает мало и появляются в прессе сообщения об ужесточении этой игры, где стреляют уже не шариками с краской, а кое чем поувесистей.

Выше перечисленные способы в основном лишь снижают внутреннее напряжение и за счет этого помогают контролировать свои реакции. Более целенаправленно это можно делать при помощи различных вариантов биообратной связи. Существуют для этого различные приборы, которые работают по одному принципу: человек должен изменить свое внутреннее состояние, а прибор по принципу обратной связи демонстрирует эти изменения тем или иным способом. Это может быть простейшая видео игра, управляемая при помощи отслеживания самых разных функций организма от биотоков головного мозга до изменения электропроводимости кожи.

Обучение способности сознательного изменения своего внутреннего состояния дает очень хорошие результаты, естественно в умелых руках, но это тоже только часть посттравматической терапии. В конечном итоге помогает не прибор, пускай даже самый навороченный, а терапевт. Ведь если переводить слово психотерапия, получается: “Лечу душой”.

Другой способ уменьшения гиперреактивности — изменение стратегии реагирования. Если бы у пациентов с посттравматическими стрессовыми расстройствами стратегия реагирования (ТОТЕ) на внешнюю информацию была бы просто двушаговая: V внешняя (или А внешняя) / V (А внутреннее) – К (реакция).

Именно внутренняя составляющая и изменена при посттравматической гиперрактивности в сторону активации ответа. Такая двушаговая стратегия дает значительный выигрыш во времени на реакцию, но сужает возможные выборы ответной реакции до минимума. И как следствие, приводит к отсутствию гибкости поведения.

Как же увеличить гибкость поведения? Можно было бы добавить в цепочку стратегии еще один шаг – лучше всего, если это А внутренний диалог. Тогда стратегия будет полной (задействованы все модальности) и будет выглядеть следующим образом: V внешняя (А внешняя) / V внутренняя (А внутренняя) – А внут. диалог – К внут. – К действие.

Добавляя в цепочку А внутренний диалог, осуществляем таким образом доступ к рациональному сознанию и результатом является увеличение количества выборов необходимых ответов на стимул.

Подобная работа со стратегиями подробно описана в книге Роберта Дилтса "НЛП", т. 1, но насколько знаю, эта книга в России пока не публиковалась, даже в пиратском варианте.

К сожалению, такая линейная стратегия реагирования у человека, пренесшего психическую травму, в реальной жизни не встречается. (А то было бы очень просто). Обычно это синестезия. По Р.Дилтсу, под синестезией понимается взаимное пересечение между комплексами репрезентативных ситсоем, при котором действие одной репрезентативной системы инициирует другую репрезентативную систему. Поэтому стратегию реагирования правльнее называть визуально-кинестетической синестезией или аудиальлно-кинестетической синестезией. Работа с синестезией состоит из нескольких этапов:

1) изучение из каких конкретных модальностей состоит данная синестезия;

2) разделение модальностей с помещением их в позицию, соответствующую положению глаз тому или иному ключу доступа;

3) изменение внутренних составляющих ТОТЕ на более полезные, обязательно с учетом экологии, для последующего реагирования;

4) вновь собрать составляющие в синестезию;

5) экологическая проверка.

Для того чтобы данная техника принесла желаемый результат необходимо два условия – хороший терапевтический раппорт и достаточная мотивация со стороны пациента.

Этап 1. Предлагаете пациенту вспомнить несколько ситуаций (5-6), в которых проявлялась бы проблемная реакция. Цель – выявление и якорение паттерна реагирования. Затем необходимо максимально "замедлить" найденный паттерн, для этого его надо разбить на максимально мелкие детали. Используется состояние транса и соответственная метафора, например, покадроввое изучение фильма, кадр за кадром и очень замедленно. Выявив необходимую синестезию, ставим на кинестетический якорь и отмечаем положение глаз в этот момент.

Этап 2. Просим держать взгляд в положении выявленной синестезии и сосредоточиться на внутренних репрезентациях в это т момент. Затем просим поместить кинестетическую составляющую вниз и вправо (для правши) или, если у пациента нестандартное расположение глазных паттернов, в то место где находится кинестетическая репрезентативная система.

