Глава 94: Несмотря на то, что он был покрыт овечьей шкурой - даже если овечья шкура была способна краснеть - это все равно не могло изменить того факта, что по своей сути он был волком

Го Чанчэн был немного удручен. Он был похож на несчастного бездомного, который ночует в зале ожидания на вокзалах. Когда он забрался в водительскую кабину, в сознании Чу Шучжи было только слово “беспорядок”, чтобы описать его.

- Значит, ты ее не нашел? - спросил Чу Шучжи, хотя это было очевидно.

Го Чанчэн кивнул.

Чу Шучжи замолчал на мгновение, затем осторожно спросил:

- Но есть вероятность, что я подумал неправильно. Они могли сесть на поезд или остаться в округе на некоторое время. Может, вернемся для начала?

Го Чанчэн на некоторое время замолчал. Из-за того, что он не спал всю ночь, его и без того не очень ясный ум казался немного медленным, а потом он грубо потер лицо и тихо сказал:

- Прости, Чу Гэ, как насчет... как насчет того, чтобы ты сначала поехал обратно. Я подожду, поищу их, а потом сам возьму такси.

- Взять такси? Ты сидишь здесь на корточках всю ночь и собираешься замерзнуть насмерть снаружи? - Чу Шучжи подумал об этом, а потом сказал: - Несмотря на согласие со словами призрака, это не имеет значения. Это просто земной дух, у которого почти нет способностей. Я смогу с ним справиться.

Го Чанчэн все еще упрямо качал головой. Он как раз собирался открыть дверцу машины и выйти. Именно в тот момент, когда он повернулся спиной к Чу Шучжи, рука, которую Чу Шучжи все это время держал в кармане, внезапно вытянулась и с “шлепком” прикрепила лист печати к воротнику на шее Го Чанчэна.

- Кто ты такой? Почему ты привязался к телу человека? - холодно спросил Чу Шучжи.

В этот момент Го Чанчэн почувствовал, что его собственные четыре конечности внезапно налились свинцом. Он хотел повернуть голову, чтобы спросить Чу Шучжи, что происходит, но его шея стала жестко прямой, и он не мог вывернуться, несмотря ни на что.

Его сознательная душа, казалось, выплыла из тела. С третьей точки зрения он смотрел на свое собственное смеющееся тело и Чу Шучжи, находившегося позади с враждебным выражением лица. Брови Чу Шучжи были нахмурены, он поднял голову, чтобы посмотреть на дух Го Чанчэна, парящий в воздухе - это определенно была душа смертного, и она была на 100% совместима с телом, без единого изъяна.

Или вы можете сказать, что дух, которого он ударил печатью, действительно был самим Го Чанчэном.

- Так ты действительно Го Чанчэн?

Го Чанчэн парил в воздухе и хотел сказать:

- Чу Гэ, что ты делаешь?

Но он открыл рот и, казалось, нажал кнопку отключения звука. Он ощущал это, как будто он вошел в герметичное пространство, где звук не мог путешествовать. Он издал какой-то звук, но мог слышать только собственный голос; он выходил из его рта, но не мог распространиться.

В этот момент Чу Шучжи протянул руку и снял печать с тела Го Чанчэна. Го Чанчэн почувствовал огромное давление, и изможденная рука прямо надавила на его душу. Такое чувство было очень странным. Го Чанчэн не мог удержаться от содрогания, а затем в одно мгновение это чувство плавучести исчезло, и его тело стало таким тяжелым, что он немного отвык от него. Го Чанчэн неуверенно повернул голову и тут же встретился с аналитическим взглядом Чу Шучжи.

У Го Чанэна была несколько заторможенная реакция. Прямо сейчас он также понимал, что именно тогда его душа покинула тело, и в его понимании “душа покидает тело” и “смерть” не имели большой разницы - другими словами, Чу Шучжи почти ударил его до смерти этим единственным листом печати.

Го Чанчэн свернулся в комок, плотно прижавшись спиной к другой стороне дверцы машины в некотором ужасе. Его сердце сильно билось в верхней части горла, он слабо спросил:

- Чу… Чу Гэ, это… что это значит…

- Ты человек? - спросил Чу Шучжи.

