Пятьдесят седьмой день в мире Содома, вечер

Заброшенный город в Высоком Лесу

Анна Сергеевна Струмилина

Маг разума и главная вытирательница сопливых носов

 

Ну что я за человек такой – вечно мне чего-то не хватает. Вроде все хорошо, и я живу интересной и насыщенной жизнью, а вот чувствую, что во мне назревает какое-то неудовлетворение – и все тут. Я пытаюсь об этом не думать, но оно, это недовольство, скребет изнутри так нудно и настойчиво, не давая мне покоя – такое бесформенное, неопределенное чувство, в наличии которого стыдно признаться даже самой себе. Вот так – я маг разума, а боюсь заглянуть в себя саму. Однако, чувствую, сделать это все же придется, и довольно скоро – ревизия и уборка собственного внутреннего мира должна стоять в ранге необходимых периодически процедур не только для мага разума, а вообще для любого человека, если, конечно, он не хочет быть быдлом и стремится совершенствовать свою личность. Вот только выберу свободное время – и обязательно разберусь со своим внутренним миром. А то чужие эго обласканы мною и обихожены, а свое при этом остается в полном небрежении.

А пока скучать нам не приходится. Наше общество пополнилось целым танковым полком, или чем-то вроде того. Я в этом не разбираюсь. Ну, по крайней мере, большинство этих солдат и офицеров на настоящий момент добровольно и осознанно присоединились к нам, откликнувшись на Призыв Серегина. Теперь они живут с нами бок о бок, постепенно осваивая принципы нашего, казалось бы, бесхитростного бытия. Особенно новичков поражает факт наличия магии. И даже к самым примитивным проявлениям данного явления они относятся с некоторой опаской и настороженностью. Но это у них скоро пройдет – человек быстро привыкает ко всему, и к необычному тоже, особенно когда убеждается, насколько магия удобна и практична – разумеется, для тех, кто владеет соответствующими талантами.

А самой радостной новостью стало то, что вместе с полком нам достались еще клуб, библиотека и полковой духовой оркестр. Да-да, самый настоящий военный духовой оркестр, вместе с музыкантами и инструментами. Подумать только – неужели у нас будет самая настоящая живая музыка, а не какой-то там магнитофон? Неужели нам по вечерам можно будет организовать танцы под этот духовой оркестр…

Обратившись к Серегину с этим вопросом, я тут же получила от него «добро» и поручение заняться организацией вечернего досуга. Инициатива в армии наказуема – кто предложил что-то сделать, тот и будет с этим разбираться. Ну да я и не против. Надо сказать, что в нашей жизни уже было все, что может прийти в голову – и война, и победы, и встречи с очевидным-невероятным; и до появления оркестра нам не хватало лишь культурно-массовых мероприятий.

Теперь после ужина и до десяти вечера, когда у нас случается отбой, я работаю кем-то вроде директора танцплощадки и каждый вечер летаю как стрела, все организовывая, согласовывая и договариваясь. Вот тут уж мои организаторские способности проявили себя в полной мере. Единственным местом, где можно было устроить массовые танцы под живую музыку, был большой ровный луг сразу за городскими воротами – там должно было хватить места для всех желающих принять участие в этом развлечении. Для того чтобы оформить эту площадку как положено, правда, пришлось договариваться с Духом Фонтана и Духом Города, но это того стоило. Дух Фонтана подвел к той площадке свой магопровод и вырастил по ее краям свои питьевые фонтанчики, а Дух Города за одну ночь вырастил на ней особым образом посаженные магические деревья, цветы которых распускались с наступление темноты и под музыку начинали светиться и мерцать разными цветами, как огромная магическая цветомузыка. Еще несколько деревьев с белыми цветами поярче освещали площадку для оркестра. Все получилось красиво и очень романтично.

