И снова об ответственности интеллектуалов

Ноам Хомский

Кто правит миром?

 

 

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=54133585&lfrom=25665073

«Кто правит миром? / Н. Хомский; [пер. с англ. В. М. Липка]»: РИПОЛ классик; Москва; 2019

ISBN 978‑5‑386‑13497‑6

Аннотация

 

Книга Ноама Хомского «Кто правит миром?» – крайне значимый для XXI века труд, призванный встрясти мир и пошатнуть всеобщее спокойствие, добравшись до самых основ современного мироустройства. Анализ Хомского текущих процессов во внешней политике сосредоточен на фактах, течениях и политических дискурсах, которые, как правило, выпадают из пространства общественного мнения и остаются в тени.

В книге рассматриваются «Настоящие правители» XXI века и их влияние на современность и будущее человечества. Прежде всего, речь идёт об Америке, ее становлении сверхдержавой и сбоях системы, преступлениях, внешних и внутренних друзьях и врагах.

 

Ноам Хомский

Кто правит миром?

 

WHO RULES THE WORLD?

by

Noam Chomsky

 

Перевод с английского В. М. Липка

 

WHO RULES THE WORLD?

© 2016 by L/ Valeria Galvao Wasserman‑Chomsky

© Липка B.M., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019

 

Введение

 

Вопрос, вынесенный в название этой книги, не имеет простого и ясного ответа. Мир слишком сложен и разнообразен для этого. Но выделить кардинальные отличия в возможности определять мировые дела, равно как и выявить самых заметных игроков, не составляет никакого труда.

Если говорить о государствах, то после Второй мировой войны Соединенные Штаты были и остаются первыми среди неравных, причем с большим отрывом. Они по‑прежнему задают тематику глобального дискурса – от таких проблем, как израильско‑палестинский конфликт, Иран, Латинская Америка, «война с террором», международная экономика, правосудие, права человека и так далее, до жизненно важных вопросов выживания цивилизации (ядерная война и экология). В то же время могущество США, достигнув в 1945 году беспрецедентного за всю историю пика, значительно ослабло. На фоне этого неизбежного заката Вашингтон в определенной степени делит власть с «мировым правительством», если воспользоваться расхожим выражением бизнес‑прессы, под которым понимаются ведущие капиталистические государства (страны Большой семерки) вместе с подконтрольными им институтами «новой имперской эры», в том числе Международным валютным фондом и глобальными торговыми организациями[1].

Эти «владыки», само собой разумеется, весьма далеки от того, чтобы представлять население ведущих стран мира. Даже в государствах с развитой демократией граждане оказывают лишь ограниченное влияние на политические решения. В Соединенных Штатах ученые представили весьма любопытные доказательства того, что «экономические элиты и организованные группы, представляющие бизнес‑интересы, оказывают значительное влияние на политику американского правительства, в то время как влияние обычных граждан и групп, сосредоточенных на интересах общества, совсем незначительно, если, конечно, оно вообще есть». По заключению авторов этого исследования, его результаты «в существенной степени свидетельствуют в пользу теорий доминирования экономических элит или пристрастного плюрализма, но не теорий мажоритарной избирательной демократии или мажоритарного плюрализма». Другие исследования показали, что большинство населения – та его часть, что находится на «минусовом» конце шкалы достатка, – исключено из политической системы, а избранные ими официальные представители игнорируют мнения и позиции выборщиков, в то время как крохотная прослойка на самом верху обладает огромным влиянием. Причем это наблюдается в течение длительного времени, и размер фонда избирательной кампании самым замечательным образом может предсказать политический выбор[2].