Го Чанчэн смотрел на него, не зная, что сказать. Он не знал, что это за вопрос, и чувствовал себя так, как будто он сделал что-то настолько ужасное, настолько неразумное и неприемлемое для мира, что кто-то кричит на него и говорит, что он “не человек”. Но, поразмыслив немного в деталях, он понял, что этого вовсе не произошло. Конечно, он не мог совершить преступления в своих снах?

- Хочу спросить: у тебя есть какие-нибудь воспоминания о родителях?

Го Чанчэн кивнул.

- Прости, я знаю, что произошло в твоей семье, ты скорбишь, - извинился Чу Шучжи без капли искренности. - Но я должен прояснить эту проблему: твои родители - твои биологические родители? Как ты можешь доказать, что это твои биологические родители?

Чу Шучжи был человеком без особенно высокого эмоционального интеллекта, особенно проявившегося в том, что он не знал, как правильно говорить в цивилизованной манере. Иногда он считал себя очень высокомерным и могущественным и был слишком ленив, чтобы говорить.

Если бы такой вопрос задали Чжао Юньланю, то было бы даже не странно получить за такое по шее. Но Го Чанчэн был слишком мягкотелым, услышав эту фразу, он только почувствовал некоторое беспокойство в сердце, но у него не было ни малейшего выражения потери самообладания. Он даже подумал об этом подробно и ответил на полном серьезе:

- Мой дядя, мой дед, когда был молод, и я выглядим очень похожими. У моего деда по отцовской линии было слегка повышенное кровяное давление, которое он передал моему отцу. Прямо сейчас у меня есть некоторые легкие ранние признаки высокого кровяного давления... я чувствую, что они должны быть моими биологическими родителями.

- Тогда у вас были предки, исповедовавшие монашество?

- Предки? - Го Чанчэн ошеломленно замолчал. - Я не знаю, что делали мои предки, я могу вспомнить только 3 поколения назад, самое большее - до второй китайско-японской войны. Никто не знает, какие события этому предшествовали.

Чу Шучжи не стал задерживаться на этом вопросе - даже если предки Го Чанчэна действительно имели какую-то особую кровь, последние три поколения были смертными людьми, так что степень разрежения крови была очевидна и не являлась определяющим фактором... тогда последняя возможность заключалась в том, что он был реинкарнацией какого-то человека.

Но это была всего лишь обычная душа смертного, даже со зрением короля трупов он все еще не мог увидеть ничего особенного или необычного.

Как раз в этот момент с противоположной стороны дороги показались огни автобуса. Го Чанчэн схватил Чу Шучжи прямо за руку:

- Чу Гэ, автобус! Автобус!

Чу Шучжи замешкался и отпустил свои подозрения на данный момент:

- Хорошо, иди.

Го Чанчэн, как будто внезапно освободившись от огромного давления, неуклюже наполовину упал, наполовину выкатился и убежал. Кто знает, почему могло случиться такое совпадение: это был тот самый автобус из провинции, откуда приехала девушка. Го Чанчэн махнул рукой, чтобы остановить его. Он запрыгнул в автобус и показал водителю свое удостоверение, а затем голосом, идентичным голосу репортера, произнес заученные наизусть строки, требуя проверить пассажиров автобуса.

Иногда во время ежегодного Нового года также случались случайные проверки. Водитель был особенно спокоен и, повернув голову, заорал на битком набитый пассажирами автобус:

- Все просыпайтесь! Проснитесь! Прошу посотрудничать, они проверяют удостоверения личности!

Первоначально Чу Шучжи сидел далеко в машине, но в этот момент по какой-то неизвестной причине у него защемило сердце. Многие люди, практикующие монашество, испытывали бы подобные чувства. Он вышел из машины и подошел как раз вовремя, чтобы увидеть маленькую и худенькую молодую девушку лет 15-16, которая следовала за Го Чанчэном и вышла из автобуса. Она была одета в спортивную одежду, ее голова была почти опущена на грудь.

Чу Шучжи спросил:

- Это она?

