Пешком по шпалам. Переправа через Амур. По бухте на велосипеде. В чистой гостинице. Визы получены

11 ноября. Изо дня в день кружат метели. Дороги все занесло. Можно передвигаться только по полотну железной дороги.

Едем по узенькой тропинке, проложенной сбоку рельс. Последние дни однако и она отказалась нам служить. Пешеходов нет, снег утаптывать некому, а каждый день сыплют снежные хлопья. Снег мягкий, рыхлый, ехать на велосипеде невозможно. С каждым шагом проваливаемся по пояс. Делаем в день уже не больше 20-25 километров. Ночуем в железнодорожных сторожках.

Вид у нас ужасный. Плащи порядком потрепались. Ботинки рваные. На каждой остановке, снимая ботинки, высыпаем из них маленькие кусочки льда. Так наше тело перерабатывает снег.

Как никто из нас не заболел и ничего себе не отморозил, до сих пор не можем понять.

Идем, как маньяки. Тупо и упорно, изо дня в день, шагаем по шпалам. Это путешествие пешком продолжается около месяца.

Наконец перед нами Амур. В первый раз в жизни вижу такую мощную реку. Мост через Амур, говорят, тянется около двух километров. Подъезжаем к мосту. Он еще до сих пор не поправлен после гражданской войны. Взорвано несколько ферм. Поезд обычно доходит до самого берега Амура по специально проложенным после взрыва рельсам, с другого берега подается новый состав.

По лестнице, соединяющей берег с мостом, поднимаются пассажиры и переносят свой багаж. Посредине моста происходит пересадка.

Мы, в надежде на легкость наших машин, думаем проехать по проложенным для починки лесам и таким образом сэкономить время.

Нахлобучив пониже кепки, въезжаем на мост. После первых же шагов чувствуем свое бессилие. Бушевавшая на дороге метель здесь неистовствует с невероятной силой. Острыми иглами вонзается в лицо снег.

Метель швыряет его целыми охапками, стынут руки, леденеет кровь.

Нам приходится отказаться от сокращенного пути. Спускаемся вниз и проделываем обычный путь, совершаемый железнодорожными пассажирами.

12 декабря. Подъезжаем к Владивостоку. Морозы крепчают. В своих резиновых плащах, с кепками, натянутыми на уши мы производим на местных жителей весьма странное впечатление. Здесь большинство одето в меховые шубы и длинные ушастые шапки; на ногах носят высокие меховые сапоги — унты.

Мы здесь словно выходцы с того света. Куда ни придем, повсюду недоумение... Иногда за выраженным вслух почтением кажется скрывается затаенное подозрение: "Уж не сумасшедшие ли?"

А мы действительно, как одержимые, полны только одной мыслью: поскорей бы доехать.

Подъезжаем к небольшой бухте. До Владивостока, говорят, осталось 20 километров. Но если ехать по бухте, то короче.

Бухта подернулась толстым слоем льда. После небольшого совещания мы решили ехать напрямик. Подтягиваем туже свои ремни, нахлобучиваем кепки. Ветер свистит неистово. Ни кустов, ни гор, ни деревьев, есть где поразгуляться.

Первые пять километров едем быстро и ровно. Любуемся на высокий берег с причудливыми дачными постройками.

Чем дальше отъезжаем от берега, тем лед становится все тоньше. Появляются полыньи. Тщательно объезжаем их. Временами поверх льда выступает вода. Едем, хотя душа уходит в пятки; кажется вот-вот тонкая корка льда проломится, и мы провалимся.

Вдалеке перед нами мелькают какие-то черные фигуры, Стараемся догнать их, — наверно местные жители; с ними вернее найдешь дорогу.

Вдруг слышим дикий крик. Нажимаем педали, спешим на помощь. Ехать все время приходится по воде. Ноги промокли насквозь. Крик становится все отчаяннее. Очевидно кто-то из пешеходов провалился под лед. Подъезжаем ближе. Навстречу нам машут руками.

- Назад! Назад! Здесь лед обломился. Полынья в несколько метров.

Оставляем велосипеды. Подходим, шлепая по воде, к группе пешеходов, которая откачивает одного из провалившихся под лед путников.

- Едва достали, — говорят они.

Действительно жутко становится, когда посмотришь на обломанный лед, который не мог удержать оступившегося путника, и обламывался огромными плитами при каждой попытке человека подняться на ледяную поверхность. Приведя в чувство утопленника, вместе со всей компанией двигаемся в обратный путь.

- Хотя дальше, но вернее будет! — посмеиваются они.

Смотрим на них с удивлением. Только что пережили такую опасность, и никто о ней не обмолвится ни словечком. Идут весело и бодро, жалеют только о потерянном времени.

С трудом выкарабкались на берег по обрыву. После покрытой водой ледяной поверхности обычная грунтовая дорога кажется блаженством.

Стараемся ехать как можно быстрее, — во-первых для того, чтобы согреться; во-вторых, чтобы попасть во Владивосток до конца занятий в учреждениях.

15 декабря. Долго пришлось подниматься на последнюю гору перед Владивостоком... Несмотря на выпавший снег, промоченные насквозь ноги и крепкий свежий ветер, холода не чувствуем.

Знаем одно — самая трудная часть пути сделана. Через несколько дней получим визы и уедем за границу.

Наконец добрались до вершины. Рассмотреть как следует Владивосток не удалось. Весь он скрылся в тумане. Разобрали только, что расположен он на холмах, раскинулся живописно среди зелени. С одной стороны серой стальной массой лежало море.

Мы, видевшие только синие воды нашего Черного моря, были поражены суровостью Великого океана. Позднее узнали, что он всегда так хмурится и темнеет перед штормом.

В конце спуска, в то время как мы все стремительно летели вниз, у меня вдруг лопнула покрышка. Камера моментально вылезла наружу. Жорж стремительно соскочил с велосипеда и зажал камеру рукой. Этим быстрым маневром он спас ее от разрыва. Повозившись некоторое время с камерой и поставив в шину прокладку, двинулись дальше.

Во Владивостоке мы произвели потрясающее впечатление. Видно было, что велосипедисты на снегу (да еще в таком виде) здесь явление необычайное.

Стоило нам остановиться, чтобы спросить куда ехать, как нас окружила толпа народа.

Без особого труда отыскали представителя совета физкультуры.

Встретил он нас очень дружелюбно. Через несколько часов мы уже были в чистой, уютной гостинице, после всех наших скитаний показавшейся нам настоящим раем.

На следующий день отправились к врачу. Все очень утомились. Особенно усталость отозвалась на сердце. Обнаружилось значительное истощение из-за перенесенных голодовок в последние месяцы пути.

Во Владивостоке, в ожидании парохода, провели 18 дней. Нам порядком наскучило так долго оставаться на одном месте. Однако отдых окончательно восстановил наши силы.

Визы получили очень быстро; они пришли значительно раньше нас. Особенно обрадовали нас во Владивостоке полученные из Москвы деньги. Проезд на пароходе нам был обеспечен, да еще по нашим расчетам к Шанхаю у нас должно было остаться не меньше 20 рублей.

В неведомын страны