Одним из следствий этого является так называемая апатия: отсутствие интереса к голосованию. Здесь налицо значительная классовая корреляция. Вероятные причины такого явления тридцать пять лет назад обсуждал один из ведущих специалистов в области электоральной политики Уолтер Дин Бернхем. Отказ голосовать он связывал с «основополагающей сопоставительной особенностью американской политической системы, которая сводится к полному отсутствию массовой социалистической либо лейбористской партии, способной организованно составить конкуренцию на электоральном рынке». По его мнению, именно этим в основном и объясняются высокие «показатели неявки на избирательные участки, варьирующиеся в зависимости от класса», а также сознательное замалчивание вариантов политического выбора, в потенциале поддерживаемых основной массой населения, но противоречащих интересам элит. Эти высказывание справедливы и сегодня. В своем подробном анализе выборов 2014 года Уолтер Бернхем и Томас Фергюсон показывают, что уровень явки на избирательные участки напоминает «самое начало XIX века», когда правом голосовать почти исключительно владели состоятельные мужчины. Авторы приходят к выводу, что «и результаты прямых опросов, и здравый смысл свидетельствуют о том, что огромное количество американцев все настороженнее относятся к обеим лидирующим политическим партиям, а долгосрочные перспективы удручают их все больше и больше. Многие убеждены, что политику контролируют интересы верхушки, представленной меньшинством. Они жаждут эффективных усилий, направленных на предотвращение экономического спада в долгосрочной перспективе и ликвидацию нарастающего экономическое неравенства, но ни одна из двух движимых деньгами лидирующих американских партий не в состоянии предложить им что‑то на необходимом уровне. Это, по всей видимости, только ускоряет процесс дезинтеграции политической системы, столь явно бросавшийся в глаза во время выборов в Конгресс 2014 года»[3].

В Европе закат демократии заметен немного меньше по той причине, что решения по жизненно важным вопросам принимают брюссельская бюрократия и те финансовые круги, которые она в значительной мере представляет. Их презрение к демократии резко обозначилось в июле 2015 года – в виде предельно жесткой реакции на саму мысль о том, что греческий народ может иметь собственное мнение в отношении судьбы своего общества, сотрясаемого политикой суровой экономии, контроль за которой осуществлял триумвират в лице Европейской комиссии, Европейского центрального банка и Международного валютного фонда (в первую очередь здесь отметились политические деятели МВФ, а не экономисты, критиковавшие деструктивные меры). Режим строжайшей экономии Греции навязали с заявленной целью сократить долг страны, хотя в действительности ее долг по отношению к ВВП только вырос, в то время как общественное пространство пошло трещинами, а сама страна выступила в роли воронки, через которую французские и немецкие банки, любители рискованных займов, получили финансовые вливания, спасшие их от банкротства.

Удивительного в этом очень и очень мало. У классовой борьбы, носящей, как правило, односторонний характер, долгая и горькая история. На заре нынешней эры государственного капитализма Адам Смит осуждал «владык человечества», в роли которых в те времена выступали английские «торговцы и промышленники», «безоговорочно являвшиеся главными архитекторами политики» и «уделявшие львиную долю внимания» собственным интересам вне зависимости от того, насколько тяжелые последствия их действия несли остальным (в первую очередь жертвам «дикой несправедливости» в других странах, но также, причем в значительной степени, и жителям самой Англии). Неолиберальная эра последнего поколения добавила к этой классической картине несколько собственных мазков – теперь в роли владык выступают воротилы все более монополизируемой экономики; монстроподобные, зачастую хищнические финансовые институты; транснациональные корпорации, защищаемые государственной властью; и политические деятели, очень часто представляющие свои собственные интересы.

Тем временем не проходит практически ни дня без новых сообщений о зловещих научных открытиях в сфере разрушения окружающей среды. Не очень весело читать, что «в средних широтах Северного полушария средняя температура повышается со скоростью, эквивалентной продвижению на юг на 10 метров (30 футов) в день» – эта скорость «примерно в сто раз больше климатических изменений, зафиксированных за всю историю геологических наблюдений», а может, даже в тысячу раз больше, если верить данным других исследований[4].

Не менее мрачной представляется и растущая угроза ядерной войны. Прекрасно информированный бывший министр обороны США Уильям Перри, которого уж точно нельзя назвать злым лжепророком, считает, что «вероятность ядерной катастрофы сегодня даже выше», чем во времена «холодной войны», когда избежать ядерного конфликта удалось лишь чудом. Между тем великие державы упрямо продолжают реализацию своих программ «национальной небезопасности», если воспользоваться уместной в данной ситуации фразой аналитика Мелвина Гудмана, долгое время работавшего в ЦРУ. Помимо прочего, Перри относится к числу тех, кто призывал президента Обаму «уничтожить новую крылатую ракету», оружие с усовершенствованной системой наведения на цель, способное подтолкнуть к «ограниченному ядерному конфликту», ведущему к глобальной катастрофе. Что еще хуже, эта новая ракета выпускается в двух вариантах – с ядерной и обычной боеголовками, – поэтому враг, подвергшийся нападению, может заподозрить худшее и дать непропорциональный ответ, тем самым спровоцировав ядерную войну. Но оснований надеяться, что разумным советам внемлют, очень и очень мало – запланированная Пентагоном программа модернизации систем ядерных вооружений движется полным ходом, а государства второго ряда предпринимают собственные шаги навстречу Армагеддону[5].