Го Чанчэн кивнул и даже добавил фразу: "Человек, который забрал ее, все еще находится вну…

Его слова еще висели в воздухе, когда они услышали единственный звук “Бах”. Из автобуса выскочил человек и убежал. На самом деле, если сказать, что он похищал и продавал молодых девушек, то вряд ли были бы какие-то доказательства. В конце концов, девушка прекрасно сидела в автобусе и следовала за человеком по собственной воле. Но, скорее всего, этот человек сделал что-то такое, чего следовало бы стыдиться. Как только он услышал эти слова, он запаниковал, даже не остановившись, чтобы тщательно выбрать свой путь.

Кто бы мог подумать, что он не пробежал и двух шагов, как вдруг споткнулся обо что-то под ногами и неожиданно упал. Этот человек поднялся и попытался бежать дальше, но еще через два шага он снова упал, совершенно случайно. Он упал трижды, и только тогда Чу Шучжи, непрофессиональный "штатский", который медленно шел к нему, поднял его за воротник, схватил и прижал к его запястьям ледяной предмет.

...Конечно, из-за необычного характера своей работы Король трупов никогда не пользовался наручниками, и поскольку он не был знаком с этим делом, он почти не застегивал их должным образом.

Когда Чу Шучжи повернул голову, он случайно увидел Го Чанчэна, стоявшего в стороне и тихо говорившего девушке, что ей не следовало убегать из дома по собственной воле. В то же время он забыл, что мать девочки уже превратилась в призрака. Он снова набрал прежний номер телефона:

- Здравствуйте, тетушка, не волнуйтесь, ваш ребенок найден. Завтра я найду кого-нибудь, кто поможет отправить ее обратно.

- Из-за тебя твоя мать в отчаянии потеряла рассудок, позвонила мне посреди ночи и умоляла найти тебя. Скажи ей что-нибудь.

Молодая девушка находилась в самом центре бунтарской сцены. Для нее, хотя она и узнала его, Го Чанчэн был всего лишь учителем, который приходил помогать с преподаванием во время летних каникул в средней школе. Их отношения не были особенно хорошими, с очень "безразличным" и не подчиняющимся дисциплине взглядом. Го Чанчэн все ныл и ныл и говорил длинную цепочку вещей, которые, вероятно, шли мимо ее ушей, пока она не услышала эту фразу, и все ее существо замерло.

Девушка резко подняла голову и посмотрела на Го Чанчэна, как будто хотела прокричать ему обвинение:

- Ты лжец, - но фраза слетела с ее губ без единого слова, и, словно ведомая призраком или духом, она бессознательно взяла трубку двумя дрожащими руками: -... Алло?

Человек на другом конце провода замолчал на некоторое время, знакомый акцент сельской местности снова достиг ушей любимого человека через радиоволны, через две дихотомии света и тьмы. Она действительно услышала знакомый голос своей покойной матери в трубке:

- Цуй-эр.

Из глаз девочки полились слезы:

- Мама!

- Не плачь, Цуй-эр, не плачь. Прислушайся к словам учителя Го. Приходи завтра, хорошо. Ты ушла так далеко, что мама не может за тобой угнаться. Я переживаю, когда не вижу тебя…

Молодая девушка, одетая в старую школьную форму, наконец остановилась у въезда на главную дорогу, ведущую в город Драконов. Мучительный вой, который невозможно было описать словами, раздавался в чарующем ночном пейзаже.

Чу Шучжи не очень хорошо справлялся с подобными ситуациями. Сначала он хотел схватить этого человека и уйти первым, и подсознательно еще раз взглянул на Го Чанчэна, но снова увидел сияющий “огненный свет” внутри тяжести этой заслуги.

"Свет огня" казался еще ярче. На долю секунды Чу Шучжи показалось, что на теле Го Чанчэна что-то вспыхнуло. Он крепко потер глаза, а когда снова посмотрел, оно уже исчезло.

Свет огня…

.Несмотря на то, что Да Цин уже упоминал, что это была великая заслуга небес, когда Нюйва создал человека, Чу Шучжи не мог избавиться от некоторых негативных мыслей. Наконец он не смог больше сдерживаться и достал телефон, снова набирая номер Чжао Юньланя - Чу Шучжи уже звонил ему несколько раз, когда ждал в машине Го Чанчэна. Те несколько раз были все “в нерабочей зоне“, но только на этот раз превратилось в ”телефон выключен".