На то, чтобы организовать первое мероприятие должным образом, я потратила немало сил и энергии, подойдя к этому делу творчески и со всей душой. Причем у меня появилось множество помощников, и первые из них – мои гаврики. Они, а также две младшие чертовки, и помогли мне нарисовать великолепную афишу. К слову сказать, и краски, и кисти, и ватманские листы, не говоря уже о карандашах и линейках – все это богатство капитан Серегин любезно конфисковал из богатых закромов заведующего полковым клубом, который пока еще сидел в карантине.

И вот наконец состоялась наша первая «дискотека». Надо сказать, что зрелище было еще то. Даже я, уже насмотревшаяся в ходе нашей одиссеи всяких чудесностей и необычайностей, впервые видела нечто подобное, а уж новоприбывшие так просто тихо обалдевали и разевали рты от удивления, украдкой щипая себя за всевозможные места.

Главным образом, шок вызывало разнообразие дамского контингента. Гордые, аристократично-уверенные амазонки; бледнокожие, с огромными глазами, «волчицы»; остроухие лилитки всех видов и мастей, которые составляли среди присутствующих безусловное большинство.

Такой многолюдной дискотеки мне еще не доводилось наблюдать. Думаю, там присутствовало более трех тысяч женщин, и всего пара сотен мужчин. То есть, на десять девчонок приходился один кавалер, но этот факт никого не смущал. Потому что я предварительно провела такую пропаганду, что танцы – это в первую очередь развлечение для души, дающее возможность расслабиться и отдохнуть, и лишь во вторую – способ познакомиться с мужчиной.

Что касается самой музыки, то могу сказать одно – ошибка считать, что духовой оркестр исполняет только бравурные марши и старомодные вальсы. Попавшиеся нам музыканты оказались настоящими виртуозами и мастерами своего дела. Они могли сыграть практически любую мелодию. И тут уже рулить брались парни. Оказывается, в восемьдесят девятом танцевали очень даже интересным образом – я имею в виду дискотечные танцы. Девушкам оставалось лишь повторять за своими кавалерами, тем более что никто из них ранее не принимал участия ни в чем подобном. Все это было ужасно весело, и то и дело откуда-то из танцующей толпы раздавались взрывы хохота.

Между прочим, на танцульки пришли даже наши старые знакомые – Феодора и Клавдия. Я так удачно постригла их в тот раз, что они раздумали снова отращивать волосы. Совсем недавно они обе обратились ко мне с просьбой еще раз подровнять их шевелюры, «как в прошлый раз». Как выяснилось, короткая стрижка пришлась им по вкусу, к тому же с ней было меньше возни. А еще я подозревала в этом некоторое подражательство нашей Нике, которая тут считается невероятно крутой особой и законодательницей мод…

К слову сказать, парикмахерской работы мне в последнее время заметно прибавилось. Новоприбывшие товарищи офицеры, откликнувшиеся на Призыв, едва только принеся Серегину клятву верности, тут же начинали метаться в поисках «настоящего парикмахера», а потом выстраивались ко мне в очередь за стрижкой, и это меня уже стало немного утомлять. Но однажды на помощь пришла Зул. Как-то раз, проходя мимо, она остановилась рядом, и, несколько минут понаблюдав за моими действиями, спросила, можно ли и ей попробовать. Я сомневалась лишь долю мгновения, и очередного клиента отдала ей, предупредив, чтоб тот не боялся. Мальчик (совсем молоденький лейтенант) попался отважный и беззаботно позволил чертовке попрактиковаться на его голове (он, кажется, даже счел это за честь).

А Зул делала вот что. Решительно отвергнув протянутые мной ножницы, она растопырила пальцы и выпустила свои когти-ножи на максимальную длину (хорошо, что все это происходило за спиной у клиента). После чего она стала перебирать пальцами вокруг головы парня – лезвия ее когтей звонко защелкали друг об друга, и во все стороны полетели клочки волос. Она не пользовалась никакой расческой. Я засмотрелась на это зрелище, пораженная ловкостью пальцев чертовки, как вдруг услышала рядом восхищенный шепот:

– Ух ты! Точно как Эдвард Руки-Ножницы!