А потом все другие составляющие в “надлежащие места”: аудиально-дигитальную (внутренний диалог) вниз и влево, визуально-эйдстическую — вверх и влево и т.д. в соответствии с принятым в НЛП ключам доступа. Перед каждым шагом необходимо возвращать взгляд в положение выявленной синестезии. Внимательно, при синестезиях реагирования не так уж много составляющих, обычно 2-3, реже больше. Если возникают затруднения при разделении синестезии, то необходимо использовать субмодальности. Визуальную составляющую поместить в рамку, аудиальную сделать громче или тише и т.д.

Разделение синестезии для терапевта очень ответственный и творческий этап данной техники, поэтому каждый шаг надо сопровождать соответствующими жестами и использовать любые метафоры, направленные на момент разделения чего-то цельного на составляющие части.

Этап 3. Обращаемся к каждой репрезентации в отдельности: “Какова цель данного чувства (образа, внутреннего голоса)? Как узнаете, что данное чувство (образ, внутренний голос) неприятное? Как меняется восприятие данного чувства (образа, внутреннего голоса) если изменить какую-нибудь субмодальность?” Вначале подстраиваетесь к каждой репрезентации, а затем ведете. Основная задача — изменить субмодальности визуальной и аудиальной репрезентаций, составляющих ТОТЕ реагирования на родных, близких и т.д., чтобы с одной стороны сохранить гиперчувствительную реакцию в моменты реальной опасности, а с другой стороны “смягчить” реакцию в моменты реальную опасность непредставляюшие. Впоследствии можно применить технику “выращивания новой части”, чтобы “новая часть” могла автоматически сортировать окружающую реальность на действительно опасную и нейтральную и включать, то или иное реагирование, наиболее полезное в определенном контексте.

Достаточно часто визуально(аудиально) — кинестстическая синестезия гиперчувствительного реагирования является репрезентации собственно психотравматического эпизода и в таких случаях необходимо вначале провести любую технику дестабилизации, описанную выше. И только потом приступать к работе с синестезией.

Этап 4. Теперь необходимо вновь собрать все репрезентации в единую синестезию. Это делается в два шага. Вначале ищем эталонную синестезию — это может быть желаемая реакция на родных вновь сконструированная или, более удобная, взятая из прошлого до травмы. Просим пациента подробно вспомнить ситуацию из прошлого, где бы присутствовала реакция на достаточно нейтральное событие. Отмечаете положение взгляда.

Шаг второй, собрать все “разложенные по полочкам” репрезентации в соответствии с субмодальностями выбранного эталона. Результат “ставим” на кинестетический якорь # 2.

Этап 5. Экологическая проверка и привязка к будущему. Задействуя якорь # 2, просим смоделировать несколько ситуаций в будущем, не менее трех, и проверяем физиологию реагирования пациента.

Данная техника только кажется сложной, можно ее упростить, сократить до 3-го этапа, на котором изменяются субмодальности визуальные и (или) аудиальные, а затем синестезия “собирается” обратно по привычном образцу.

Другой путь предложен американскими учеными Горовитцем и Ван дер Колком (1989 — определение чувств при помощи вербализации соматических состояний. Роль эмоций заключается в том, чтобы сообщать людям о том, что важного происходит в окружающем мире (Krystal, 1978). Эмоции — своеобразный катализатор, который помогает адаптироваться в окружающем мире (Горовитц). Люди с посттравматическим стрессовым расстройством теряют эту важную адаптирующую функцию из-за диссоциации между эмоциональным возбуждением и целенаправленным действием. “Пациенты с ПТСР теряют способность интегрировать свое возбуждение и оно перестает быть сигналом о значимых событиях. Чувства не информируют о реальных событиях и начинают восприниматься негативно, поскольку адаптивные действия не приносят облегчения. Эмоции просто напоминают человеку о том, что он не может действовать целенаправленно. И потому сами чувства напоминают о травме и заставляют избегать любые эмоции”. Травмированные люди не могут нейтрализовать аффект адаптивными действиями, и склонны переживать его как соматическое состояние, задействуя гладкую и поперечно-полосатую мускулатуру (Saxe et al, 1994). Таким образом, люди с ПТСР, склонны соматизировать свои эмоции или связывать их с действиями, которые никак не относятся к стимулу, породившего эмоцию, и как результат, проявляют агрессию в отношении себя и других людей (Van der Kolk, 1991).