Это значит, Чжао Юньлань уже вернулся?

Чу Шучжи не мог удержаться, чтобы не закурить сигарету, и ему показалось, что он стал спокойнее. Как только он подумал об этом, у него внезапно возникла идея.

В эту ночь они охраняли въезд на шоссе до 4:30 утра, практически всю ночь напролет.

По воспоминаниям Шэнь Вэя, Шэнь Вэй и Чжао Юньлань тоже бродили всю ночь.

На вершине горы Пэнлай, после того как Шэнь Вэй закончил спрашивать, он не стал дожидаться ответа Чжао Юньланя, а сразу сказал:

- Я не позволю тебе думать об этом, ты должен ответить мне сейчас.

Чжао Юньлань остановился, поднял голову и посмотрел в глаза Шэнь Вэю. Через некоторое время он протянул руку, чтобы схватить Шэнь Вэя за запястье:

- Как долго еще может продержаться Великая печать? Хватит ли мне оставшихся дней, этой крошечной смертной жизни, чтобы жить, ухаживать за престарелыми родителями и отправить их на покой?

В этот момент Шэнь Вэй почти не понял, что он имел в виду. Лицо Шэнь Вэя было белоснежным, и его губы тоже были такими же. Казалось, в кровеносных сосудах его глаз собрался лишь самый крошечный кусочек цвета. Его разум был совершенно пуст, в нем не было ничего. Были только два ответа, которые он сам произнес, постоянно прокручивая их в голове.

Что же касается одной из двух фраз, которые Чжао Юньлань произнес не сразу, то она полностью превзошла способности Шэнь Вэя к пониманию. Он не сразу понял, что сказал Чжао Юньлань.

Кто знает, сколько времени прошло, прежде чем Шэнь Вэй вцепился в плечо Чжао Юньланя и пригнулся, словно только что очнувшись ото сна:

- Что... ты... говори яснее, что ты имеешь в виду?

Чжао Юньлань коснулся волос, протянул руку, чтобы немного пригладить их:

- У тебя такое трудное сердце. Твои схемы тоже очень трудные.... Ах, тебя действительно трудно воспитать. Пойдем, мы едем домой.

Глаза Шэнь Вэя расширились и пристально смотрели на него в течение секунды. Внезапно он рванулся вперед и одним движением подхватил его на руки. Затем, в потоке вращающихся небес и катящейся земли, Чжао Юньлань почувствовал знакомое прикосновение под ногами. Резкий звонкий звук долетел до его ушей; казалось, что один из них приземлился неправильно и случайно сбил маленькую чайную чашку, которая стояла на прикроватном столике, и остатки воды на дне чашки разлились по всему полу.

Но никто не обратил на это внимания.

Шэнь Вэй грубо прижал Чжао Юньланя к кровати, почти разом разорвав на нем одежду.

- Эй, подожди! - одним движением Чжао Юньлань вцепился в руку Шэнь Вэя. - Я не буду пить твою кровь.

- Для меня это все равно что комариный укус.

- То, что ты говоришь, уж точно не для меня, - Чжао Юньлань протянул руку и толкнул его, затем пошел нащупывать ночник, но обе его руки были быстро опущены вниз.

Шэнь Вэй облизал кадык. Чжао Юньлань тихо вздохнул в некотором нетерпении:

- Хватит, перестань валять дурака.

- Даже если бы я вырвал сердце, я все равно не умер бы сразу. По крайней мере, я проживу дольше, чем Великая печать, - тихо сказал Шэнь Вэй, его горячее дыхание снова и снова касалось ключиц Чжао Юньланя, - на самом деле, в то время я думал об этом. Если бы я вырвал свое сердце и отдал его тебе, эффект был бы немного лучше? Я просто боялся, что это действительно напугает тебя, поэтому я показал только процесс извлечения крови.

Чжао Юньлань на некоторое время замолчал, а затем сухо сказал:

- Большое спасибо, что все еще помнишь, что я пуглив.

