Только некрасивая женщина может стать великим ученым. Или выдающимся политиком. Красивая найдет более интересные занятия.

Д.Е.

Я привела подробно ее монолог потому, что в нем простыми словами изложена философия Женщины. Пашут и в самом деле рабочие лошадки, а истинные дочери прародительницы Евы желают слушать сладкоречивого змея-искусителя и пробовать свои чары на потомках Адама.

В представлении женщины рай был хорош не тем, что Адам принадлежал Еве, а тем, что там у нее не было соперниц.

Д.Е.

Кстати, после того разговора я провела переоценку своих приоритетов. До того я одевалась в стиле унисекс — бесконечные джинсы, куртки, джинсовые рубашки. Свои длинные волосы я забирала в старушечий пучок и скалывала на затылке, становясь похожей на учительницу начальных классов. А после знаменательного разговора резко сменила стиль одежды, постриглась до плеч, стала накручить волосы на бигуди, выкрасила вначале рыжую прядь (изначально я жгучая брюнетка), потом покрасила все волосы и сразу приобрела прозвище “Рыжая”, а вместе с ним и иное отношение сильного пола — некоторые впервые заметили: “Ба! Да у тебя, оказывается, синие глаза!” За мной сразу стали ухаживать многие-многие (а до этого я, верная жена, выглядела как настоящий книжный червь — не подступись!). Во все тяжкие я, разумеется, не пустилась, но, надо признать, вновь почувствовать мужское внимание было приятно (в юности, когда я подрабатывала манекенщицей, этого внимания было хоть отбавляй, а потом я вышла замуж, вскоре занялась научной работой и решила, что теперь я серьезная ученая дама и должна вести себя соответственно), у меня сразу изменилось выражение лица.

Я очень благодарна своей коллеге (она стала моей подругой, мы дружим уже не один десяток лет) за эту “науку”, которую она мне преподала. Издержки “комплекса отличницы” я преодолела и с тех пор чувствую себя Женщиной. Будь у меня возможность выбирать: реализовать себя социально или быть привлекательной для противоположного пола, — я бы ни секунды не задумывалась. Потому я не рвусь ни на какие высокие должности, ни в политику (мне не раз делали интересные предложения), а занимаюсь тем, чем мне нравится заниматься: помогаю людям решать проблемы в качестве психотерапевта и пишу книги, — и при этом даже в свои годы не перестала быть Женщиной.

Второй пример о том, каковы женские приоритеты. Было это давно, когда мне стукнуло лет двадцать или около того. В библиотеке одного крупного учреждения трудились две особы. Одна постарше, назовем ее Ириной, старательная, дисциплинированная, но без “мохнатой лапы”. Вторая — значительно младше, легкомысленная, кокетливая, халатно относящаяся к своим обязанностям, но внучатная племянница одного “большого человека”. Как вы думаете, кого назначили на вакантное место заведующая библиотекой, когда прежняя ушла на пенсию? Правильно. Молодую вертихвостку. Мало того, что за ней стоял “высокий” дедушка, но она и сама не промах — вовсю строила глазки начальникам любого ранга, когда те забредали в библиотеку, чтобы перехватить на выходные какое-нибудь незатейливое чтиво. Новая должность дала существенную прибавку к зарплате, а своими обязанностями юная особа щедро поделилась со старшей коллегой Ириной — та исполнительная, на нее можно положиться.

Плохой характер можно скрыть хорошим аппетитом и самолюбием.

Д.Е.

И вот обе девушки оказались у меня в гостях (раньше в моем доме без конца собирались стихийные компании). Юная особа, назовем ее Таней, сразу заявила права на очень симпатичного парня по имени Слава, который пришел один. Как водится, танцы-обжиманцы, приглушенный свет. Я тоже отплясываю, благо очень люблю танцевать. Гости — в постоянном броуновском движении: кто-то выходит перекурить, кто-то возвращается, кому-то захотелось уединиться, какая-то парочка вышла на лестничную площадку.

И вдруг ко мне подходит расстроенная Ирина, отзывает в сторонку и говорит, что она в затруднении, не знает, что ей делать (именно Ирина пригласила Таню составить ей компанию, а та охотно согласилась в надежде устроить личную жизнь: на работе девушки интрижек не заводят, начальством это не приветствуется, да и не из кого там было выбирать, а замуж обеим хочется).

Оказалось, что во время танца Слава, воодушевленный поведением партнерши, полез ей под джемпер и вдруг нащупал натянутые аж до груди колготки, верх которых был скручен валиком. Могу лишь предположить, что они были девушке великоваты — ведь то было время всеобщего дефицита, приличных колгот просто-так не купишь, а “стрелки” дешевые колготы пускают еще чаще, чем качественные, поэтому тысячи женщин по утрам испускали отчаянный крик: “Опять колготки поехали!” Вот и хитрили дамы, как могли. Может быть, Таня воспользовалась мамиными колготками — мол, под джинсы и так сойдет, — но ей пришлось излишки натянуть повыше и свернуть валиком. Подвыпив, она об этом забыла, а кавалер обнаружил. Еще куда ни шло, если бы он сделал вид, будто ничего особенного под Таниным джемпером не нащупал, но этот идиот уставился на свою партнершу и громогласно вопросил: “Что это там у тебя?” Красная, как рак, девушка пулей вылетела из квартиры, а дураковатый Слава отправился на кухню — рассказывать другим парням о своей “находке”, завершив весьма своеобразным комментарием: “Строила из себя такую!.. А у самой-то!..”

Что уж такого особенно “позорного” он усмотрел в том, что являлось головной болью каждой советской девушки, — не знаю, но для Тани это случай стал настоящим потрясением.