Смысл данного метода лечения заключаетется в том, что психотерапевт помогает пациенту пережить страдание от травмы, обучая его облекать травматический ь травматические опыт в символическую форму, которую можно передать словами. А после того, как пациент сможет подробно вербализовать психотравматический эпизод, переходит к следующему этапу — переживание на эмоциональном уровне. Тренинг направлен на идентификацию первичных телесных ощущений, таких как “жажда”, “голод” и т.д. Когда пациент научится идентифицировать простые ощущения: “сдавление”, “покалывание”, “холод”, "тепло”, то перестает оценивать их как “хорошие” или “плохие”. Затем переходят к комплексам ощущений “удовольствие”, “покой”, “комфорт”, “безопасность”. И только потом к состоянию тревоги (“раздражительность”, “гнев”, “страх”). После идентификации первичных ощущений можно перейти к работе с эмоциями. Например на основе НЛП подхода, описанному в книге Л. Кэмерон-Бэндле и М. Лебо "Заложник эмоций".

Другой подход к лечению постгравматического стрессового расстройства во второй стадии можно выстроить на основе модели: “Психсихотравматическая ситуация = реимпринт”. Такой взгляд на проблему позволяет выделять, возникшие после травмы именно те убеждения, которые мешают пациенту адаптироваться в окружающей реальности, при этом не затрагивая полезных для него. Если под воздействием некоего значимого для человека события (психическая травма) у него произошли изменения в имеющейся, на основе ранних импринтов, системы убеждении, значит и потом можно помочь человеку скорректировать эту систему.

Метод. “позволяющий людям находить “импринтированный” опыт, продвигаясь по пути ассоциированных воспоминаний и “реимпринтировать” (перезапечетлевать) его путем установления новых связей с другими “программами” или ресурсами, возникшими или развивающимися позднее но бывшими не доступными человеку или значимым другим во время первоначального “импринтированного” опыта” (Р. Дилтс), создан в 1990 году группой американских ученых Р. Дилтсом, Т. Халлбомом, С. Смитом. И назван ими “реимпринтинг”.

“Процесс реимпринтинга включает в себя помощь человеку в создании физической “линии времени”, на которой человек размещает события или временные отрезки своей жизни. Реимпринтинг также помогает человеку разделять разные позиции восприятия значимых других, вовлеченных в этот опыт путем расположения данных позиций в разных точках физического пространства, представляющего временную рамку прошлого. Путем физического разделения и затем принятия “второй” позиции значимого другого человек легче и нагляднее понимает, что “его чувства возникли не в нынешней ситуации” (Р. Дилтс, “Стратегии гениев”, т. 3, Москва, 1998) Там же: “В реимпринтинге человек ищет не просто новое решение событий прошлого, но, скорее всего, интеграцию жизненных этапов и обновление своих убеждений и чувства идентичности в системе отношений со значимыми другими”.

A если этот значимый другой какой-нибудь маньяк-садист? Или просто враг? Как быть жертве с чувством идентичности в системе отношений с подобными значимыми другими?

Все равно работать в этом фрейме, ведь феномен идентификации с насильником все равно проявляется у жертвы в виде того же “синдрома заложника”.

Однажды я работал с женщиной, которая семь лет назад подверглась нападению маньяка-убийцы и случайно осталась в живых, и физически особенно не пострадала. На момент терапии пациентка страдала гипертонической болезнью и находилась на инвалидности 2 группы по этой причине. В процессе терапии была применена техника реимпринтинга и на шаге ассоциации с преступником, пациентка резко заявила, что она этого делать никогда не будет и не встанет на место насильника. “На нет и суда нет”, не стал настаивать. Но на следующий сеанс, пациентка пришла с явными позитивными изменениями в состоянии и рассказала, что “обдумывая дома этот момент сеанса, неожиданно поняла причину действий преступника. Он, нападая на женщин и убивая их, мстил своей жене, поэтому и выбирал жертв похожих на нее. И эта мысль сдвинула, что-то внутри и стало легче дышать и двигаться”. Можно сделать вывод, что ассоциация со значимым лицом произошло спонтанно и необходимый результат был достигнут.