Шэнь Вэй придвинулся ближе и нежно поцеловал его в уголок рта, прямой кончик носа потерся о лицо Чжао Юньланя. Его пальцы переплелись с пальцами Чжао Юньланя, так что их полуобнаженные тела плотно прижались друг к другу:

- Все это было ничто... Юньлань, осталось всего несколько десятилетий. Давай будем как смертные и проведем всю нашу жизнь вместе, хорошо?

В предрассветной темноте их взгляды встретились. Впоследствии это было похоже на то, что Шэнь Вэй был очарован им, и поцелуй легко приземлился на губы другого - приземлился и стал чрезвычайно нежным затяжным поцелуем.

Но у Чжао Юньланя не было ни малейшего кооператива. После того, как он пришел в себя, он резко отстранился в мгновение ока, рука скользнула под одежду Шэнь Вэя, когда он обхватил его талию обеими руками:

- Провести всю жизнь очень хорошо, но мне нужно вернуть свое положение мужчины в доме.

Закончив говорить, он обхватил Шэнь Вэя за талию и приподнял его в сторону, планируя использовать инерцию, чтобы перевернуть их и столкнуть вниз, но... ничего не произошло.

Казалось, что этот человек весит тысячи килограммов. Чжао Юньлань вспомнил, что он явно поднимал Шэнь Вэя раньше; у него определенно был вес нормального человека, такого, который он мог поднять двумя руками!

Разве ты, блять, не сказал быть похожим на смертного? Неужели так уж необходимо придираться к смертному?

Мораль этой истории состояла в том, что, несмотря на то, что он был покрыт овечьей шкурой - даже если овечья шкура была способна краснеть - это все равно не могло изменить того факта, что внутри он был волком.

Глава 95: Продавец подал голос: "Айя! Все сюда, живо, смотрите! Невозможно, коты сейчас даже сами совершают покупки!"

Небо прояснилось, и маленькие призраки на Ярком Проспекте 4 завершили свои дела. Да Цин подобрал свое жирное тело и тревожно побежал прямо к дому Чжао Юньланя. Сначала он запрыгнул через слуховое окошко в коридор, а после, сделав жесткий выпад как если бы охотился за добычей, проскользнул по воздуху, приземлившись прямо перед входной дверью Чжао Юньланя, лапой нажав на дверной звонок.

Затем он превратился в кошачий блинчик и соскользнул с кнопки звонка.

Прозвенел дверной звонок.

Когда Чжао Юньлань запирался у себя, он обычно садился играть в видео-игры, надевая наушники. Для того, чтобы он ни за что не пропустил дверной звонок, когда кто-то приходил, звонок был оглушающе громок. Настолько, что он мог и мертвого поднять, потому звук звонка был слышен даже с той стороны двери. Когда кто-то нажимал кнопку звонка, мог быть сыгран целый национальный гимн.

Однако же сейчас он играл достаточно долго, но до сих пор не было ответа.

Да Цин не был подобен Чу Шуджи, который беспрерывно названивал Чжао Юньланю на телефон. Он подумал, что Чжао Юньланя не было дома.

Черный кот нервно прогуливался взад и вперед перед входной дверью. Бессознательно он начал играть со своим хвостом, преследуя его, и достаточно быстро превратился в торнадо из черного меха.

Он не сдавался и решил попробовать еще раз. Стоило ему только прыгнуть и зацепиться передними лапами за слуховое окошко, тогда как его задние лапы приближались к двери, с тихим кликом дверь открылась изнутри. Черный кот поразился и потерял контроль над ситуацией, его лапы соскользнули, и он беспорядочно приземлился на землю своей задницей.

Он перевернулся на полу и огляделся своими огромными круглыми глазами. Его лапы, только что нашедшие точку опоры, заскользили по гладкому полу коридора, и его толстый подбородок качнулся трижды.

Затем Да Цин втянул когти, сел в деловой позе и тихо промяукал: "Ваша Честь", выпячивая грудь и подбирая живот.

Шэнь Вэй щелкнул пальцем, и бесконечная звонкая мелодия звонка Чжао Юньланя утихла. Да Цин инстинктивно напряг шею и сглотнул. В это же время его взгляд бездумно блуждал по одежде Шэнь Вэя - он мог поклясться, что эта рубашка принадлежала Чжао Юньланю! Чжао Юньлань, чудик, любил скатывать свои рукава. Всякий раз он нелепо просил работников химчистки проглаживать его рубашки со скатанными руками, чтобы было удобнее их складывать.