Рядом со мной стояли Митя с Асей и тоже, раскрыв рты, глазели, как Зул деловито орудует своими знаменитыми когтями. Кстати, Митино замечание абсолютно верно охарактеризовало то, как работала Зул. Сеанс стрижки занял не более трех минут. После чего чертовка склонила голову набок, оглядывая дело рук своих, и, удовлетворенно хмыкнув, лезвием мизинца ловко сделала окантовку. Затем сняла с парня накидку и, встряхнув ее с видом бывалого мастера, воззрилась на нас, показывая в улыбке острые белые зубы. Я одобрительно кивнула – стрижка получилась безупречной.

– С-с-спасибо… – пробормотал бледный, как полотно, клиент, силясь улыбнуться, после чего бочком-бочком стал удаляться.

Вот так Зул бин Шаб стала моей ученицей. Мы с ней быстро перестригли всех парней и теперь она жаждала научиться и дамским стрижкам.

Пришлось нам провести рекламную кампанию наших услуг среди женщин. Однако амазонки не очень спешили расставаться со своими роскошными волосами, потому что, укладывая скрученную косу под шлем, они получали таким образом дополнительную амортизацию; у девочек-«волчиц» сохранился обычай брить голову наголо, так что их круглые головки и сейчас напоминают футбольные мячики. Оставались только лилитки, которые охотно заказывали себе короткие прически, но их-то как раз среди наших дам и было большинство. В результате упражнявшаяся на них Зул получила весьма обширную практику. Она быстро достигла высот мастерства, а парикмахерские услуги стали все больше и больше пользоваться спросом – и вот уже то лилитка, то амазонка подходили к нам с просьбой «подровнять кончики» или «сделать челку». Похоже, женщины распробовали преимущества нашего сервиса. Я лишь жалела, что здесь не достанешь ни мусса, ни геля, ни лака, а также не сделаешь фенную укладку.

Однако очень скоро я получила все то, чего мне так не хватало, причем самым неожиданным образом. Как-то раз, разговорившись с Анастасией, я посетовала на отсутствие электрофена вместе с электричеством. Выяснив, что это такое (в то время когда Анастасия еще жила в нашем мире, были только аналоги плойки, которую куаферы калили в жаровне с углями), она прониклась моей проблемой и вскоре преподнесла мне необычный подарок. Это была довольно крупная морская ракушка вытянутой формы. Анастасия пояснила, что стоит потереть эту ракушку и из нее задует спрятанный внутри горячий ветер. Получается, что как жрица стихий, Анастасия при помощи особого заклинания поместила в эту ракушку самый настоящий мини-самум. Так я заимела в свое распоряжение магический фен – не очень мощный, но вполне подходящий для моих целей. Самое главное, что он не мог сломаться или отключиться оттого, что в розетке кончилось электричество…

А Лилия подарила мне несколько баночек с магическими аналогами мусса, геля и т. д., а также небольшой сифон с сахарной водой – при этом она заявила:

– Фиксирует не хуже того, что ты имела в виду, зато экологически чистое вещество. Закончится – я тебе еще сделаю.

Все же чуть позже я убедилась, что это не совсем сахарная вода. То есть, Лилина смесь не имела запаха и была сладковатой на вкус, но действовала не хуже «тафт три погоды», не склеивая волосы и придавая им блеск. Ох уж эта Лилия…

 

* * *

 

Три дня спустя

Мир Подвалов, подземная тюрьма храма «Поющего Ветра»

Бывшая амазонка Николета, а ныне безымянная рабыня храма

 

С самого детства я была заводной и шебутной девочкой, выделяющейся из круга моих подруг бойкостью и неумеренной тягам к проказам, но Наставницы гимнасиума все спускали мне с рук за то что все мои проказы были исполнены с особым шиком, на самой грани дозволенного. Кроме того, я всегда была весьма успешна в учебе, пусть даже не входя в дюжину лучших, так называемых «серебряных клинков», но все время оставаясь в пределах верхней половины второй дюжины. Потом, по итогам обучения в гимнасиуме, в числе лучших трех дюжин учениц, меня направили в академию храма Вечного Огня, для того, чтобы я стала настоящей атаманшей амазонок: дикой, дерзкой и неукротимой, а также владеющей оружием так, как будто оно является продолжением моих рук.