 

Интеллектуалы и их выбор

 

Возвращаясь к двум категориям интеллектуалов. С исторической точки зрения представляется чуть ли не универсальным, что интеллектуалов‑конформистов, поддерживающих официально заявленные цели, одновременно с этим игнорирующих либо рационально объясняющих преступления властей, чествуют и поощряют в их собственных странах, а ценностно‑ориентированных так или иначе наказывают. Эта модель восходит к заре человеческой истории. Человека, обвиненного в развращении афинской молодежи – Сократа, заставили испить чашу с ядом, дрейфусарам инкриминировали «разложение душ и, соответственно, общества в целом», а ценностно‑ориентированных интеллектуалов 1960‑х годов обвинили во вмешательстве в процесс «воспитания молодежи»[41]. В иудейских священных книгах присутствуют персонажи, которых по нынешним стандартам вполне можно назвать интеллектуалами‑диссидентами – в английском переводе их называют «пророками». Они тоже бесили власть своим критическим геополитическим анализом, осуждением преступлений существующего режима, призывами к справедливости, заботой о бедных и страждущих. Царь Ахав, самый злобный из всех, объявил пророка Илию ненавистником Израиля, первым «ненавидящим себя самого иудеем», то бишь древним аналогом нынешнего «антиамериканца». С этими пророками обошлись сурово, в отличие от придворных льстецов, впоследствии объявленных лжепророками. Подход вполне объяснимый. Будь иначе, нас бы постигло удивление.

Что же касается ответственности интеллектуалов, то мне кажется, здесь нечего особо добавить к элементарной истине: интеллектуалам, как правило, даруют привилегии; привилегии дают возможности, а возможности предполагают ответственность. А раз так, то у человека есть выбор.

 

 

По следу террора

 

Если бы «мир» расширился до границ мира, мы могли бы отыскать других почетных кандидатов в преступники. Здесь поучительно задаться вопросом, как это вообще может быть.

По сообщениям Financial Times, большинство обвинений против Мугнии оказались несостоятельными, однако «одним из немногочисленных случаев, когда его причастность была с уверенностью доказана, стал угон самолета TWA в 1985 году, когда погиб водолаз американского Военно‑морского флота»[47]. Это был один из двух террористических актов, сподвигших редакторов газет выбрать терроризм на Ближнем Востоке в качестве главной темы 1985 года; второй случай – угон океанского пассажирского лайнера «Ахилл Лауро», во время которого был жестоко убит американец‑инвалид Леон Клингхоффер[48]. Это в полной мере отражает мнение «мира». Но может случиться так, что мир видит эту ситуацию несколько иначе.

Захват круизного лайнера стал расплатой за бомбардировки Туниса, приказ о которых за неделю до этого отдал израильский премьер‑министр Шимон Перес. Помимо прочих зверств, его ВВС убили семьдесят пять тунисцев и палестинцев с помощью высокоточных бомб, «разорвавших людей на куски», по ярким свидетельствам с места событий известного израильского журналиста Амнона Капелюка[49]. Вашингтон посодействовал этому, не сообщив своему союзнику Тунису о бомбардировщиках на подходе, хотя разведка Шестого флота США не могла не знать о грядущей атаке. Госсекретарь Джордж Шульц проинформировал министра иностранных дел Ицхака Шамира, что Вашингтон относится «с немалой симпатией к действиям Израиля», ко всеобщему одобрению назвав их «легитимным ответом» на «террористические акты»[50]. Через несколько дней Совет Безопасности ООН единогласно осудил бомбардировки, назвав их «актом вооруженной агрессии» (США во время голосования воздержались[51]). «Агрессия» конечно же куда более серьезное преступление, чем международный терроризм. Но давайте предоставим Соединенным Штатам и Израилю право на сомнения и не будем усердствовать с обвинениями в адрес их руководства.