Серия картинок внезапно возникла перед внутренним взором Да Цина. К примеру, они сняли свою одежду, а потом... а потом...

Да Цин опустил голову и подумал, что ему крайне необходимо поправить свое ментальное состояние.

- Что не так? - спросил Шэнь Вэй.

- О... Я просто зашел проверить, вернулся ли шеф Чжао или нет. В тот день он внезапно прыгнул в Хуан Цюань, мы все очень волновались.

- Он вернулся, но сейчас отдыхает. Если тебе что-то нужно, ты можешь оставить сообщение. Я передам ему, когда он проснется, - тихо сказал Шэнь Вэй.

Да Цин тут же узрел полную картину и принял верное решение быстро отступить на своих коротких толстых ногах:

- Ах... Ах, в таком случае не смею вас беспокоить. Ничего важного, просто напоминание нашему шефу, чтобы он не забыл написать новые рабочие соглашения на новый год в эти пару дней и подготовил новогоднюю речь для нашего подразделения. Ничего, ничего. Вы заняты, я, пожалуй, пойду.

- О, погоди минутку, - Шэнь Вэй смущенно улыбнулся и вежливо продолжил: - Есть кое-что, чем бы я хотел тебя озадачить...

Да Цин немедленно отступил назад в приступе здравого смысла. Подняв голову, он сказал:

- Пожалуйста, продолжай.

Десятью минутами позже беспричинно жирный кот толкнул головой дверь в магазинчик с готовыми завтраками. Его кошачья морда была такой круглой, что глаза почти заплыли жиром, что придавало взгляду злобности. Однако глупые людишки не знали, что это отображало его реальное настроение.

Официантка почти что подскочила на месте и немедленно прокричала:

- Ай! Кто пустил сюда кота? Проваливай, проваливай живо!

Огромный черный кот поднял голову и посмотрел на нее с презрением. Затем он запрыгнул на стойку и постучал по ней передней лапой. Под ошеломленный взгляд кассира он выплюнул записку, что держал во рту.

Кассир развернул бумажку трясущимися руками, чтобы увидеть там аккуратно написанное содержание: "Пол-литра соевого молока, контейнер булочек, три палочки ютяо (китайское блюдо, жареные полоски теста). Пожалуйста, заверните в плотный пакет. Деньги в кошачьем ошейнике, пожалуйста, возьмите сами. Если будет сдача, положите туда же. Спасибо”.

Кассир поднял голову и постарался обнаружить кошачью шею. Черный кот закатил глаза и поднял голову, обнажая ошейник под своим двойным подбородком. Под толстым кошачьим мехом кассир обнаружил 30 юаней.

Кассир подал голос:

- Айя! Все сюда, живо, смотрите! Невозможно, коты сейчас даже сами совершают покупки!

Да Цин, окруженный толпой зевак, был смущен и обижен до смерти - вы, куча тупых людишек!

Чжао Юньлань был ошеломлен звуком открытия и закрытия двери. Он приоткрыл глаза:

- Кто это?

- Твой кот, - Шэнь Вэй закрыл дверь. - Он приходил увидеться с тобой. Я доверил ему покупку завтрака. Поспи еще.

Сказав это, он мягко толкнул Чжао Юньланя обратно в одеяла, засунув его руки обратно под покрывало, и затем наклонился поцеловать его в лоб. Пальцем он огладил нахмуренные из-за резкого пробуждения брови Чжао Юньланя.

Дождавшись, когда дыхание Чжао Юньланя снова выровняется, Шэнь Вэй подошел к окну и взглянул на растение на подоконнике. Оно успело засохнуть от полного пренебрежения. Он потянул руку и накрыл ладонью цветочный горшок, полился молочный белый свет. Как хороший дождь после долгой засухи, это вернуло засохшее растение к цвету, и его ростки выпрямились. Еще немного и он вернулся к своему первоначальному цветущему состоянию.

Шэнь Вэй тихо сменил воду в пульверизаторе и аккуратно побрызгал водой листья.