Схема проведения реимпринтинга:

1. Необходимо идентифицировать те чувства, которые испытывает человек в проблемной ситуации (реже образ, еще реже слова). У человека с посттравматическим стрессовым расстройством обычно встречаются кинестетические реакции. После идентификации, чувство ставится на якорь. Задействуйте якорь и используя трансдеривационный поиск помочь пациенту найти в памяти ситуацию ассоциированную с этим чувством.

2. Пока пациент находится в ассоциированном состоянии, необходимо выяснить какие обобщения или убеждения (в словесной форме) сформировались под воздействием данной ситуации и того опыта, который в результате приобрел человек.

3. Диссоциировать пациента от этого события, если это не получается из-за выраженной эмоциональной или физиологической реакции провести дестабилизацию травматической ситуации с последующей диссоциацией. Это может занять несколько сеансов.

4. После диссоциации вновь просим пациента выразить словами другие обобщения или убеждения, которые сформировались под воздействием травматического опыта. Убеждения часто оформляются и фиксируются через некоторое время после события.

5. Затем необходимо найти позитивное намерение или вторичные выгоды проблемного чувства. Если в проблемной ситуации задействованы другие люди, то найти позитивное намерение их поведения и поступков.

6. Найти и идентифицировать ресурсные возможности или выборы, в которых человек и другие участники того события тогда нуждались, но не имели. А сейчас по прошествию времени пациент имеет их в своем распоряжении. Ресурсы ставятся на другой якорь.

7. Пациенту необходимо в диссоциированном от события виде (как будто смотрит на себя в той ситуации на экране) проиграть происшествие по-новому, наблюдая как изменился бы опыт, если бы необходимые ресурсы были доступны пациенту и другим значимым людям в тот момент. Необходимо быть осторожными с выбором ресурсов, очень часто пациент с посттравматическим стрессовым расстройством желает (иногда неосознанно), чтобы психотравматического события в их жизни не было вообще и вследствии этого вместо ресурсов начинают изменять ситуацию коренным образом, что явно нарушает экологию и черевато негативными, а то и трагическими последствиями. Напомню, что главная задача посттравматической терапии помочь человеку встроить болезненное событие в жизненный опыт, сделав его неотъемлемой частью. Проигрывать событие необходимо несколько раз, в том числе с точки зрения каждого значимого лица, добавляя и им ресурсы, которые есть у пациента в настоящем времени. Повторять до тех пор пока опыт данного события не изменится. Если это не получается, следует вернуться на шаг 5 и начать вновь.

8. После того, как ресурсы добавлены, следует спросить пациента какие новые обобщения и убеждения он может сделать по поводу события после добавления ресурсов.

9. Используя ресурсный якорь, ассоциируем пациента с происшествием, конкретно с каждым значимым лицом, а затем и с самим собой в той ситуации, Пациент должен буквально пережить происшествие с точки зрения каждого участника, но с доступом к ресурсным состояниям. Повторять не менее трех раз, до тех пор, пока опыт не изменится.

10. Просим пациента в ассоциированном состоянии выразить в словах новые обобщения или убеждения. Или пересмотреть старые. Если не получилось и сохраняются старые обобщения, то необходимо вернуться на шаг 5.

11. Удерживая ресурсный якорь, просим пациента вернуться во времени от того происшествия в настоящее, только медленно, не торопясь. При этом предполагаете, что в процессе возвращения в настоящее, пациент может вспоминать и о других случаях своей жизни, в которых были бы полезны данные ресурсы. И доступ к ресурсным состоянием может изменить жизненный опыт в других похожих ситуациях прошлого.

12. Экологическая проверка и привязка к будущему.

Вышеприведенная схема очень похожа на технику изменения личностной истории, описанной во множестве книг по НЛП, но главная особенность в переработке опыта события с различных точек зрения, что помогает пациенту расширить границы осознавания, несколько изменить реагирование на травматическое происшествие, и как следствие переоформить убеждения и суждения, образованные на основе травматического опыта. Только необходимо помнить, что не терапевт изменяет убеждения, а это делает сам пациент.