Два года в Академии пролетели для меня как один день, и я вернулась в свой храм уже полноправной воительницей, с набухающими, как молодые яблочки, грудями и первым пушком, курчавящимся на лоне. Едва я прибыла в храм, гордая своим новым положением, как тут же получила под свою команду десяток еще более юных девочек, только что закончивших гимнасиум и не сумевших получить направление в Академию. Они стали моими первыми боевыми сестричками, а я их старшей сестрой. Ух и порезвились мы, патрулируя дальние ущелья, через которые в наши земли могли проникнуть контрабандисты и лазутчики тевтонов, отлавливая первых и истребляя вторых. За этим занятием у нас пролетело два года. Сестрички были верны мне, а я им, и не было дружбы сильней чем между нами. Множество разных приключений сплотили нас в единое целое, и другие старшие сестры, которые были действительно старше меня, кто на год, кто на десять, так и называли мой десяток – «Николетины пальчики».

За те два года, что я провела на границе, мы два раза сходили за перевалы пощипать жирных потных тевтонских купцов, три раза отразили вражеский ответный набег, потеряли в боях троих сестричек и приняли им на смену трех девочек годом младше из расформированного десятка, потерявшего свою старшую сестру. А потом случилась катастрофа. Во время последнего набега к нам в плен попал один юный тевтонский солдат, белокурый и красивый, как настоящий бог. К тому времени я, конечно, знала, что должны делать мужчина и женщина, оставшись наедине, но знания эти были чисто теоретическими. Нам с сестричками этого не требовалось, потому что в редкие минуты отдыха мы сами удовлетворяли друг друга с помощью пальчиков и язычков, и нам этого хватало.

Но этот пленный белокурый тевтонский красавчик так вскружил мне голову, что я не удержалась и приказала ему перед смертью сделать со мной это. Это мне так понравилось, что я приказала повторить, а потом еще раз, и еще. В конце концов мне стало жалко убивать юношу, который доставил мне столько удовольствия, и я отпустила его на все четыре стороны. Это-то и было хуже всего. У меня уже было достаточно заслуг для того, чтобы родить одного ребенка и передать его на воспитание храму, или даже выйти замуж за кого-то достаточно важного, чтобы продолжать свою службу другим способом, но, поддавшись похоти, я отпустила живого врага; а для того чтобы покрыть это, не хватило бы никаких заслуг.

Все сошло бы мне с рук, если бы со мной были только мои старые верные «пальчики» – девочки-сестрички, с которыми я сроднилась за эти два года, действительно став им старшей сестрой; они за что бы меня не выдали, чего бы я ни сделала. Но к сожалению, это было не так; и когда мы вернулись на отдых в храм, то одна из новеньких побежала к Матерям и выложила всю эту историю. Ворвавшаяся в наши домики стража арестовала не только меня (хотя я и брала всю вину на себя), но весь и мой десяток, включая доносчицу. По мнению Матерей, и она, и остальные «сестрички» были виновны в моем проступке равно как и я сама, потому что промолчали и не подняли свой голос против моих действий еще там, на месте, а доносчица по имени Ария к тому же и сама вожделела того юного тевтона. Когда следствие по нашему делу было в разгаре, то выяснилось, что я беременна от того юноши. И тогда рассмотрение нашего общего дела было отложено до моих родов. Если бы родилась девочка, то это был бы знак, что Великая Мать ко мне милостива – и тогда меня и мой десяток, конечно бы, наказали, но не очень строго. Но у меня родился мальчик, и это, увы, означало, что наше наказание должно быть самым строгим из всех возможных, и оно коснется не только меня и «сестричек», но и моего новорожденного сыночка. Именно тогда вместо домашнего ареста в одном из верхних домиков нас всех бросили в подземную тюрьму и заковали в колодки.