Через несколько дней Перес отправился в Вашингтон на консультации с главным международным террористом Рональдом Рейганом, заклеймившим «гибельный бич терроризма», опять же под всеобщие одобрительные возгласы «мира»[52].

«Террористические акты», которыми Шульц и Перес воспользовались в качестве предлога для бомбардировок Туниса, заключались в убийстве трех израильтян на Кипре, в городе Ларнаке. Совершившие это злодеяние преступники, по признанию самого Израиля, не имели никакого отношения к Тунису, но могли быть связаны с Сирией[53]. Однако Тунис – в отличие от Дамаска беззащитный – как цель был предпочтительнее. Да еще и обеспечивал дополнительную выгоду: там можно было убить еще больше палестинских беженцев.

Стоявшие за убийствами в Ларнаке, в свою очередь, считали их карой – реакцией на постоянные захваты судов Израилем в международных водах. В ходе этих захватов было немало погибших, но еще больше жертв захвата: как правило, их долго держали в израильских тюрьмах, не предъявляя никаких обвинений. Самая известная из них – секретная тюрьма и пыточный застенок «Лагерь 1391»; очень многое о ней можно узнать из израильской и зарубежной прессы[54]. О подобных преступлениях Израиля, совершаемых на регулярной основе, наверняка известно редакторам национальных СМИ в США, но упоминают они о них лишь изредка.

Убийство Клингхоффера было по праву воспринято с ужасом и приобрело широчайшую огласку. Сюжет даже был положен в основу оперы и телевизионного фильма, кроме того, многочисленные комментарии, осуждающие дикость палестинцев, которых кем только не называли: и «двуглавым зверьем» (премьер‑министр Менахем Бегин), и «злобными тараканами, копошащимися в бутылке» (начальник Генштаба армии Израиля Рафул Эйтан), и «саранчой по сравнению с нами», которую надо «бить головами о камни и стены» (премьер‑министр Ицхак Шамир), – или же, в более общем случае, просто «арабушимами», что на сленге является аналогом «жида» или «черномазого»[55].

Таким образом, после особо извращенной демонстрации военного террора, используемого в качестве последнего довода для целенаправленного унижения жителей города Халхул на Западном берегу реки Иордан, – демонстрации, вызвавшей отвращение даже у израильских ястребов, – известный военно‑политический аналитик Йорам Пери в волнении писал, что одной из задач «армии на сегодняшний день является лишение невинных людей прав просто потому, что они арабушимы, живущие на территориях, которые Бог предназначил нам». Через пару лет, когда арабушимы стали «поднимать головы», эта задача стала намного неотложнее, а ее реализация куда безжалостнее[56].

Можно без труда дать оценку чувствам, вызванным убийством Клингхоффера. Единственное, в этой ситуации следует посмотреть и на реакцию на сравнимые преступления, совершенные Израилем при поддержке США. Взять, например, убийство в апреле 2002 года двух палестинских инвалидов, Кемаля Зугайера и Джамаля Рашида, во время жестокого нападения израильских военных на лагерь беженцев Дженин на Западном берегу реки Иордан. Искореженное тело Зугайера и остатки его инвалидного кресла обнаружили британские журналисты – вместе с обрывками белого флага, который парень держал, пытаясь спастись бегством от израильских танков, сначала расстрелявших его, а потом проехавших по безжизненному телу, разорвав на две части лицо, размолотив руки и ноги[57]. Джамаля Рашида раздавили в инвалидном кресле, когда огромный бульдозер «Катерпиллер», поставленный Израилю США, сносил его дом в Дженине, где находилась его семья[58]. Такого рода реакция, точнее ее отсутствие, стала столь обычным делом и так легко поддается объяснению, что любые дальнейшие комментарии представляются излишними.

 

Взрывы автомобилей и «террористы‑крестьяне»

 

Бомбардировки Туниса в 1985 году куда более серьезное преступлением, чем захват лайнера «Ахилл Лауро» или же угон самолета в том же году, к которому «с уверенностью была доказана причастность» Мугнии[59]. Но даже у этих бомбардировок есть конкуренты на звание «самого жестокого террористического зверства» на Ближнем Востоке в рекордном 1985‑м.