Привожу две стенограммы сеансов терапии с пациентами 2 стадии посттравматического стрессового расстройства. Первая пациентка, женщина 24 года, замужем, ребенку 5 лет, по профессии продавец магазина.

Жалобы: постоянное чувство вины, подавленное настроение, слезливость, повышенная раздражительность и конфликтность, что привело к семейным проблемам. Периодически затруднения с засыпанием. "Не могу ходить по улицам, такое впечатление, что прохожие смотрят с осуждением. Ужасно стыдно". Такое состояние возникло после рождения ребенка и со временем нарастает и усиливается.

Анамнез жизни: Родилась в семье служащих, единственный ребенок. Особых проблем в детстве не отмечает. С ее слов отец – человек добрый, мягкий, уступчивый; мать – энергичная, властная, справедливая. Окончила среднюю школу, училась средне. Потом окончила курсы продавцов и стала работать в продуктовом магазине. Вышла замуж, муж – человек добрый, несколько вспыльчивый, но отходчивый.

Объективно: сознание ясное, достаточно контактна. Дистанция коммуникации достаточно большая, поза закрытая. При сокращении дистанции, начинает заметно нервничать и напрягаться. Мышцы плеч и лица заметно напряжены. Голос средней громкости, говорит краткими фразами, предпочитая отвечать на вопросы, чем говорить сама.

Опускаю начало сеанса, где шла работа по присоединению и сокращению дистанции коммуникации.

Терапевт: "Ты говорила о чувстве вины, особенно в те моменты, когда общаешься с людьми. Вспомни когда в последний раз было это ощущение?"

Пациентка: "Да, прямо сегодня, когда ехала к Вам" (глаза вверх, тело резко напрягается).

Пациентка: "В какой момент появилось это чувство?"

Терапевт: "Как только вышла из дома, а особенно в автобусе. Все смотрят на меня осуждают". (В этот момент все тело начинает дрожать, на висках появляются капельки пота, глаза направлены вверх и влево, зрачки расширились).

Терапевт дотрагивается до правого колена пациентки, устанавливая "проблемный" якорь. Затем убирает руку. Выраженная болезненная реакция указывает на наличие у пациентки в прошлом психической травмы и необходимо создать ресурсное состояние безопасности. А перед этим немного изменить ее кинестетику.

Терапевт: "Ладно, давай отвлечемся и поговорим о том, а где ты чувствуешь себя сносно. Но сначала встань, пожалуйста, с кресла и походи по кабинету. Подвигай руками, плечами, помассируй пальцами шею. Смелее. Танцевать умеешь? Не хочешь? Не танцуй. Тогда встряхнись, как красивая кошечка делает после сна, кстати, ты чем-то на такую кошечку похожа. (Пациентка встает с кресла, начинает ходить по помещению, несколько раз поводит руками, гладит свою шею сзади, начинает улыбаться, мышцы лица слегка расслабляются, кожные покровы – появляется легкая гиперемия. Терапевт подходит и протягивает левую руку).

Терапевт: "Возьми меня за руку и вспомни где, в каком месте, с какими людьми, ты чувствуешь себя спокойно, комфортно, защищенной? И как вспомнишь, представь, что ты находишься в этом месте, с этими людьми, и как это у тебя получится слегка пожми мне руку". (Пациентка раздумывает некоторое время и затем несколько раз сжимает руку терапевта).

Терапевт: "Хорошо. А ты была хоть раз в жизни по настоящему любопытна, когда тебе хотелось, не смотря ни на что, узнать что-то до конца? Как вспомнишь, еще раз пожми мне руку". (Пациентка улыбается и пожимает руку).

Терапевт: "Отлично, а теперь вернемся в кресла и продолжим разговор в более удобном месте". (Пациентка и терапевт вновь садятся в кресла, пациентка вновь слегка напрягается).

Терапевт: "А сейчас я хочу, чтобы ты держала меня за руку и если вдруг тебе станет не по себе, ты можешь сжать мою руку. Понятно? Теперь вновь вспомни это чувство вины, про которое мы говорили вначале. Ты входишь в автобус на тебя смотрят…" (Терапевт прикасается к правому колену пациентки, пациентка напрягается и начинает слегка дрожать).