Но сперва судилище было отложено по причине затяжных празднований, связанных с уничтожением херра Тойфеля. Потом Совет Матерей был смущен той Унией, которую Великая Мать заключила с Тевтонией, и опасались прогневать ее слишком строгим приговором, как будто вечное сидение в колодках в почти полном мраке – недостаточное наказание для меня и моих «сестричек». Но вот сегодня о нас вспомнили – и две надзирательницы в сопровождении десятка очень сильных охолощенных рабов пришли к нам для того чтобы отомкнуть колодки, завернуть нас в изрядно истлевшее за время заключения тряпье и вывести наверх к людям и белому свету. Обычно это означало, что приговор уже вынесен, и перед тем как принять лютую смерть из рук палачей, нам осталось его только выслушать.

Но нас отвели не в залу Совета, а на верхнюю Веранду Ветров, с высоты которой открывался вид на храмовую долину. Именно между колонн этой веранды, как между струнами и арфы, и пел тот знаменитый ветер, который дал название этому храму. Там нас ждали высохшая как корень саксаула Старшая Мать (верховная жрица или настоятельница) храма, мужчина-воин в непривычном для нас наряде, состоявшем из мешковатых пятнистых штанов и такой же куртки, а также сопровождающая его довольно юная девица, одетая точно таким же образом, но с перстнем Перворожденной Дочери, надетым на указательный палец правой руки. Очевидно, девица и ее спутник (мужчина в святая святых Храма!!!), были очень важными персонами, потому что Старшая Мать нашего храма слушала их, покорно склонив свою седую голову. Когда нас вывели на террасу, мужчина только коротко бросил на неизвестном не языке:

– Agnia, eto je polniy pizdetz. Jivie skelety, a ne amazonki. Meri menya ubiet, esly ja zaplachu za nix po piat solidov. Odin solid – vot im krasnay cena v bazarniy den!

– Seichac yа vse ulaju, Zmey, – на том же языке произнесла девица и уже на койне обратилась к Старшей Матери, – мой муж выразил свое возмущение тем, как вы обращались с этими воительницами, несмотря на то, что Великая Мать объявила им свое прощение при условии, что они покинут этот мир. Он говорит, что был согласен возместить храму затраты на их выращивание и обучение, но не согласен платить за живые скелеты. Он говорит, что наша цена – это один солид и ни обола больше, и если вы не согласны, то тогда мы вынесем это дело на суд Великой Матери и нашего господина Бога Войны Серегина, который настолько добр, что готов платить за то, что ему надо, а не брать это даром.

– Помилуйте, моя добрая госпожа Агния! – взвыла Старшая Мать. – один солид – это никак не можно. Заплатите хотя бы по два…

– Ты торгуешься, а значит, ты неправа, – ответила та, которую звали Агнией, – наверное, ты просто была зла на этих воительниц и хотела заморить их голодом, несмотря на то, что Великая Мать их простила? Так что ценою будет один солид, и ни оболом больше. Если ты и дальше продолжишь торговаться, то не получишь и этого. Тот, кто победил самого херра Тойфеля, разнесет ваш захолустный храм вдребезги и пополам, после чего даром возьмет все, что ему нужно…

Я впервые видела, как властная, жесткая и даже жестокая Старшая Мать готова упасть на колени перед Перворожденной Дочерью и ее мужчиной. Хотя, если эти двое имеют отношение к тем, кто победил херра Тойфеля, то тогда страх Старшей Матери вполне понятен. Мне даже сложно представить себе, какими силами надо обладать, чтобы убить бога, да еще такого могущественного и жестокого бога, как херр Тойфель.

