Золото желанное – золото проклятое

Началось это в океане

Начало открытию положил пронзительный крик радости, вырвавшийся из глоток отчаявшихся людей: «Тьерра! Тьерра!» Полтора тысячелетия до этого с неменьшим восторгом и почти при таких же обстоятельствах люди закричали: «Таласса! Таласса!» Разница состояла лишь в том, что в первом случае это произошло, когда скитающиеся по морю авантюристы открыли землю, а во втором – когда жалкие остатки сражавшегося в Малой Азии греческого войска увидели море.

Стрелки мировых часов показывали 12 октября 1492 г. Белопенные шипящие гребни зеленых волн разбивались о хрупкие тела рожденных в Испании каравелл – Пинты, Ничьи и Санта‑Марии. Обстановка на кораблях была на грани взрыва. Невзирая на все трудности и опасности, на все страхи и риск этого плавания в неизвестность, команды до сих пор исправно выполняли свой долг. Однако в последние дни людей стали назойливо одолевать сомнения в благополучном исходе предприятия. Колумб пытался их успокоить и пообещал тому, кто первым увидит землю, помимо официально полагающейся награды, премию от себя и шелковый кафтан в придачу.

И вот в 2 часа пополуночи с «вороньего гнезда» Пинты раздался долгожданный клич: «Земля! Земля!» Это кричал Родриго де Триана, один из пестрой, наскоро собранной команды отчаянных парней Колумба…

Багамские острова уберегли первооткрывателя Америки (или, точнее, – человека, открывшего ее вновь) от гибели во время мятежа. На корабле Колумба складывалась угрожающая ситуация. Измученная долгой неизвестностью команда не давала покоя адмиралу, требуя возвращения на родину.

Здоровенный капитан Пинты, наблюдая за происходящим на борту Санта‑Марии, приблизился к адмиральскому кораблю на расстояние окрика и прорычал Колумбу: «Удушите полдюжины негодяев и выбросьте их в море!» Мотивы, побудившие людей отправиться к индийским берегам через никогда неведомый океан, были сугубо материальными. И сам Колумб видел в этом для своей персоны интерес вполне практический. Недаром он потребовал от Фердинанда и Изабеллы возведения в дворянское достоинство, чин адмирала Атлантики, власть и титул вице‑короля всех открытых земель, десятую долю государственных доходов с этих земель и восьмую часть возможной торговой монополии испанской короны.

Имена Пинты и Ниньи с течением времени постепенно забывались. Совсем иной жребий выпал на долю Санта‑Марии, на которой находился вошедший в историю первооткрывателей вице‑король. Благодаря этому она стала самым известнейшим судном со времен возникновения мореплавания, хотя никто не знает в точности, как же она, собственно, выглядела, ибо после героического перехода Атлантики Санта‑Мария, сорвавшись с якорей, рождественской ночью 1492 г. была выброшена на берег близ мыса Френч у Сан‑Доминго.

Несколько десятилетий тому назад изумленному миру явилась одна из замечательнейших находок в истории корабля: посреди поля в нескольких километрах от места былой катастрофы был выкопан один из якорей – виновников кораблекрушения. Никаких останков самого судна, к сожалению, обнаружено не было. Не исключено, что это еще впереди.

Из‑за невнимательного несения вахты корабль был застигнут врасплох начавшимся отливом и опрокинут в сторону моря. При этом во многих местах была продавлена обшивка (а, может, это случилось еще раньше из‑за посадки на мель при дрейфе на плохо взявших грунт якорях?) Вполне возможно, что причину несчастья следует искать в саботаже. Так или иначе, времени на то, чтобы переправить на берег все судовое оборудование, оказалось вполне достаточно. Предполагают, что корабль подвергся в дальнейшем планомерной разборке на стройматериалы, поскольку 39 человек вынуждены были из‑за потери судна остаться на Гаити.

Перерезали ли друг друга оставшиеся на острове отпетые авантюристы – прежние арестанты, галерники и вымоченные во всех водах бывшие морские разбойники – или погибли в сражении с жителями острова, Колумб, прибывший через несколько месяцев со своей второй экспедицией, установить так и не смог.