Терапевт: "Иди по времени назад в прошлое, как будто это у тебя получается, по этому чувству, как по путеводной нити, к тому событию в прошлом, в котором ты научилась этому чувству. Что тогда произошло, что тогда ты видела, слышала?". (Пациентка напряжена, дрожит, с силой сжимает ладонь терапевта, минут через 5 начинает плакать).

Пациентка: "Ну, не знаю, нет, не может быть, я забыла, забыла это…"

Терапевт: "Рассказывай, что тогда произошло, говори…"

Пациентка: "Почему-то вспомнилось именно это… Мне около 5 лет, на лето родители отправили меня к бабушке, которая жила в небольшом поселке. Со мной много возилась соседская девочка, ей тогда было лет 12-13. Возилась, в смысле нянчилась. И как-то мы с ней шли куда-то, не помню куда, наверно просто гуляли, и я увидела за забором красные ягоды. Забор высокий, а за ним сад. И крупные красные ягоды. Я стала капризничать: "Хочу ягодку, дальше не пойду". И девочка перелезла через забор, и тут на нее напала огромная собака, что-то вроде овчарки, и стала грызть ее. Я стала кричать, сильно испугалась и вижу, как собака повалила девочку, и кровь. Не помню, как очутилась дома. А собака загрызла девочку насмерть. Не могу про это говорить". (Плачет, дрожит всем телом).

Терапевт: "А какое убеждение ты получила из этого происшествия?"

Пациентка: "Я виновата в ее смерти. Я вообще виновата. Я плохая и жестокая".

Терапевт: "Сейчас снова встань и походи по кабинету, помаши руками, встряхнись". (Пациентка встает, ходит, слегка встряхивает руками, немного успокаивается).

Терапевт: "Садитесь поудобнее в кресло, если хочешь, можешь снова взять меня за руку". (Берет терапевта за руку). "Давай сделаем сейчас одно упражнение, оно простое, принцип – как будто будет получаться все, что я буду тебе говорить. Согласна? Просто представь, что ты сидишь в кинозале, на первом ряду. Перед тобой экран, серенький такой. Получилось?" (Пациентка закрывает глаза и кивает головой. Терапевт указательным пальцем слегка нажимает на предплечье руки пациентки, которой она держит левую руку терапевта. Это будет якорь диссоциации №1).

Терапевт: "А теперь, мысленно встань из своего тела и поднимись в будку киномеханика, и там интересные такие окна, и через такое окошечко посмотри на себя, сидящую там внизу. Видишь сверху свою Глову, это ты." (Пациентка сидит с закрытыми глазами и через несколько мгновений кивает головой. Терапевт слегка нажимает большим пальцем на предплечье руки пациентки, держащую его руку. Якорь диссоциации №2).

Терапевт: "А теперь вернись на первый ряд и посмотри на экран". (Задействуется якорь диссоциации №1).

Терапевт: "На экране прокрути то происшествие как фильм, только фильм старый такой, пленка вся в царапинах, да фильм черно-белый. И на экране, смотри на себя маленькую, во что одета, что на ножках и т.д." (Пациентка напрягается).

Терапевт: "А теперь быстро вернись в будку киномеханика." (Задействуется якорь № 2).

Терапевт: "И смотри на себя сидящую на первом ряду, а фильм пускай себе идет. Как себя сейчас чувствуешь?" (Пациентка заметно расслабляется, дыхание становится более ровным, давление на кисть терапевта ослабляется).

Пациентка: "Гораздо лучше, как-то спокойнее стало".

Терапевт: "Теперь вернись на первый ряд и спокойно посмотри на экран". (Задействует якорь №1. Пациентка слегка напрягается и немного сжимает руку терапевта).

Терапевт: "Посмотри все событие от начала и до конца, концентрируя свое внимание на себе маленькой". (Пациентка еще немного напрягается, сидит с закрытыми глазами некоторое время, затем делает глубокий вдох, по щеке скатывается слеза).

Терапевт: "Снова вернись в будку киномеханика и смотри на саму себя, сидящую на первом ряду". (Задействуется якорь № 2. Пациентка расслабляется, дыхание становится ровным).