В это время большинство людей начинало очередной рабочий день и дороги были забиты машинами. Шэнь Вэй выглянул наружу через небольшую щель между шторами. На оживленном конце света, вдали от горизонта, следы черного газового дыма росли из-под земли и уходили далеко в небо.

Однако Шэнь Вэй только взглянул на это. Затем, будто закрывая глаза на все, он опустил свой взгляд обратно на свою задачу. В его сердце царило странное чувство спокойствия и умиротворения, а все его существо пронизала ленность. Он почти подумал, что, даже если он умрет прямо сейчас, это не будет иметь значения.

Был почти полдень, когда Чжао Юньланя пробудил легкий запах горячего соевого молока, кружку которого Шэнь Вэй поставил на тумбочку у изголовья кровати.

Он смотрел на белое соевое молоко в течение некоторого времени и затем обернулся и спросил:

- Что ты делал утром? И что ты заставил делать Да Цина?

Шэнь Вэй надел очки и читал написанный от руки план занятий. Он спокойно ответил:

- Купить завтрак.

Чжао Юньлань посидел немного, затерявшись в мыслях с нечитабельным выражением лица. Кто знает, не воспроизводил ли он в своем уме сцену из "Саги о Толстом Коте-Страннике" в своем мозгу.

Затем он тяжело покачал головой, уткнулся локтями в колени, схватился за голову и резко рассмеялся.

- Что случилось? - спросил Шэнь Вэй.

- Я думал, что я Казанова, в течение половины своей жизни, но в итоге был взят тобой. Товарищ Шэнь Вэй, ты слишком умел.

Тон Чжао Юньланя излучал сарказм. Было непонятно, кого же он пытается обмануть. С другой стороны, Шэнь Вэй притворился, что он этого не слышал, и только улыбнулся ему с лицом, полным добродетели и целомудрия.

- Ай, малыш, умоляю, хватит притворяться. Даже если ты притворяешься, не притворяйся таким. Я с трудом могу принять это, - глядя на добродетельное и целомудренное выражение лица Шэнь Вэя, Чжао Юньлань почувствовал зубную боль. Держась за талию как старый вол за повозку, он пошел в ванную умыться, захлопнув за собой дверь.

Стоило только Чжао Юньланю решиться заесть свое уныние, он получил телефонный звонок от Чжу Хун.

- Алло, шэф Чжао? Да Цин сказал, вы вернулись. Вы в порядке?

- Мн, - во рту у Чжао Юньланя была половинка ютао. - Что происходит?

- Мне надо с вами кое о чем поговорить. Билет на обратную дорогу Линь Цзина на вчерашнюю ночь. Я хотела позвонить ему с утра, чтобы удостовериться, но он вне зоне доступа. Я сначала подумала, что это из-за большого количества горных пещер в его маршруте, и он без связи в одной из них, но он все еще не вернулся. Я позвонила ему сейчас, и он все еще вне зоне доступа.

Чжао Юньлань стал жевать медленнее:

- Линь Цзин добрался до офиса?

- Нет.

- Хмм... - Чжао Юньлань нахмурился.

Распределение в спецотделе было таковым, что было у них дело или нет, должно быть минимум двое при исполнении обязанностей. Да Цин, конечно же, считался.

Если же по стечению обстоятельств кто-то вынужден действовать в одиночку, он все еще обязан отчитываться о своем местоположении, состоянии и не грозит ли ему опасность, на Яркий Проспект 4, звоня туда минимум дважды в день.

Линь Цзин не был обязательным в исполнении мелких поручений, но он редко пренебрегал большими. Он бы не проигнорировал это правило и не пропал бы просто так.

Чжао Юньлань повесил трубку и попробовал набрать номер Линь Цзина. Конечно же, он был вне зоне доступа сети. Он достал орден Хранителя из кармана, промокнул палочку в соевом молоке и написал ею имя Линь Цзина на ордене.

Орден Хранителя был как компас. Сначала он повернулся влево и вправо, затем уставился в нужном направлении. Тонкая красная линия поднялась от имени Линь Цзина и стала постепенно растягиваться, указывая путь. Однако чем больше она растягивалась, тем темнее становилась. К тому моменту, как она вышла за рамки стола, линия стала почти серой.

А затем она сломалась.