Совершенно невероятно, однако, чтобы от всего оборудования Санта‑Марии мог сохраниться лишь один найденный якорь. Не иначе, как кое‑что попало все же в руки частных собирателей раритетов.

Знакомый незнакомый корабль

Досадно, что не сохранилось ни подлинных судовых документов Санта‑Марии, ни даты ее постройки, ни исторически достоверного изображения. И тем не менее Санта‑Мария прочно держит пальму первенства среди всех других судов мира по числу своих портретов. Более того имеются целые книжные тома, посвященные исключительно судам Колумба, и, наконец, внозь построенный двойник легендарного судна пришел в 1893 г.[15] своим ходом под парусами на Всемирную выставку в Чикаго. При реконструкции знаменитого судна пользовались данными, отличными от размерений Санта‑Марии. В силу этого не соответствуют оригиналу и многочисленные ее изображения и модели.

Правда, владелец судна, у которого, согласно договору с испанским двором, Колумб арендовал Санта‑Марию и который сам принимал участие в авантюрном плавании в неведомое, оставил на память потомкам несколько изображений кораблей, однако испанский флаг несут лишь два из них, и то те, которые рисовальщик набросал наименее отчетливо. И нет никаких оснований утверждать, что один из этих рисунков непременно должен изображать Санта‑Марию. Вполне допустимо, однако, что это – ее систер‑шип.

При воссоздании изображений легендарного судна исходили именно из этих рисунков, учитывая также и данные (к сожалению, весьма скудные), содержащиеся в вахтенном журнале Колумба, точнее – в дошедшей до нас его копии. Из записей можно заключить, что Санта‑Мария несла четыре паруса: фок, грот, бизань и блинд. Говорилось там и о надстройках на баке и юте. Данные эти настолько неконкретны, что становится понятным, почему существует более десятка различных рисунков и моделей Санта‑Марии и ее спутниц.

Что касается Пинты и Ниньи, то согласно общему мнению, они были каравеллами малого тоннажа, которые в те времена обеспечивали обычно прибрежные перевозки, и нужно было обладать большой отвагой, чтобы пуститься в таких ореховых скорлупках через Атлантику. (На Нинье Колумб вновь пересек Атлантику, когда возвращался в Старый Свет, едва избежав при этом гибели). Санта‑Мария в отличие от них была скорее всего судном типа нефа.

Нельзя, конечно, категорически утверждать, что суда эти были именно такого типа. Очень уж неточны и ненадежны источники, из которых можно почерпнуть о них сведения. Однако, как уже говорилось, каравеллы были в то время наиболее широко распространенным типом судов, известным своими хорошими парусными качествами. Типичными для каравелл были высокие борта при глубокой погиби палубы в средней части судна и великолепное латинское парусное вооружение. Четырехугольный прямой парус несла одна лишь фок‑мачта. Три остальные, на косых реях, позволяли каравеллам ходить круто к ветру. Благодаря этим добрым качествам в мирное время они служили почтовыми судами для прибрежных и междуостровных сообщений, а во время войны их использовали для разведки. Тем не менее в своих дневниковых записях Колумб несколько раз отмечает плохую поворотливость Санта‑Марии, которую он называет при этом «нао».

То, что корабль его действительно был нао, или нефом (от латинского «навис» – судно), следует уже из того, что вооружение Санта‑Марии было тяжелее общепринятого для каравелл. Некоторые заслуживающие доверия источники ссылаются именно на этот пункт. В соответствии с их данными, на корабле имелись: батарея из четырех двадцатифунтовых пушек, шесть двенадцатифунтовых полевых орудий, восемь шестифунтовых, множество дальнобойных пасволанов, шпрингалов, мортир и сотни тяжелых однофунтовых мушкетов.

В крепости на Гаити и по сей день хранится множество старинных испанских пушек, происхождение которых весьма спорное. Не исключено, что некоторые из них стреляли некогда с палубы Санта‑Марии.