Одним из претендентов является взрыв автомобиля в Бейруте рядом с мечетью – таймер был установлен так, чтобы бомба взорвалась, когда люди выходили после пятничной молитвы. В результате погибли 80 человек, еще 256 получили ранения[60]. Большинство погибших – девушки и женщины, взрыв был такой силы, что «сжег младенцев в кроватках», «убил невесту, покупавшую приданое», и «уложил на месте трех ребятишек», возвращавшихся из мечети домой; он также «разорил главную, густонаселенную улицу» западного пригорода Бейрута, сообщала три года спустя в Washington Post Нора Бустани[61].

Предполагаемой целью этого преступления был шиитский священник Мохаммед Хуссейн Фадлаллах, которому удалось спастись. Взрыв осуществили рейгановское ЦРУ и его союзники из Саудовской Аравии при поддержке Великобритании. По данным журналиста Washington Post Боба Вудворда, приведенным в его книге «Завеса: тайные войны ЦРУ, 1981–1987 гг.», теракт лично одобрил директор ЦРУ Уильям Кейси. Кроме голых фактов, об этом деле известно очень мало по причине строгого следования доктрине, в соответствии с которой мы не расследуем собственные преступления (за исключением тех случаев, когда они настолько бросаются в глаза, что их больше нельзя игнорировать, а расследование ограничивается лишь «мерзавцами», которые конечно же «вышли из‑под контроля»).

Еще одним кандидатом на звание самого зверского на Ближнем Востоке террористического акта 1985 года стала инициированная премьер‑министром Пересом операция «Железный кулак» на территории Южного Ливана, которую Израиль оккупировал в нарушение резолюций Совета Безопасности ООН. Целью операции, как заявило высшее израильское командование, была борьба с «террористами‑крестьянами»[62]. Преступления Переса в этом случае достигли новых глубин «рассчитанной жестокости и непреднамеренных убийств», если воспользоваться фразой одного западного дипломата, ознакомившегося с обстановкой на месте событий, – эту оценку повсеместно подхватили и СМИ[63]. Но вот для «мира» они оказались неинтересны, поэтому расследовать их никто не стал в полном соответствии с традиционными условностями. Мы могли бы еще раз спросить, что представляют собой эти злодейства – международный терроризм или намного более серьезные виды агрессии, – но давайте предоставим Израилю и его вашингтонским сторонникам право на сомнение и не будем особо усердствовать с обвинениями.

Это только некоторые инциденты, которые могут прийти в голову людям по всему миру, когда они задумаются об «одном из немногочисленных случаев, когда была с уверенностью доказана» причастность Имада Мугнии к террористическому акту.

Соединенные Штаты также возлагают на Мугнию ответственность за взрыв террористами‑смертниками двух начиненных взрывчаткой грузовиков у военных казарм, в результате которого погибли 299 человек–241 американский моряк и 58 французских десантников, – равно как и предшествовавшее ему нападение на американское посольство в Бейруте, унесшее жизни 63 человек и ставшее особенно ощутимым ударом, если учесть, что в тот момент там как раз проходило совещание должностных лиц ЦРУ[64]. В то же время, по информации Financial Times, взрыв осуществили боевики не «Хезболлы», а «Исламского Джихада»[65]. Во всяком случае, Фаваз Джерджес, один из ведущих специалистов по джихадистским движениям и Ливану, написал, что ответственность на себя взяла «неизвестная группировка, назвавшая себя “Исламский Джихад”»[66]. Голос, говоривший на классическом арабском, призвал всех американцев уехать из Ливана или же встретить смерть. Было заявлено, что «Исламский Джихад» на тот момент возглавлял Мугния, но доказательств этого, насколько мне известно, почти нет.

Мнение мира на этот счет не изучалось, но, вероятно, может наблюдаться некоторая нерешительность в плане того, стоит ли называть «террористическим актом» нападение на военную базу в другой стране, особенно когда американские и французские военные осуществляли массированные обстрелы с моря и воздушные удары по Ливану, а вскоре, в 1982 году, США, в дополнение ко всему, еще и решительно поддержали вторжение Израиля в Ливан, в результате которого погибли около 20 тысяч человек, была разорена вся южная часть страны, а значительная часть Бейрута превратилась в руины. В итоге, когда после бойни в лагерях беженцев Сабра и Шатила международные протесты приобрели слишком острый характер, чтобы их и далее игнорировать, президент Рейган от этой поддержки отказался[67].