На мгновение прищурив глаза, я вдруг увидела этих двоих одетыми в странные доспехи и узрела стоящее за их спинами призрачное конное войско, при этом количество воинов и воителей в нем не поддавалось исчислению. И возглавлял их непобедимый воин, настоящий бог войны и Потрясатель Вселенной, чей недобрый взор ощущала сейчас на себе Старшая Мать. Потом голодное наваждение закончилось, и я снова видела этих двоих обычными людьми, но ощущение взгляда кого-то могущественного, незримо присутствующего на Веранде Ветров, у меня осталось.

Мне даже не верилось, что я предназначена для того, чтобы служить этой ужасной силе, да только цена в один солид была для меня несколько унизительной. Еще совсем недавно я предполагала, что сама стою больше, значительно больше этой нищенской суммы. Но наверное, каково мое положение, такова и моя цена. Сейчас я желала только того, чтобы эта сделка завершилась поскорей – и тогда, быть может, представитель моего нового господина соизволит накормить свою собственность, чтобы она не издохла от голода прямо у него на руках. Тем более что мой бедный сынок, для которого у меня уже не было молока, уже давно не плакал, а лишь слабо хныкал у меня на руках.

Когда мужчина-воин услышал эти придушенные звуки, то лицо его перекосилось в гримасе ненависти, а правая рука непроизвольно легла на рукоять какого-то оружия, висевшего у него на плече. Я ни на мгновение не сомневалась в том, что это оружие – слишком уж характерным было движение. Старшая Мать, в свои молодые годы порубившая немало врагов, очевидно, тоже поняла, что если продолжить торг дальше, то как бы не вышло чего дурного. Поэтому она склонила голову перед чужаком и смиренно произнесла:

– Хорошо, мой господин Змей, я выполню ваше пожелание, поскольку такова воля нашей Великой Матери. Вы только погодите немного, и я распоряжусь, чтобы сюда для завершения сделки привели всех остальных.

Агния перевела эти слова на чужой язык, после чего мужчина-воин кивнул, а Старшая Мать три раза хлопнула в ладоши, после чего на веранду начали вталкивать и других женщин, от которых храм, очевидно, хотел избавиться. Кого там только не было. Еще несколько проштрафившихся воительниц разной степень помятости, пяток еще совсем молодых младших Матерей (жриц), которые в храме перешли кому-то дорогу, а остальные были проштрафившимися младшими ученицами гимнасиума, у которых еще даже не начала расти грудь. Какие из них воительницы, один смех. Такие не стоят даже денария, а не то что одного солида; но, очевидно, господин Змей так не считал, и потому спокойно отсчитал на мраморный столик тридцать одинаковых золотых кружков весом в один скурпул.

Я думала, что дальше мы спустимся по вырубленной в скале лестнице во двор, там сядем в повозки и начнем свое долгое путешествие к тому месту, где обитает наш новый господин, но вышло все совсем не так. Просто, как только господин Змей рассчитался со Старшей Матерью, и та кивнула, дав знак, что плата получена сполна, в воздухе прямо перед ограждением веранды, приводя нас всех в замешательство, открылась дыра, через которую в прохладный горный воздух Веранды Ветров ворвался чужой жаркий ветер, напоенный ароматами неведомых нам трав и смол.

– Идите вперед и не оглядывайтесь, девочки, – сказала нам Перворожденная Дочь Агния, указывая на это отверстие, – там ваша новая жизнь, а позади только смерть.

Вместе с остальными, глубоко вдохнув и зажмурившись, я шагнула в эту дыру, навстречу жаркому ветру. Храм «Поющего Ветра» мгновенно стал для меня прошлым, а возглавляемое капитаном Серегиным воинство – настоящим и будущим, позволившим мне снова взять в руки меч и почувствовать себя воительницей, а также встретить очень добрых и интересных людей.

 

 

* * *