Терапевт: "А теперь мысленно войди в экран, как будто ты можешь сделать это, подойди к себе маленькой и успокой, ведь только ты можешь помочь себе маленькой". (Задание специально дается очень неконкретно. Пациентка сидит с закрытыми глазами, слезы текут по щекам, дыхание сохраняется ровным. Вдруг делает незаконченное движение руками, как будто кого-то обнимает. Слегка расслабляется).

Терапевт: "Как там, малышка успокоилась? Да? Тогда посмотри на старшую девочку и спроси ее, зачем она полезла через забор. Неужели из-за капризного хныканья маленькой? Встань на ее место, чтобы точно узнать, что все-таки заставило ее сделать это?"

Пациентка: "Она сама много раз так делала. Многие дети в этом поселке так делали. А со мной маленькой ей нравилось возиться как с куклой. Наверное, как-то так".

Терапевт: "Как ты думаешь, что помогло бы маленькой девочке в той ситуации по-другому среагировать? Ты уже сама мать, чему бы ты научила своего ребенка?" (Вербально терапевт постоянно помогает пациентке быть диссоциированной от самой себя в психотравматической ситуации. Следом идет поиск ресурсного состояния и терапевт направляет пациентку к такому мощному источнику ресурсов, как ее собственный материнский опыт).

Пациентка: "Ну, не знаю. Думаю, может быть смелость и решительность. Надо было бы тогда или собаку отвлечь чем-нибудь или бежать за помощью”.

Терапевт: “А ты была когда-нибудь по настоящему смелая и решительная? Вспомни хоть один единственный случай”.

Пациентка: “Да, что вспоминать. Месяц назад заболел сын, а муж был на службе, так я ночью его сама в больницу отнесла. Больница хоть и недалеко, но потом все удивлялась, как я решилась на такое”. (В этот момент выпрямляется, кожные покровы становятся слегка гиперемироваными, лицо принимает “строгое” выражение. Терапевт своим мизинцем левой руки нажимает на предплечье руки пациентки, которой она продолжает держать руку терапевта. Получаем ресурсный якорь).

Терапевт: “Передай себе маленькой вот эту смелость и решительность. И посмотри как маленькая девочка действовала если бы у нее тогда были смелость и решительность”. (Задействован ресурсный якорь. Ценностные слова “смелость” и “решительность” имеют привязку к внутренней кинестетике пациентки, поэтому терапевт вновь и вновь повторяет их).

Пациентка: “Ой! Я вспомнила, что дальше было. Соседка - взрослая женщина подошла и взяла меня на руки и принесла домой. Потом бабушка меня зачем-то переодевала. А я со страха обмочилась, а потом я уснула”. (Пациентка в этот момент говорит тонким “детским” голосом, что можно расценить, как ассоциацию с собой маленькой. После добавления ресурсов произошло самопроизвольное “распаковывание” амнезированных участков памяти. Значительно изменилась физиология— расслабленная поза, кожные покровы — розовые, отсутствует тремор тела, дыхание— ровное).

Терапевт: “Какое убеждение можно сейчас сделать из этого происшествия?”

Пациентка: “Это был несчастный случай. Собака сорвалась с привязи, она могла и через забор прыгнуть”.

Терапевт: “А сейчас, вновь представь себя сидящей на первом ряду и на экране перед собой “прокрути” то событие”.(Пациентка закрывает глаза и некоторое время:идет. Физиология не изменяется).

Терапевт: “Какое убеждение сейчас можно сделать по поводу того происшествия?” (Пациентка открывает глаза, делает глубокий вдох).

Пациентка: “Какое? Надо жить, но думать о последствиях собственных поступков. Соблюдать элементарную осторожность”.

На этом сеанс практически был закончен. На следующий сеанс, через неделю, пациентка пришла совсем с другим настроением. Катамнез через 1,5 года — проблема с чувством вины более не возникала. Отношения дома ровные. Психотравматическое событие детства вспомнить может, оно вызывает неприятные чувства, но за прошедшее время ни разу не было навязчивым, а также не снилось.

Другой пример, стенограмма части терапевтического сеанса. Пациент — ветеран Афганистана, участвовал в боях в 1986 — 1987 г.г., ранения и контузии отрицает. Женат, один ребенок 6 лет, работает в частной охранной фирме.

Жал<