В Соединенных Штатах, чтобы объяснить наше решающее участие в этих страшных военных преступлениях, израильское вторжение в Ливан, как правило, представляют в виде реакции на террористические атаки Организации освобождения Палестины (ООП), осуществляемые с ее ливанских баз. В действительности на приграничной ливанской территории целый год царило затишье, нарушаемое лишь многократными израильскими нападениями, унесшими не одну человеческую жизнь, которые ставили своей целью спровоцировать ответ ООП, чтобы воспользоваться им в качестве предлога для запланированного заранее вторжения. Истинную же задачу в те времена не скрывали ни израильские лидеры, ни комментаторы: сохранить израильский контроль над оккупированным Западным берегом реки Иордан. Любопытно, что единственной серьезной ошибкой в книге Джимми Картера «Палестина: мир, а не апартеид» является бесконечное повторение пропагандистской мантры о том, что причиной израильской агрессии были атаки ООП с территории этой страны[68]. Книга вызвала шквал критики, предпринимались яростные попытки найти хоть пару фраз, которые можно было бы неправильно истолковать, но на эту вопиющую ошибку– одну‑единственную – никто не обратил внимания. Что вполне понятно, потому как она всецело удовлетворяет критериям приверженности практике фабрикации полезных доктрин.

 

Непреднамеренные убийства

 

Еще одно голословное обвинение сводится к тому, что Мугния был «вдохновителем» взрыва посольства Израиля в Буэнос‑Айресе 17 марта 1992 года, в результате которого погибли 29 человек. По информации Financial Times, взрыв стал ответом на «убийство Израилем бывшего лидера “Хезболлы” Аббаса аль‑Мусави во время одного из воздушных налетов на юг Ливана»[69]. Никаких доказательств этого убийства не требуется: Израиль гордо поставил его себе в заслугу.

Мир может проявить некоторый интерес к обстоятельствам этой истории. Аль‑Мусави был убит с вертолета, поставленного Соединенным Штатами, далеко к северу от незаконной израильской «зоны безопасности» в Южном Ливане. Он возвращался в Сидон из деревни Джибхит, где произнес речь над могилой другого имама, убитого израильскими военными; во время обстрела из вертолета также погибли его жена и пятилетний ребенок. (К слову, Израиль использовал поставленные ему США вертолеты и для обстрела автомобиля, перевозившего тех, кто выжил после нападения на больницу[70].)

После убийства семьи аль‑Мусави «“Хезболла” изменила правила игры», как проинформировал израильский Кнессет Ицхак Рабин[71]. До этого ракеты по Израилю не выпускались. До этого правила игры сводились к тому, что Израиль мог осуществлять свои смертоносные атаки где угодно в Ливане и когда ему заблагорассудится, а «Хезболла» отвечала единственно в границах оккупированной Израилем ливанской территории.

После убийства лидера (и его семьи) «Хезболла» стала отвечать на израильские преступления ракетными ударами по Северному Израилю. Они, конечно, были нетерпимым террором, поэтому Рабин осуществил вторжение, лишившее крова пятьсот тысяч человек и убившее больше ста тысяч. Безжалостным израильским атакам подвергся даже север Ливана[72].

На юге 80 % жителей Тира бежали, а Набатия превратилась в «город‑призрак»[73]. Деревню Джибхит на 70 % разрушили, причем официальный представитель израильских вооруженных сил заявил, что «первоначально ее планировалось уничтожить полностью в силу ее особой значимости для шиитского населения Южного Ливана». Главная цель заключалась в том, чтобы «стереть деревни с лица земли, посеяв вокруг них хаос и разрушение», как описал операцию один из высокопоставленных офицеров Северного командования Израиля[74].

Будучи родиной шейха Абдул‑Карима Обейда, за несколько лет до этого похищенного и переправленного в Израиль, Джибхит действительно представляла собой особую цель. По свидетельству британского журналиста Роберта Фиска, по деревне «был нанесен прямой ракетный удар, хотя израильтяне, как предполагается, охотились за женой Обейда и тремя детьми». Те, кто не смог убежать, в ужасе попрятались, писал в Financial Times Майкл Николсон, «потому что любое движение в стенах домов и за их пределами привлекало внимание корректировщиков израильской артиллерии, без конца обстреливавшей избранные цели своими снарядами, сравнивая все с землей». По некоторым деревням иногда выпускалось по десять снарядов в минуту[75].

Все эти действия пользовались решительной поддержкой президента Билла Клинтона, осознававшего необходимость преподать арабушимам суровый урок «правил игры». И Рабин предстал в ипостаси еще одного великого героя и миротворца, столь разительно отличающегося от двуглавого зверья, саранчи и злобных тараканов.

Миру подобные факты могли бы показаться интересными, особенно в свете сомнительной ответственности Мугнии за ответный террористический акт в Буэнос‑Айресе.

Другие выдвинутые против него обвинения включали в том числе подготовку защиты «Хезболлы» от израильского вторжения в Ливан в 2006 году, что, разумеется, стало недопустимым террористическим преступлением по стандартам «мира». Наиболее заурядные апологеты американских и израильских преступлений торжественно заявляют, что если арабы целенаправленно убивают гражданских лиц, то США и Израиль, будучи демократическими государствами, делают это непреднамеренно. Совершаемые ими убийства носят случайный характер, поэтому их моральный уровень нельзя сравнивать с нравственным разложением противника. В частности, такой позиции придерживался Верховный суд Израиля, одобривший суровое массовое наказание народа Газы, лишив его электроэнергии (следовательно, и воды, канализации и других элементарных благ цивилизации[76]). Примерно такой же линии защиты Вашингтон придерживается и тогда, когда речь заходит о некоторых его былых грешках, таких как ракетный удар в Судане в 1998 году, уничтоживший фармацевтический завод в городе аль‑Шифа[77]. Он, вероятно, повлек за собой смерть десятков тысяч человек, но ведь по чистой случайности, потому как преднамеренным убийством это никак не назовешь.

Иными словами, мы можем выделить три типа преступлений: преднамеренное убийство, случайное убийство и убийство непреднамеренное, но изначально предвещающее множество смертей. Американские и израильские злодеяния, как правило, подпадают как раз под третью категорию. Например, когда Израиль уничтожает электростанцию в Газе или возводит преграды для пересечения границы Западного берега реки Иордан, то у него нет отдельного намерения убить людей, которые умрут от загрязненной воды или в машинах «Скорой помощи», не имеющих возможности доехать до больницы. Когда Билл Клинтон отдал приказ об ударе по заводу в аль‑Шифе, было очевидно, что это приведет к гуманитарной катастрофе. Организация Human Rights Watch незамедлительно его об этом проинформировала, сообщив все детали; но он и его советники, несмотря ни на что, не намеревались специально убить тех, кто неизбежно умрет, когда снабжение лекарствами сократится вдвое и бедной африканской стране будет нечем их заменить.

Только вот они и их апологеты посчитали африканцев чем‑то вроде муравьев, которых мы давим, гуляя по улице. Мы понимаем (если, конечно, задумываемся), что это с большой долей вероятности может случиться, но не намереваемся их убить по той простой причине, что они не заслуживают к себе подобного внимания. Нет нужды говорить, что к аналогичным ударам арабушимов по территориям, населенным людьми, отношение совсем другое.

И если мы на какой‑то момент примем точку зрения, мира, то здесь неизменно встает вопрос о том, какие же, собственно, преступники, «хотели конца света».

 

 

Ноам Хомский

Кто правит миром?

 

 

Текст предоставлен правообладателем http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=54133585&lfrom=25665073

«Кто правит миром? / Н. Хомский; [пер. с англ. В. М. Липка]»: РИПОЛ классик; Москва; 2019

ISBN 978‑5‑386‑13497‑6

Аннотация

 

Книга Ноама Хомского «Кто правит миром?» – крайне значимый для XXI века труд, призванный встрясти мир и пошатнуть всеобщее спокойствие, добравшись до самых основ современного мироустройства. Анализ Хомского текущих процессов во внешней политике сосредоточен на фактах, течениях и политических дискурсах, которые, как правило, выпадают из пространства общественного мнения и остаются в тени.

В книге рассматриваются «Настоящие правители» XXI века и их влияние на современность и будущее человечества. Прежде всего, речь идёт об Америке, ее становлении сверхдержавой и сбоях системы, преступлениях, внешних и внутренних друзьях и врагах.

 

Ноам Хомский

Кто правит миром?

 

WHO RULES THE WORLD?

by

Noam Chomsky

 

Перевод с английского В. М. Липка

 

WHO RULES THE WORLD?

© 2016 by L/ Valeria Galvao Wasserman‑Chomsky

© Липка B.M., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019

 

Введение

 

Вопрос, вынесенный в название этой книги, не имеет простого и ясного ответа. Мир слишком сложен и разнообразен для этого. Но выделить кардинальные отличия в возможности определять мировые дела, равно как и выявить самых заметных игроков, не составляет никакого труда.

Если говорить о государствах, то после Второй мировой войны Соединенные Штаты были и остаются первыми среди неравных, причем с большим отрывом. Они по‑прежнему задают тематику глобального дискурса – от таких проблем, как израильско‑палестинский конфликт, Иран, Латинская Америка, «война с террором», международная экономика, правосудие, права человека и так далее, до жизненно важных вопросов выживания цивилизации (ядерная война и экология). В то же время могущество США, достигнув в 1945 году беспрецедентного за всю историю пика, значительно ослабло. На фоне этого неизбежного заката Вашингтон в определенной степени делит власть с «мировым правительством», если воспользоваться расхожим выражением бизнес‑прессы, под которым понимаются ведущие капиталистические государства (страны Большой семерки) вместе с подконтрольными им институтами «новой имперской эры», в том числе Международным валютным фондом и глобальными торговыми организациями[1].

Эти «владыки», само собой разумеется, весьма далеки от того, чтобы представлять население ведущих стран мира. Даже в государствах с развитой демократией граждане оказывают лишь ограниченное влияние на политические решения. В Соединенных Штатах ученые представили весьма любопытные доказательства того, что «экономические элиты и организованные группы, представляющие бизнес‑интересы, оказывают значительное влияние на политику американского правительства, в то время как влияние обычных граждан и групп, сосредоточенных на интересах общества, совсем незначительно, если, конечно, оно вообще есть». По заключению авторов этого исследования, его результаты «в существенной степени свидетельствуют в пользу теорий доминирования экономических элит или пристрастного плюрализма, но не теорий мажоритарной избирательной демократии или мажоритарного плюрализма». Другие исследования показали, что большинство населения – та его часть, что находится на «минусовом» конце шкалы достатка, – исключено из политической системы, а избранные ими официальные представители игнорируют мнения и позиции выборщиков, в то время как крохотная прослойка на самом верху обладает огромным влиянием. Причем это наблюдается в течение длительного времени, и размер фонда избирательной кампании самым замечательным образом может предсказать политический выбор[2].

Одним из следствий этого является так называемая апатия: отсутствие интереса к голосованию. Здесь налицо значительная классовая корреляция. Вероятные причины такого явления тридцать пять лет назад обсуждал один из ведущих специалистов в области электоральной политики Уолтер Дин Бернхем. Отказ голосовать он связывал с «основополагающей сопоставительной особенностью американской политической системы, которая сводится к полному отсутствию массовой социалистической либо лейбористской партии, способной организованно составить конкуренцию на электоральном рынке». По его мнению, именно этим в основном и объясняются высокие «показатели неявки на избирательные участки, варьирующиеся в зависимости от класса», а также сознательное замалчивание вариантов политического выбора, в потенциале поддерживаемых основной массой населения, но противоречащих интересам элит. Эти высказывание справедливы и сегодня. В своем подробном анализе выборов 2014 года Уолтер Бернхем и Томас Фергюсон показывают, что уровень явки на избирательные участки напоминает «самое начало XIX века», когда правом голосовать почти исключительно владели состоятельные мужчины. Авторы приходят к выводу, что «и результаты прямых опросов, и здравый смысл свидетельствуют о том, что огромное количество американцев все настороженнее относятся к обеим лидирующим политическим партиям, а долгосрочные перспективы удручают их все больше и больше. Многие убеждены, что политику контролируют интересы верхушки, представленной меньшинством. Они жаждут эффективных усилий, нап